СЕДЬМАЯ
— Седьмая, срочный вызов, седьмая... седьмая... Примите вызов, срочный вызов... седьмая, — доносится по рации хриплый голос дис-петчера.
— Плохо с женщиной, сердечный приступ, вызов срочный, — а мы уже едем, а мы уже мчимся, проскакивая светофоры, разгоняя сиреной встречные автомобили. Едем готовые ко всему, но никогда не знаем, что ждет нас впереди.
— Ну, вот и дом... Хорошо, что всего один подъезд. Хоть здесь не бегай и не ищи нужную тебе квартиру... Вообще, это свинст-во — не могут на каждом подъезде повесить табличку с номерами квартир! Правда, Яков Степанович? — обращаюсь я к своему умуд-ренному жизненным опытом шоферу.
— Что толку? — рассудительно отвечает он. — Все равно сдерут. Вон, — половина дверей сорвана, а тут какая-то табличка.
— Значит, по-вашему, все хорошо? — не отстаю я.
— Ну, как хорошо!? Как вообще может быть хорошо в нашем городе, когда постоянно канавы копают! Утром едешь — все нор-мально. Днем пытаешься здесь же проехать — канава! Куда ни сунь-ся — канава! Не город, а театр военных действий... И ведь не зака-пывают потом... А у меня не танк, и не вездеход, чтобы через эти окопы перескакивать...
— Ну, вот, и вас задевает... Это хорошо. А то я думала, что мне одной больше всех надо, — и, схватив чемоданчик, быстро выскаки-ваю из машины.
Лифт, как всегда, не работает. Странно, если бы он работал. Но мне ведь всего девятнадцать, и я легко взлетаю на шестой этаж.
Звоню. За дверью слышится какой-то шум, возня, потом все стихает. Звоню еще раз. Опять шум, возня и тишина. Сердито ба-рабаню кулаком.
Дверь открывает молодая, здоровая на вид женщина. Вбегаю в прихожую.
— Где больная?
— Какая больная? — мило улыбаясь, спрашивает она.
— Как какая!? Это дом шестьдесят восемь?.. Квартира девяносто шесть?..
— Да...
— Улица Моторостроителей? - Да.
— Так где же больная? — теряя терпение, спрашиваю я.
— Здесь нет никакой больной, — не переставая улыбаться, отве-чает она.
— И вы не вызывали "скорую"? - Нет.
— А черт! Опять ложный вызов!
Проклиная все на свете, я стремительно разворачиваюсь и в дверях едва не сталкиваюсь с вбегающим милиционером. Глаза его горят. Он рвется в бой. Увидев меня, он с удивлением останавли-вается.
— Что, опоздал? А где пострадавшая?
— Какая пострадавшая? — с интересом спрашиваю я.
— Как какая!? Пятнадцать минут назад нам сообщили, что по этому адресу совершено нападение на женщину.
— Да, — ехидно говорю я. — А вам случайно не сообщали, кто это хулиганит и делает ложные вызовы?.. Нет? Тогда пойдемте: ложная тревога.
Мы собираемся уходить, но тут сзади раздается какой-то стран-ный, неестественный, жуткий смех. Обернувшись, я с изумлением обнаруживаю, что смеется все та же женщина, но в глазах у нее — безумие.
— Это вы вызывали "скорую" и милицию? — как можно ласковее спрашиваю я.
В ответ она истерично хохочет и убегает в комнату. Мы за ней.
В комнате полнейший развал. Кажется, что здесь происходила смертельная схватка: все разбросано, перевернуто, простыни рас-стрижены на узкие полоски, подушки растерзаны в клочья, из раз-битого экрана телевизора торчит утюг. Я присаживаюсь на край пе-ревернутого стола.
— Все ясно. Мне как всегда везет. Что ни вызов, то "подарок". Теперь вот с психобольной занимайся!
Милиционер сочувственно кивает в ответ, а сам глазами, полны-ми ужаса, следит за женщиной.
— Хорошо, что она еще и вас вызвала: защитите, если что, бед-ную девушку!
Глядя на его застывшую в напряжении фигуру, я с иронией ду-маю: "Да, этот, пожалуй, защитит!" —и начинаю уговаривать боль-ную поехать с нами. Обычно это очень трудновыполнимая задача, но я стараюсь. Получасовая беседа не дает никаких результатов: женщина категорически отказывается ехать в больницу.
— Сама, — говорит, — и езжай. Мне и здесь хорошо!
Тут я, конечно, не выдерживаю. Я всегда не выдерживаю, хотя знаю, что даже со здоровыми нужно сдерживаться. Но меня проры-вает.
— Ну и что, — говорю, — и поеду! Чем так работать, лучше в больнице лежать! Давайте, везите меня, — и, сняв свой белый ха-лат, бросаю его больной.
Милиционер начинает испуганно меня успокаивать. Женщина между тем не спеша примеривает халат у чудом со-хранившегося зеркала, затем подходит ко мне и говорит:
— Поехали?
— Куда? — ошарашено спрашиваю я.
— В психушку, куда же еще!? — отвечает она и направляется к выходу. Спохватившись, я торопливо бегу следом.
Так мы и выходим из дома: впереди — больная в моем белом ха-лате, за нею — я, сзади — милиционер.
Подойдя к машине, женщина со знанием дела усаживается на переднее сиденье рядом с шофером. Мне ничего не остается, как последовать в кабину.
Яков Степанович равнодушно, без всякого удивления, — за время работы со мной он ко многому успел привыкнуть — рассматривает новую попутчицу, затем вопросительно смотрит на меня. От-чаянно жестикулируя, прикладывая палец к губам, я ровным голо-сом говорю:
— Я сошла с ума, поэтому, Яков Степанович, везите меня по-скорее в психобольницу!.. А она будет меня сопровождать.
Яков Степанович, хмыкнув, бормочет себе под нос что-то типа "оно и видно", и мы трогаемся. Милиционер удивленно смотрит нам вслед.
Конечно же, это нарушение всех инструкций — перевозить таких больных без сопровождения, да еще рядом с шофером. Нужно было вызвать бригаду из психобольницы, но не сидеть же мне с ней до вечера, — я и так потеряла уже целый час. К тому же женщина ве-дет себя смирно: не мигая смотрит на дорогу.
"Только бы обошлось! — с волнением думаю я. — Только бы до-везти! Ну, еще чуть-чуть!"
Наконец, мы въезжаем в больничный двор. Сигналим. Никто не выходит. Сигналим еще.
Из дверей приемного покоя появляются два крепких, красноще-ких санитара.
"Ишь, разъелись тут на казенных харчах, а мне за них рабо-тай!.." -думаю я и выскакиваю им навстречу.
— Давайте, ребята! Скорее. Берите ее... Она там, в машине... Намучилась с ней!..
— Ну, что вы... Успокойтесь... Не нужно так волноваться. Пой-демте с нами и толком во всем разберемся. - И, взяв меня под руки, они начинают подталкивать в сторону дверей.
— Да вы что, ребята! Я же не больная! Больная там, в машине! Да пустите же меня в конце концов! — я пытаюсь вырваться, но они лишь крепче сжимают мне руки и ласково успокаивают:
— Конечно, вы здоровы... Мы вам верим. У нас здесь все здоро-вы... У нас вам будет хорошо!
— Да я же фельдшер, болваны!
— Вот и хорошо, — фельдшера то у нас как раз и не хватает! — от-вечают они, не переставая тащить меня в сторону приемного покоя.
Я упираясь изо всех сил, отбиваюсь, в поисках поддержки обо-рачиваюсь назад, но тут же понимаю всю безнадежность своего по-ложения.
Моя больная гордо восседает на моем месте в кабине в белом халате и смотрит на меня с нескрываемым осуждением. А Яков Степано-вич... Яков Степанович, повалившись на руль, трясется в припадке беззвучного смеха. Я прекращаю сопротивление и меня тут же вталкивают в психиатрическую больницу.
... В молчании мы отъезжаем от больницы и вливаемся в серый, грязный поток автомобилей.
Я сердито молчу. Яков Степанович сосредоточенно следит за до-рогой. Но долго так продолжаться не может. Негодование перепол-няет меня и, не выдержав, я взрываюсь:
— Яков Степанович! Это безобразие, Яков Степанович! Ну, как так можно!.. Это просто хулиганство какое-то, — возбужденно гово-рю я. — На ваших глазах два здоровенных лба тащат вашего фельд-шера в психушку, а вы молчите! Как так можно! Вы взрослый, по-жилой человек... Я не понимаю — как так можно!? Почему? Ну, скажите, почему вы молчали? Почему не пришли на помощь? По-чему, я вас спрашиваю?..
Яков Степанович внимательно смотрит вперед. Затем приторма-живает, выруливает к обочине, останавливает машину и вдруг, как подкошенный, навзничь падает на руль. Его здоровое, полное тело сотрясается в тяжелейшем припадке безудержного смеха. Захлебы-ваясь, рыдая, вытирая рукой слезы с покрасневшего от напряжения лица, он нечленораздельно хрюкает в ответ:
— Я не мог! Я не мог! Я не м-о-о-г!
Ну, скажите, как с такими несерьезными людьми работать, а?
Сайт автора о диетах - http://www.dieta-da.ru