Я зашла в палату. Боже, как она находится здесь? Шторки на единственном окне были плотно закрыты, но даже так белые стены слепили глаза, как снег в январе. Она лежала беззащитная, несчастная. Спит… Я села на стул и придвинула его поближе к койке. Провела рукой по волосам цвета пшеницы, и слеза попыталась вырваться наружу. Вдруг её веки слабо дрогнули, голубые глаза посмотрели на меня.
-Привет,- тихо начала она,- а я уж думала ты не придёшь.
-Ты что? Как я могла не прийти к своей сестре? – я достала пакет и медленно выкладывала продукты. Руки предательски дрожали, - Ну, как ты себя чувствуешь? – она лишь издала еле слышный стон и посмотрела на окно.
-Открой…
Я встала и кое-как дошла до единственного цветного пятна к палате. Казалось, что вся её боль перешла ко мне. Боже, как бы я была рада этому. Я взялась за край тёмно-вишнёвой занавески и отдёрнула её. Солнце начало тихо вливаться в комнату и заполнять её душным, но таким спасительным светом.
-Там уже весна? – спросила меня Юля. Я лишь покачала головой. Чувство стыда мгновенно поразило клетки мозга и тела: я могу любоваться этой весной, хоть и ненавижу её; а моя сестрёнка, с детства обожающая это время года, не может даже вдохнуть свежий воздух, пропитанный особой нежностью и пряностью.
-Весна… - как эхо повторила Юля. Глаза её наполнились нежными и чистыми слёзами, но на самом деле, наверное, такими горькими и солёными. - А ты можешь принести мне сюда мольберт и краски? – секунда молчания.- Знаешь, я бы написала тогда свою самую любимую картину.
-Природу весной?- задала я глупый вопрос, очень стараясь, чтобы голос не дрожал, а напротив - звучал весело и звонко.
-Нет, - тихо произнесла Юля после некоторых раздумий.- Я бы написала жизнь. Да, именно, - как бы для себя повторила она.- Яблони… Ты видела, как они цветут? Это поистине прекрасно. Цветущие яблони повсюду. Да. Девушка в яблоневом саду. Она - в лёгком белом платье, полупрозрачном и босая. И ей тепло, очень – греет солнце, и запах яблок окутывает. А если приглядеться к тому месту, куда падает солнечный луч, можно увидеть лёгкий дымок; да и по земле он так же стелется. Может траву жгут, но, скорее всего, просто день жаркий… А в руках девушки красный, даже алый цветок; похоже - мак. И она держит его так бережно, будто эти лепестки и тонкий стебелёк сделаны из какого-то неземного материала. Боится: вдруг, она цветок отпустит, и он растает или, хуже того, разобьётся? – Юля замолчала, просто было трудно говорить.
-Ты устала. Давай, родная, поспи немного. А завтра…
-Нет, - оборвала меня сестра. – Её волосы откинуты назад, но пара светло-рыжих непослушных прядок, выпавшие из остальной золотистой копны, спадали бы на лицо. А глаза… они бы были полны желаний: жить и любить, радоваться и помогать, познать счастье и быть кому-то нужной. Она понимала - яблони отцветут, цветок завянет, солнце сменят тучи, да и сама она… и ей было бы немного обидно и жаль…
- Ты бы написала себя? – спросила я, заворожённая этой ещё не нарисованной картиной.
-Нет, конечно…- Юля слабо улыбнулась.- Она бы жила вечно. В том моменте, в том саду и с теми мыслями. Такая светлая, чистая и непорочная. А я… Всё не вечно. А она бы осталась навсегда…А я… - из глаз её выкатилось несколько слезинок.- Я действительно устала. Закрой шторки. До завтра? – я подошла к сестре и поцеловала в лоб. Она улыбнулась и слабо сжала мою руку.
Через пару минут я вышла из палаты. Раскалывалась голова, и нестерпимо хотелось выть. Главный врач. Подхожу. Мне не приходится спрашивать что-то. Он сам всё знает.
-Слишком поздно обнаружили… Форма острого лейкоза. Состояние ухудшается…
-сколько?- как можно тише спрашиваю, боюсь. Страх передаётся этому мужчине.
-Будьте готовы ко всему.
Коридор. Бешеный ритм сердца. В глазах чёрная пелена. А в душе пустота. И только где-то в подсознании или воображении в яблоневом саду гуляет моя сестрёнка, в белом полупрозрачном платье, босая, в руках- цветок мака, а в глазах – желание жить…