--Этого не будет никогда, слышишь? НИ-КОГ-ДА!
--Да ты хоть выслушай и потом решение принимай
--я тебя слушать не собираюсь. Пока в твоих темах фигурирует слово «секс», я не буду слушать и, тем более, обсуждать что-то.
--я могу использовать другие слова, дорогая, как тебе, например: «коитус», «сношение», «совокупление», «половой акт»…?
--да пошел ты, ничтожество!
--Я тебе уже говорил—наши отношения изживают себя на глазах, они уже практически мертвы и никаких плодов не приносят, а людям с нашим интеллектом необходимо плодотворно общаться между собой. Мы были друзьями, мы уже много лет как самые близкие друзья. Теперь я предлагаю тебе новую стадию, новую схему, новый расклад—being friends with benefits, babe..
--for fucksake!
--Let’s try it, if you regret—we just forget about it and find something else..
--I hate when you start speaking English!
--You’re just turning me on with this furious looks. Ahhahhaa
--Stop it! Ненавижу!
--Успокойся, окей? Давай спокойно поговорим?
--Я не хочу играть по твоим правилам! Ты же мне как брат! Я не понимаю, что взбрело тебе в голову! Блин… Ты же знаешь моё к этому отношение!
--вся эта детская херня о том, что ты выйдешь замуж за своего первого мужчину? Не бойся, дура ты моя ненаглядная, мы все обставим так, что комар носу не подточит. Окей? К тому же дружба не исключает получение взаимного удовольствия, так ведь?
--да ты хоть сам понимаешь, что ты несешь? У тебя полно телок. Вот, да хотя бы открой свою долбанную книжку наугад и позвони любой, они тебе всё «обставят» по быстрому. Зачем ты рушишь наши отношения?! Твои идиотские проверки на прочность и совместимость уже в кишках сидят!
--я тебя гружу, Алюша? Я дам тебе время подумать. Не нервничай. Я же тебя так люблю. Ты сама все понимаешь, так ведь? Мы с тобой столько труда, сил и времени потратили на создание дружбы без «страха и упрека», а ты теперь боишься довериться мне в такой мелочи… Это обижает меня…
--ты с ума сошел? Ты больной!?
--милая, мы же ницшеанские сверхлюди, не как все, мы выше этих стад, пасущихся вокруг. Докажи мне это в очередной раз. Где весь твой цинизм? Вся твоя сумасшедшая готовность идти вперед?
--ты, кажется, забыл с кем разговариваешь..
--Аль, я даю тебе время. Сколько хочешь. Только помни—no benefits—no friendship.
--да пошел ты, урод…
Девушка потушила сигарету в, и без того полной пепла и окурков, пепельнице и поднялась с пола. Он сидел на ковре и улыбался своей хитрой, подонистой улыбкой, которую она так любила и за которую иногда готова была перерезать ему глотку.
--ты сука
--рад стараться. Такой же, как и ты, кстати.
--ты ужасную ошибку совершаешь
--выбор за тобой, счастье моё
Аля надела пиджак, подняла с дивана сумку, пихнула в кармашек пачку сигарет, очки и телефон и пошла к выходу. Она решила, что больше никогда не вернется.
По началу ей было очень тяжело. Когда ты в постоянном и таком плотном контакте с человеком и, особенно, если у вас с ним настолько много общего, да в придачу, все это длится на протяжении восьми лет—отказаться от общения сложнее, чем может показаться на первый взгляд. Сложная это штука—дружба мужчины и женщины. Это и не дружба, как принято думать, но и далеко не любовь. Это больше, чем любовь. Да-да, именно так—больше, чем любовь. Как так выходит? Неизвестно… Такая дружба может развиваться по разным сценариям. Первый (как было у Жан-Поля Сартра и Симоны Бовуар) приводит к браку, скорее не потому, что «друзья» полюбили друг друга, как мужчина и женщина, а просто потому, что на определенном этапе своей жизни они поняли, что уже никто и никогда не сможет понять их так, как делают это они по отношению друг к другу. В таких парах неминуемо случаются affairs на стороне, но к разводу это не приводит никогда. Второй случай (вариант Модильяни и Ахматовой, например) приводит к долгой, практически «пожизненной», дружбе, очень крепкой, но завязанной исключительно на духовном общении, со сведением встреч и «пограничных» разговоров к минимуму. Это та жертва, приношение которой исключает любые поползновения за рамки дружбы. Хотя с чем черт не шутит. Третий вариант—это утопия из серии «и рыбку съесть и…», ну сами понимаете… А все остальное—лишь претензия на настоящую дружбу, миф, мираж, галлюцинация, бред. Однако, вариант «с глаз долой, из сердца вон» тоже действует практически безотказно и любая боль от любой потери, пусть и не исчезает безоглядно, но притупляется… по любому.
Алия ненавидела ветер и холодную погоду. Она торопилась в кафе, кутаясь в тоненькое черное пальто, пряча шею в шарф. Аля терпеть не могла сидеть где-нибудь одна, но окно, возникшее между двумя встречами по работе, необходимо было чем-то заполнить. В Sunset cafe в это время пусто. Она села за столик в углу, положила сумку на пол (дурацкая привычка) и, заказав шоколадный лате, погрузилась в изучение результатов аудиторской проверки. Вскоре официантка принесла кофе. Краем глаза Аля заметила молодого человека, который стоял у неё за спиной, но не успела предупредить об этом официантку. Поворачиваясь, та задела его подносом и он выронил книги, которые держал в руках. Той, которая упала, как раз на Алину сумку, были «Слова» того самого Жан-Поля Сартра, которого так обожествляла девушка.
--простите ради Бога…
Аля подняла книгу, повесила сумку на спинку стула и улыбнулась.
--возьмите, ничего страшного
--у вас кофе разлился
Лате и правда растекался по деревянной поверхности стола, пытаясь добраться до краешка и стечь на её юбку.
--позвольте, я закажу вам новый
--нет, не стоит. Правда. Забудьте об этом.
--извините ещё раз.
Молодой человек прошел в самый дальний угол кафе и сел спиной к окну. Официантка вытерла стол, Аля попыталась углубиться в отчет, однако не смогла. Неосторожный молодой человек показался ей очень милым и симпатичным. Он был одет так, как нравится ей, читал её любимую книгу, был вежлив и, несомненно, умен. К тому же она чувствовала, что он сверлит её спину глазами. Когда подошло время бежать на следующую встречу и Аля попросила счет, обнаружилось, что по нему было уже уплачено. Этот банальный ход почему-то не раздражил её. Она улыбнулась про себя и стала одеваться.
--девушка, поймите меня правильно, я никогда так не поступаю, но если я сейчас не поговорю с вами, я буду жалеть потом очень долго
--не стоило оплачивать счет, молодой человек
--это лишнее. Послушайте, я знаю, вы не поступаете так, я вас не подозреваю в ветрености или не дай Бог в чем-то ещё. Я знаю, что если оставлю вам свой номер, вы мне никогда не позвоните и этому будет миллион причин. Разрешите мне позвонить вам самому.
--я не раздаю своего номера
--как вас зовут?
Она колебалась, но почему-то ответила.
--Алия
Он мельком взглянул на документ, лежавший на столе.
--Алия, я найду ваш номер и позвоню, если вы не против
--Дерзайте, мне импонирует ваша уверенность в результате
--Я счастлив познакомиться с вами. Моё имя Фазиль. До встречи.
Он улыбнулся ей, дошел до двери и придержал её, пока Аля выходила. Через два дня находчивый молодой человек позвонил на её мобильный и они достаточно мило поболтали. Фазиль стал звонить каждый день и Але не хотелось давать ему отворот-поворот, несмотря на свои принципы и все к ним прилагающееся. Разговоры по мобильному медленно перетекли в разговоры по домашнему, перетекшие впоследствии в свидания. Отношения развивались по привычному, но безумно приятному сюжету. У них было очень много общего—страсть к европейской литературе и кино, фотографирование, музыка. Их вкусы совпадали по всем статьям, кроме его любви к футболу (Аля его терпеть не могла) и её любви к политике (он никогда не говорил на эту тему). Она влюбилась в него, как девчонка. Никто на свете не смог бы переубедить её в том, что они созданы друг для друга. Несмотря на своё циничное отношение к жизни она вовсю представляла себя в подвенечном платье, а его во фраке в огромном чудесном саду с белыми шатрами и маленьким милым оркестриком, толпу счастливых гостей, реки шампанского, фонтанчики и счастливых родителей в окружении всего прилагающегося к этому бесконечному списку. К слову сказать, он не был против скорой женитьбы. В общем, в их отношениях царила полная идиллия. Дальше было просто некуда.
В один из предпраздничных дней, когда с работы отпускают пораньше, он заехал за ней, чтобы поехать где-нибудь пообедать. Настроение было на высоте, по радио крутили любимую песню, Аля улыбалась.
--слушай, Аль. Может, поедем ко мне, а? Мама что-то клёвое приготовила, сказала, что ты должна попробовать. Они только к девяти часам будут.
--Фаз, ты же знаешь, я не хочу бывать у вас, когда их нет дома. Я не ортодокс, но соседи ваши настучат.
Он поцеловал её в шею и что-то пробурчал.
--хватит, мне щекотно… Ну ладно… поедем.
В машине он всегда клал её руку на скорость и свою поверх, чтобы даже за рулём держать её за руку. Все эти мелочи, раньше могли бы показаться ей противными и слишком уж «телячьими», сейчас они доставляли ей удовольствие.
Она раньше не бывала у них дома. Он поцеловал её на лестничном пролете, она засмеялась и поцеловала его в ответ долгим поцелуем.
--смотри, доиграешься
--ахаххах
Он отпер дверь и они вошли.
--я совсем иначе представляла себе твою квартиру.
--Ты же знаешь, что родители большую часть года проводят в загородном доме, а тут остаюсь только я, из-за работы. Чего мне уютизировать? Я ж мужчина. Но если ты можешь как-нибудь помочь…
Он обнял её.
--очень тебя люблю
--а я-то как
--какие милые джинсики, можно я их поближе посмотрю?
--хватит ну, мне все сложнее тебе сопротивляться
--а ты не сопротивляйся
--нельзя
--кто сказал?
--эхх… если б все было так просто
Все было не просто, но этой простоты слишком уж хотелось. За уверенно стянутыми джинсами последовала майка.
--обожаю черное бельё
--знаю..ахахха..
--все-то ты знаешь
--зачем снимаешь, если тебе нравится? Хаха..
--это слишком сложный вопрос для моего нынешнего состояния
Я затрудняюсь сказать, о чем думала Аля в тот момент, наверное, ни о чем. Физиология, мать её, сильная штука, сильнее всего остального на свете. Она стянула с него тенниску, посмотрела в глаза, потянулась к джинсам. Его запах смешивающийся с ароматом обалденного парфюма... Натянутые берцовые косточки и эта дорожка вниз…плечи, пресс, руки… Голова шла кругом, в горле пересохло, тело ныло, желая, хотя, требуя… Ни с чем несравнимо…
Она знала, что в первый раз больно, но не представляла, что настолько. Аля прикусила губу и запрокинула голову назад. От приятной тяжести во всем теле не осталось ни следа. Единственное, что осталось—пятно крови на внутренней части бедра и нечто теплое на животе, куда он и завершил недолгий процесс. При этом у него отвратительно дрожала нижняя губа и Аля подумала, что этот человек совсем не похож на Фазиля, которого она любит. Он замер в какой-то отвратительно-детской позе на полу. Аля смотрела в потолок и молчала. Она вспомнила детскую игру, когда в тенях, складках и узорах на обоях и потолке, можно было различать фантастические рисунки. Она дотронулась пальцем до того места на животе и испытала гадостное чувство прикосновения к чему-то склизкому, но встать и пойти в ванную она почему-то не могла. Тут Фазиль приподнялся на локтях, встал, до половины натянул джинсы, потом тенниску и, не застегиваясь, вышел из комнаты.
--Фазиль?
Он вернулся с пультом и пачкой салфеток, застегивая молнию на джинсах.
--на, возьми,--он бросил ей салфетки.
--что?
--вот, посмотри телевизор. Дверь закроешь, ключ оставишь под половиком. Он взял ключи от машины, надел бейсболку, щелкнул пультом и вышел, прикрыв дверь.
Шок от произошедшего ещё не сменился каким-либо другим ощущением, однако странное, душераздирающее, мерзкое и липкое чувство позора и стыда за свою наготу в чужом незнакомом месте аккуратно подкрадывалось к ней. Синий экран сменился на изображение. Аля вздрогнула. С монитора на неё улыбаясь смотрел несостоявшийся “friend with benefits”.
--привет, Алюша, дорогая. Ты сразу прости мне эти спецэффекты, появление на экране и все такое, но ты же помнишь мою любовь ко всякого рода шоу. Ахахха…Тебе не холодно? Ты уже можешь одеться. Я, правда, не знаю, трахнул он тебя или нет, потому что я дал ему свободу воли в этом моментике. Т.е. ты понимаешь да, если он тебя поимел, значит, ты ему хотя бы чуть-чуть нравилась, а если нет—извини, милая, это жизнь. Ахахахаха. Так и вижу, как ты там лежишь голенькая на мерзком ковролине. Эту квартиру я выбирал сам, кстати. Как в нашем с тобой любимом кино прям… Там сбоку на полу засохшие проявления чьих-то особенных чувств, я это заметил и мне так понравилось, что я решил—тут это все и случится. Алюша, родная, надеюсь, ты не плачешь? Ты, бедненькая, ещё даже не понимаешь, что случилось на самом деле, да? Тебя наебали, милая. С самого начала все было спланировано. «Слова», Sunset, милый шарфик Trussardi, вокруг его шеи, ваши разговоры, его настойчивость и одновременная галантность, то, что он целых три месяца ждал, прежде чем поцеловать тебя в первый раз, разговоры с его мамой… ты прости, это была какая-то баба, которой я подсказывал, что говорить. А ваши планы по поводу свадьбы… Я был виртуозен, подсказывая ему твои слабые точки, я превзошел себя. А ты такая дура, Алюша… неужели ты ещё веришь в сказки и то, что все так идеально складывалось, не натолкнуло тебя на подозрения? Дура ты… Но мне тебя не жалко. Ты сама выбрала этот путь. Сейчас тебе, наверное, интересно, сколько он за это получил? Ты, знаешь, немного. Достаточно, чтобы ему кое-что прикупить для машины, а мне—чтобы успокоить своё бедное разбитое сердце. К тому же, сама понимаешь, охотников открыть красавицу вроде тебя найти несложно. Аххаххахах… Теперь ты понимаешь, Алюша, что в жизни не бывает чудес? Хотя наши с тобой отношения были чудесными, искренними, настоящими, правда ведь? Теперь ты уже рыдаешь, я уверен. Одевайся и уходи оттуда. Если бы ты знала, сколько баб на этом полу валялось до тебя. Мерзких отвратительных потных женщин, с которыми даже не прощаются, уходя. Эх ты, Аля… А с тобой ведь тоже не попрощались… Я знаю, ты сейчас лежишь там и не понимаешь, что произошло. Ты думаешь, а кого я тогда любила? Да? Фазиль это его настоящее имя и все. Кроме имени больше ничего. Ему по *** на твоих Малларме и Элюара. Знаешь, чем он занимается? Держит Интернет-клуб на Ясамале, любит пиво и порнушку. Вот так вот. Знаешь, что он говорил о тебе? «Она ёбнутая, клянусь», даже отказаться пытался, мол, слишком уж ты непонятная и странная для него. Грузила его всякими своими книгами, стихами, непонятной музыкой народов мира. Ахахахха… Ты уже оделась? Надеюсь, он это… не в тебя? Ахахахха.. А то помимо всего ещё и залетишь ненароком и на тебе—одна ошибка и вся жизнь под откос. Ну, все, мне пора. Да, совсем забыл тебе сказать. Я тогда не собирался спать с тобой. Я просто проверял, насколько ты мне доверяешь. Мне нужно было услышать твоё «да» и наши отношения потекли бы в привычном режиме. А ты.. Да, что сейчас говорить, правда? Бывай.
--здравствуй, брат, все готово.
--ты до конца довел?
--да
--ясно.. деньги вечером передам.
--я заеду.
--отлично. Ну, давай, будь здоров.
--если нужно, обращайся.
--ахаха. Сагол, брат.
Он отключил мобильный и замер. Постепенно его улыбка становилась все шире и шире и он начал хохотать, он хохотал грудным, истерическим смехом, до хрипоты и кашля, а потом закрыл лицо руками. И зарыдал. Он рыдал, беззвучно и горько, как плачут только люди с разбитым сердцем, люди, в жизни которых не осталось ничего, кроме разочарования. Он рыдал, пока на город не опустились сумерки, окрашивая гостиную в серый унылый цвет, цвет спокойного отчаяния, цвет безысходности. Она любит сумерки… Любила. В пятистах метрах от него, в доме с облупившейся краской, квартиру на третьем этаже точно также заливали густые сизые сумерки. Они скользили по её телу, в темноте кажущемуся ещё более белым, жемчужно-белым, холодным как лед. Она лежала на дешевом ковролине и рыдала, беззвучно и горько. А Баку погружался в предпраздничную суету. Бульвар наводнился разношерстной публикой. Скоро салют…