Она протягивала им крылья, а они с гоготом и улуюлюканьем бегали вокруг нее.
Она пыталась рассказать, какое красивое небо. Они поднимали глаза на мгновение, соглашались и снова опускали носы в землю в поисках пищи.
Она обнимала их крыльями, стремясь защитить от холода и ветра. Принимали, улыбались, блаженно жмурясь. И не задумывались - тепло ли ей.
Когда она понимала, что они все равно не захотят взлететь с ней она уходила. И каждый раз оставляла в их руках свои перья.
Для украшения, на память, или просто «чтобы было».
Она улетала, а они говорили одну и ту же красивую и высокопарную фразу: «Это я дал ей крылья!».
Но с каждым разом все сложнее было ей взлететь. Все меньше перьев оставалось в крыльях.
И вот наступил момент, когда перьев почти не осталось. Розоватая кожа, натянутая на каркас из костей осталась там, где было когда-то чудесное оперение.
Остовы. Остатки. Почти обрубки.
Теперь она была так же прикована к земле, как и они. И она попыталась вернуться к тем, кто так противился ее полетам.
Увы, они только смущенно пожимали плечами. Ни у кого в глазах не было даже искры тепла, чтобы согреть.
Он шел навстречу и нес в руке длинный шарф, неприятной серой расцветки.
Подойдя вплотную, накинул ей на крылья. Обмотал. И улыбнулся.
Он выращивал ей новые перья медленно. Гладил и целовал остатки старых.
Он радовался как ребенок ее успехам.
Радовался, зная, что наступит день, когда она улетит.
И однажды она смогла взмахнуть крыльями и подняться в воздух.
Она устремилась к солнцу, к ветру, к небу. И оттуда, с высоты, раздавался ее счастливый смех.
Он сидел на пригорке, улыбался и тихо шептал: «Она дала мне крылья».