…Слова висели и лежали, стояли, плавали, летали. Они были прислонены по отдельности к стенам, подвешены гроздьями к потолку, нагромождены безобразными кипами на полу. Ими были забиты книжные полки, тумбочки, кухонные ящики, заняты вешалки в шкафу для одежды. Каждая отдельная дощечка паркетного пола была занята каким-то словом, каждый подоконник представлял собой огромные баррикады, состоящие из слов. Словами был залеплен глобус, настенные часы, мусорное ведро, заполнен холодильник. Даже за чистюлей-кошкой тянулся длинный шлейф слов.
Две клетки – с Синицей и Журавлем – тоже были заполнены словами. Особенно тяжело было Журавлю – клетка и без того была для него узкой. В отличии от юркой Синицы, шуршащей словами, словно мусором, Журавль задыхался в ворохе слов и, когда ему было особенно тяжело, когда не хватало воздуха и свободы, он начинал плакать, - тихо, почти без звука, всегда с шелестящим в темноте ночи свистящим выдохом, а не с громким курлыканьем отчаяния.
А слова продолжали появляться и множиться. Они выпадали из-под одеяла, заполняли матрац и подушки. Их можно было найти в карманах одежды, унитазе, на балконе, под узким плафоном висящего на стене бра, в чистом белье и только что снятой обуви. Слова выпадали из карманов пиджака вместе с доставаемым носовым платком, вываливались из под распускаемого узла галстука. Однажды он закашлялся, не успев прикрыть рот салфеткой, и с ужасом увидел, что его тарелка полна слов. Он заглянул в чашку с дымящимся свежим кофе – там, в молочной пенке покачивались слова…
Это были Её слова. Она их говорила безостановочно вот уже много-много лет. Это были очень правильные, простые и понятные слова – о семье, о долге, об ответственности, о роли мужчины для детей и жены, для родителей, о том, что вчера по телевизору показывали фильм, в котором муж-подлец имел двух любовниц…
Когда-то и Он что-то говорил. Потому что тогда еще мог говорить, потому что была возможность, потому что его чуть-чуть слушали. Или – делали вид. Сейчас это уже было не важно. Говорил, потому что для его слов тоже было место в их отношениях…
Теперь оставалась только память… И еще он мог что-то записать. Компьютер – вот место, куда она не могла забраться, чтобы оставить свои слова и здесь. Она не умела работать с компьютером. По выходным он закрывался в комнате один, осторожно стряхивал на пол в кучу других её слова, которые висели на его плечах, руках, лице, сознании и которые она легко и без перерыва всегда щедро разбрасывала и раскладывала по квартире, вешала на него и всовывала в его спинной мозг и суставы, затаивался и отыскивал мысли, эмоции и файлы с тем, что когда-то говорил или пытался сказать он сам…
…Ивис с молодых лет знал такую простую истину – Мужчина всегда виноват перед Женщиной.
Раньше он не думал об этом, как обычно не думают о том, почему живой человек дышит, рыбы плавают, небо синее…
Лет в 30 пришло понимание того, что это не вина, что это – ответственность Мужчины перед Женщиной.
Когда Агни принесла домой маленького птенца синицы, выпавшего из гнезда, он почувствовал свою причастность к тому, что он как Мужчина обязан быть более ответственен за жизнь будущей Синицы, чем она – Женщина!
У Агни был, видимо, талант находить то, что так или иначе было связано с миссией сохранения жизни. Так Ивис когда-то считал, не сомневаясь в том, что это так и есть…
Не успел птенец Синицы запрыгать, весело посвистывая, по клетке, как она умудрилась на пруду отыскать еще одного желторотика. Первое время ни Ивис, ни сама Агни не могли понять, кто еще будет жить с ними. Было ясно только одно, - этой птице-загадке тоже нужно жить. Для Ивиса важно было, чтобы она выжила и она…
Никто из них не подумал, что найденному птенцу нужна какая-то особая клетка, поэтому клетка была такая же, как и у синицы, - её приобрели в том же магазине, по той же цене, у того же продавца и с такой же дверцей…
Маленький Пфели с интересом, ужасом, восторгом и непониманием смотрел на чудо-птенцов и решал какую- то мудреную задачку в своей светлой детской головке.
… Шло время.
… Однажды настало время сложное. Трудно было не только их семье. Трудно было всей стране. Ивис всем своим существом очень быстро ощутил, что его Страна и его Эпоха стали для него Вызовом – стали Его Клеткой.
Он тогда не понимал, что ошибался, не догадывался, что Страна и Эпоха были лишь Лесом и Воздухом для его не совсем крепких крыльев. Знание об этом пришло позже. Неверные представления о ситуации тем не менее не помешали ему выбрать правильные цели – он интуитивно почувствовал, что необходимо учиться летать.
В условиях великого множества опасностей, огромного риска погибнуть от острых клыков диких зверей, холода, голода, неустроенности или безжалостных когтей пернатых хищников, Ивис учился жить в новых заданных условиях. Жить и выстраивать свою жизнь. Он тогда не задумывался, что живет жизнью Синицы, не будучи Ею…
К своим 48 годам он захотел и получил два образования. Для семьи он заработал квартиру, обеспечив детей и жену в сложное перестроечное и постперестроечное время крышей над головой. Старший Фёрсти теперь уже жил отдельно. Младший Пфели превратился в стройного Пфелинга и достаточно ровно шел по своей юной жизни сам.
Ивис работал и зарабатывал. Купил машину, подыскивал дачу…
Времени хватало на все, кроме себя, кроме своей Мечты…
В заботах он совсем не заметил, как выросла Синица, о которой они с Агни всегда заботились вместе, как изменилась (а может быть, совсем не изменилась ?) Агни и как изменился (а вот это уж точно случилось!!!) он сам.
… Птенец-загадка к этому времени превратился в хрупкого красавца-Журавля
…Однажды Ивис проснулся от тихого плача. Сначала он подумал, что это Журавль. Но прислушавшись, понял, что плачет его душа. Разбуженная её слезами, весело в своей клетке засвистела Синица. Запутавшись в словах, изнемогая под их тяжестью, застонал в клетке так и неокрепший Журавль.
Теперь Ивис знал, что второй птенец, которого когда-то нашла Агни, был не просто Журавль…
…Последние годы Ивис часто ссорился с Агни. Только теперь, спустя годы, он отчетливо понимал, что его Клеткой стал для него его Дом, набитый словами Агни о долге, семье, вчерашнем фильме…
Он пытался рассказать ей про свою Мечту, но для рассказа не хватала места.
Ивис вдруг увидел, что Журавль, будучи хилым и слабым, тем не менее вырос, что его даже из клетки теперь не вытащить – так мала для него дверца. Ивис считал, что Журавлю место в небе, но Агни не соглашалась. Их ссоры были больше эмоциональны, чем логичны, аргументированы или логичны.
Ивис только кричал что-то на выдохе, да и то бессвязно, потому что для его слов в квартире, ставшей его клеткой, не было места. Разрушить слова Агни, очистить от них квартиру было невозможно, потому что это были очень правильные слова – слова о святости семьи, о святости мужского долга, о важности верности близким, о преданности семье, о необходимости продолжать заботиться о выросших детях, помощи престарелым родителям, огромной значимости к старости купить дачу.
Разжиревшая Синица научилась ловко клевать слова Агни и от них жирела с каждым днем всё больше и больше.
Рядом медленно умирал Журавль – слова Агни не годились ему в пищу…
…Агни всегда была для Ивиса святой женщиной. Она была образцом Женщины. У неё были недостатки, но и их Ивис любил и поэтому никогда не замечал, старался видеть только лучшее, только достоинства.
С годами не замечать недостатки становилось всё труднее – то ли он повзрослел, то ли они стали отчетливее.
Одним из них была внутренняя слепота, другим – внутренняя глухота Агни.
Ивис часто рассказывал Агни про свою Мечту. Всегда, когда была хоть капля места в их квартире для его слов, Ивис старался обстоятельно и красиво рассказать Агни про его Мечту.
Мечта была проста и незамысловата, как радостно-счастливо курлыкающий в ясном, девственно-чистом и бездонном синем небе далекий дикий журавль...
Ивис мечтал о творчестве. Он всю свою жизнь что-то писал. Он не мог не писать. Но все случалось урывками. Все получалось кусками. Все это то терялось, то неизвестно где сохранялось и пропадало то ли на время, то ли навсегда…
Когда еще было можно, Ивис рассказывал Агни про страну, про людей, про человека, про счастье и несчастье, про силу и любовь, про красоту и загадку мира, про свои чувства, про свою мечту и про свои планы…
Лишь с годами Ивис стал осознавать, что Агни его не слышит. Этот факт ужаснул его. Ивис некоторое время даже запойно пил и, растерявшись, мучительно пытался найти выход из сложившейся ситуации.
Впрочем, паника скоро кончилась. В конце концов, внутренняя глухота Агни не мешала быть ей любящей женой, заботливой матерью, ответственной и старательной домохозяйкой. На каком-то этапе Ивис понял, что этот недостаток Агни даже мобилизовал его. У каждого есть нечто такое, что может не нравится другому. Он и сам ведь не святой…
Оправившись от страшного открытия, Ивис перешел к делу и, подведя как-то Агни к журавлиной клетке, молча указал ей на умирающего журавля. Агни улыбалась…
Глаза Ивиса расширились настолько, что казалось вот-вот выскочат из орбит. Агни гладила клетку Журавля и ласково шептала: “Журавушка, Журавлик, наш Журка…”
Ивис перестал дышать от ужаса – оказывается, Агни еще и ничего не видела своим внутренним взором. Не видела, что Журавль погибает!
В ночь после этого и заплакала его душа. Его Мечта-Журавль медленно и мучительно умирали в Квартире-Клетке на руках безумно любящей его Агни, среди её правильных слов о любви, семье, долге…
… Ивис подошел к окну. Где-то далеко занималась заря, бросив сумеречный утренний взор на черное небо, еще глядящее на землю одинокими холодными звездами…
…Агни еще спала, когда Ивис включил компьютер. Он знал, что нужно найти Женщину по имени Гея. Гея означает Земля. Ему нужна была земля, чтобы иметь возможность взлететь, взмыв к облакам в бездонную высь своих задумок, чтобы крепко стоять, когда он будет возвращаться отдыхать на мягкие зеленые холмы своей Геи для ночного отдыха, чтобы уходя в плавание к неведомым островам накопленных сокровищ и тайн, снова и снова возвращаться к Ней – к своей Гее, всегда ждущей, всегда любящей, всегда понимающей, всегда заботящей, всегда ласковой и никогда ничего не требующей, потому что все и так Её!.
Ивис больше не мог жить в пределах своей Клетки и видеть, как жиреет любимица Агни, милая и абсолютно беззаботная, Синица. Ему было страшно за умирающего и восхищающего его своей волей к Жизни Журавля…
Молнией Ивиса вдруг обожгла мысль, что ему не хватит и тысячи жизней, чтобы неведомо где и неведомо как отыскать свою Гею. Он на минуту задумался. А что будет дальше, даже если Гея сейчас, завтра или через неделю, месяц напишет ему?
…Он встал, снова подошел к окну. Светало. Ивис открыл балконную дверь. Пахнуло пьянящей свежестью зимне-весеннего утра…
Как только Агни однажды обнаружит, что Ивис исчез, она сразу поднимет панику. Долг и цель сохранить семью, заставят её неудержимо двигаться по его следу. Она найдет его через работу, через общих знакомых, она подключит к этому детей, она приведет его снова в Квартиру и будет долго показывать штабеля Её бесчисленных слов о правильной жизни, о любви, о семье, о долге, о его личной необходимости быть ответственным за свое поведение…
Ивис с досадой вспомнил, как в последний раз она не отпустила его в турпоездку на Кипр, как долго и нудно объясняла, что они должны ехать вместе, что без жен ездят только те мужчины, которые ездят с любовницами…
У Ивиса не было любовницы. За свои 40 с лишним лет он не научился быть классическим самцом, который раздувает ноздри, как только ветер приносит неуловимый запах незнакомой самки...
После 45 Ивис начал ощущать, как медленно сползает по ступенькам Природы вниз, превращаясь в какое-то незамысловатое растение – что-то вроде комнатного цветка…
Он вспомнил, чем закончил Обломов, и подумал о том, что как много он еще может успеть, если бросит изо дня в день тратить время только на то, чтобы обеспечивать кормом Синицу. Значит исчезнуть!
Но как? Куда?
Да и исчезать нужно так, чтобы не оставалось следов. Только виртуальная связь с детьми! И обязательно - внезапно. Без всего. Только то, что накоплено памятью. По воздуху. На облаке…
Ему нужен был полет! В своем Небе. К своей Земле, к своей Гее! В воздухе следов не останется. С высоты он увидит свою Гею, свою Землю, к которой стремится.
Не выжженную пустыню, не застоявшееся болото, не дремучие дебри, ни вымирающий город и не заброшенную деревню, не заснеженную тундру, – а Землю, что дышит силой в полную грудь своей многовековой мудрости, освещается звездами, согревается Солнцем, согревает сама, облагораживается Небом, родит волшебные всходы на своих обильных пажитях с открытыми верандами, терпеливо и трепетно ожидая далекого, едва различимого и такого родного журавлиного крика.
Такой Ивис увидел свою Музу, свою Землю, свою Гею!
…И промелькнуло, растворяясь – без средств к существованию, без крыши над головой я буду никому не нужен. Снова нужно будет работать, снова нужно будет ловить и вскармливать чью-то Синицу… Неужели все так безнадежно?
Значит я опять только мечтаю, работая в стол, не имея будущего?
Ну и пусть! Важно и это! Именно это и важно! В жизни вообще всё начинается с Мечты. И не важно для как ты работаешь – в стол или в урну!
Важно работать, творить, создавать, чувствовать и обязательно мечтать.
Мечта – это Воздух Жизни!
Ивис знал, что любая мысль, пронизанная верой, всегда может стать реальным воплощением в некую форму. Стать зримо-ощутимой энергией Жизни!
Гея – есть! Она просто где-то. Он не знает - пока не знает! - где она, но Гея – найдется! Гея – сама давно ищет его!
А как же Семья? Что будет с Агни? – Ивис понял, что это не его вопросы. Ивис четко осознал, что эти вопросы – лишь живущие в нем слова Агни!
Главное – Любовь!
Любовь к Небу! И …Любовь к Земле!!!
Мужчине нужно Небо, мужским крыльям нужен ветер. Журавли в неволе не растут. Они в неволе погибают. Мечта в Клетке всегда превращается в Иллюзию – Иллюзию Еще Возможного, Которое Никогда Не Станет Реальностью, потому что всегда будет только Иллюзией.
Мужчине нужна и Земля! Чтобы время от времени всегда возвращаться! Чтобы всегда знать и помнить, что каждого из нас родила Земля, включая и тех, кому суждено умереть в Небе.
«Мужчина на диване» рано или поздно начинает мутировать, превращаясь в комнатный цветок, например, с таким весьма экзотическим названием, как «Кактус, курящий на балконе».
А вот это уже мысли и слова Ивиса, его личные ощущения и убеждения!
Их важно записать, пока они не оказались погребенными под лавиной слов Агни. Записать и что-то решить.
Всегда есть выбор!
…За окном взошло Солнце. Агни, мирно улыбаясь, продолжала сладко спать. У неё было всё – выросшие дети, квартира, достаток, машина, водительские права, уютная кухня, любимый телевизор, работа, ручная Синица, тело Ивиса, его забота о ней и …умирающий под грудой правильных слов о долге Журавль, стонов которого она не слышала, страданий которого не замечала…
… А Журавль не понимал! Не понимал, почему он умирает только потому, что кто-то решил, что умереть в Клетке под грудой чьих-то якобы правильных слов о долге - это Его долг!
Внушаемый Долг о необходимости жить по правилам, неизбежно несущим Смерть, когда есть возможность Жить, - что может ужаснее в мирное время?
…Клетка была сделана на совесть!
Чтобы не шуметь, Ивис вынес её на балкон. Прутья были не податливы для пальцев, но отвертка легко сделала свое дело. Маленькая для того, чтобы вытащить выросшего Журавля, дверца быстро превратилось в проем, достаточно большой, чтобы Журавль через несколько минут оказался в руках Ивиса.
Журавль смирно отдался не столько рукам Ивиса, сколько своей, возможно, совсем другой – счастливой (ох, как у него было мало надежды на это!)! - судьбы.
…С высоты седьмого этажа, глядя прямо в сердцевину только что взошедшего Солнца, Ивис думал только об одном – Он же не умеет летать.
Ивис осторожно поставил Журавля лапками на балконные перила, кропотливо и заботливо обобрал, убрав, с него прилипшие слова и увидел, как Журавль задвигал шеей, как заблестели навстречу Солнцу и Небу его глаза, как расправил Он свои крылья.
Ивис сделал пол-шага в сторону, тем самым освобождая пространство вокруг птицы.
Еще мгновение и, оттолкнувшись от перил, Журавль сильно взмахнул крыльями. Сначала его снесло вниз, чуть было не стукнуло о стену, но Он вовремя выправил траекторию своего падения, снова и снова взмахнул крыльями.
Небо, словно магнит, начало поднимать его к себе...
…Ивис приставил ладонь ко лбу, защищаясь от разгоравшегося солнца, запрокинул голову и увидел, как Журавль делает над соседним домом ровные большие круги, уверенно взмахивая крыльями и постепенно набирая высоту.
В утренней, еще не разбуженной звуками спящих автомобилей, тишине, среди слабого писка мелких пташек необыкновенно и почти пугающе вдруг раздалось сильное и счастливое, такое не привычное и чужое для городской жизни журавлиное курлыканье, что Синица в клетке проснулась и беспокойно зашуршала за спиной Ивиса мусором правильных слов.
Ивис поднял руки вверх, сложил их в рукопожатии и покачал вдогонку Журавлю в Небе, желая ему счастливого полета!
В ответ Журавль прокричал вновь, еще сильнее, пронзительнее и теперь озорно и даже задиристо, словно призывая Ивиса поймать его!
“Поймаю!” - широко и счастливо улыбнулся Ивис. – «В каждом взмахе его крыльев –Жизнь!! Жизнь вообще как взмах – один единственный. Другого не бывает!»
Вспомнился урок английского. Преподаватель Стэн однажды рассказывал им про Ливингстона по имени Чайка. Почему –то запомнилось чужое «stroke» - взмах!
… Было трудно решить, что будет делать Женщина, услышав рассказ о нем. Впрочем, это было не важно, потому что, когда письмо попадет к Гее, такой проблемы не будет.
Но ведь Гея живет в каждой Женщине!
Все лучшее, что есть в Женщине – это Гея! Гея – это Земля! Земля – это наша Жизнь, Жизнь – это Любовь…
Значит нужно искать Женщину, Любовь, чтобы однажды Мечта сбылась…
Но это так – самые общие представления. Шаблона здесь нет – Женщина всегда есть кусочек Тайны! Тайны – вообще и Тайны чувств – в частности…
Чувства – это всегда свежий встречный поток Жизненного ветра, который может быть слабым или сильным, но он должен быть и должен исходить со стороны Геи, нести Её запах, Её томление…
Гея должна подать знак!
Вот что должна сделать Гея!!!
Если Она меня почувствует, если Она поймет все или почти всё из того, о чем я ей уже рассказываю и еще расскажу. Она пришлет мне тот особый знак, то заветное слово, свой, почти волшебный или совсем незамысловатый, но очень важный рассказ, по которому я узнаю Её!
…Ивис вернулся к компьютеру. Ему предстояло рассказать о себе. Рассказать незнакомому человеку. Женщине!
Ему нужно было рассказать ей пока самое главное, и для этого нужно было суметь найти свои слова, свой слог, свою форму, свою чувство, чтобы передать свое состояние.
Чтобы Гея услышала и поняла его, чтобы узнала по неповторимой тональности, по единственности, по чистоте, доброте и силе…
Ивис подумал о законченности своих земных дел…
И промелькнуло, растворяясь - есть ведь и дела небесные…
… Ивис оглядел комнату, переполненную словами Агни, на секунду заглянул в спальню и увидел, как вздрагивают ресницы жены, подвинул к себе поближе клавиатуру и, отыскивая в себе исключительно свои слова и чувства, быстро напечатал заголовок своей песни для Геи - “Крик Журавля”.
…Сразу подумалось – «Но ведь этого мало!».
С космической скоростью замелькали искрами, тенями и бликами мысли: «Ведь надо будет рассказать ей о себе подробнее! Да и про Мечту рассказать еще…».
Расскажу! Чуть позже. Гея умеет и будет обязательно ждать…
… Когда Ивис закончил рассказ, он поставил подпись – Стэн Строук (Взмах Стэна). «Пусть будет так! Как в рассказе преподавателя Стэна про Чайку…» - пронеслось в сознании, исчезая…