Этой страны нет на политических картах мира. Она существует в памяти человечества – истории. Первые сведения о ней появились в письменных источниках около двух с половиной тысяч лет назад. В конце VI – начале V века до новой эры древнегреческий автор Аристей написал эпическую поэму «Аримаспея». В своем труде он упоминал народ «стерегущих золото грифов». Долгое время ученые видели в этом названии исключительно сказочных существ, рожденных фантазией древних. Но археологические находки последних лет позволили приблизиться к разгадке тайн, которые задала нашей современности во многом еще загадочная древнеалтайская цивилизация, именуемая в научных кругах пазырыкской.
Современный Алтай представляет собой уникальную географическую зону, расположенную на территории четырех государств – Казахстана, России, Монголии и Китая. Сегодня этот регион называют самым интернациональным археологическим полигоном мира. Ученые разных стран и национальностей изучают здесь одну из древнейших культур. Они исследуют многочисленные памятники, сконцентрированные на сравнительно небольшой территории. Ежегодно из глубоких раскопов извлекаются тысячи предметов быта. Тщательно изучив их, наука пришла к выводу, что люди издавна живут в этом благодатном крае.
А ведь, казалось бы, еще совсем недавно Алтай был одним из самых малоизученных уголков нашей планеты. Плохо была известна история местных народов, и совершенно загадочным образом в самом центре Евразии в древности жили люди...
Впрочем, о существовании Алтая и его обитателях оседло-земледельческие народы Старого Света знали давно. Временами они обсуждали смутные свидетельства различных информаторов о жизни в другом мире, пытаясь мысленным взором проникнуть в тайны неведомого. Так из плода фантазий рождались мифы и легенды о загадочной стране.
Рассказывали, что в тех землях исседоны подпирают золотые горы, которые стерегут царские грифы. Еще говорили, будто там обитают кровожадные чудовища – одноглазые циклопы и аримаспы.
Воображение древних создало удивительный образ жителей Алтая, наполненного всевозможными ужасами и кошмарами. Под влиянием этих представлений оседло-земледельческие народы смотрели со страхом на таинственную страну, населенную звероподобными существами. Однако, не смотря на всю фантастичность этих рассказов, авторам древних текстов не было чуждо и понятие исторической достоверности. Среди них Геродоту отведено особое место.
Благодаря «отцу истории» проясняется вопрос реального существования некоторых кочевых обществ степной полосы Евразии и их местонахождение в V веке до н.э. Вместе с тем Геродот несколько расширил сведения Аристея о «стерегущих золото грифах», оставив любопытное описание их страны.
«Грифы» обитали в холодном краю, среди высоких гор, где снежные хлопья похожи на птичьи перья. Жители этих мест занимались добычей золота, а их соседи совершали на них грабительские набеги. О том же свидетельствуют и другие авторы античной поры, которые также сообщают о живших по соседству с «грифами» племенах – исседоны, «лысые аргиппеи» и «одноглазые аримаспы».
До недавнего времени все знания об Алтае и его обитателях ограничивались легендами и преданиями, рожденных фантазией древних. И тут необходимо сказать, что их образы появлялись не так, как это происходит у современных фантастов, которым уже заранее известно, что они создают вымысел. Легенды и мифы в древних обществах создавались на основе жизненного опыта многих поколений людей и, таким образом, были обращены в прошлое, а не в будущее. Поэтому сегодня в них можно разглядеть четко читаемые штрихи реального мира давно минувших эпох.
С этих позиций интересно будет взглянуть на письменные упоминания древних, где они сообщают об Алтае и его жителях. Попутно можно сравнить известные повествования греческих авторов с другими дошедшими до нас сведениями. Например, провести параллели с рассказами о путешествии китайского принца Му-вана в земли, расположенные на северо-западе от его владений.
Так, в книге «Му тянь цзэ чжуань» («Жизнеописание Му Тянь Цзэ» или иначе – «Предание о Му, сыне Неба»), написанной ранее 280 года до н.э., сообщается, что принц Му-ван однажды отправился в далекую западную страну, где жила волшебница Сиванму. Он преодолел горы Куньлунь, далее проследовал вдоль реки «Хэй Шуя» (Черная река) и оказался в окрестностях «Яо Чи» (Райское озеро). Именно тут он увидел поразившие его облака перьев и бесчисленные стаи птиц.
Интересно, что информаторы Геродота, на сведения которых опирались его описания, тоже сообщали «отцу истории» о парящих в воздухе перьях в стране, где жили «грифы». Сложно сказать, рождены ли эти рассказы одними только слухами о сильных снегопадах, или очевидцы действительно видели птичьи перья на берегах загадочного «Райского озера». Как бы там ни было, но, если сегодня мы встречаем один и тот же факт в двух совершенно разных источниках, то вполне очевидно, что само предание сохранило истину.
И хотя точное местонахождение этой таинственной страны пока неизвестно, тем не менее, исследователи считают, что географическим названиям, упоминаемым в «Жизнеописании…», соответствуют горы Алтая, река Черный Иртыш и озеро Зайсан. Впрочем, на отождествление двух последних названий претендуют, правда, с меньшей долей вероятности, река Уранхай и озеро Маркаколь. Не исключено также, что сведения могут иметь отношение к реке Или и озеру Балхаш. Словом, в этом вопросе ученые еще не пришли к единому мнению.
В другом китайском источнике IV-III вв. до н.э. «Шанхайцзинь» («Книга гор и морей») повествуется о северных землях «И-Му Го», что означает: «И» – один, «Му» – глаз, «Го» – государство. Иными словами, речь идет о «Стране одноглазых». В этой связи вызывают интерес сообщения античных авторов об «одноглазых аримаспах».
Что же касается древнегреческих мифов, где упоминаются «лысые аргиппеи», то они перекликаются со сведениями, описанными в другой китайской книге. Она называется «Чжуан цзэ» и охватывает период IV-II вв. до н.э. Там сообщается о событиях, происходивших в государстве «Цюн Фа Го». Буквально: «Цюн» – бедный, лысый, скудный, «Фа» – волос, «Го» – государство. Словом, здесь мы встречаем сведения о стране «Лысоголовых», которая располагалась где-то на северо-западе от Китая.
Эти примеры убеждают, что сравнительный анализ письменных источников дает более объективную информацию и порой даже приводит к совершенно неожиданным выводам, которые до поры до времени существуют в научных кругах в качестве версий. Кстати, одна из таких версий предполагает, что в китайских и греческих текстах мы сталкиваемся с эпическими клише, которые были своего рода калькой с языка народа, населявшего в древности Алтай и близлежащие территории.
Вместе с тем, благодаря сравнительному анализу, сказочные образы сегодня начинают обретать вполне реальные черты, и постепенно складывается картина, которая позволяет представить как много веков назад «царские грифы» добывали золото в горах Алтая, «гипербореи» жили в снегах, а «одноглазые аримаспы» на золотооблаченных конях покоряли равнины.
К сожалению, письменные источники античной поры не описывают подробно этих конных всадников, перемещавшихся со скоростью ветра. Зато дают четкое представление об Алтае, как территории ужаса, населенной воинственными племенами и народами.
«Берегись остроклювых безгласных псов Зевса, грифов и одноглазой конной рати аримаспов, которые живут у золотоносного Плутонова потока», – предостерегал Эсхил своих современников в 475 году до н.э.
Безусловно, для жителей античной поры эти слова несли определенный смысл и даже могли вызвать суеверный страх. Ведь, согласно древнегреческой мифологии, Плутон был богом Царства мертвых…
Правда, сегодня эти строки уже не внушают страха. Больше того, в наши дни появилось немало желающих отправиться к истокам таинственного «золотоносного Плутонова потока». Причем, не только в нашей стране, но и в дальнем зарубежье есть люди, охваченные этой идеей – идеей, которая и помогла в 1997 году организовать международную археологическую экспедицию. Итогом ее деятельности стало научное открытие, прокатившееся по всему миру в виде сенсационных сообщений.
* * *
Касаясь предыстории уникального открытия, следует сказать, что в 1997 году Институт археологии имени А.Х. Маргулана организовал международную экспедицию с целью исследовать погребально-поминальные памятники эпохи ранних кочевников на территории Казахского Алтая. Акцию поддержали Археологическая миссия Франции в Центральной Азии и итальянский научно-исследовательский центр имени Легабуе, а также ряд отечественных и зарубежных научных организаций.
В состав экспедиции вошли ведущие специалисты казахстанских, российских, французских, итальянских, бельгийских, а также других научных учреждений и институтов. На разных этапах работы в ней приняли участие более двухсот человек, в том числе авторы этих строк.
Итак, на какую же проблему наша экспедиция навалилась, так сказать, всем миром?
Дело в том, что по наиболее консервативным элементам культуры ученым удалось проследить взаимосвязь многих поколений алтайцев. Особую актуальность эта проблема приобрела в связи с обнаруженными в 90-х годах XX века мумиями кочевой знати на территориях России и Китая.
Благодаря высокому уровню современной науки появилась возможность обработать имеющийся материал с применением новейших технических достижений. И уже на основе суммированных результатов подобрать ключ к решению актуальных проблем. Однако, без свежих археологических материалов, собранных на территориях Казахстана и Монголии такая работа не могла быть выполнена в полном объеме, что и послужило главным поводом для организации казахстанской международной экспедиции.
Первым делом наш разведывательный отряд определил три могильника, которые предстояло исследовать. Все они располагаются в Катонкарогайском районе ВКО. Один находится на плато Берел, второй на перевале Тар Асу, третий – Майемер II – у одноименного села.
Следует пояснить, что все эти памятники объединяет не только территория. Не исключено, что все они нисходят своими корнями к общей культурной традиции, а потому представляют огромный научный интерес и, конечно же, хранят множество тайн древней эпохи. Правда, если Берельский комплекс состоит из захоронений кочевой знати, то в ущелье Тар Асу покоятся представители рядового и среднего слоев населения, жившего в этих краях в V-III вв. до н.э. Могильник же у села Майемер представляет собой погребально-поминальный комплекс, состоящий из захоронений начального периода формирования скифо-сакской культуры.
Их называли народом «Нефрит»?..
Наша экспедиция представляла собой большой интернациональный отряд, состоящий из людей, живущих в различных уголках земного шара. Все они – специалисты высокого международного уровня, которые понимали, что нам предстояло работать в районе малоизученном, и любая информация о нем была ценной. Поэтому наша работа началась с анализа древних письменных источников, обсуждения научных версий и гипотез.
Часть ученых считает, что название «Куньлунь» с эпохи Хань относилось к горной цепи южнее Хотана (современный Куаньлунь). По этому поводу было высказано интересное предположение.
В древнюю эпоху на Алтае находилось богатейшее месторождение нефрита, а также других камней и минералов. Косвенным образом это подтверждает рассказ о путешествии китайского принца Му-вана в северо-западные земли. Существует несколько вариантов этой истории, встречающихся в различных древнекитайских письменных источниках.
Например, в «Ле-цзы» сообщается, что принц Му-ван побывал в гостях у Сиванму, повелительницы западной горной страны, расположенной на краю Света: «Они пировали с ней у Яшмового пруда. И пела Сиванму царю, и он подпевал ей».
Знатные персоны обычно не выезжали так далеко и надолго из своих владений одного лишь развлечения ради. Как правило, они возглавляли дипломатические миссии и деловые поездки. Что же в таком случае могло заставить принца Му-вана отправиться в далекое путешествие? Вот тут-то и вспомнилось, что именно на Алтае располагался древнейший центр добычи и обработки нефрита, с которым китайский императорский двор на протяжении многих веков связывал свои интересы.
Этот интерес находит в истории конкретное объяснение. Современные ювелиры относят нефрит к полудрагоценным камням, но в древности и до наших дней в Поднебесной его почитали священным камнем. Конфуций говорил о нем как о символе добродетели, непорочности и чистоты. Из нефрита изготавливались украшения, вырезались печати, геммы и всевозможные талисманы. Они ценились дороже золота. С древнейших времен нефрит применялся для изготовления знаков отличия китайского императорского двора. Тогда ему даже дали поэтическое название – «камень жизни». Интересно, что с ним были рождены некоторые религиозные представления и культы.
Словом, из глубины тысячелетий и до наших дней нефрит достойно несет свою славу и, как известно, является национальным камнем Китая. Этим и объясняется давний интерес к нему.
В мире степных номадов нефрит тоже пользовался почетом. Еще в первобытные времена его использовали для изготовления орудий труда: ножей, наконечников стрел, топоров и т.д. Жители Алтая издавна знали о качествах, которыми обладает этот камень. Ученым удалось установить, что по своей прочности он превосходит кварц и алмаз. Удивительно, но при ударе параллельно граням кристалла могут расколоться изделия даже из хорошо закаленной стали. При всем этом нефрит поддается разрезанию на тончайшие пластины. Дело в том, что внутренняя структура камня напоминает войлок. Его тонкие волокна плотно переплетены друг с другом, что объясняет его чрезвычайно высокую прочность. Это свойство в полной мере удалось использовать степным мастерам, когда они украшали различными поделками из нефрита убранства кочевой знати. Среди степной аристократии и славной плеяды великих воителей этот камень пользовался особым почетом на протяжении долгого времени.
Члены нашей экспедиции принимали активное участие в обсуждении, и постепенно вспомнилось, что с нефритом была связана посредническая торговля кочевых обществ, о чем знали еще в античную эпоху в дальних западных от Алтая землях. Например, Плиний в своих трудах сообщает, что Саки занимались добычей камня светло-зеленного цвета под названием «аллаис». Конечно, нельзя категорично утверждать, что это был именно нефрит, но как бы то ни было сам факт остается фактом.
В Древнем Риме, Греции, Византии верили, что нефрит приносит удачу в азартных играх, дает победу возницам на состязаниях квадриг и бегунам на Олимпийских играх. В свое время победителей состязаний награждали скипетром из нефрита, а занявшего второе место – только золотым.
Археологические материалы свидетельствуют, что этот камень почитался многими народами мира. Об этом знали все члены нашей экспедиции, приехавшие из разных уголков планеты.
На территориях Древнего Востока, Египта, Индии и других стран исследователями найдено множество изделий из нефрита. Искусствоведы считают их настоящими шедеврами. Они отличаются неповторимым изяществом и красотой. Многим из нас в своей практике не раз доводилось не только видеть эти изделия в музеях мира, но и самим извлекать их из глубоких траншей.
Вполне очевидно, что, если торговля нефритом в ту далекую эпоху находилась в расцвете, то процветали люди, занимавшиеся его добычей и продажей. На этом фоне слова Эсхила о сказочном «золотоносном Плутоновом потоке» постепенно наполнялись для нас определенным смыслом.
Итак, нам удалось установить, что некие кочевники вели торговую деятельность и доставляли нефрит или другие минералы откуда-то из глубин Азии. Однако наука не располагает материалами для точного ответа на вопросы: кто были эти люди и где они добывали драгоценные камни? Мы тоже не торопились с выводами, но в качестве рабочей версии в нашей исследовательской группе всплыла идея, что в пору наивысшего экономического и культурного расцвета алтайские племена могли распространить свое влияние далеко за пределы прародины, что подтверждается появлением некоторых заимствованных элементов в их культуре. Это удалось проследить на примерах известных археологических материалов, обнаруженных в погребально-поминальных памятниках предшествующими археологическими экспедициями на территории Алтая.
Возможно, с добычей нефрита и торговлей им была связана деятельность людей, населявших земли, в которые нам предстояло отправиться. И вот что особенно интересно. В V веке до н.э. китайские летописцы впервые зафиксировали западный кочевой народ, который они именовали «Юэ-чжи, а этимологически это название могло быть связано с нефритом, который в китайском языке именуется «юй ши». Такую версию высказали в 1990 году ученые Ма Юн и Ван Бинхуа.
Попутно из нашего обсуждения прояснялся еще и другой вопрос. Находило объяснение особая воинственность древних обитателей Алтая. Ведь, удерживая богатые месторождения ценных камней и минералов, они могли испытывать частые посягательства соседних племен на свои владения. Поэтому не только оборонялись от них, но даже держали в страхе.
О могуществе юэчжи можно судить по сохранившимся письменным источникам. Сегодня стала хорошо известна история воинственного народа хунну, на протяжении долгого времени досаждавшего Китайской империи. Однако в свое время хуннский шаньюй Тумынь находился в зависимости от правителя юэчжей. Об этом свидетельствует тот факт, что однажды ему пришлось дать юэчжам в заложники своего сына Модэ, согласно правилу под названием аманат. Это была одна из древних форм заключения союза, когда вассалы отдавали сыновей на воспитание сюзеренам, тем самым, выражая свою покорность и преданность.
Такой сильный народ как юэчжи должен был занимать значительную территорию, и распространять власть на соседние племена. Кстати, известный исследователь алтайских древностей С.И. Руденко полагал, что этноним «юэчжи» – это собирательное название конфедерации алтайских племен середины I-го тысячелетия до н.э.
Правда, у современных ученых нет единого мнения относительно точной локализации юэчжи, особенно в ранний период. Вполне возможно, что китайцам была известна лишь восточная ветвь этого народа, а основная их масса обитала в регионах Алтая, Восточного Тянь-Шаня и Джунгарии. Ведь все они в некоторых письменных источниках обобщенно именуются «юэчжи». Однако…
Однако такое простое объяснение этого трудного вопроса слишком легко всплыло на поверхность нашего предварительного обсуждения. И фигурально выражаясь, больше напоминало всего лишь накипь горячего спора.
Дело в том, что некоторые события древней истории Центральной Азии позволяют говорить, что во II веке до н.э. на Алтае и близлежащих территориях кроме юэчжей жили и другие крупные племена. Они стали известны после усиления гуннов и их экспансии против своих соседей, которые мигрировали в Греко-бактрийское царство. В этой стране кочевники свергли династию Селефкидов, установили свою власть и создали Кушанское царство.
Античные авторы сохранили названия пришлых кочевых племен, «вышедших из страны заяксартской». Это Асии, Пасианы, Саракаулы, но самым сильным среди них были Тохары. Именно они дали новое название Бактрии, которую персы и арабы называли не и иначе как Тохарестаном.
Понятно, что такое крупное событие как захват Греко-бактрийского царства не остался без внимания летописцев и поздних исследователей, породивших немало научных версий и гипотез. Поэтому нам следует вкратце обратить внимание на некоторые из них.
«Владыка Земли»
Древние обитатели мира степных номадов нередко появлялись в поле зрения народов оседло-земледельческой ойкумены. Летописцы добросовестно фиксировали эти встречи. Что же они сообщают об этих странниках? Пожалуй, только диковинное имя, да пару-тройку сведений полулегендарного характера. Так в анналах истории человечества появились таинственные народы и племена. И словно призраки они по сей день бродят на пожелтелых страницах старинных фолиантов, отнимая покой и сон у многих поколений исследователей…
Об этом участники нашей экспедиции знали не понаслышке. Поэтому мы старались глубже заглянуть в суть вопроса, обсуждая различные научные версии и гипотезы.
Итак, в V веке до н.э. жители Поднебесной узнали о существовании западного кочевого народа, который вошел в историю под названием «Юэ-чжи». На самом же деле слово «юэ-чжи» – это современное китайское звучание древнего этнонима, который в русском и западноевропейских языках сейчас читается как “Юечжи” (Yuechi, Yuehshih, Uetsi).
Однако за две с половиной тысячи лет китайский язык изменился, а в его древней транскрипции название западных кочевников должно было звучать несколько иначе – “Жоучжи” или «Юе-ти». При этом очень важно знать, из какого языка вышло это слово. Ведь это могло быть самоназвание народа, которое в измененном виде появилось в древнекитайских летописях?
Многие исследователи пытались ответить на этот сложный вопрос, а некоторые из них меж тем обратили внимание на то обстоятельство, что древнегреческие авторы в своих сочинениях вообще не упоминают кочевой народ под названием юэчжи. Впрочем, он мог быть известен им под другим именем.
Сопоставив все письменные сведения классического мира, ученые XIX века пришли к выводу, что народ юэчжи китайских летописей соответствует племени массагетов, встречающемуся у древнегреческих авторов.
Большинство лингвистов считают, что юэчжи (массагеты) говорили на одном из диалектов тохарского языка. Выдающийся ученый Е.Г. Пуллейбланк, проследив изменения и взаимосвязи некоторых старых слов, высказал предположение, что во множественном числе тохарского языка название народа означает «Владыки земли» или «Имеющие землю». Эту версию Пуллейбланк подтвердил на конференции в Филадельфии, которая прошла в 1996 году.
В этой связи обращает на себя внимание то обстоятельство, что персонаж китайских сказок царица Сиванму, правительница западной горной страны, обычно именуется «Владыкой земли». Но что это – титул или название ее народа? Сложно сказать.
Народ «Дракон»
Со временем претерпел изменения не только тохарский, но и китайский язык. Общение двух разных народов привело к сближению, а потому у них появились единые грани, где сформировались общие понятия. С этих позиций версия китайского ученого Линь Мэйцунь выглядит убедительной.
Он подчеркивает близость слова «лун» с этнонимом «юэчжи», которое по фонетике древнекитайского тоже означает «лун». Само слово «лун» передает понятие древнего божества тохаров, которое нашло свое художественное воплощение в образе дракона. Этот мотив часто встречается в прикладном искусстве ранних кочевников, обитавших в Джунгарии и на Алтае.
Открытые в последние годы на территории Синьцзяна мумифицированные останки, по мнению специалистов, принадлежат юэчжам, говоривших на древнетохарском языке. Под влиянием их культуры образ дракона нашел свое место в искусстве жителей Поднебесной.
Попутно заметим, что образ дракона начал фигурировать в памятниках древнерусской письменности после Великого переселения народов. Как известно, импульс этим событиям дали приалтайские степи. Впрочем, все это произошло позже, а нас интересовала другая эпоха. Ведь нашей экспедиции предстояла поездка к загадочному «золотоносному Плутонову потоку», где в образе дракона нас ожидал «Владыка Земли», таинственный народ «Нефрит»…
К «ЗОЛОТОНОСНОМУ ПЛУТОНОВУ ПОТОКУ»
Асфальтированное шоссе стрелой устремилось из Алматы. По обе стороны от дороги потянулись фасады зданий, затем дачные домики и ухоженные поля. Постепенно их сменили степные пейзажи. Наша экспедиция покинула пределы города, продвигаясь на машинах и автобусах к самой крайней северо-восточной точке Казахстана, чтобы заняться там изучением памятников древнеалтайской культуры.
Если измерять расстояние по карте, нам предстояло проехать около полутора тысяч километров. Однако это расстояние не совпадает с реальным продвижением по местности. Ведь бесконечные подъемы, спуски и различные объезды заметно удлиняют путь.
Иногда даже кажется, что современные географы чертят карты совершенно неправильно. Глядя на них, очень сложно подсчитать время, которое уходит на дорогу. Гораздо точнее определяли расстояние в древности – два дня пути, три дня и так далее.
Жаль, что в наши дни дороги не измеряются временными показателями. Хотя, стоит признать, что это очень удобно. Особенно для археологов и путешественников.
Мы добрались до Усть-Каменогорска, дальше нам предстояло ехать «дорогами второй категории», которые вели к Бухтарминскому водохранилищу.
Фары освещали путь, и машины двигались в туннеле лучей. В боковые окна был виден чернильный мрак, лишь луна и звезды мерцали на темном небе. Издали мы увидели водную гладь, отражавшую ночные светила. Наверное, эта сказочная картина смогла бы изумить и менее впечатлительные натуры: казалось, будто мы въезжаем на звездное небо.
Дождавшись рассвета, наша экспедиция переправилась на пароме в предгорья Алтая. Чем дальше мы удалялись от Бухтарминского водохранилища, тем больше дорога напоминала добросовестно распаханное поле, а потом и вовсе перестала вписываться в какие-либо «категории».
Следующий отрезок пути выдался особенно утомительно-трясучим, но в конечном итоге вёл нас к «золотоносному Плутонову потоку». Только эта мысль, кажется, придавала сил, и мы терпеливо тряслись на кочках и рытвинах до самого конца.
Петляя между камней и впадин, машины въехали в пределы живописных гор, чьи склоны покрыты ветвистыми березами и вечнозелеными пихтами, лиственницами и елями. Мы двигались вдоль шумно несущейся реки Бухтарма, стекающей с белоснежных вершин.
Наша экспедиция приближались к могильнику Майемер II. Он представляет собой погребально-поминальный комплекс, состоящий из захоронений начального периода формирования скифо-сакской культуры. Еще в Алмате было решено исследовать его первым. Ведь, чтобы лучше изучить интересующую нас эпоху, необходимо заглянуть в более раннее время.
И вот машины остановились. Сойдя на землю, мы наконец-то почувствовали под ногами твердую почву, которая не тряслась и не уходила в сторону. Все приходили в себя: разминали затекшие конечности, ощупывали мышцы, интересовались здоровьем попутчиков.
Последний отрезок пути, кажется, окончательно утомил иностранцев, изрядно хлебнувших нашей «экзотики». Потом они часто вспоминали свою первую поездку, по этому поводу шутили и весело смеялись. А уже на следующий день нас ожидала большая работа.
К раскопкам приступили не сразу. Сначала необходимо было обустроиться на новом месте: разбить лагерь, определиться с кухней, оглядеться вокруг, составить подробный план местности. Словом, провести предварительный осмотр.
Все вместе мы собирались только за завтраком и вечерами у костра. Обедать и ужинать многим приходилось за пределами лагеря во время обследования местности. Именно там довелось увидеть, что до нас тут побывали бугровщики – охотники за так называемым «скифским золотом». Они оставили следы своего пребывания в виде воронок на поверхности курганов. Масштабы хищнических грабительств настолько широки, что на сегодняшний день в не потревоженном виде почти не осталось древних захоронений кочевой знати.
Начало было положено еще в XVII веке, когда произошло переселение крестьян из северных и центральных районов России на «вольные земли» Сибири. Узнав о богатствах, скрытых под древними «могильными буграми», переселенцы создали особый промысел. В погоне за наживой по степи блуждали целые артели бугровщиков.
В 1669 году сибирский губернатор доносил царю: «В Тобольском уезде около реки Истери и во окружности оной русские люди в татарских могилах или кладбищах выкапывают золотые и серебряные всякие вещи и посуду».
Ехавший в Китай в 1719-1721 году русский посол Л.В. Измайлов писал: «много людей из Томска и других мест каждое лето отправляются к этим могилам, разрывают их и находят среди праха покойного значительное количество золота, серебра и меди, драгоценные камни, в особенности же рукоятки мечей и оружие». Далее он добавляет: «Я видел разные принадлежности вооружения и другие любопытные вещи, вырытые из этих могил, особенно помню вооруженного всадника на коне недурной отделки и фигуры зверей из чистого золота».
В XVII и XVIII веках по Сибири гуляла настоящая золотая лихорадка. «Не инако как люди ватагами ходят на соболиный промысел, так и здесь великими партиями собирались, чтобы разделить между собой работу, и тем скорее управиться со многими курганами», – писал в XVIII веке неизвестный путешественник по Сибири.
Русский посол У. Унковский, ехавший в Джунгарию в 1722-1724 гг. по среднему течению Иртыша, в своем отчете описал картину, которая предстала перед ним: «Едучи по пути степью, видели множество разрытых бугров, а паки землею не забросаны, и тако иные, яко погребы раскрытые, по всей степи видны».
Редкой ценности произведения древнего прикладного искусства продавались за бесценок, изделия из золота и серебра переплавлялись и шли на изготовление новых предметов.
Так красноярский воевода Г. Салтыков велел отлить себе саблю из добытых в курганах изделий. У другого красноярского воеводы Д. Зубова оказалось на несколько тысяч рублей «могильного золота, пущенного на сплав». Теперь уже все эти уникальные вещи навсегда потеряны для истории. Сберечь удалось немногое.
Единственная уцелевшая до нашего времени знаменитая сибирская коллекция состоит из 250 золотых предметов, общим весом 74 фунта золотом. В 1726 году после смерти Петра I она была передана на хранение в естественноисторический музей – Кунсткамеру.
Члены нашей экспедиции без удивлений рассматривали воронки в насыпях разграбленных курганов, понимая, что истинных исследователей было хоть и меньше, но слава о них распространилась гораздо шире.
Первая научная экспедиция прибыла в Сибири 1 марта 1721 года. Руководил ею тридцатидвухлетний доктор наук Даниил Готлиб Мессершмидт. Он был специально приглашен в 1717 году из Данцига царем Петром I и отправлен им в марте 1719 года сначала в Москву, затем в Тобольск вместе с русским послом Л.В. Измайловым, ехавшего в Китай
Мессершмидт знал восточные языки, он был географом, натуралистом и врачом. Указ о сибирской экспедиции Петр I подписал 15 ноября 1718 года. В нем сообщалось, что экспедиция отправляется «для изыскания всяких раритетов и аптекарских вещей». Все найденное надлежало посылать «в Санктпитербурх в Главнейшую аптеку».
По возвращении в марте 1727 года в Санкт-Петербург Мессершмидт сдал в недавно образованную Российскую Академию наук 23 тома своих трудов, написанных в глубинах Сибири. Правда, к тому времени царь Петр I уже два года как скончался и научный труд Мессершмидта около двухсот лет пылился на полках архива.
Второе дыхание изучение Сибирских древностей получило благодаря русскому исследователю В.В. Радлову. Именно он в 1865 году на территории казахстанского Алтая в Берельской долине впервые зафиксировал так называемый «алтайский феномен» – курган с мерзлотой. Это уникальное захоронение было датировано V - III веками до н.э. и отнесено к памятникам пазырыкского типа, то есть ему дали общее название группы исследованных курганов в местности Пазырык.
Исключительно богатый и хорошо сохранившийся инвентарь погребения позволил в деталях восстановить быт древних жителей Алтая. Сегодня эта находка В.В. Радлова служит классическим примером в обучении студентов.
Первые находки
Несколько недель мы занимались исследованием археологических древностей в местной округе. На скальных выходах, расположенных рядом с могильником Майемер II, нам удалось обнаружить группу петроглифов. Здесь же поблизости был найден оленный камень. На нем схематично древний мастер изобразил фигуру воина. В ушах у него виднелись серьги, на поясе предметы вооружения – чекан, лук в колчане, а ниже располагалось зеркало.
Мы внимательно изучили памятники древнего изобразительного искусства. Они относятся к раннескифскому времени. Сюжеты представлены одиночными и групповыми изображениями животных, а также символических знаков. Вполне вероятно, что они были оставлены народом, которому принадлежал и могильник Майемер II. Поэтому нам следовало тщательно изучить их, прежде чем приступить к самим раскопкам.
Стоял июль. В тот год лето на Алтае выдалось жарким. Несколько дней не было дождя. Такое здесь случается редко, но если уж происходит, то местные жители обычно «вызывают» дождь. Этот обряд называется «тасаттык».
Участники нашей экспедиции стали очевидцами одного из древнейших ритуалов. В наши дни он проводится не так, как это происходило много веков назад: шаманов сменили служители ислама и вместо бубнов звучат молитвы на арабском языке. Нет «варварских» плясок вокруг костра и только дети обливаются водой. Тем не менее, приметы далекого прошлого сохранились.
13 июня люди съехались к берегу реки, где на широкой седловине, расположенной между двух сопок, накрыли несколько огромных дастарханов. На них расставили богатое угощение. Затем, совершив жертвоприношение, приступили к трапезе. В тот день нам посчастливилось отведать все, чем богат Алтай. Причем, еду необходимо было съесть всю, а до тех пор никто не покидал праздника. Закончился он только поздней ночью.
Удивительно, но после торжества и дождь пошел, и жара спала. Правда, не сразу, а через два дня. Можно было бы назвать это чистой случайность, о которой не стоило даже упоминать. И все-таки мы решили рассказать о произошедшем. Почему?
Дело в том, что сохранились письменные свидетельства о колдовстве кочевников. Например, древнекитайские летописцы неоднократно сообщали о том, что степные шаманы способны вызывать дождь при помощи специального камня – яда. Так, в повествованиях Юбани говорится о колдунах, вызывающих дождь и холод. Подобные сообщения существуют не только у китайцев.
Европейский автор Григорий Турский пишет, что во время войны аваров с франками колдуны кочевников вызвали грозовую бурю, причем молния ударила во франкский лагерь, благодаря чему авары победили и пленили самого короля Сигберта.
Упоминания о том, что кочевники используют колдовство на полях сражений, оставили и арабские летописцы. Хазары при помощи магии остановили продвижение мусульман на север. Фирдоуси описывает «волшебство» тюрков так: «Колдуны вызывали ветер и черную тучу, осыпавшую персов стрелами».
Примеры можно продолжить, их немало, но в наше время они не способны доказать того, что люди могут влиять на погоду при помощи колдовства. Словом, хотите – верьте, а не хотите – нет.
* * *
Почти полмесяца ушло на исследование местности, прежде чем мы приступили к самим раскопкам. Первым делом следовало выбрать объект. Одно из погребений показалось нам наиболее интересным. По внешним признакам можно было судить, что оно не было разграблено. Это обстоятельство придало оптимизма, и мы взялись за лопаты, скребки и щеточки.
Могильная яма находилось под малоприметной сильно задернованной каменной наброской. На расчистку ушло несколько дней. Только после этого нам удалось разглядеть внешний вид захоронения. Вот тут-то мы и столкнулись с первой неожиданностью.
С северной стороны кургана был обнаружен камень с прочерченными на нем тремя кругами. Должно быть, эти символы отражали религиозно-философские представления древних обитателей Алтая.
По ходу раскопа мы производили фотосъемку, зарисовки. Одни только описания заняли большое количество страниц научного отчета. Эта часть работы всегда выполняется с особой тщательностью. Ведь раскопки кургана можно провести лишь один раз, а после этого сохранятся только полевые записи.
Захоронение представляло собой подбой, сооруженный в северной стороне кургана, и уже подобравшись к нему, мы смогли представить, какую конструкцию имел этот памятник древности. Правда, для воссоздания полной картины первоначального вида погребения нам требовалось получить гораздо больше информации о нем.
Когда под щеточками и скребками стали появляться первые контуры скелета, весть об этом облетел весь лагерь. Вскоре у кромки могильной ямы собрались почти все члены экспедиции.
Нами был обнаружен скелет женщины. Покойная лежала на спине в вытянутом положении, лицом вверх. После полной расчистки мы убедились, что наша догадка подтвердилась – грабители не потревожили древнее захоронение.
…Тот вечер был необычно тихим и спокойным. Только ветер обдувал наши усталые тела. Мы сидели у вечернего костра и мысленно переносились в те времена, когда в этих краях происходила тревожная суета...
На днях скончалась местная княжна, и люди готовились к похоронам. Стояла поздняя осень. Небо хмурилось и часто проливало свои слезы на землю в виде моросящих дождей.
В юрте, расположенной недалеко от селения специальные старухи, хорошо знавшие свое скорбное дело, омыли тело умершей. За свою жизнь покойная не нажила большого богатства, но соплеменники помнили о ее доброте, поэтому решили достойно предать тело земле.
На бездыханную княжну надели длинные штаны, заправленные в короткие сапожки, нательную рубаху и меховую куртку с обычными костяными застежками. Талию перетянули крепким кожаным поясом.
Жрец определил место погребения, и мужчины расчистили там большую ровную площадку. На ней был размечен прямоугольник, ориентированный по четырем сторонам света. После того, как вырыли могильную яму, из селения вышла похоронная процессия. Княжну в последний путь сородичи провожали криками и слезами. Тело опустили на дно могилы, уложив головой на восток. Рядом поставили поминальные сосуды и глиняные чаши, а также несколько стрел с бронзовыми и костяными наконечниками. Затем все это укрыли тканью и засыпали землей.
Вечером соплеменники устроили поминки в честь вознесения души усопшей на небеса, а утром приступили к возведению кургана. Материал находился поблизости. Камни не обрабатывались, их всухую укладывали в виде конуса без скрепляющего раствора...
Исследованное погребение задало немало вопросов. Прежде всего, нас заинтересовало, кем при жизни была найденная нами женщина? Может представительница обедневшего, но сильного рода? Или простолюдинка, которая пользовалась большим почетом, а после смерти была погребена с царскими почестями?
Антропологи А.О. Исмагулова и Е.В. Веселовская установили, что возраст погребенной женщины составлял 35-40 лет. Она относилась к европейской расе. Однако, французский антрополог Х. Бендезу-Сармиенто высказал мнение, что нами обнаружены останки мужчины, а не женщины. Словом, на этот счет у специалистов возникли разногласия.
Сравнение найденных в захоронении предметов с ранее известными находками сузило хронологические рамки. Первоначально памятник был отнесен нами к раннему этапу «скифо-сакской» эпохи, то есть к VIII-VI вв. до н.э. Но все же точную дату определить на месте мы не могли. Ясность внесли результаты радиокарбонного метода. А ведь именно в вопросах датировки нас ожидали большие неожиданности.
Дата, полученная позже, была иной и к тому же она имела более широкий хронологический диапазон: 1152-803 гг. до н.э. Иными словами, это погребение относилось к тому времени, когда жители Алтая еще не были известны в мире так широко, как это произошло позднее. Вместе с тем находило объяснение и скромность захоронения. Скорее всего, там покоилась представительница зарождающейся династии местных правителей.
Сейчас находка на могильнике Майемер II дополняет материал версии о сложении раннескифской культуры на территории Алтая в конце IX века до н.э. То есть, по сути дела, относит к позднему сроку принятые ранее наукой хронологические рамки. Это обстоятельство проясняет некоторые темные моменты истории степной ойкумены, а вместе с тем подтверждает гипотезу С.И. Руденко о существовании так называемых «алтайских скифов», которые стали прародителями многих кочевых племен и народов.
АЛТАЙ И ВЕЛИКАЯ СТЕПЬ
Алтай издавна был колыбелью многим кочевым племенам и народам. Они населяли мир степных номадов, который простирается от китайской реки Хуанхэ на востоке до венгерской пушты на западе. С юга его окаймляют горные хребты, с севера – таежные леса. Размеры этой территории огромны, а потому назвали ее Великой степью.
Кочевые народы и племена объединял не только ярко выраженный хозяйственный уклад, но также общие религиозно-философские традиции, культура и биография. Передвигаясь вслед за животными, они осваивали огромные пространства, из века в век странствуя по степным просторам. Каждый род имел свои маршруты, которыми издавна передвигались их отцы и деды.
С наступлением весны жители Алтайских гор отправлялись в степь, чтобы встретить там начало нового года. В повозках сидели старики, женщины и дети, а вокруг них на резвых конях гарцевали воины, одетые в длинные штаны, кожаные куртки и остроконечные войлочные шапки-кулахи.
В день весеннего равноденствия отмечался большой праздник, которым начинался отсчет дней нового года. Это великое торжество собирало шумные толпища. Удальцы мерились силами, устраивая состязания на широких равнинах, а тем временем на привольных пастбищах паслись тучные отары и табуны.
После весеннего зеленого изобилия трава в степи жухла под беспощадным летним солнцем, и тогда люди уходили в предгорья, где еще только зарождалась весна. Зеленые ковры сочных пастбищ цвели тут в первозданном изобилии. И тогда люди отмечали второй праздник – день летнего солнцеворота.
Осенью молодняк набирался сил в горах, а ближе к зиме весь скот поднимался еще выше в горы, где ему легче было найти пропитание тебеневкой на обдуваемых ветрами склонах.
В конце осени часть табунов и отар кочевники уводили к границе Великой степи, где у городских стен они продавали или обменивали их на различные товары. В приграничных со степью районах скотоводы вели не только торговлю с земледельцами, но вместе с тем устанавливали с ними дружеские связи. При этом они были носителями степной культуры и мифологии.
Скорее всего, именно кочевники выступили в роли тех информаторов, кто сообщал греческим и китайским авторам о существовании таинственной горной страны где-то в глубинах Азии. Благодаря их рассказам в культуре оседло-земледельческих народов нашли распространение устойчивые «варварские» сюжеты. Так они появились в двух удаленных друг от друга странах Востока и Запада. Причем, большую часть этих рассказов породили реальные события седой древности.
Битва народов, представленная в образе тотемов, часто используется в богатырских эпосах кочевых обществ. Борьба «одноглазых аримаспов» со «стерегущими золото грифами», переданная Аристеем, а позже упоминавшаяся другими авторами античной поры, – это вероятный отголосок реальных событий, которые произошли в степной полосе Евразии много веков назад.
История человечества не сохранила память об этой трагедии, хотя сегодня в общих чертах нам известна судьба народа, который прославился под именем скифы – такое название ему дали древнегреческие авторы. Вполне возможно, что именно биография скифов послужила поводом для зарождения сюжета о войне «одноглазых аримаспов» со «стерегущими золото грифами».
Письменные источники позволяют воссоздать события давно минувшей эпохи. Согласно Геродоту, скифы были изгнаны из своей страны массагетами. Побежденный, но не покорившийся степной народ двинулся в степи Причерноморья, перешел Волгу, затем переправился через Дон. На своем пути они встретили народ Гомери, известный классическим авторам под названием киммерийцев. Эта встреча обернулась трагедией для народа Гомери.
Затем скифы вторглись на Древний Восток. По сообщениям Геродота, их господство там длилось 28 лет. Память о вторжении скифов долго жила в памяти жителей Старого Света, передаваясь из уст в уста, из поколения в поколение. Очевидно, правители Древнего Востока жаждали реванша, но походы Кира, Дария и Александра Македонского в Великую Степь не увенчались успехом.
С той поры страх перед кочевниками стал настолько велик, что отразился во многих дошедших до нас письменных источниках. Вместе с тем именно в скифское время от Сибири до Передней Азии распространяется знаменитый «звериный стиль».
Интересно, что в древнегреческом искусстве нашел свое воплощение образ орлиноголового грифона. Уже в V веке до н.э. он становится частым персонажем вазовой росписи, что свидетельствует о зарождении устойчивой традиции, которая по сути дела иллюстрировала для жителей того времени некий популярный рассказ.
Главным персонажем этой истории выступает фантастическое существо с телом льва, змееподобной шеей, крыльями, орлиной мордой с перепончатым гребнем и ушами. Именно в таком виде оно становится знакомо нам и по находкам в курганах Алтая.
Часть современных исследователей полагает, что орлиноголовый грифон был тотемом сильного кочевого народа, который распространил влияние на огромной территории Великой Степи. Действительно, во второй половине I тысячелетия до н.э. могущество мира степных номадов внушало панический ужас не только на западе, но и на востоке, где китайцы прониклись беспокойством пространства, соорудив Великую стену.
Кстати, строительство этого грандиозного памятника древности велось в те времена, когда в юрте хуннского шаньюя Тумыня родился мальчик. Вероятно, его назвали в честь воспетого в былинах скифского царя Мади. Правда, имя новорожденного звучало слегка изменено – Модэ. Ему удалось достигнуть такого величия, о котором в начале его жизни никто не помышлял.
В III веке до н.э. Модэ объединил племена хуннов, подчинил соседние народы, создав могущественную кочевую империю, которая просуществовала около 300 лет на территории современной Монголии, Восточной Джунгарии и Алтая.
Белым пятном для современных историков остается промежуточное время между походом скифов на Ближний Восток и созданием империи хуннов. Этот пробел некоторым образом способны восстановить исследования курганов Алтая. К изучению памятников этого интересного периода наша экспедиция приступила в 1998 году.
«АЛТАЙСКИЕ СКИФЫ»
В тот новый полевой сезон 1998 года Алтай встретил нас чудесной весенней погодой. Знакомая дорога вдоль шумной реки Бухтарма, и вот мы уже въехали на перевал Тар Асу. Он представляет собой небольшой участок ущелья, зажатый с одной стороны горами, а с другой – густо заросшими крутыми сопками на правом берегу реки Бухтарма. Еще издали мы увидели земляные насыпи и каменные ограды разных форм.
Все памятники скрывались под толстым слоем дерна. Его пришлось расчистить, чтобы лучше разглядеть общий план могильника. Сделанные нами фотографии и рисунки сегодня составляют самую богатую научную коллекцию, которая позволяет увидеть этот уникальный памятник, не выезжая на место.
На могильнике Тар Асу покоятся представители рядового и среднего слоев населения, жившего в этих краях в V-III вв. до н.э. Нами был исследован один из курганов, где в яме с подбоем, заставленным жердями и толстой гранитной плитой покоились останки молодой знатной женщины. Она умерла в возрасте 20-25 лет.
На дне могилы родственники выложили подстилку из березовой коры, куда уложили покойную головой на восток. Под голову подложили каменную подушку, ноги слегка согнули в коленях и сложили на правую сторону. Судя по находкам, девушка принадлежала к представителям местной знати. В последний путь ее сопровождали различные вещи.
Сородичи положили в могилу войлочный мешочек, где находилось бронзовое зеркало с плоским круглым диском и отогнутым бортиком. Примечательно, что в древние времена зеркала имели сакрально-магическое значение. Обычно их носили у пояса слева, рядом с ножом. Его, кстати, тоже не забыли положить: бронзовый нож был в кожаных ножнах, прошитых оригинальным и простым швом.
В уши девушки вдели золотые серьги усеченно-конической формы, с круглым в сечении кольцом. На тело положили два золотых миниатюрных украшения, напоминающие петельчатые зеркала, оборотные стороны которых были украшены бирюзовыми и пастовыми бусинками.
В могиле также были найдены каменные и бирюзовые подвески, среди них встречаются уплощенные со скругленными углами квадратной формы и крупные полированные, одна из них выполнена в виде клюва птицы или когтя.
Среди сопроводительных вещей были еще два массивных колчанных крюка из бронзы. Но самой интересной находкой оказалась золотая бляшка изображающая ушастого тигрогрифона с закрученным хвостом. Это изделие изготовлено в традиционном скифо-сибирском зверином стиле.
По обряду погребения и вещевому комплексу этот памятник древности датируется V-III вв. до н.э. и входит в число других женских захоронений пазырыкской культуры, обнаруженных археологами на территории Алтая. Кстати, наиболее яркой среди них стала находка российских ученых, обнаруженная в 1993 году. И об этом открытии стоит рассказать отдельно.
ТАЙНЫ «АЛТАЙСКОЙ КНЯЖНЫ»
В 1993 году новосибирские археологи исследовали погребения пазырыкской культуры на территории России. На плато Укок им удалось обнаружить уникальное захоронение в пермофросте, то есть в вечной мерзлоте. В ледяной линзе сохранилась мумия молодой знатной женщины. Грабители не потревожили этот памятник древности, что позволило детально реконструировать его и тщательно изучить.
Холод сохранил предметы старины: шубу, платье, головной убор-парик, «косметический набор» и многое другое. Ученым потребовалось время, чтобы провести физико-химические исследования, на основании которых были сделаны интересные выводы.
Головной убор-парик
«Алтайскую княжну» украшал головной убор-парик. Он привлек особое внимание ученых. Дело в том, что во всех женских погребениях пазырыкской культуры, которых на сегодняшний день насчитываются десятки, под головой обычно находилось черное насыщенное пятно. Предполагалось, что эти следы оставлял краситель для волос. Лишь после того как впервые был обнаружен головной убор-парик, стало очевидно, что эти пятна были останками подобных дамских украшений. Оно представляло собой сложную конструкцию, а, значит, имело непростую технологию изготовления.
Основой служила войлочная шапочка. К ней пришивались два слоя волос, между которыми помещался пластичный черно-серый раствор, придававший форму и объем. Эта неоднородная масса на изломе была желто-белого цвета и по внешнему виду напоминала глину. Главным компонентом формообразующего вещества служили угольно-черные чешуйки, похожие на сажу. Рассмотрев их под микроскопом, ученые различили фрагменты оболочек зерен злаковых растений.
Видимо, пазырыкцы смешивали глину с нагретым жиром, получая вязкий раствор. Его наносили на поверхность войлочной шапочки, и ждали пока он просохнет. Тем временем грубо размолотые злаковые зерна разогревались в сосуде. Затем эту обугленную массу охлаждали, просеивали и добавляли в состав смеси, содержащей, кроме сажи, жир, шерсть и еще какой-то вяжущий компонент, обеспечивавший поверхностному слою прочность.
Злаковые растения в изготовлении женских причесок использовались древними жителями Алтая далеко неслучайно и даже глубоко символично. Зерно и семя в древности считались самыми общими из всех растительных символов, подчеркивающих идею непрерывности жизни и плодородия. Так, в легендах и мифах ряда культур распространено представление о траве как о волосах некоего прародителя, из членов которого вышла Земля или Вселенная. Поэтому замена волос обугленными злаками в погребальном уборе-парике древнеалтайской женщины, скорее всего, объяснялось желанием сородичей вернуть ее к истокам жизни, подготовить к новому рождению.
Таким образом, через символику растений у пазырыкцев находила выражение идея непрерывности жизни. Возможно даже, что сам процесс получения обугленной массы из зерен злаков был своего рода способом принесения бескровной жертвы богам или духам-покровителям.
Стоит заметить, что это «жертвоприношение» использовалась для создания одного из самых значимых элементов одежды – головного убора, в котором наиболее ярко выражены охранительные и опознавательные функции погребального костюма. Интересно также, что подобные головные уборы в средневековый период носили женщины народа Кимак, населявшего приалтайские степи.
«Косметический набор»
У пояса мумии был найден древний «косметический набор». Там лежали зеркало, кисточка из конского волоса, различные красители и мази, созданные сложным путем. Удалось выяснить, что черный пигмент, изготовленный из злаковых зерен, также входил в состав «мягкой пластичной массы», которую условно можно назвать «кремом», предохранявшим от загара или раздражения ветром.
Из этнографических источников известно, что у населения Центральной Азии существовал обычай натирать лицо различными мазями, чтобы предохранить кожу. Впрочем, использование черного красителя могло быть связано с чернением бровей, ресниц или подводкой глаз.
Судя по письменным источникам и археологическим находкам, применение красящих веществ в косметических, гигиенических и лечебных целях было известно в глубокой древности. Например, в Древнем Египте в большинстве паст черного цвета использовалась сажа. Знаменитая китайская тушь также изготавливалась из угля и сажи. Она мало чем отличалась от черного красителя пазырыкцев.
С помощью того же вещества – сажи от сожженных злаков, смешанной с животным жиром, – древние алтайцы, как и многие другие древние народы, наносили татуировку на тело.
Большой неожиданностью для ученых стали результаты физико-химического анализа «порошкообразного вещества синего цвета», обнаруженного в «косметическом наборе». По внешнему виду оно представляло собой особую смесь, куда в числе других компонентов входил минерал вивианит. И вот что особенно поражает.
Впервые вивианит был описан в 1817 году английским минерологом Дж. Г. Вивиани, от которого он получил свое название. С тех пор вивианит сал известен как «синяя железная руда» и сегодня он используется в промышленности для изготовления дешевой краски.
Выходит, если в Европе свойства вивианита стали знакомы лишь в начале XVIII века, то на Алтае его использовали уже в V веке до н.э. (!). Причем, в том же захоронении на плато Укок найдены остатки своеобразного карандаша с вивианитом вместо грифеля.
Вместе с тем интересен и другой факт: вивианит широко распространен на Алтае и служит специфическим спутником золотоносных «песков» в таежной части и смежной с ним Горной Шории. То есть помимо своих красящих свойств это вещество вполне могло заинтересовать людей еще и своей близостью к золоту, видимой связью с ним. В конечном итоге это его свойство могло послужить поводом для использования в целях ритуальной раскраски тела.
Роспись тела сопровождала каждое значимое событие в жизни человека древнего или традиционного общества, начиная с рождения и заканчивая смертью. Например, атапаски Америки раскрашивали лица покойных специальными погребальными узорами. По свидетельству Марко Поло, «жители царства Фуги (ныне провинция Фуцзянь в Китае – авт.), когда идут на войну, сбривают волосы, а лица окрашивают в цвет клинка». Французский монах Рубрук, отправленный Людовиком IX в 1253 году к монгольскому хану, оставил записи, в которых он отмечает, что монгольские женщины «…безобразят себя, позорно разрисовывая себе лицо». В китайских летописях упоминается обычай хунну, следуя которому, прежде чем войти в юрту шаньюя, надо было разрисовать лицо тушью.
Результаты анализа свидетельствуют, что в древности на Алтае широко использовались создаваемые сложным путем красители и мази. Все эти факты породили сложный для науки вопрос об уровне знаний химии древнеалтайского народа. Пока ученые не могут дать исчерпывающего ответа, насколько он был высоким. Хотя выясняется, что в свое время этот уровень достигал заметных вершин, если уже в ту далекую эпоху алхимики, так сказать, удовлетворяли женские капризы.
* * *
Благодаря находке новосибирских археологов, ученым удалось заметно расширить границы знаний о жизни древних обитателей Алтая. Правда, новое открытие породило и новые загадки, ответы на которые еще скрываются за пеленой вечности. Ученые прилагают усилия, чтобы найти объяснения, которые задала нашей современности древнеалтайская культура, именуемая археологами пазырыкской.
НА ПОРОГЕ МИРОВОГО ОТКРЫТИЯ
Обнаруженные останки людей в линзах подкурганной мерзлоты на российской территории Алтая представляют интерес еще и в связи с тем, что в 80-90 годах XX столетия в Синьцзянской провинции Китая тоже были найдены мумии, сохранившиеся в условиях пустыни.
Исследования этих памятников проводились на принципиально новом молекулярно-биологическом уровне, что позволило заметно расширить методику археологического поиска, который в научных кругах получил название «мультидисциплинарного подхода». Его единственный недостаток заключается в том, что он дорогостоящий и занимает много времени. Однако, как показывает практика, дешево и быстро современная археологическая наука способна продвинуться не очень-то далеко.
«Мультидисциплинарный подход» был взят нами за основу при исследовании курганов Казахского Алтая. Ведь благодаря передовым возможностям современной науки сегодня удается получить гораздо больше информации из археологических объектов, чем это происходило раньше.
Работа археологов велась в сотрудничестве с мерзлотоведами, архитекторами, реставраторами, почвоведами, палеоботаниками, палеозоологами, геологами, географами, этнографами, генетиками, а также учеными других специальностей и направлений.
Могильник Берел
В 1998 году мы вели раскопки одновременно на двух некрополях. Один из них находится в местности Тар Асу, другой на плато Берел, которое расположено в 80 километрах от плоскогорья Укок. А ведь именно там в 1993 году новосибирские археологи обнаружили мумифицированные останки древних обитателей Алтая. Пять лет спустя эта сенсация успела облететь весь научный мир, и теперь внимание ученых было приковано к работам на Береле.
Правда, интерес специалистов к нашей экспедиции объясняется не только громким открытием российских исследователей. Среди памятников пазырыкской культуры могильник Берел занимает особое место. Он размещен в семи километрах юго-западнее одноименного села на третьей надпойменной террасе живописной высокогорной долины. Она возвышается над уровнем моря на абсолютную высоту 1120 метров. Здесь долина реки Бухтарма ограничена впадающими в нее горными речками Ак Берел, Буланты и Сохатуха.
С востока и запада долина замкнута горами. Их склоны покрыты смешанным лесом и различными видами трав. Березы, осины, лиственницы, пихты и ели – это далеко не полный перечень, растущих здесь деревьев.
Долина с курганами представляет собой широкую луговину, покрытую высокой и сочной травой. Правда, так эта местность выглядит только в наши дни. Какой вид она имела две с половиной тысячи лет назад, сложно сказать. Нам удалось встретить тут следы произраставших когда-то лиственниц и берез. Иными словами, в древности здесь росла не только трава.
Что касается самого некрополя, то он образован четырьмя параллельными цепочками курганов различной величины, вытянутых в направлении с северо-запада на юго-восток и группами отдельно стоящих погребально-поминальных сооружений. Вполне возможно, что каждая гряда принадлежит разным династиям правителей родов или племен, обитавших на Алтае и близлежащих территориях в I тысячелетии до н.э.
Достаточно беглого взгляда, чтобы заметить, что курганы отличаются друг от друга размерами. Это наблюдается даже в отдельно расположенных цепочках. Разная величина рукотворных сооружений, скорее всего, указывает на иерархию в элите древних номадов.
Наличие на могильнике Берел крупных «царских» курганов, цепочек, а также другие признаки позволяют предположить, что в свое время здесь существовал один из древнейших этнополитических и культурных центров. Сегодня он представляет собой локальный вариант пазырыкской культуры, который условно можно назвать «берельским». Выделяя его подобным образом, мы лишь хотим подчеркнуть, что пазырыкская культура по своей сути неоднородна. Она создана в древние времена различными группами населения, обитавшими на территории Алтайской горной страны. При этом каждое кочевое общество имело своего рода фамильный некрополь, где покоились тела вождей. И, согласно традиции, они предавались земле не там, где их смерть застанет.
Сооружение грандиозных курганов в определенно установленных местах на протяжении длительного времени указывает на то, что эта территория почиталась священной у определенного племени или конфедерации племен. Причем, это могло происходить на протяжении не одного поколения людей, а растянуться на века и даже тысячелетия.
Всего на могильнике Берел насчитывается около 70 археологических памятников разных эпох. Основу некрополя составляют несколько параллельных цепочек курганов. Их расположение в горах, на берегу горной реки неслучайно и даже глубоко символично. Ведь то место, где древние жители Алтая совершали погребения, должно было отвечать их религиозно-философским требованиям.
В процессе погребения они выполняли целый комплекс ритуальных действий в сакральной точке пространства и времени: то есть в строго определенном священном месте и в определенное время года – обычно это происходило на границе смены природных циклов.
В этой связи необходимо сказать, что горы издавна выступали в качестве одного из вариантов Мирового древа, а река символизировала связь верхнего и нижнего миров. Очевидно, именно по этой причине древние обитатели Алтая выбрали Берельскую долину местом захоронения своих вождей.
Словом, пространственно-ландшафтные условия, планировка курганных групп и цепочек, усложненная конструкция доминирующих объектов и система примыкающих к ним внекурганных сооружений, а также другие признаки свидетельствует, что Берельский могильник являлся своеобразным святилищем, – воплощением универсальной тернарной модели упорядоченного мира.
Безусловно, могильник Берел по-своему уникален. Именно поэтому к исследованию этого грандиозного комплекса научный мир всегда проявляет большой интерес. И тут необходимо сказать, что наша экспедиция не первой занималась его исследованием.
Первые научные раскопки на могильнике Берел были проведены еще в 1865 году русским ученым В.В. Радловым. Он исследовал самый крупный объект, назвав его «Большим Берельским курганом». Главное значение этих работ заключается в том, что именно тогда и именно на Береле было сделано мировое открытие – зафиксирован и описан феномен подкурганной вечной мерзлоты. Вот тут-то ученые и столкнулись с неразгаданной тайной, которая до сих пор будоражит научный мир.
Дело в том, что в Берельской долине, расположенной на высоте 1120 метров над уровнем моря, мерзлота в чреве кургане не могла появиться сама по себе. К этому приложил руку человек. Однако, неизвестно точно, сознательно ли люди создали те условия, которые обеспечили появление ледяной линзы в захоронении?
Попутно заметим, что долгое время этому феномену не придавали значения. По описаниям В.В. Радлова, в могильной яме он обнаружил подкурганную мерзлоту, где находилась двойная погребальная камера, состоявшая из двух срубов. Они располагались один в другом. У каждого сруба наблюдалось продольное перекрытие потолка и продольный настил пола. Внутри захоронения найдены обломки лиственничной колоды, которая с наружной стороны покрывалась берестяными полотнищами.
Правда, о наземном сооружении и внутренней конструкции памятника Радлов не оставил точных сведений и чертежно-графической документации, которые могли бы объяснить появление ледяной линзы. Возникли и другие вопросы. Поэтому в 1959 году «Большой Берельский курган» был доследован археологом С.С. Сорокиным. К сожалению, ему тоже не удалось прояснить общей картины архитектурного облика и конструктивные особенности памятника, поскольку им ставилась задача лишь вскрытия погребальной ямы с остатками сруба и колоды, а не детального анализа конструкции сооружения.
Согласно описанию, по углам крышки колоды стояли бронзовые скульптуры фантастических птиц – грифонов. Две птицы были выполнены с поднятыми крыльями, две другие – с опущенными. Причем, на каждой стороне крышки крепилось по две разные фигурки птиц – одна с опущенными и одна с поднятыми крыльями.
Судя по отчетам, в мир иной вождя сопровождало около 17 жертвенных коней. Одну лошадь поместили внутри сруба рядом с колодой, остальные покоились за северной стенкой погребальной камеры. Кони были оседланными и взнузданными. Их убранство выполнено в традициях скифо-сибирского звериного стиля.
Анималистические образы представлены, как фантастическими существами – грифонами, так и реально существующими животными – оленями, хищниками кошачьей породы, рыбами. Особый интерес представляют разнообразные орнаментальные композиции, сочетающие растительные, зооморфные и геометризованные мотивы. В целом все эти изделия позволяют сказать, что произведениям искусства звериного стиля древних обитателей Берельской долины характерны орнаментальность и декоративность.
Коллекция находок из Большого Берельского кургана сейчас хранится в фондах Государственного Исторического музея в Москве, а фрагмент доски, найденный при раскопках 1959 года, находится в Восточно-Казахстанском историко-краеведческом областном музее города Усть-Каменогорска.
«Большой Берельский курган» относится к кругу памятников пазырыкской культуры. Такое общее название она получила в честь могильника в долине Пазырык. В разные времена его исследовали В.В. Радлов, М.П. Грязнов, С.И. Руденко и другие ученые. Они установили, что в конструкциях погребальных сооружений IV-III веков до н.э, обнаруженных на территории Алтая, прослеживаются общие особенности. Одной из них являются «замерзшие могилы», а точнее – существование вечной мерзлоты в кургане. Благодаря этому феномену, ученым удалось исследовать многие стороны жизни скифо-сакских племен.
Опираясь на результаты предшествовавших экспедиций, сегодня уже можно сказать, что могильник Берел относится к кругу памятников, этнокультурная принадлежность которых гипотетически связана с легендарными «стерегущими золото грифами». К такому мнению пришли специалисты, объясняя это тем фактом, что именно в искусстве пазырыкской культуры встречается множество изображений грифов.
Сокровища безымянных царей
Первым памятником, исследованный нами на могильнике Берел, стал восемнадцатый курган. Он расположен в середине самой короткой восточной цепочки захоронений.
Проведя замеры, мы выяснили, что каменная насыпь возвышается над землей на один метр, а ее диаметр составляет 18 метров. Внешние признаки свидетельствовали, что курган был потревожен грабителями.
Бугровщиков обычно интересует золото и другие ценности, но, как правило, унести им удается далеко не все. Иногда даже в разграбленных курганах археологи находили уникальные изделия из благородных металлов, непреходящие произведения древнего искусства, а также другие предметы, которые сегодня дополняют общую картину жизни людей минувшей эпохи.
Мы не обнадеживали себя, и нас интересовала любая вещь, уцелевшая в погребении. Раскопки были отнесены к разряду так называемых «охранных работ». При этом все понимали, что внутри кургана мы можем обнаружить «мерзлую могилу» и тогда…
Вот тогда и возникнет вопрос: каким образом под каменной наброской появилась мерзлота? Наука до сих пор не может ответить точно: случайно ли она появляется в пазырыкских курганах или специально создавалась древними обитателями Алтая? Дело в том, что этот феномен еще плохо изучен и вопросов пока существует гораздо больше, чем ответов.
Нам следовало тщательно изучить конструкцию наземного сооружения. Удалось заметить, что верхний слой насыпи состоит из мелких камней и галечника. По мнению специалистов, он выполнял функцию своеобразного «панциря», под которым находились камни и пустоты, а они в свою очередь выполняли функцию основного терморегулятора.
Некоторые члены экспедиции не сомневались, что мы находимся буквально в нескольких метрах от мирового открытия. Однако у них тут же появились оппоненты. В обеденное время по этому поводу вспыхивали жаркие споры, не смолкали они и вечерами у костра. Так летели дни, недели…
Между тем обнаружилось, что края каменного «панциря» соприкасались с лепесткообразной внешней крепидой кургана. Она состояла из наклонно врытых широких плит, укрепленных каменным поясом, возведенного поверх нижнего края панциря. Очевидно, по замыслу создателей, он служил вспомогательной частью сооружения, удерживающей наземную конструкцию от расползания.
С восточной стороны пояса камни уложили с напуском друг на друга, и они образовывали своеобразный «узел», который в семантическом плане мог выражать идею защиты, замыкания, ограждения или же выступал своего рода маркером пограничного состояния миров. То есть служил границей усыпальницы – «жилища» покойного.
Лишь, добравшись до погребальной камеры, сторонники идеи «замершей могилы» огорчились. Мерзлоты в кургане не было. Однако они не признали поражения и приводили доводы: мерзлота в погребении могла существовать в древности, но уже ближе к нашим дням исчезла в силу нарушения грабителями общей конструкции кургана. Только вот существовала ли она там на самом деле? Это еще предстоит выяснить. И здесь большое значение может сыграть любая мелочь в конструкции памятника, на которую, быть может, раньше никто не обращал внимание.
Что касается самого погребения, то в древности оно было перекрыто березовыми и хвойными деревьями, которые со временем провалились под тяжестью кургана. Внутри могилы в северо-западной стороне на каменном приступке найдены останки трех лошадей. Их скелеты были потревожены грабителями. От человеческих останков сохранились разрозненные фрагменты – увы, но по ним антропологи не смогли восстановить внешний облик захороненного здесь человека, а генетики не получили его ДНКа. Словом, многое теперь нам не удастся узнать.
Находок было немного. Обнаружены обрывки листового золота, витая золотая проволока, костяной наконечник стрелы и обломок железных удил. Однако самой примечательной находкой оказался крупный кувшинообразный глиняный сосуд с геометрическим орнаментом. Этот кувшин с высоким наклонным горлом сужался к устью в виде слегка отогнутого венчика. Тулово несимметричное, донце плоское.
Сосуд украшали четыре орнаментальных пояса, составленных из прочерченных по сырой глине линий. Прочерченные линии сохранили остатки красной краски. Снаружи стенки кувшина закопчены, внутри сохранились остатки пищи в виде темно-коричневого налета. Донце его – спиральновитое, прилеплялось к тулову сосуда с наружной стороны и заходило на придонную часть стенок.
Асимметричность найденного кувшина позволяет сравнить его с кожаными бурдюками, широко распространенными в кочевой среде. В погребальных памятниках ранних кочевников Евразии часто встречаются более точные имитации кожаной посуды, соответствующие ей не только по форме, но и в орнаментации, когда на поверхность наносили копии швов. Такие сосуды, например, найдены в памятниках кулажургинской культуры Казахского Алтая.
Иными словами, кувшин из 18-го берельского кургана теперь служит связующим звеном между разными культурами кочевых обществ степной полосы Евразии.
* * *
Археологические находки, как правило, выступают в качестве фактов, на которые опираются различные версии и гипотезы. Одну из таких гипотез о связях жителей Алтая с кочевниками Причерноморья сегодня способны подкрепить находки из 34-го берельского кургана. Он расположен на юго-западной оконечности треугольной платформы, образующей третью надпойменную террасу Бухтармы.
До начало раскопок курган выделялся в виде небольшого сильно задернованного возвышения. Лишь после его расчистки мы приступили к исследованию. По своей конструкции он оказалась довольно сложным сооружением.
В насыпи зафиксировано разрушенное грабителями впускное погребение без инвентаря. Второе впускное погребение совершено под насыпью кургана, в верхней части могильной ямы.
Чрезвычайный интерес представляет парное захоронение людей, обнаруженное нами на дне могильной ямы. Головы покойных были отрублены и положены в северной стороне, там же друг на друге лежали две лошади головами на северо-восток. В ту же сторону направлены и ноги покойных. Они лежали на спинах и очевидно, умерли не своей смертью. Может, их казнили на чужбине, а соплеменники привезли тела на родину, чтобы захоронить с царскими почестями?
На дне могильной ямы сооружено подобие сруба. Внутри него находились вещи. Обнаружен железный нож, а также костяная пряжка. Украшения изделий состояли из сердоликовых, стеклянных и глазчатых бусинок, фрагментов тончайшей золотой фольги. Два керамических кувшина украшены традиционным для эпохи древних кочевников Алтая орнаментальным мотивом и установлены в ногах покойных.
Оба сосуда представляют собой кувшины с высоким, узким горлом, сужающимся к устью с шаровидным и слегка асимметричным туловом. В верхней части горловины на внешней стороне прочерчена глубокая линия, окаймляющая по контуру горловину. К ней примыкают треугольники с опущенными вниз углами. Ритм нанесения треугольников не соблюден, между первым и последним изображением фигур оставлено небольшое расстояние чуть больше одного сантиметра. Треугольники неравномерные, кое-где линии на вершинах и в основании смыкаются не полностью.
Интересно, что на кувшин были нанесены тамгообразные знаки, выполненные глубокими прочерченными линиями. Отдельные элементы этих знаков напоминают известные «сарматские тамги», распространенные среди кочевников Причерноморья.
Стоит сказать, что тридцать четвертый курган задал нам немало вопросов. Мы обсуждали их в поле и сейчас еще не готовы дать ответы. Необходимо многое прояснить, сопоставить с другими находками, обнаруженными на территориях Алтая и Причерноморья, проанализировать весь материал и только потом можно будет рассказать более подробно об этой удивительной находке.
Впрочем, гораздо больше загадок задал нашей экспедиции другой памятник пазырыкской культуры. Именно благодаря ему в 2000 году мир облетела весть, которую журналисты назвали «последней археологической сенсацией второго тысячелетия». С тех пор прошло шесть лет, и только сейчас начали вырисовываться историческая глубина и научная величина этого открытия, которое способно вывести ученых далеко за рамки даже самых смелых современных гипотез.
ЦИВИЛИЗАЦИЯ, СКРЫВШАЯСЯ ВО ЛЬДАХ
Еще во время разведочно-поисковых работ 1997 года одиннадцатый Берельский курган был выбран нами в качестве основного объекта исследований. И выбрали мы его, конечно же, неслучайно. Те из нас, кому раньше доводилось работать на раскопках «царских курганов», не сомневались, что этот памятник древности был из их числа. По внешним признакам он напоминает подобные погребения кочевой знати и представляет собой самое крупное сооружение, замыкающее с севера центральную и наиболее многочисленную цепочку некрополя.
Главный объект исследований требовал особого подхода. Поэтому с его раскопками мы не торопились. Не торопились потому, что существовал вопрос: удастся ли нам обнаружить в чреве кургана «замершую могилу»? Если да, то придется бросить сюда все силы. Значит, другие работы в срочном порядке будут приостановлены и начнется аврал. А нам совсем не хотелось превращать научные изыскания в некое подобие ударной комсомольской стройки.
К раскопкам мы приступили лишь в 1998 году. Как обычно первым делом расчистили дерн на каменной насыпе кургана. Художники взялись за карандаши и бумагу, фотографы за фотоаппараты, была у нас и видеокамера. Словом, выражаясь языком археологов, началась фиксация объекта.
Главное тут не ошибиться в замерах. Их обычно производят очень тщательно. Ведь по этим данным потом будут установлены площадь, объем и вес каменной наброски кургана. По ним можно определить, сколько времени и людей требуется для возведения этого сооружения, вычислить примерное количество участников погребальной процессии, а также узнать многое другое.
Наземное сооружение в плане напоминало овал. Часть ученых высказала предположение, что в древности это мог быть многоугольник вытянутой формы. Замеры показали, что диаметр сооружения составил 34,8 х 24,4 метра, а сохранившаяся высота – около 2 метров. Позже удалось установить, что первоначально высота насыпи превышала четыре метра.
Насыпь состояла из нескольких слоев. Верхний был выложен из мелкоколотых камней и галечника, следующий – из плашмя уложенных плит и брусковидных камней крупного и среднего размеров. Эти два слоя выполняли функцию своеобразного «панциря».
В основании насыпи находились крупные массивные плиты, расположенные плотной чешуей. Их уложили с напуском друг на друга в направлении от краев могильной ямы к периферии кургана. Ребра плит возвышались до полуметра, пустоты между ними были заполнены выкидом из могильной ямы и щебнем.
«Панцирь» упирался в крепиду. Она состояла из поставленных на ребро крупных плит – их врыли по периметру и укрепили с внешней стороны подсыпкой из галечника и мелко колотых плиток.
Можно предположить, что первым делом строители определили границы площадки для возведения кургана. Затем установили крепиду. Лишь после этого они соорудили основание насыпи.
С восточной стороны кургана на участке между краем насыпи и рвом был обнаружен камень из белого гранита. Он мог оказаться здесь случайно. Хотя кто-то из участников экспедиции был уверен, что «белый обелиск» древние берельцы установили специально. Справедливости ради, стоит сказать, что никаких признаков обработки или рисунков на нем не обнаружено. Тем не менее, он стоял вертикально, что само по себе, конечно же, интересно.
Под насыпью кургана в самом центре просматривалось характерное пятно могильной ямы. Сверху его перекрывал накат из жердей и бревен.
Все признаки указывали на то, что курган был разграблен. Хотя бугровщики унесли не все. Некоторые вещи они просто выбросили. В заполнении грабительского лаза лежали части изделий из дерева и кости. Находки тут же оказались в руках реставраторов. Вскоре они сообщили, что нами обнаружены фрагменты рогового сосуда, деревянной лопаты, чаши и столика. Всех обрадовало известие о том, что дерево сохранилось хорошо и еще не успело превратиться в труху, а это значит…
Впрочем, что это означало, все мы убедились воочию, когда заглянули в чрево кургана на два метра ниже. Именно там были найдены кристаллы льда. Мерзлотоведы измерили температуру и… столбик термометра указал ровно 0о С.
…Стояла осень, день тот был ясным и солнечным. Мы хорошо запомнили его …
Мерзлую землю в кургане копать нелегко, а долбить нельзя. Существует опасение повредить древнюю вещь. Раскопки затянулись. Лишь на глубине около трех метров под ногами появились берестяные полотнища. Увидев их, мы поняли, что добрались до погребальной камеры. Лопаты пришлось отложить в сторону, взялись за скребки и щетки. Дальше дело пошло еще медленней. И тут началась какая-то мистика.
Погода резко изменилась, полил дождь. Все разбежались по палаткам. Дождь лил до самого вечера, потом неожиданно стих, причем так же неожиданно, как и начался. За ужином заговорились до поздней ночи, живо обсуждая будущую находку. Никто не сомневался, что нам удалось обнаружить «мерзлую могилу», но одно то, что она была грабленой ничего хорошего не сулило. А тут еще дождь, как назло…
Утро следующего дня выдалось солнечным. Как всегда после завтрака вышли на раскоп. Проработали всего ничего, и тут снова появились тучи, зарядил дождь. Люди спрятались в столовой, полагая, что ненастье скоро стихнет. Только все прекратилось, наступило время обеда. Поели. Вышли на раскоп, и… если бы кто другой рассказал – посмеялись.
Люди укрылись от дождя в столовой и просидели там до самого ужина. Аппетита не было, настроения тоже. Все понимали, если так будет продолжаться дальше, то вода может затопить погребение. К ночи натянули навес над раскопом.
Утром люди уже тревожно поглядывали на небо. Казалось, ничто не предвещало дождя. А ведь, тем не менее, случился – да еще какой! К обеду небо затянуло свинцовыми тучами. Ливень был таким сильным, что пришлось рыть отводные каналы для воды, спасая древний памятник от стихии.
Мокрая одежда на Алтае сохнет медленно, приходится сушить ее над костром всю ночь. Между тем сырая погода – главная причина всех простуд. Хорошо еще, что мы запаслись лекарствами, но самое верное средство раздобыли у местных жителей – душистый алтайский мед способен изгнать из тела любую хворь.
До утра гоняли чай с медом, сушили одежду, разговаривали о том о сем, и все чаще раздавалось понятное всем слово «мистика». Оно не сходило с уст и всю следующую неделю, когда вслед за ливнями ударили заморозки.
Раскопки пришлось приостановить, курган законсервировать, но никто не торопился уезжать. Последняя партия покинула Берел, когда снег по самую щиколотку покрыл обезлюдевшее плато.
* * *
За зиму в Алматы мы переоборудовали мастерскую реставратора Крыма Алтынбекова под лабораторию, установив в ней большую холодильную камеру. Для складирования артефактов изготовили несколько столов, этажерок и подставок. Затем раздобыли специальный рефрижератор для транспортировки, и ранней весной наша экспедиция вернулась на Берел.
Вновь разбили лагерь на прежнем месте и принялись за дело. Работа закипела так слаженно и привычно, что создавалось впечатление, будто мы не уезжали отсюда вовсе.
Сняв верхний слой берестяных полотнищ, мы обнаружили спрессовавшиеся стебли и веточки курильского чая. Они образовывали внутреннюю прокладку, под которой лежал еще один слой бересты.
Сегодня ученым известно, что фенолсодержащая береста и курильский чай обладают бактериостатическими свойствами. Но знали ли это древние обитатели Береля? Для членов нашей экспедиции ответ был очевиден. Правда, не все очевидности удается доказать научно. Поэтому многие факты приходится оставлять без объяснений, их можно просто констатировать.
Под слоями бересты и курильского чая мы заметили плохо сохранившиеся обрывки войлока или ковра, которым в древности люди полностью укрыли перекрытие деревянного сруба, потолок которого состоял из шести полубрусьев, уложенных плотно друг к другу. В северо-восточной части грабители пробили дыру, в результате чего обломанные концы досок завалились в воронку. На ее дне находились керамические и деревянные фрагменты. По ним реставраторы определили, что это были глиняные сосуды и деревянные блюда. Части этих предметов мы обнаружили еще в прошлом году в заполнении грабительского лаза.
Один из керамических сосудов реставраторам удалось восстановить в поле. Он представляет собой асимметричный плоскодонный кувшин ручной лепки, с высоким горлом. Подобные изделия нам уже доводилось находить в 18-м и 34-м берельских курганах.
Что же касается блюд, то в могильной яме и в погребальной камере были найдены семь скоплений обломков деревянных фрагментов. Из этого материала удалось реконструировать два вида блюд-столиков.
Один был без ножек и без поддона, овально-прямоугольной формы с плоским днищем и высокими наклоненными бортиками. Другой – со съемными квадратными ножками, днищем с овальными углами и невысокими закругленными бортиками.
Технологию изготовления этих блюд-столиков можно восстановить, основываясь на образцах из царских курганов Пазырыка и Иссыка, средней знати Укока, рядовых жителей Уландрыка и Юстыда.
Традиция класть блюда-подносы в могилу вместе с покойным известна еще со времен срубной культуры. Исследователи считают, что технологию изготовления деревянной посуды сохранили современные тюркские народы, и она почти не изменилась со времени раннего железного века.
Кстати, преемственность в технологии изготовления отдельных видов посуды древних номадов сегодня можно наблюдать в традиционных казахских промыслах и народных ремеслах.
Следующей нашей находкой стала деревянная лопата со следами починки. Она лежала у северной стенки погребения между плитками алевролита. Ее изготовили из целой заготовки столетней березы.
Внутри деревянного сооружения, вдоль южной стенки виднелись плотно уложенные друг к другу плиты алевролита. Они образовывали каменное ложе для гроба, повторяя его контуры.
Древний мастер выдолбил колоду из цельного ствола лиственницы, с двумя парами проушин на торцах. На внешних и внутренних плоскостях выявлены отпечатки орудий обработки – выборочных и лицовочных тесел и долота. По характеру расположения следов, их направлению, размерам и глубине специалистам удалось восстановить процесс изготовления.
Тело колоды выполнено из комлевой части ствола 250-260-летней лиственницы. Реставраторы проявили настоящие чудеса, восстановив буквально из щепок первоначальный облик крышки. Она изготовлена из отдельного кряжа, скорее всего из участка ствола соседнего с вершинным концом заготовки тела колоды.
На крышке сохранились обрывки покрывала и геометрические аппликации из листового золота. По четырем углам крышку прибили к колоде бронзовыми гвоздями со скульптурным навершием в виде орлиных грифонов. Они были покрыты золотой фольгой. Интересно, что две фигуры дивных птиц демонстрируют момент взлета, а две другие – посадки. В этой связи стоит напомнить, что подобное расположение уже встречалось в «Большом Берельском кургане».
Еще одна интересная находка обнаружилась между срубом и западным концом колоды. Там мы увидели миниатюрные деревянные скульптурки сфинксов – фантастических существ с телом кошачьего хищника и человеческим ликом, которые требовали особого мастерства при изготовлении. Лица сфинксов были менее одного квадратного сантиметра. В древности эти фигурки покрыли золотой фольгой. Возможно, их нашивали на войлочное покрывало колоды.
Существовали и другие находки. Мы старались как можно быстрее погрузить их в рефрижератор, чтобы уберечь от разрушения. В полевых условиях невозможно обеспечить надежную сохранность предметов, не говоря уже об их консервации и реставрации. На месте специалисты вели только первоначальную очистку и антисептическую обработку находок. Затем их упаковывали и помещали в рефрижератор. Там предметы хранились в темноте при определенной температуре, влажности и давлении воздуха. Одних только разновидностей термометров было около десяти, использовались и другие приборы. За ними постоянно следили и при необходимости регулировали климат в рефрижераторе.
* * *
После полной расчистки сруба, оказалось, что он сделан из широкого полубруса с пазовым угловым сопряжением. Аналогов ему нет. Точнее, на сегодняшний день еще не найдены сооружения подобных размеров и конструкции. Оно представляет собой сруб-каркас с четырьмя стенами и потолком. Позже удалось установить, что для его изготовления использовали три лиственницы. Возраст деревьев – 245, 248 и 231 года.
Безусловно, эту находку в полной мере можно признать уникальной. Она вызвала большой интерес у специалистов по деревообработке, которые позже воссоздали процесс изготовления.
После просушки бревен древние мастера сделали топором аккуратные зарубы-желобки на комлевом торце, размечая толщину будущих пластин. В каждый заруб друг над другом по вертикали желоба вбивались клинья до образования продольной трещины. Затем в эту трещину один за другим вгоняли дополнительные клинья, чтобы отделить пластины от ствола.
Сухое дерево колется легко, и пластины получаются ровные. Изъяны на них убрали широким теслом по всей длине, потом маленьким тонким уплощенным лезвием. Эта операция напоминала современную обработку рубанком или фуганком. Затем мастера произвели разметку на короткие поперечные и длинные продольные полубрусья.
Сборку конструкции начали с нижнего венца, который либо углубили в грунт до половины высоты, либо сделали укрепляющую подсыпку со стороны продольных полубрусьев. Сруб-каркас имел форму усеченной пирамиды: каждая из стенок была слегка наклонена внутрь. Мастера специально производили разметку угла наклона пазов на 5-7 см., начиная с первого нижнего.
В верхнем венце сруба на южной и западной стенке, на расстоянии 60 см от углов, находилась специальная конструкция из жердей для подвешивания предметов инвентаря: войлочного коврика, бурдюка и других вещей.
После полной сборки щели заделали щепой и замазали глиной. Из каждой пары боковых пластин-горбылей изготовили перекрытие потолка сруба-каркаса.
На перерубленных плахах перекрытия потолка погребальной камеры и бортах гроба сохранились отпечатки следов грабителей, орудовавших топором и фомкой. Проникнув в сруб, они вырубили топором в северном борту колоды рваное отверстие и забрали инвентарь, сопровождавший покойных. Затем бугровщики прорубили сквозное отверстие в южном борту колоды. Вероятно, для того, чтобы убедиться, что захоронение в колоде было единственное, и что за этой колодой не стоит еще одна.
В прорубленном боковом отверстии колоды виднелось ее содержимое. Однако узнать, чьи останки покоились там, нам удалось не сразу.
Берельский вождь
Древние захоронения хранят не только тайны минувших эпох, но и опасности в виде вирусов, бактерий и других возбудителей болезней. С давних времен люди боролись с грабителями могил различными методами. Один из них стал широко известен благодаря так называемой истории «Проклятия фараонов». В ее основу легли реальные события. С тех пор особое внимание археологи уделяют мерам предосторожности. И как свидетельствует практика исследования «замерзших могил» пазырыкской культуры, еще ни один человек не заразился во время этих раскопок.
Мы не опасались, что при работе на берельских курганах произойдет нечто из ряда вон выходящее и на наши головы обрушится некое проклятие. Тем не менее, меры предосторожности были приняты.
Под тяжестью многотонного кургана, давившего на прорубленные грабителями плахи перекрытия, крышка колоды сломалась посередине и расслоилась на множество фрагментов. Четыре бронзовых фигурки крылатых грифонов-оберегов буквально вросли в древесину до грибовидных оснований.
Вскрыв крышку гроба, мы увидели внутри останки не одного, а двух людей. Их тела сохранились плохо, из-за ограбления и нарушения температурного режима в погребальной камере. Позже специалисты установили, что это были останки мужчины и женщины. Причем, женщина была старше. Кости ее черепа оказались совершенно непригодными для восстановления и изучения.
Мужчина же находился у южной стенки колоды. Он лежал вытянуто на спине. На его теле сохранились остатки одежды и следы меха. Установлено, что при жизни покойный носил бороду и усы, а также простую прическу и сложный парик. На ребрах и позвонках виднелись многочисленные сросшиеся переломы, появившиеся в разные периоды жизни.
Увидев их, члены нашей экспедиции уже не сомневались, что перед нами лежал доблестный воин, прославившийся при жизни ратными подвигами. Мы назвали его «Берельским вождем».
Голова вождя, повернутая чуть вправо, покоилась на деревянной подушке. В теменной части черепа было отверстие. Эту рану человек мог получить в своем последнем сражении. Правда, судмедэксперты обнаружили следы незавершенной трепанации. Но с какой целью она производилась? Может, мужчине пытались оказать медицинскую помощь, чтобы извлечь из раны осколки костей и сгустки крови? Или по другой причине?
Известно, что древние производили операции на черепах при бальзамировании. Для этого в области затылка покойному делали специальное отверстие. Затем удаляли мозг и набивали череп волосами животных или соломой.
Подобное отверстие было и у «Берельского вождя», однако в его черепе не обнаружено органических веществ. Это обстоятельство не исключает вероятности, что отверстие в черепе появилось в результате травмы и травмы смертельной.
В московской лаборатории, созданной М.М. Герасимовым была выполнена антропологическая реконструкция облика берельского вождя. Специалисты определили его возраст в интервале от 30 до 40 лет. Он принадлежал к древним европеоидным формам с монголоидной примесью.
Палеогенетический анализ останков мужчины и женщины подтвердил присутствие монголоидных и европеоидных компонентов в облике берельского вождя. Удалось также выделить ДНК покойных. Выяснилось, что они состояли в близком родстве: в большей степени вероятности это могли быть сын и мать, в меньшей – брат и сестра.
В ходе медико-биологических исследований останков мужчины ученые выявили у него анкилостомы, трихостронгилусы, энтеребиусы, аскарисы и стронгилиды. Эти данные сегодня дополняют сведения о болезнях, от которых в древности страдали люди.
Благодаря изучению мумифицированных останков, найденных в других погребениях Алтая, известно, что у древних кочевников были распространены различные недуги. Так, при исследовании мумий, обнаруженных в России на плато Укок, ученые обратили внимание на причины смерти, связанные с природно-климатическими факторами. Замечены «альвеолярная» пиорея, деформирующий артроз, остеопороз, анкилоз, оказывавшие влияние на опорно-двигательную функцию организма и зубочелюстную систему. Люди также умирали от полученных травм, женщины – во время родов.
Отдельно стоит сказать, что химический анализ почвы из погребальной камеры 11-го кургана могильника Берел выявил наличие высокого содержания свинца и фосфора, а в останках покойных было обнаружено присутствие ртути.
Древний секрет бальзамирования
Когда среди неорганических останков «Берельского вождя» обнаружили присутствие ртути, то сам факт стал большой неожиданностью для ученых. Причем, ртуть не выявлена среди других объектов захоронения. Поэтому исследователи высказали версию об использовании этого вещества при бальзамировании тел умерших, что вызвало оживленную дискуссию в научных кругах. Споры не утихают до сих пор.
Что же смущает оппонентов этой версии? Дело в том, что в известном, благодаря Геродоту, рецепте бальзамирования скифских царей ртуть не упоминается. Вместе с тем установлено, что не использовалась она и египетскими бальзамировщиками. Эти факты косвенным образом ставят под сомнение вероятность применения ртути древнеалтайским народом для сохранения тел умерших.
Правда, это обстоятельство само по себе не исключает другое. Никто из ученых не отрицает, что свойства ртути и ее соединений были известны в далекую эпоху и широко использовались тогда. В первую очередь это касается китайцев, у которых знания алхимии стояли на высоком уровне. Кстати, они жили по соседству с пазырыкцами.
Сведения о контактах древнеалтайского народа с жителями Поднебесной ранее были задокументированы находками китайских вещей в пазырыкских курганах. В свою очередь эти факты еще в начале XX века послужили основой для тех исследований, благодаря которым удалось установить, что с давних времен между скотоводами Алтая и одной из древнейших оседло-земледейческих цивилизаций существовали более тесные культурные связи, нежели обычный обмен вещами.
Истоки некоторых религиозно-философских представлений жителей Поднебесной ведут в степную полосу Евразии – в таинственный мир номадов. Этот факт позволяет говорить о влиянии степной цивилизации на развитие культуры Китая.
История помнит периоды расцвета древнеалтайской культуры. О ее существовании знали не только соседние оседло-земледельческие народы. Сведения об «одноглазых аримаспах» и «стерегущих золото грифах» доходили даже до древнегреческих авторов. Однако сами жители Алтая не оставили письменных свидетельств о себе. Поэтому ученые обращаются к летописям их ближайших соседей – китайцам, имевших письменность.
Благодаря древнекитайским летописям, сегодня стало известно, что ртуть, а также ее основной минерал – киноварь были знакомы китайским алхимикам и даже использовались ими для создания «эликсира бессмертия».
Например, врачеватель Гэхун собственноручно изготавливал чудодейственные пилюли, продлевающие людям жизнь. Сохранился даже его тайный рецепт, описанный Д. Кембелом в книге «Герой с тысячью лицами». После выхода в свет этой интересной работы, наверное, можно не опасаться, что кто-то из наших читателей кинется изготавливать сомнительное снадобье. Поэтому раскроем уж древний секрет без лишних опасений.
«Возьмите три фунта настоящей киновари и фунт белого меда, – пишет древнекитайский алхимик. – Смешайте их. Высушите смесь на солнце. Затем прожарьте на огне до тех пор, пока из нее можно будет сделать пилюли. Каждый день принимайте по десять пилюль размером с зернышко конопли. Через год седые волосы станут черными, гнилые зубы снова вырастут, а тело станет гладким и блестящим. Если старец будет принимать эти пилюли достаточно долгое время, он превратится в юношу. Тот, кто будет принимать их постоянно, насладится вечной жизнью и никогда не умрет».
Доподлинно неизвестно употреблял ли сам Гэхун свои пилюли, но точно установлено, что до наших дней он не дожил. Между тем, его пример позволяет говорить о существовании в древнем Китае идеи обретения вечной жизни и даже о попытках практического его воплощения с помощью некоего снадобья, полученного путем превращения исходных веществ, в частности киновари в «эликсир бессмертия».
История Китая свидетельствует, что вера в бессмертных была особенно популярна во времена правления первого китайского императора Цинь Ши-Хуанди. И тут всплывает любопытная деталь. При раскопках его усыпальницы, исследованной в 1974 году, в образцах почвы холма ученые обнаружили повышенное содержание ртути. Специалисты уже тогда высказались по этому поводу однозначно, что случайно ртуть попасть туда не могла. Некоторым образом эту ситуацию прояснил Сымя Цань. Согласно сообщениям древнекитайского историка, на полу усыпальницы находилась огромная карта мира, с реками и океанами из ртути.
Возможно, за прошедшие столетия пары ртути проникли в насыпь изнутри. Такое объяснение когда-то было принято наукой и с тех пор не подвергалось ревизии. Впрочем, в свете последних археологических находок эта версия выглядит устаревшей. К тому же сами события той эпохи наводят на другие мысли по этому поводу. В этой связи было бы интересно совершить краткий исторический экскурс.
...Его деяния были столь невероятны, что порой с трудом веришь китайским летописцам, при всем уважении к их объективности и глубоким познаниям. Родился он в 259 году до новой эры. В тринадцать лет занял престол в одном из царств, на которые был поделен тогда Китай. Много лет этот человек провел в жестоких кровопролитных войнах и сумел создать единое государство из разрозненных «срединных царств» чжауской эпохи. Такова краткая история возвышения первого императора Китая – Цинь Ши-Хуанди.
Он ввел в стране единую денежную систему, свод законов, систему мер и весов, а также создал обширную сеть дорог. Великие дела не обошлись без крови. Император сурово расправился с последователями Конфуция. Казнил 460 мудрецов и сжег их книги. На людских костях строились грандиозные памятники древности. Именно при Цинь Ши-Хуанди было начато строительство Великой Стены – вечной метафоры отгороженности Китая от внешнего мира.
Впрочем, следует еще разобраться, чего больше боялся Великий император – военных кампаний кочевников или их культурного влияния на жителей Поднебесной. Понятно лишь, что Китай стремился к полной самостоятельности.
В ту эпоху не было на Земле человека, способного сравниться своим величием с Цинь Ши-Хуанди. После великих свершений ему уже казалось, что нет ничего неподвластного воле Правителя Поднебесной. Однако к моменту создания империи ему исполнилось сорок лет – возраст немалый для тех древних времен. Беспокоили старые раны, болезни, а царствовать хотелось еще тысячу лет. Разумеется, при дворе быстро нашлись люди, готовые помочь императору.
Некий Сюй Ши сообщил правителю, будто посреди моря есть три острова, населенные вечно молодыми небожителями. Одного из них он даже встречал, но расстаться с секретом вечной молодости тот согласился только в обмен на три тысячи самых красивых юношей и девушек. Избранники тут же были посажены на корабли, и флотилия отплыла в неизвестном направлении. С тех пор их никто не видел. Они исчезли, зато в Китае появилась идея обретения вечной молодости и бессмертия.
Мудрецы трудились над созданием «эликсира жизни». В различные стороны света были направлены экспедиции в поисках рецепта снадобья. Правда, все эти усилия не дали результатов. Император часто гневался, казни ширились. Наконец, он скончался, а поиски еще долго продолжались и после его смерти. Так об этом повествует история Китая
Ученым удалось установить, что вера в бессмертных в Поднебесной нисходит своими корнями к шаманизму, который был распространен среди кочевников Великой степи. На этом историческом фоне строительство Великой стены, видимо, объясняется не только желанием Цинь Ши-Хуанди оградиться от набегов «северных варваров», но, главным образом, от их культурного влияния на жителей империи.
Правда, религиозно-философские идеи шаманизма могли проникнуть в Поднебесную еще в раннюю эпоху и прижиться в виде неких представлений о загробной жизни. Во времена Цинь Ши-Хуанди вера в бессмертных, скорее всего, контаминировалась с представлениями китайских философов о возможности обретения вечной жизни или точнее бесконечного ее продления путем употребления различных снадобий, главное из которых содержит ртуть или киноварь.
Вполне вероятно, что вместе с религиозно-философскими представлениями в Китай проникали и знания алхимии пазырыкцев. Во всяком случае, результаты физико-химических исследований доказывают, что ртуть на Алтае использовалась в погребальных обрядах гораздо раньше, чем в Китае.
Правда, пока ученые не могут утверждать, что ртуть применялась древнеалтайцами для бальзамирования тел умерших. Хотя эта версия сегодня уже может опереться на материалы археологических находок, которые обнаружены в Казахстане на плато Берел, в России на плоскогорье Укок, а также на территории Китая, где на могильнике Молдувай 1 раскопано погребение женщины. Ее тело было погружено в раствор, содержащий соединение ртути.
Жертвы
Мумифицирование умерших, сооружение для них срубов и специальных колод, выдолбленных из стволов вековых деревьев, широко распространено в погребальной практике древних кочевников Алтая. Соплеменники стремились сохранить тела вождей в нетленном виде на длительный срок до погребения в определенное время года, регламентированного религиозно-философскими представлениями. Согласно этим взглядам, тела кочевой знати в мир иной должны были сопровождать жертвенные животные. Их количество зависело от статуса покойного.
Еще во время расчистки погребальной камеры 11-го берельского кургана мы обнаруживали кости лошадей: шейные позвонки, обломки плеча, пясти, бедра, крестца, лопатки. Они были разбросаны в срубе и за его пределами. Это указывало на то, что покойных сопровождали жертвенные животные. Их останки находились за северной стенкой сруба под толстым настилом берестяных полотнищ с внутренней прокладкой из стеблей и веточек курильского чая.
Иными словами, настил покрывал не только крышку сруба, он распространялся на всю могильную яму. Под перекрытием мы увидели туши лошадей. Они располагались на шестиметровой глубине. Сверху на них в течение более двух тысячелетий давила многотонная масса кургана. Это изменило их первоначальное положение. Компрессия повлияла на целостность, сохранность органов и тканей.
На месте нам удалось лишь разглядеть, что лошади были уложены в два яруса. Они лежали на брюхе или на боку, с подогнутыми ногами.
Грабители нарушили останки двух коней верхнего яруса. Бугровщиков, очевидно, привлек вид золота на нарядах жертвенных животных. Правда, потом грабители поняли, что зрелище было обманчивым. Поживиться им удалось только золотой фольгой, покрывавшей деревянные изделия.
У одного коня верхнего яруса сохранилась первоначальная поза – на животе. Голова сильно вытянута вперед, шея немного искривлена. Очевидно, всех животных в древности уложили именно в таком положении. На это указывает то обстоятельство, что останки четырех животных, лежавших близ сруба, тоже не изменили первоначального положения с позами на животе. Они были меньше деформированы, чем другие особи.
По ходу раскопок велось подробное описание. Все фиксировалось на видеокамеру, фотографировалось с разных ракурсов и расстояний, производились замеры и т.д. Все это необходимо было проделать очень тщательно. Ведь расположение коней позволит судить о древнем ритуале жертвоприношения.
Вместе с тем работать нам следовало быстро. Изменение температуры оказывало губительное влияние на останки коней, долгое время пролежавших в мерзлоте. Ярусы с лошадьми были разделены на блоки и транспортированы в специальном рефрижераторе в алматинскую лабораторию, где проводились основные работы.
ЗОЛОТООБЛАЧЕННЫЕ КОНИ
На момент исследования 11-го берельского кургана ученым удалось изучить и описать в научной литературе останки 86 коней, найденных в погребениях пазырыкской культуры. Причем, одни исследователи утверждают, что среди жертвенных животных доминируют старые и больные особи. Другие исходят из положения о коне как верном спутнике кочевника и связывают обряд жертвоприношения с убоем здоровых и выносливых особей. Именно эту версию подкрепляют результаты исследований останков тринадцати жертвенных коней из 11-го Берельского кургана.
Первым делом ученые обратили внимание на тот факт, что в памятниках пазырыкской культуры Горного Алтая, исследованных в последние годы найдены различные виды лекарственных трав: курильский чай, плоды кориандра, можжевельник, конопля, тимьян, морь, зизифора, злаки осоки и другие. Косвенным образом это указывает на то, что антибактериальные свойства растений были известны древним обитателям Алтая и использовались ими для лечения животных.
Еще во время раскопок нами было обнаружено большое количество курильского чая и бересты. Тщательное двухслойное покрытие жертвенных животных этими растениями обеспечило ароматизацию и дезинфекцию, что в сочетании с мерзлотой способствовало хорошей сохранности останков лошадей в 11-ом Берельском кургане. Их уникальная сохранность позволила казахстанским ученым сделать важные выводы.
Вскрытие и обследование останков велось одновременно с археологами. Лишь после расчистки от земли и курильского чая, а также снятия золотых украшений, седел, попон и других предметов, палеозоологи приступили к исследованию лошадей.
Животные находились в разной стадии сохранности. Тем не менее, благодаря кропотливой работе у археологов сегодня появилась возможность опереться на достоверно установленные факты. Некоторые из них заслуживают особого внимания.
Анализ зубов позволяет сказать, что лошади находились в возрасте от 12 до 25 лет. Все они принадлежали к азиатской породе. По своему росту они относятся к средним и рослым породам. По строению конечностей – к полутонконогим и средненогим.
Исследования органов и тканей показали, что это были сильные и здоровые особи, хорошо упитанные. Вместе с тем удалось определить их масть. Лишь у двух лошадей верхнего яруса ее не удалось установить. Что касается других, то из 13 коней 7 были рыжей масти. Среди них различались темно-рыжие, светло-рыжие и оттенки монотонной окраски. Волосы лошадей оказались крепкими, лоснящимися. Гривы ухоженные и аккуратно подстриженные, хвосты – длинные, уплотненные.
Очевидно, древние жители Береля придавали значение серой масти коня, точнее серо-бурому окрасу. По два таких животных лежали в каждом ярусе. Примечательно, что только они были облачены в маски с рогами горного козла, изготовленные из дерева в натуральную величину. Эти кони возглавляли кортеж, сопровождавший покойных в мир иной.
К числу особенностей следует отнести одну лошадь золотисто-рыжей масти. В отличие от других животных волоски у нее были извилистыми, взъерошенными и настолько тонкими, что напоминали пух. Однако особое впечатление оставила естественная окраска гривы этого коня. Она была с поразительным огненно-золотистым блеском.
В письменных источниках сохранились сведения о знаменитых парфянских лошадях золотисто-рыжей масти. Они достигали роста выше 150 сантиметров в холке. Берельские лошади тоже были преимущественно рыжей масти, а одна из них золотисто-рыжего окраса. Их высота в холке не превышала 144 см., что отличает их от парфянских лошадей. Однако нельзя исключать вероятности использования коней из Ферганы, Парфии, Бактрии для выведения лучших пород на территории Алтая.
Останки берельских лошадей могут свидетельствовать о существовании на Береле однородной популяции рыжей масти. Многое указывает на то, что люди занимались разведением этой породы специально. Лошади были адаптированы к местным условиям и очень выносливые, если жили четверть века и при этом отличались хорошим здоровьем. А по состоянию их здоровья можно судить не только о бережном отношении к лошадям, но и высоком уровне развития животноводства в целом.
Специальное разведение требовало селекционных работ. Судя по материалам изучения пазырыкских курганов, среди останков 86 исследованных коней выделяются низкорослые и высокорослые. Первых можно отнести к так называемой мясной породе, они характеризуются толстоногостью, массивностью головы и туловища, а вторые – стройностью и предназначались, по-видимому, для кавалерии.
В результате исследований останков 13 животных из 11-го Берельского кургана установлено, что по своим параметрам они близки казахской породе жабе и современным лошадям Береля. В свою очередь это свидетельствует об устойчивом ведении животноводства жителями этого региона прошлого и настоящего времени.
Результаты исследования трех табунов современных лошадей, определение длины шерсти и другие признаки позволили установить сезон захоронения жертвенных животных, то есть примерное время появления 11 берельского кургана. Ученые провели сравнительное изучение длины волос древних и современных лошадей. Сопоставив средние показатели, они пришли к выводу, который позже был уточнен ботаниками.
Причем, именно ботаники поставили точку в этом вопросе. Однако опирались они на результаты других исследований. С.А. Нигматова провела палинологический анализ содержимого пищеварительного тракта жертвенных животных. Ей не удалось выявить плодов и семян, но были обнаружены остатки хвоинок, фрагменты стеблей злаков, волокна луба, пыльца.
В свою очередь ботаники Г.М. Кудабаева и М.П. Данилов провели тщательное изучение растительного покрова берельского региона и установили, что сроки цветения алтайских растений, пыльца которых обнаружена в желудках жертвенных животных, приходятся на июнь-июль. То есть, захоронение было произведено именно в эту пору.
Тринадцатый
Во время полевых работ на плато Берел нам удалось насчитать 12 жертвенных животных в 11-м кургане. Лишь в алматинской лаборатории обнаружилось, что коней на самом деле было тринадцать. Этот порядковый номер достался лошади, чей череп оказался единственным, пригодным для исследования. Голова коня была облачена в парадную маску, которая и сохранила кости.
Черепа других лошадей подвергались разрушению под воздействием тяжести кургана. Уцелевший череп решено было изучить в последнюю очередь. Так он и получил свой порядковый номер – «тринадцатый».
В черепе было два отверстия разного диаметра, появившиеся в результате нанесения раны при совершении погребально-поминального обряда. Раны виднелись в правой лобной и теменной кости. Очевидно, строптивый норов коня не позволил бойцу нанести точный удар, но вторым ударом человек все-таки добил животное. Удары наносились под острым углом твердым предметом.
Удалось выяснить конструкцию смертельного орудия и идентифицировать его с найденным в погребении чеканом. Его длина около шестнадцати сантиметров, в центре он имеет расширенную часть с округло-овальным отверстием, в которую вставлялась деревянная рукоятка.
С одной стороны чекан имеет уплощенную форму, а с другой оканчивается конически-уплощенными контурами. Подобные орудия археологи находили и раньше в погребениях кочевников Великой степи. Иными словами, в мире номадов оно имело широкое применение.
До настоящего времени в разных странах мира сохранились некоторые способы умерщвления животных, которые похожи на способ, применявшийся древними жителями Алтая. В этой связи вызывает интерес орудие, применявшееся для совершения жертвоприношения.
Феномен берельских лошадей
В ходе исследования берельских лошадей казахстанским ученым удалось сделать ряд важных открытий мирового значения. Ими был обнаружен «сгусток крови», который со временем превратился в грубоволокнистую костную ткань. Подобного ученым еще не доводилось встречать при исследовании высокогорных могил, где сохранились тела людей и животных благодаря вечной мерзлоте. Хотя нечто близкое по характеру к этому явлению известно медикам и ветеринарам – это так называемое эктопическое развитие костной ткани в живом организме.
Этот процесс наблюдается в мягких тканях, не являющихся частью скелета. Эктопическую костную ткань иногда обнаруживают в стенках артерий у пожилых людей, в оболочках глаз, щитовидной железе, в старых операционных рубцах и почках при некоторых хронических заболеваниях.
Казахстанскими учеными впервые в мире был обнаружен и подробно описан так называемый «феномен берельских лошадей». Он заставил обратить на себя внимание. В итоге, выражаясь научным языком, была доказана «трансформация «сгустка крови» интраваскулярной локализации в костную ткань в условиях пролонгированного действия вечной мерзлоты». Это открытие расширило знания ветеринарной медицины и биологии в целом.
Исследования коней из 11-го берельского кургана значительно дополнили и обогатили знания в области биологии, медицины и ветеринарии, в частности гистологии, патогистологии, ультраструктурной патологии, десмогенеза и гистогенеза.
Мерзлота
Необходимо подчеркнуть, что на сегодняшний день на плато Берел обнаружен уже второй курган с признаками подкурганной мерзлоты. Это обстоятельство позволяет с большей долей уверенности говорить о неслучайном характере этого феномена. Правда, многие вопросы еще не имеют ответа. Поэтому говорить об этом можно, лишь сохраняя сухой язык научного отчета.
Сотрудники Казахстанской высокогорной лаборатории Института мерзлотоведения СО РАН А.П. Горбунов и Э.В. Северский разработали модель, отражающую возможность формирования и сохранения различных типов мерзлых пород в зависимости от площади и мощности каменной наброски курганов на плато Берел.
Установлено, что пористая структура каменной наброски и сам материал (метаморфические глинистые сланцы и алевриты нижнего палеозоя), обладающий высокой теплопроводностью, способствовали возникновению условий для глубокого сезонного промерзания, формирования перелетков и маломощных массивов многолетней мерзлоты.
Определены также геокриологические условия 11-го кургана, характеризующиеся следующими показателями. Под центральной частью каменной наброски линза вечной мерзлоты в начале июня 1999 г. находилась на глубине от 3-3,5 м. до 5,5-6 м. от дневной поверхности. Минимальная температура в ней была зафиксирована –0,40С. Диаметр линзы около 10 м. По периферии каменной наброски, за пределами линзы, возможно лишь глубокое сезонное промерзание (до 2,5-3 м.) и формирование перелетков.
Каменный курган из крупнообломочного материала аккумулировал холод. В нижней части конструкции образовывались локальные области многолетней мерзлоты. Они могли появиться там даже при плюсовой среднегодовой температуре воздуха. При этом глубина промерзания и размер локальной области многолетней мерзлоты зависит от многих факторов, но определяющим является мощность каменной наброски, которая в диаметре достигает 30 метров и толщина ее составляет около 1,5-2,0 метров.
Немаловажное значение для поддержания мерзлого состояния имеет фактор испарения воды, находящейся между камнями. Как известно, тело, с поверхности которого вода испаряется – охлаждается. Поэтому даже в жаркий летний день происходит непрерывное охлаждение подкурганной зоны. Ночью, наоборот, в курган проникает влага, а на утро все повторяется вновь. Этот процесс происходил непрерывно на протяжении более 2,5 тысяч лет, обеспечивая сохранность вековой истории.
На интенсивность промерзания крупнообломочных толщ оказывает также влияние расположение и ориентация горных склонов. Наиболее низкие температуры обычно существуют на северных склонах, что было замечено давно и использовалось людьми в древности.
В конечном итоге формирование подкурганной мерзлоты обеспечивало сохранность предметов материальной культуры, тел вождей и жертвенных животных.
«ДЕРЕВЯННАЯ КУЛЬТУРА» АЛТАЯ
Благодаря своей уникальности пазырыкские курганы сохранили информацию о культуре древних кочевников Алтая. Исключительно богатая коллекция изделий, найденных в этих погребениях позволяет сегодня представить многие стороны жизни древнеалтайского народа. Однако прежде чем находки становятся музейными экспонатами, они проходят через руки реставраторов.
Все предметы из 11-го берельского кургана первым делом были осмотрены в лучах ультрафиолетового и инфракрасного света. Инфракрасные лучи помогли обнаружить детали инкрустации, а также рисунки, которые скрывались под слоем твердого загрязнения. В ультрафиолетовых лучах удалось различить кости и их фрагменты. Полезную информацию дало использование рентгеновского анализа. Лишь после всего этого изделия стали расчищать, фотографировать, затем определяли степень деградации и насыщенность водой, плотность, массу, размеры и многое другое.
Впрочем, для казахстанского реставратора Крыма Алтынбекова все это были так сказать «азы ремесла». Хотя в процессе восстановления берельских находок сотрудникам его лаборатории пришлось столкнуться с серьезными проблемами.
Для разработки современных методов исследования, консервации, реставрации и хранения находок были привлечены физики, химики, биологи, ученые других специальностей. Эти люди в буквальном смысле творили чудеса. Им удалось разработать новые методы и приемы реставрации, изготовить универсальные химические составы и получить авторские патенты на свои изобретения. В результате в Казахстане сегодня действует реставрационная база, чей опыт перенимается специалистами других государств.
Не станем подробно описать весь ход восстановительных работ. Коснемся лишь наиболее интересной темы, которая известна специалистам, но еще плохо знакома более широким кругам.
* * *
Большинство находок, обнаруженных в 11-ом берельском кургане, были изготовлены из древесины. Часть вещей внешне хорошо сохранилась, но многие из них имели различные дефекты. Одни сломались, другие потеряли первоначальную форму и цвет. Словом, над ними требовалось еще поработать, прежде чем передать в музеи.
Перед консервацией предметы очищали, определяли насыщенность водой, их плотность, массу, размеры и так далее. Наиболее важной процедурой была оценка степени деградации древесины, которая и определяла выбор режима консервации. Оценка производилась по методике, разработанной американским институтом тестирования материалов. От полученных данных зависела технология обработки с обязательным учетом плотности, твердости, пористости, гибкости и крепости. Эти параметры различаются у всех видов растений, а также изменяются с их возрастом и частью дерева. Поэтому для каждого предмета приходилось составлять новые растворы.
Все изделия имели высокую степень водонасыщенности. Их быстрое и неравномерное высыхание могло привести к растрескиванию, короблению и деформации. Дело в том, что пустоты размером более 0,1 мм заполняются водой, а при температуре ниже нуля градусов вода в них замерзает и расширяется примерно на девять процентов. Поэтому предметы набухают, что приводит к изменению их формы и разрушению.
В процессе реставрации деревянные изделия помещались в специальный раствор, который постепенно вытеснял воду и твердел внутри. Это предохраняло сжатие древесины и ослабление волокон при удалении воды. Зачастую приходилось использовать несколько технологий пропитки и консервации при восстановлении одного изделия. Затем предметы просушивали.
Хорошие результаты были получены при использовании метода мягкой сушки, которая растягивалась на срок до шести месяцев. Для этого деревянные изделия заворачивались в специальную ткань и хранились в условиях с соблюдением определенной влажности и температуры.
Результаты оказались потрясающими: усадка не превышала 1%, а это означает, что степень пропитки превышала 70-80%. Иными словами, археологическая древесина по своим характеристикам приблизилась к свежей древесине. Удивительно, но реставраторам удалось не только обеспечить максимальное сохранение формы деревянных изделий, но и восстановить первоначальный вид многих из них.
На сегодняшний день в 11-м берельском кургане найдено самое большое количество деревянных изделий, относящихся к культуре древних кочевников Алтая. Этот богатый материал предоставил ученым возможность осуществить комплексный анализ древних изделий из дерева.
Выводы, к которым пришли исследователи, станут более понятны широкому кругу читателей, если рассматривать их в историческом контексте развития деревообработки.
* * *
Прародиной деревообработки принято считать Древний Египет и страны Средиземноморья. Этот вид человеческой деятельности достиг здесь высокого развития. Именно тут изобретены пила, рубанок, токарный станок и другие инструменты.
Большое количество древесины использовалось в погребальных обрядах. Фараоны уделяли особое внимание «домам вечности». Из цельных стволов сикоморы и кедра мастера выдалбливали гробы-колоды. Стража ритуальных фигур в виде воинов, вырезанных из дерева в полный рост, нередко сопровождала правителей в последний путь. Позолоченные статуи богинь-хранительниц из гробницы Тутанхамона тоже изготовлены из дерева.
Интересно, что фараон Яхмос I погребен с бронзовым культовым топором, похожим на плотницкий инструмент. А в гробнице шумерской царицы Шубад найдены пила и долото, сделанные из чистого золота. Эти факты свидетельствуют, что с древних времен люди высоко почитали орудия для обработки дерева. У ассирийцев даже существовал культ бога Раммана (Адада). Его изображали с топором в правой руке и пучком стрел в левой.
Начиная со II тысячелетия до н.э. на Евразийском континенте распространился основной инструмент деревообработки – топор-кельт. Его использовали во многих обрядах, в том числе связанных с культом огня, что отразилось в изображениях богов.
Так, древнекельтский бог лесной растительности Эсус изображался с топором в руке во время рубки деревьев. Согласно скифским преданиям, одним из четырех священных символов, упавших с неба на землю и сыгравших особую роль в происхождении этого народа, была золотая секира.
На территории Великой степи обнаружено множество бронзовых орудий деревообработки. Топоры-кельты, тесла-долота, шилья-проколки, ножи и другие предметы занимают до трех четвертей всей коллекции, найденных металлических предметов.
Очевидно, уже в эпоху бронзы в мире степных номадов начинает оформляться мировоззрение, рассматривающее дерево как начало, объединяющее землю и небо, жизнь и смерть. Наиболее ярко это отразилось в погребальных обрядах, а также в сокровищнице легенд и мифов племен и народов Великой степи.
Идее мирового дерева отвечают планировка погребальных комплексов и внутренняя конструкция сооружений. Круглая полусферическая насыпь – это Вселенная. Четырехугольные срубы, навесы из столбов-опор – центр мироздания и четыре стороны света.
Деревянные изделия в количественном отношении преобладают в сопроводительном инвентаре захоронений кочевой элиты. Уходя из жизни, человек как бы погружался в иной мир – мир дерева.
Ученые считают, что традиция сооружать в могилах деревянные конструкции идет от носителей срубной культуры. Правда, в Восточном Казахстане и сопредельных территориях она прослеживается по единичным памятникам. Некоторые исследователи скифо-сибирских культур склонны видеть в них местные корни, нисходящие к эпохе бронзы.
Замечено, что в конструкциях срубных погребений заложены основные приемы, наработанные мастерами при строительстве стационарных жилищ, зимников, хозяйственных построек, загонов для скота. В сравнительном изучении техники и технологии изготовления погребальных сооружений наибольший интерес представляют памятники, рассредоточенные на границе с Алтаем. Это Бесшатырские курганы в долине реки Или, курган в Иссыке, сакские памятники Нижней Сырдарьи (Тагискен), но особенно – курганы Чиликтинской долины Восточного Казахстана. Более полное представление о строительных традициях дают и другие памятники.
Что касается археологических культур Восточного Казахстана второй половины I тысячелетия до н.э., то они развивались на основе раннескифского культурного комплекса, к числу наиболее ярких памятников которого относятся могильники Курты, Майемер, Зевакино, Измайловка, Курук, Когалы. Там найдено множество деревянных изделий. Их исследование позволило выявить большой набор инструментов для обработки дерева.
Установлено, что древнеалтайские мастера работали топором, теслом, молотом, колотушкой, долотом, стамеской, ножом, шилом-колизавром, сверлами разного диаметра. Вершиной мастерства обработки дерева в древности была операция точения круглых, фигурных изделий на токарном деревообрабатывающем станке простейшей конструкции. Анализ изделий из пазырыкских курганов показывает, что мастера Алтая использовали в своей практике простейший деревообрабатывающий токарный станок и вытачивали на нем фигурные изделия.
Безусловно, богатый набор рабочих инструментов и искусно выполненные изделия свидетельствует о высоком уровне деревообработки на Алтае. Построить дом, смонтировать конструкцию погребального сооружения, выдолбить оригинальную колоду из цельного ствола лиственницы метровой толщины, а тем более создать тончайшее произведение искусства из кедровой дощечки способен только специалист с большим опытом работы, настоящий мастер своего дела.
Во все времена люди с той или иной степенью мастерства умели резать по дереву и даже создавали непреходящие произведения искусства. Результаты этой деятельности у древних кочевников Алтая поражают воображение своими масштабами и многообразием.
Комплексный анализ категорий и серий деревянных предметов показал, что в раннем железном веке в этом регионе существовал целый институт мастеров, которые знали традиционные секреты обработки материала и передавали их своим ученикам.
Предполагается, что институт мастеров регламентировал специализацию учеников, проявлявших склонности к конкретной деятельности (столяры, плотники, резчики и т.д.). В частности, существовало производство с очень узкой специализацией – изготовление колес. Исследователи считают это настолько сложным делом, что выполнить его мог только специалист высокого класса. Ведь средствам передвижения необходима повышенная износоустойчивость и крепость. Поэтому ступицы колес вытачивали из комлевых и корневых частей ели, обладающих повышенной твердостью, а ободья вытесывали из молодых стволов белой березы.
Работа с деревом разных пород, имеющих и разные качества, требует особого мастерства. Очевидно, для каждого вида производства в древности существовала своя рабочая схема, а это требует от мастера знания особенностей материала. Для работы ему необходимо знать основные свойства сырья: плотность, влажность, гигроскопичность, теплоемкость, текстуру, упругость, твердость, колкость и пластичность. Лишь в соответствии с суммой этих знаний он мог выстроить весь процесс до получения готового продукта.
Восстановить этапы деревообработки ученым удалось благодаря комплексному анализу погребальных сооружений и инвентаря элитных курганов с мерзлотой, исследованных в Восточном Казахстане, Республике Алтай, Республике Тыва и Монголии. Они позволяют проследить динамику развития деревообрабатывающих традиций.
Прослеживаются стереотипы деятельности сезонного характера. Во всех регионах они были одинаковы. В первую очередь это заготовка сырья. Она начиналась поздней осенью (октябрь-ноябрь) и продолжалась до ранней весны (февраль-март). В это время года дерево как бы замирает, внутренние процессы жизнедеятельности замедлены, естественный ход соков в стволе отсутствует, а это значит, что появляются наилучшие условия для сохранности и последующей обработки.
По этнографическим наблюдениям, рубка деревьев проводилась в дни на лунном ущербе, когда условия благоприятствуют соблюдению правил, выработанных тысячелетней практикой.
Сушка древесины тоже традиционный, сезонно регламентированный и обязательный процесс. По данным дендрохронологического анализа деревянных изделий, можно сказать, что в древности бревна просушивали от двух до двадцати и более лет.
Древнеалтайские мастера использовали различные виды деревьев. Для строительства жилищ, настилов мостовых, каркасов крепостных стен шли в основном хвойные породы с большим содержанием смол – лиственница и сосна.
Погребальные же сооружения изготавливались не только из лиственниц и сосен, иногда их делали из кедра, тянь-шаньской ели, употреблялась береза, можжевельник и курильский чай. Погребальные ложа-колоды мастерили из лиственницы, кедра. Для производства гробов применяли сосну, березу и тополь.
Предметы хозяйственно-бытового назначения обычно делали из лиственницы, кедра, сосны, ели, березы и тальника. При изготовлении посуды учитывали качества древесины: плотность, способность удерживать влагу, прочность и пластичность, однородность слоев и отсутствие видимых изъянов, рисунок текстуры, цвет и многое другое.
Оружие требовало сочетания легкости, прочности и упругости. На изготовление луков, древков стрел, щитов, рукоятей для боевых топоров шли высококачественные березовые и еловые заготовки. А для художественной резьбы украшений лучше всего подходили кедр, иногда береза и липа.
Словом, использование одних и тех же пород деревьев при изготовлении различных предметов, а также повторяющиеся элементы и приемы резьбы позволяют сказать, что алтайские мастера были носителями некой традиции. Они создали высокохудожественные произведения изобразительного искусства, которые и поныне поражают воображение исследователей тончайшим исполнением, разнообразием форм и стилей.
* * *
Среди большого количества резных изделий специалисты выделяют семь групп: украшения человека, украшения коня, предметы вооружения, средства передвижения, предметы хозяйственно-бытового назначения, посуда, предметы культовые и музыкальные.
В свою очередь по степени исполнения резьба разделяется на простую, сложную и художественную.
Простая резьба применялась для изготовления разнообразных хозяйственно-бытовых предметов: кольев, клиньев, шпонок, нагелей, штифтов, палок, рукоятей инструментов, лопат, молотов, пешней, мутовок, деревянных гвоздей и т.д.
Сложная резьба требовала навыка, большой практики и точного глазомера. Сложными в изготовлении для резчиков были предметы вооружения: наборные щиты из стандартизованных древков, ножны для кинжалов и ножей, рукояти чеканов, основы сложносоставных луков, древки стрел; средства передвижения со всей оснасткой: ступицы и спицы колес для колесниц, стойки кузовов; посуда: емкости-столешницы блюд-столиков, круглые ножки с шипами, кружковидные сосуды с рукоятями, миски; древки шестиног с круглыми навершиями и другие деревянные предметы без элементов орнамента.
Что касается художественной резьбы, то по трудности исполнения её можно разделить на сложную и сверхсложную.
Сложная применялась при изготовлении орнаментов на барельефных каркасах кожаных колчанов; фигурных футляров – основ для металлических пластин зеркал; нашивных блях с рельефом для наборных поясов; музыкальных инструментов; фигурных ручек кружковидных сосудов; плоскорельефных украшений коня – налобные бляхи, псалии, развилки, седельные подвесные бляхи, нахолники, нагривники.
Сверхсложная резьба требовала ювелирного владения инструментом. Ею выполнены тонкие гнутые диадемы с ажурным прорезным орнаментом; сложносоставные фигурные бляхи тончайшей работы с прорезным орнаментом; маленькие скульптурные изображения сфинксов и животных с чрезвычайно мелкими, почти микроскопическими деталями; барельефные с раздвоенными туловищами животных и скульптурными головками эгреты; скульптурные наконечники гривен; наборы накосников; сложные круглые скульптуры с прорезными деталями; навершия посохов; фигурные ножки блюд-столиков; большие скульптурные изображения фантастических существ и другие изделия.
При анализе художественной резьбы на археологических предметах специалисты придерживаются упрощенной классификации по видам: объемная, рельефная и объемно-рельефная.
К объемной резьбе относятся все виды скульптурных изделий, к рельефной – все резные деревянные предметы, выполненные в высоком, низком и плоском рельефе, в том числе и ажурные с прорезным орнаментом (диадемы). А вот объемно-рельефная резьба сочетает в себе объемные (скульптурные) и рельефные части резного предмета (эгреты; сложносоставные бляхи с плоским рельефным основанием и приставными скульптурными головками; навершия).
* * *
Для простой резьбы могло использоваться любое орудие обработки с острым режущим лезвием: топор, тесло, долото, стамеска, нож. При художественной же резьбе кроме ножа использовался еще целый ряд инструментов, таких, как стамески, сверла, шилья и т.д., но все они имели вспомогательное, второстепенное значение, при подготовке заготовки к резьбе, дополнительной обработке внутренних поверхностей, прорезании отверстий.
На внешней, лицевой поверхности всех резных предметов фиксируются только следы работы ножом и вторичной (дополнительной) обработки – скобление, заглаживание, полирование. На внутренней, оборотной стороне блях, подвесок, диадем, эгретов и других изделий с художественной резьбой прослеживаются четкие следы работы инструментами с лезвиями различной ширины и конфигурации: прямые, плоские, овальные, вогнутые, выпуклые. Очевидно, что это следы стамески с различными по размерам и конфигурации лезвиями, возможно, ключаря, типа тех, что используют современные резчики.
Исследованиями установлено, что древние мастера художественной резьбы по дереву отдавали предпочтение ножам из железа и стали. Они во много раз прочнее медных и бронзовых, при хорошей закалке дольше держат остроту заточки, необходимую при тонкой работе с хрупким и колким материалом.
Очень важной была начальная работа мастера, связанная с композиционным конструированием наборов украшений. Перед изготовлением набора конской упряжи соблюдалась традиция расположения блях, большое внимание уделялось центральным фигурам – налобной бляхе, бляхе переносья, нагрудной бляхе, псалиям и украшениям седельных лук.
На изготовление одной небольшой бляхи-подвески резчик затрачивал около трех часов. Работа над вторым изделием из серии парных требовала примерно в полтора-два раза больше времени, так как резчику приходилось постоянно сверять размеры и рельеф копии с деталями рельефа шаблона-оригинала.
Чтобы вырезать одну пару S-образных псалий со скульптурными окончаниями, в зависимости от сложности сюжета и композиции образа, требовалось до восьми часов рабочего времени. Нетрудно подсчитать, что на один комплект деревянных украшений конской сбруи древнему мастеру нужно было затратить минимум шестьдесят часов.
Добавим лишь, что полный комплект украшений коня насчитывал от трех до шести десятков деревянных резных изделий, выполненных в разной технике и стилях. Поэтому изготовление погребального набора невозможно представить без существования школы мастеров. И тут необходимо сказать вот о чем.
Художественная резьба по дереву как ремесло развивалась в кругу других домашних производств. В этой связи возникают проблемы взаимодействия с близким по технологии косторезным и литейным делом. Кроме того, древние резчики по дереву владели дополнительными приемами обработки изделий с художественной резьбой: строгание, скобление, заглаживание (лощение), фольгирование, окрашивание, склеивание, крепление изделий к основе. В свою очередь все это требовало знаний химии.
Установлено, что кроме природных красителей древнеалтайские мастера широко использовали и другие вещества. Например, синяя краска изготовлялась из минерала вивианита – фосфата двухвалентного железа. В качестве минеральных красителей изделий применялись, киноварь и ртуть. Распространена была также сурьма.
Безусловно, деревянные изделия хранят уникальную информацию о жизни и деятельности народов, сформировавших эту культуру. Изучение формы и функционального назначения каждого предмета, способов изготовления, трасологический анализ следов орудий на их поверхностях составляют основу исследования технологии деревообработки, которая у древних скотоводов Алтая находилась на очень высоком уровне и обслуживала все стороны жизни.
* * *
В ходе исследования деревянных изделий из 11-го берельского кургана, российский дендрохронолог И.Ю. Слюсаренко определил точную дату появления памятника – 294 год до н.э.
В качестве сравнения можно сказать, что Большой Берельский курган основан примерно в 350-360 гг. до н.э. Корреляция данных выявила место 11-го кургана могильника Берел среди синхронных памятников Алтая: он на 20 лет моложе курганов Ак-Алаха - 1, Кутургунтас и на 20 лет старше Ак-Алаха - 3.
Иными словами, находки, найденные в 11-ом берельском кургане, следует рассматривать в общем контексте пазырыкской культуры. Материалы комплексного исследования предметов ставят этот памятник на одну ступень с такими эталонами как курганы Пазырыка, Туэкты, Башадара, Уландрыка, Укока и другими археологическими памятниками.
Правда, при всей очевидности некоторых параллелей с традициями деревообработки в Пазырыке, Туэкте и на плато Укок можно с достаточной долей уверенности говорить о локальном варианте пазырыкской культуры Береля. Дело в том, что пока нигде не выявлены погребальные сооружения подобных размеров и конструкции – из широкого полубруса с пазовым угловым сопряжением. Единственными также являются находки большого ярма для тяглового скота, деревянного молота для земляных работ, выполненного из одной заготовки ствола березы. Необычны по форме и исполнению экземпляры целой лопаты, круглой в сечении колотушки, рабочей части мутовки.
Уникальны в своем роде берельские изделия с художественной резьбой. В первую очередь это касается большой скульптуры тигрогрифона, целого набора крохотных скульптурок сфинксов, виртуозно изготовленных налобных и нагрудных блях в виде синкретичных образов. Нет прямых аналогий с резной геральдической бляхой со скульптурным изображением головы травоядного животного в клюве грифона.
* * *
Художественное творчество берельских резчиков по дереву достигло больших высот. Они создали непреходящие произведения изобразительного искусства, которые поражают современных исследователей. Правда, берельские находки вызывали интерес не только у специалистов. В 2002 году при поддержке акима города Алматы Виктора Васильевича Храпунова удалось продемонстрировать изделия древних мастеров Береля жителям и гостям Южной столицы.
ЯЗЫК СИМВОЛОВ
Благодаря находкам из 11-го берельского кургана, удалось реконструировать парадное убранство коней. Они выполнены в традициях алтайского варианта скифского звериного стиля, где каждый образ несет особый смысл. Причем, некоторые из них сегодня уже поддаются частичной расшифровке.
Например, что символизирует знаменитая сцена «терзания» кошачьим хищником копытного животного, часто встречающаяся в погребениях кочевников Великой степи? Она станет понятнее, если обратиться к астрологии. В День весеннего равноденствия, который правильней будет назвать Ночью, потому что именно в эту ночь созвездие льва сменяет на небе созвездие оленя. Это природное явление изображали древние мастера на своих изделиях. В погребениях же они оказывались далеко не случайно, а символизировали принадлежность покойного к царствующей династии.
Иными словами, сюжеты скифского звериного стиля представляют собой некий изобразительный текст, знаковый ряд со сложной семантической нагрузкой. Все изделия украшались резными узорами и покрывались золотой фольгой, иногда оловом. Среди образов присутствуют кошачьи хищники, горные козлы и бараны, лоси, хищные птицы и грифоны, а также растительные мотивы.
Излюбленными приемами построения композиций у древних берельцев были принципы зеркальной симметрии и геральдической развертки. Подобные сюжеты часто встречаются на разделителях ремней, окончания которых оформлены в виде противопоставленных изображений животных; на подвесках, украшавших ремни.
Самой впечатляющей из находок можно назвать конские маски, выполненные в виде головы орла с рогами козерога. Сегодня они позволяют нам обратиться к оригинальному образу пазырыкского искусства и мифологии.
Одна из четырех конских масок с самыми крупными скульптурными рогами украшала голову главного коня, выделяющегося не только роскошным убранством, но и огненно-рыжей мастью. Интересно, что его седло украшено многочисленными деревянными рифлеными подвесками, в виде семян растений и аппликацией, изображающей сцену терзания грифоном копытного животного.
Венчание головных масок парадных коней деревянными скульптурами в виде рогов горного козла – очень сложное и глубокое смысловое явление, объяснение которого выходит далеко за рамки обычного декоративно-прикладного назначения.
Дело в том, что сам образ орлиноголового коня с рогами козерога распространен гораздо шире ареала древнеалтайской культуры. Он встречается в мифологических представлениях жителей Древней Греции, Китая, индоиранских народов. Общность этих представлений во многом связана с богатейшей мифологией кочевников Евразии. На протяжении многих веков она служила щедрым источником, из которого черпали сюжеты мифотворцы древних цивилизаций Запада и Востока.
Так чем же объясняется это, ставшее устойчивым в пазырыкской культуре, сочетание образа коня с рогами козерога и головой орла? Прежде всего, обращают на себя внимание те качества, которыми наделено каждое из этих животных.
С древнейших времен козероги поражают воображение людей своей неутомимостью и стремительностью, с которой они взбираются на почти отвесные утесы. Ни одно животное, кроме козерога, не способно жить в вечных снегах, на самых высоких и крутых горах. Круглый год они пасутся на недоступных вершинах. Именно там, в заоблачных далях, по представлениям пазырыкцев, находилась дивная страна “небесных пастбищ”, куда после смерти возносились души усопших.
Близок по смыслу к образу козерога и образ фантастической птицы – орлиноголового грифона, властелина Небес. Орлы также как и козероги обитают в верхней, недоступной и потому таинственной зоне горных вершин Алтая.
Что же касается коня, то он сопровождал кочевника всю его жизнь, а, наделенный способностями обитателей гор и небесной сферы, выполнял последнюю волю хозяина и уносил умершего в Страну Предков.
Олицетворяя собой посланников иных миров, козерог и орел как бы помогали коню вознести душу покойного к сияющим вершинам. Таким образом, конь-козерог-грифон сливались в единый образ. Тем самым троекратно увеличивались силы и возможности коня при исполнении главной функции – оказания душе покойного помощи при достижении “небесных пастбищ”.
Фантастический вид коня, украшенного рогами козерога и маской, маскирующего его под орла, наверняка, производил сильное впечатление на всех, кто мог видеть это благородное животное в таком великолепном наряде. Кстати говоря, древнекитайские представления о “небесных конях”, или “конях-драконах”, скорее всего, появились именно под влиянием фантастического образа, известного современной науке по курганам пазырыкской культуры.
* * *
О религиозно-философских представлениях древних жителей Алтая можно судить лишь гипотетически. Хотя преемственность некоторых обычаев и ритуалов прослеживается в поздних культурах мира степных номадов. Свидетельством тому служат памятники тюркского времени, исследованные нашей экспедицией на плато Берел.
В этой связи обращает на себя внимание то обстоятельство, что жертвенные животные, найденные в 11-м берельском кургане были преимущественно рыжей масти. Примечательно, что кочевые тюрки приносили коня рыжей масти в жертву мифической стране Йер-Су, где обитали души усопших – Аруахи.
Аруахи покровительствовали земле, в которой покоились их тела, а также своим потомкам. Согласно представлениям тюрков, Йер-Су находилась в центре Вселенной, а путь в нее начинался на Хангайском нагорье (точнее, на горе Ланьшань в верховьях реки Орхон). Эта земля именовалась Отюкен, то есть «Дом тюрков», в понятии Родина.
«Родная земля» для кочевых тюрков было понятием не только географическим. Это, прежде всего «земля Предков», отсюда они начали свой путь в страну Йер-Су. И только сюда они возвращались для общения с потомками.
Изгнанный народ теряет всякую связь с Йер-Су, ибо на чужбине Аруахи не оказывает беглецам покровительства. «У тебя совсем нет горя, когда ты живешь в Отюкенской черни, ты можешь жить, созидая свой вечный племенной союз, и ты, тюркский народ, сыт», – гласит малая надпись в честь Куль-Тегина.
Тюрки почитали Йер-Су как высшее божество после Тэнгри, что нашло отражение в орхонских надписях: “Вверху Тэнгри тюрков и тюркская священная Йер-Су вот так сказали: “Да не исчезнет тюркский народ! Да будет народом!”
В царство Йер-Су возносилась лишь душа покойного, а тело принимал владыка подземного мира Эрлик. В орхоно-енисейских памятниках его имя звучит несколько иначе – Эрглик.
В призывах камов описывается внешний вид Эрлика. Это старик мощного телосложения. Глаза и брови у него – черные, как сажа, борода – раздвоенная и спускается до колен. Усы подобны клыкам, которые, закручиваясь, закидываются за уши. Рога похожи на корни дерева, волосы – кучерявые.
В жертву Эрлику тюрки приносили домашних животных с изъяном (со сломанным рогом, хромого и т.д.), так как считалось, что подземный, невидимый мир – противоположность видимому земному.
В этой связи вспоминается часто цитируемая фраза: «царство небесное есть отражение царства земного». Судя по находкам в курганах древних кочевников, в мире степных номадов существовало утвердившееся представление о бессмертии души и загробном жизни. Поэтому покойных хоронили с конем, в полном вооружении и с пищей. Тем самым подчеркивалась вера в иной мир, где люди живут так же, как и в реальном. Эта идея наблюдается и в захоронениях тюркского времени, исследованных нашей экспедицией на плато Берел.
Преемственная связь религиозно-философских представлений древних кочевников и поздних культур – это, безусловно, интереснейшая и очень серьезная тема. И она заслуживает отдельного разговора.
ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ
Мы слишком мало знаем о том, что происходило две с половиной тысячи лет назад на территории Алтая. Тем не менее, нельзя исключать вероятности, что человеческая мысль, могла достичь здесь знаний, совершенно незнакомых нашей современности. И вполне очевидно, что знания эти исчезли вместе со своими создателями. Хотя все же трудно поверить в то, что цивилизация может умереть, но гораздо труднее поверить в такое отличие ее от цивилизации современной, что нам сложно признать ее цивилизацией.
Безусловно, пазырыкская культура – это наиболее яркий и во многом еще загадочный феномен Алтая. Ученые идентифицирует пазырыкцев с народом «стерегущих золото грифов», известных нам по письменным свидетельствам античных авторов. Однако оговоримся, что их точная локализация еще далека от окончательного решения. Работы продолжаются.
Не закончила исследования и казахстанская международная экспедиция. Мы рассказали лишь о малой части большого труда, к которому приложили усилия сотни людей. Большое спасибо всем, кто принимал участие и продолжает работу в международной археологической экспедиции на Казахском Алтае.