Тема мышления могла бы успешно звучать в двух направлениях: КАК и ЧТО. КАК в прошлом было скрыто только в эзотерическом знании всевозможных учений, связанных в основном с религиями; сегодня КАК успешно прячется и под грифом «Секретно» в недрах исследовательских программ всевозможных институтов человека, периодически демонстрирующих свои изыски. А в массовых изданиях по психологии и редких независимых источниках, КАК стремиться во чтобы-то ни стало принадлежать истории.
ЧТО доступно не только массовому читателю, но и слушателю всевозможных побасенок. ЧТО мы производим ежедневно, не подозревая и часто не заботясь о ценности измысленного.
Есть смысл говорить о рефлекторности и рефлексивности мышления. Рефлекторность начинается от связного детского лепета, но может быть обеспечена и высоким уровнем «рабочего сатори» самого говорящего; рефлексивность - от первого наблюдения за собой, до манипуляций с собственным сознанием, где понятия «мысль», «смысл», «осознание» уже невнятны, при всей отчетливости результатов и вряд ли нуждаются в «институализации». Хотя расширение способностей нашего ума говорит за то, что у него есть ресурсы определять в понятиях все новые и новые различения.
Практика речи приводит к рефлекторности речи. Практика рефлексии различной глубины приводит к расширению сознания вообще, к достижению уровня специализированного «рабочего сатори». Уровень «рабочее сатори» говорит о некоторой готовности человека к дальнейшему прохождению. Но обольщаться и здесь не приходится.
Термин «рефлексия» постоянно расширяется в определении, и это полезно.
Сколько не отпихивайся от «Критики…», но границы есть всему: предмету, термину, состоянию – тут ещё определенно и явно, там уже требуется и новое понимание, и новый термин.
У не пробужденного к мышлению, глаза вывернуты внутрь. Но это не медитация, а слепота. Он никого не видит. Его внимание сосредоточено на знакомых концептах. Рефлексия – это разрушение концептов, а не перегруппировка идей.
Любую идею можно использовать в рефлексивных целях; гонять её в купе с прочими, создавая всевозможные комбинации, и тем самым обучаться различать системы. Это продолжается до тех пор, пока не обучишься взламывать идею необходимостью в ней. Не на концептуальном уровне, это знает любой, не на интуитивном, этого не знает никто, а на их собственном плане существования. И пока не научишься взламывать необходимостью, не только идеи останутся недоступными, но и люди невостребованными.
Рефлексия, как состояние, недоступная другому здесь и теперь, не многого стоит. Писатель подразумевает читателя, актер зрителя, цирк публику, проповедник слушателей, философ собеседников.
Через необходимость в людях востребуются боги. Но пути неисповедимы.