Во внешнеполитических отношениях между Россией и Японией наблюдается нежелательный разрыв в культуре поддержания этих отношении той и другой стороной. Уяснение, в чем состоит этот разрыв и как он может быть преодолен, могло бы послужить выравниванию культурных уровней в данной области и выстраиванию в ней общей культуры.
Культура внешнеполитических отношений как феномен национальной и международной действительности
Если во внутригосударственной жизни «политическая культура включает в себя... оптимальные формы социальных взаимоотношений людей в ходе взаимосогласования их интересов и т.д.» и «ориентирована на нравственность и правозаконность», когда «и цели и средства их достижения должны иметь «человеческое лицо»», то в сфере межгосударственных отношении сохраняют свое значение те же критерии: «Политическая культура призвана быть ориентированной на понимание диалектики... интернациональных и национальных проблем. Собственно культурной делают политику... общечеловеческие ценностные ориентации». Во внешнеполитической деятельности не менее, чем во внутриполитической, признается постулат, согласно которому «политическая культура... не существует вне своего живого носителя – человека. ...Человеку-политику... важно владеть культурой мышления и культурой поведения» [1].
А.С.Панарин критикует этноцентристов, которые «принципиально отказываются пользоваться в оценках «своих» и «чужих» универсальными социологическими, экономическими и моральными критериями», «демонстрируют собственную избранность и избранность своего народа». Он спрашивает: «Разве дружба, любовь, солидарность и другие нравственные категории предназначены только для соплеменников? Разве зависят они от цвета кожи и разреза глаз?» [2].
Среди авторов внешней политики большинство воздействует на внешнеполитический курс путем выражения собственного, группового или официального мнения. Здесь приобретает особое значение фактор политической корректности, под которой во внутриполитической практике понимается стремление исключить выражения, «которые задевают чувства и достоинства индивидуума, ущемляют его человеческие права» [3], а во внешнеполитической, вероятно, – недопущение высказываний, унижающих иные государства, их отдельные структуры, народы либо отдельных их представителей, а также те структуры и тех деятелей своей страны, позиция которых по вопросам внешней политики не устраивает говорящего/пишущего. По нашему мнению, неполиткорректными (или бескультурными в политическом смысле) являются проявления демагогии, психологического давления, истерии и т.п.
Таким образом, «политическая корректность – это особый сдерживающий фактор... способ избегнуть вербальной агрессии, которая может послужить толчком к различного рода конфликтам». Можно говорить о коммуникационном «режиме политкорректности; под ним следует понимать такое взаимодействие в обществе, при котором слушатели/читатели наделяют негативными чертами всех тех, кто выражает свои мысли некорректно, в результате чего большинство говорящих или пишущих стараются не давать для этого повода» [4].
В действительности же кто-то не в состоянии проникнуться политической культурой, кто-то не хочет и черпает выигрышные моменты в антикультурном обращении к массе и в антикультурной реакции с ее стороны. «Наряду с политической корректностью существует и неполиткорректность. ...Если речь идет об осознанной неполиткорректности, то по своей сути она будет представлять собой то, что принято понимать под бытовым хамством» [5].
Разве не то же самое происходит, когда в связи с внешнеполитическими проблемами о лидерах и народе другой страны говорят как об исторически и генетически лживых, лицемерных, экспансионистских и агрессивных, изо всех сил стараясь маргинализировать их в своем отечественном общественном мнении? Когда же подобный образ мышления под предлогом патриотизма навязывается своему народу, маргинализируется именно он.
Как представляется, проблема культуры внешнеполитических отношений особенно актуальна для сегодняшней России хотя бы потому, что она имеет с этой точки зрения тяжелую наследственность, отличающуюся пренебрежением к международным соглашениям, стучанием башмаком по трибуне мирового форума и т.п.
Культура внешнеполитических отношений нужна России и как важная составляющая ее потенциала в состязании на международной арене за возможность стать полновесной великой державой, как наполнение этого потенциала высокой духовностью, призванной компенсировать нехватку других, материализованных компонентов. ««Натуралистам» в политике, привыкшим подсчитывать шансы сторон в одном только материальном измерении, современная Россия может представляться скорее объектом, чем субъектом большой мировой политики. Однако... опыт показывает... что история реализует свои альтернативы, периодически меняя «лидеров прогресса» и центры мирового развития. При этом материальной силе первоначально противопоставляется не такая же сила, а духовное преимущество» [6].
Какова же реальная ситуация с политкорректностью в России?
«Сегодня политическая корректность – обязательная часть языковой практики западного, в первую очередь американского, общества». Однако «похоже, что феномен политической корректности... начинает проявляться и в российской культуре». В то же время возможно, что «политкорректность никогда не станет в России такой всеохватывающей идеологией, как на Западе». Вот тут-то и сказывается пресловутый «особый путь», который «умом не понять»: «в России, в отличие от США и других западных государств, исторически сложилось несколько иное языковое поведение, быть может, порой более агрессивное и резкое (видимо, от желания «резать правду-матку»), но и более искреннее. ...Во всяком случае, несоблюдение критериев политической корректности не повлечет за собой ощутимых последствий для речедеятеля, подорвав его репутацию или разрушив карьеру, как это могло бы произойти в США» [7].
Культура внешнеполитической деятельности японской стороны
Можно утверждать, что в процессе двустороннего внешнеполитического взаимодействия японская сторона демонстрирует такие положительные качества, как ясность своей позиции, ее открытость для своей общественности и мирового сообщества, последовательность в ее отстаивании, корректность в способах дискуссии с российской стороной и способность принимать во внимание испытываемые последней трудности, препятствующие шагам навстречу японским партнерам – даже при гипотетическом желании сделать эти шаги.
Благоприятное впечатление производит то, что представители государства и средств массовой информации Японии одобрительно оценивают сегодняшнюю внешнюю политику России в целом и на японском направлении, что создает позитивный фон для проведения и освещения конкретных мероприятий. Так, интересны оценки российской дипломатии путинского периода в целом и на японском направлении, предпринятые кадровым японским журналистом-международником Икума Мисао. Он констатирует, что «успехи дипломатии с большим трудом поддаются выявлению, но в случае пребывания у власти Путина череда продвижений вперед в различных областях блестяща». Что касается внешнеполитической деятельности России на японском направлении, то, «поскольку японо-российские отношения находятся в состоянии застоя, они не производят особенного впечатления, однако президент Путин рассматривает и Японию (после США. – В.Е.) в качестве стратегического партнера» [8].
После состоявшегося в январе 2003 года визита премьер-министра Японии Коидзуми в Россию японский МИД издал документ под названием «Японо-российские отношения в последнее время» [9], в котором сформулирован основной курс японской дипломатии в отношении России, приведены краткие сведения о наиболее значимых событиях в области двусторонних политических отношений начиная с принятия Токийской декларации 1993 года, охарактеризовано японо-российское сотрудничество на международной арене и т.д. Провозглашено, что «построение подлинно стабильных японо-российских отношений не только отвечает интересам Японии и России, но и вносит вклад в мир и стабильность в регионе Северо-Восточной Азии». Красной нитью в этом документе проходит приоритетность проблемы заключения мирного договора.
Таким образом, внешнеполитическое ведомство Японии по свежим следам первого визита японского премьер-министра в Россию делает доступной любому интересующемуся лицу концепцию заинтересованных отношений с Россией и напоминает основные фактические параметры этих отношений. Нельзя не обратить внимания на то, что при этом характеристика позиции российской стороны дается по известным грамотной аудитории материалам, без посягательств на закрытое для широкой публики содержание дискуссий, ведущихся в рабочем порядке переговорщиками двух государств.
Перед своим приездом в Санкт-Петербург в мае 2003 года Коидзуми сделал ряд высказываний, способствовавших формированию должной атмосферы на предстоявшей встрече с президентом Путиным. Так, в интервью одному из российских периодических изданий он сказал: «Мне очень приятно вновь посетить Россию в продолжение своего январского визита. В этот раз я буду принимать участие в праздновании 300-летия Санкт-Петербурга, родного города президента Путина. При встрече с президентом Путиным я хотел бы поздравить его с этой памятной датой и, если позволит время, обменяться с ним мнениями о динамике японо-российских отношений с момента нашей предыдущей встречи, а также обсудить вопросы нынешнего международного положения». Здесь обращает на себя внимание то, что Коидзуми, отмечая значение Санкт-Петербурга для Путина, привносит этим в свою реплику нотку тепла. О серьезных же проблемах он готов вести разговор лишь при наличии времени для этого, то есть перед нами совсем не тот «берущий за горло» партнер, какого порой изображает российская пресса. В течение всего, довольно продолжительного интервью он лишь однажды заметил, что ему «хотелось бы добиться дальнейшего продвижения вперед на переговорах по заключению мирного договора и развития японо-российских отношений в целом» [10].
В таком же духе было выдержано еще одно интервью японского премьер-министра российским СМИ [11]. Вопрос о мирном договоре и территориальные претензии Японии к России затрагивались им минимально и уж никак не ультимативно: «Между Японией и Россией, – сказал он, – есть трудная проблема северных территорий, которую в течение долгого времени не удается разрешить. Однако это не означает, что, как во времена бывшего СССР, мы не можем развивать отношения сотрудничества с Россией до тех пор, пока не решен этот вопрос. Укрепление доверия будет способствовать и заключению мирного договора». По-человечески приятно воспринимается его рассказ о личных отношениях с президентом России: «По мере того как мы раз за разом встречались с президентом на международных форумах, атмосфера наших бесед становилась все более открытой. В январе этого года меня пригласили в частные апартаменты президента Путина в Кремлевском дворце, мы подбросили дров в камин и вели совершенно откровенный разговор за чаем с печеньем».
Освещая общение двух руководителей государств на мероприятиях в связи с 300-летием Санкт-Петербурга, японские источники прежде всего передают содержание высказываний премьер-министра Коидзуми. Как пишет одна из наиболее влиятельных газет, в ходе встречи он «оценил то, что японо-российский План действий, согласованный во время его визита в Россию в январе, нормально продвигается вперед. Он выразил надежду на прогресс переговоров о мирном договоре» [12]. Более подробно излагает его высказывание офис премьер-министра: «На встрече премьер-министр Коидзуми изложил свою точку зрения, согласно которой политический диалог должен быть активизирован на всех уровнях, включая уровень диалога лидеров, для того, чтобы продвинуть вперед переговоры о мирном договоре, и пригласил президента Путина посетить Японию» [13]. И еще подробнее МИД Японии: «Премьер-министр, выразив благодарность за прием российской стороной во время его январского официального визита в Россию, высказал нижеследующее. В «Японо-российском Плане действий», принятом во время январского визита в Россию, решено расширять связи между Японией и Россией в различных областях в направлении к цели, состоящей в заключении мирного договора через разрешение территориальной проблемы. Это важно для повышения чувств доверия и близости между народами и руководителями, и я думаю, что это – хороший способ для заключения мирного договора» [14].
В этих материалах отмечается результативность предыдущих договоренностей, подчеркивается приоритетность проблемы мирного договора и в то же время отсутствует зацикленность на ней, оптимистически оцениваются перспективы ее разрешения, во взаимодействие двух сторон вносится заряд динамизма.
Японские официальные службы и СМИ изложили также высказанное президентом Путиным. Надо полагать, что сделано это адекватно, поскольку с российской стороны никаких опровержений и уточнений не поступало. Можно предположить, что японская сторона учитывает стандартную практику умолчания, свойственную официальным службам России в подобных случаях, и вынужденно берет на себя информирование о позиции российского руководителя с тем, чтобы исключить на будущее какие-либо вариантные интерпретации задним числом.
Культура внешнеполитической деятельности российской стороны
Можно утверждать, что в процессе двустороннего внешнеполитического взаимодействия российская сторона демонстрирует менее высокую степень культуры по сравнению с японской стороной, не обнародовав, по ряду причин, в полном объеме свою позицию и оставляя таким образом широкое поле для разного рода толков, не дав спонтанным экспериментам, предпринимавшимся в прошлом на самом высоком уровне, принципиальной оценки на таком же уровне, проявляя терпимость к мутной волне некорректности в дискуссии о двусторонних отношениях, ведущейся с японской стороной и внутри российского общества.
Немало примеров политнекорректности содержалось в выступлениях на парламентских слушаниях в Госдуме РФ «Южные Курилы: проблемы экономики, политики и безопасности», состоявшихся 18 марта 2002 года.
Как минимум, чувство сожаления вызывают формулировки, в которых претензии японской стороны просто-таки отвергаются с порога, и она унизительным образом не удостаивается даже права голоса. Например, И.А.Латышев считает, что «претензии Японии территориальные к нам никогда не смогут быть удовлетворены. ...Поэтому... на японцев обращать внимание нам не следует, там их аппетиты безграничны. ...Давно пора нашему руководству совершить поворот в сторону твердого отказа от пустопорожних переговоров по мирному договору и бесплодных поисков какого-то компромисса в территориальном споре с Японией» [15].
Вопреки тому, что объем официальных претензий японской стороны совершенно ясен, имели место попытки представить их, так сказать, безразмерными. С.А.Пономарев заявил, что «постепенное возрастание японских требований от Малой Курильской гряды до половины всего Курильского архипелага в сочетании с неопределенностью применяемого японцами термина «северные территории», напомню, что все территории нашей области, включая Сахалин, находятся к северу от Японии, требуют адекватной реакции. Пока требования Японии простираются на территории двух муниципальных образований, а что будет завтра?» [16].
Неоднократно выдвигался тезис о японской угрозе национальной безопасности России, ее обороноспособности и т. п. А.А.Шабанов следующим образом понимает главное в территориальных претензиях Японии: «Надо иметь форпост, который перекрывает незамерзающие проливы, иметь порты, которые не дают возможности противостоять той структуре, которая строится на дальневосточных, так сказать, рубежах России». А.Ф.Клименко акцентирует внимание на том, что «развернутая в Японии кампания за возвращение ей Южных Курил... служит военным целям» [17].
На грани бытовой грубости находилась персонификация обвинений и угроз.
Делались упреки в некомпетентности, адресованные российским дипломатам. А.Ю.Плотников обвиняет МИД РФ в юридической безграмотности при подготовке ответа на обращение Сахалинской областной Думы: «Стыдно нашему ведомству внешнеполитическому подготавливать подобный правовой абсурд» [18].
Раздавались обвинения в аморальности и даже в подкупленности японской стороной. По мнению С.А.Пономарева, правооснования владения Россией Курильскими островами очевидны и известны специалистам, однако «с помощью некоторых политических сил, обслуживаемых морально дефективными лицами из научных кругов, лицами, работающими за иностранные деньги и в интересах чужих стран, из общественного сознания «вымывается» это знание». В.В.Жириновский информирует, что его восемь лет не приглашают в Японию, «а некоторые-то катаются. И опубликуйте список депутатов, которые катаются туда постоянно. Какие подарки покупают, получают они там». Распространяя свой гнев и на «чиновников из МИДа», он предлагает: «возьмите у них их список, кто там был послами, торгпредами и так далее, что они оттуда привезли» [19].
И.А.Латышев обрушился на «политические силы которые выступают, по сути дела, в поддержку японских территориальных притязаний». Далее перечисляются поименно некоторые лица «среди прояпонски настроенных мидовцев» и констатируется, что «угроза территориальной целостности России исходит сегодня и из стен Государственной Думы», в связи с чем оратор называет Г.А.Явлинского, Б.Е.Немцова, И.М.Хакамаду. Особо выделены М.М.Задорнов и «группа, возглавляемая Задорновым», которая является «гнездом... активных поборников уступок японским притязаниям на Курилы» [20].
Пример продвинутой политнекорректности подал епископ Южно-Сахалинский и Курильский Даниил, провозгласив, что «наша страна должна знать как своих героев, своих патриотов, так и своих предателей, чтобы действительно, учась в школе, молодые люди могли смело сказать один другому: твой папа предатель. Мне кажется, это, может быть, вразумит ту часть населения, которая выступает за то, чтобы сдать свои земли» [21].
Переходить от получения списков к действиям призвал В.В.Жириновский: «Вот где враг сидит... они в Москве все сидят, предатели, здесь, в пределах Садового кольца. ...Давайте по домам пройдемся, списки есть, ими нужно заниматься» [22].
Возвращаясь к санкт-петербургской встрече Путин-Коидзуми в мае 2003 года, отметим, что на фоне объективной в общем информации на эту тему в российских СМИ диссонансом выглядела, например, публикация Е.Шишкуновой [23]. В ней утверждается, что Коидзуми «испортил... российскому президенту праздник – неформальную встречу с коллегами по СНГ в родном городе» тем, что «достаточно прозрачно напомнил... о территориальной проблеме и выразил обеспокоенность в связи с намерением России провести военно-морские учения «в районе четырех Курильских островов»». Будто японская сторона когда-либо забывала «напоминать» о территориальном вопросе или в вышеупомянутой обеспокоенности есть что-то чрезвычайное.
На пресс-конференции по итогам международных мероприятий, посвященных 300-летию Санкт-Петербурга, министра иностранных дел РФ И.С.Иванова спросили относительно того, что во время ужина на судне «Серебряный шепот» Коидзуми затронул территориальный вопрос. Приведем ответ министра: «Я за президентским столом не сидел, поэтому не могу Вам ничего сказать. Вы знаете, что состоялась встреча между российским президентом и премьер-министром Японии, рассматривался весь комплекс двусторонних отношений» [24]. И далее о Плане действий, о взаимодействии министров иностранных дел двух стран как сопредседателей рабочих групп по работе над мирным договором.
Хороший ответ, но, наверное, было бы лучше, по японскому примеру, дать полное, четкое и общедоступное описание (именно в текстуальном виде) концептуального и текущего аспектов двусторонних отношений, включая и санкт-петербургские контакты двух лидеров.
[1] Иконникова Г.И. Культура// Политическая энциклопедия. М.: Мысль, 1999. Т.1. С. 600.
[2] Панарин А.С. Политология. Изд. 2-е. М.: Проспект, 1999. С. 371, 374.
[3] Тер-Минасова С.Г. Язык и межкультурная коммуникация. М.: Слово, 2000. С. 216. Цит. по: Иванова О. Политкорректность в России// Вестник Евразии. 2002. № 3(18). С. 62.
[4] Иванова О. Политкорректность в России. С. 64, 65.
[5] Там же. С. 68.
[6] Панарин А.С. Политология. С. 10.
[7] Иванова О. Политкорректность в России. С. 62, 67.
[8] Икума Mucao. Какко-но кадзиторияку-о мидасита Росиа. Путин гайко-но ситатакаса. [Россия, открывшая адекватного рулевого. Большая сила путинской дипломатии]// Гайко фуораму. 2002. Июнь. С. 59, 60.
[9] Mofa.go.jp, 15.01.2003.
[10] Власть, 2003, 26 мая – 1 июня.
[11] «Московские новости», 27.05.2003, электронный вариант.
[12] Асахи симбун, 31.05.2003.
[13] Prime Minister and His Cabinet. What's up around the Prime Minister// Kantei.go.jp, 2003. May 30.
[14] Mofa.go.jp, 30.05.2003.
[15] ИАБ №20, апрель 2002 г., с. 34, 35.
[16] Там же. С. 12.
[17] Там же. С. 30, 36.
[18] Там же. С. 34.
[19] Там же. С. 13, 23.
[20] Там же. С. 34, 35.
[21] Там же. С. 38.
[22] Там же. С. 24.
[23] Газета.ру, 30.05.2003.
[24] Ln.mid.ru, 01.06.2003.
Опубликовано:
«Россия и Япония: диалог культур и народов. Материалы международного симпозиума (Москва, 10-11 сентября 2003 г.)», М.: "Наталис", 2004, с.286-294.