Он был во многом похож на волка: такой же толстый, тёмно-коричневый хвост, покрытый длинными жёсткими волосами. Острые, стоящие торчком уши, клиновидная морда с постоянно оскаленными, большими белыми клыками.
Откуда у Латышева появился Дик, - так звали собаку - никто толком не знал. Поговаривали, что мужчина выменял его у бродячих цыган, которые часто проходили через наше село, и останавливались табором на его окраине. По вечерам в такие дни там стояло шумное веселье: ярко горели костры, звучали песни под гитары, танцы, гадали на картах. Посмотреть на такое зрелище было интересно, и мы не упускали момента с соседской девчонкой побывать здесь.
Там Василий Павлович, возможно, и осуществил свою сделку. Находились языки, которые утверждали, что Латышев мог просто-напросто стащить овчарку. Однако в последнее предположение верилось с трудом, так как для того, чтобы украсть что-либо у цыган, надо сначала цыганом родиться и обладать навыками не просто вора, а опытного психолога-профессионала. Но подобного мастерства не наблюдалось ни у нашего соседа, ни у других односельчан. На многочисленные же вопросы интересующихся, откуда у него такая редкая собака, мужчина обычно с усмешкой отвечал: "Где взял, там уже нет! Для моего дома хорошая охрана, а что ещё надо?"
Наше село состояло из двух длинных улиц, выходящих в колхозные поля, и нескольких коротких проулков. Всего около трёх десятков домов на 400-500 человек...Некоторые из них было на несколько квартир.
Сразу за селом, заметная издалека, стояла ветряная мельница с широкими деревянными крыльями. Было удивительно смотреть на это древнее построение у большого искусственного пруда, чудом сохранившееся во время войны, которая прошла по нашему селу и не оставила камня на камне, живого места там, где когда-то стояли дома с хозяйственными постройками. Пруд в народе называли "мельничным". В нём всегда было много воды, особенно весной, когда все ручейки и небольшая местная речушка с охотой делились излишками большой воды.
Пруд притягивал людей, из него брали воду на полив в засушливые сезоны. Купались, загорали, девочки любили играть на его берегу с самодельными тряпичными куклами, заодно присматривая за гусыней с гусенятами или за маленькими ягнятами, которые были ещё слишком малы для общего стада, и их взросление проходили у пруда на густой сочной траве. Мальчишки ловили рыбу. Корзинками, небольшими сетями, а хорошие удочки среди нас были ещё большой редкостью.
Мельницу собирались запустить в рабочее состояние, но она пока бездействовала. Игнорируя строгий запрет родителей, мы, тем не менее, проверяли свою отвагу на крыльях сооружения в сильный ветер. Кто продержится дольше всех, тот и считался "героем". Нередко такая забава заканчивалась синяками, шишками, ссадинами, ушибами рук и ног, но мельница продолжала по-прежнему притягивать нас.
Длительное время в округе оставалось большое количество волков. Хищники за годы войны утратили страх, вели себя уверенно и вместе с лисами заходили на улицы, к колхозным постройкам. На них совершали облавы, но необходимого результата достичь никак не удавалось.
А потому и причина была вполне объяснимой, зачем в селе многие держат собак, не имея к охоте какого-либо отношения. Это были обычные беспородистые дворняги, и лишь у охотников были специальные собаки.
Дик давно вырос во взрослого пса и постоянно находился на цепи из-за его "слабости" к куриному племени, которых он настигал в несколько прыжков и мог тут же задушить на месте. Доставалось и соседским собакам, если те заглядывали во двор, а Дик в это время срывался с цепи. Кобель ухитрялся каким-то образом сбрасывать ошейник через голову, тем самым изрядно огорчая хозяина. Латышев ломал голову, а Дик однажды снова освободился, пролез под забором, затем проделал лаз под стену сарая и проник в чужой курятник, передушив с десяток несушек.
Переполненный негодованием, Василий Павлович впервые поднял на собаку руку, жестоко избив его жердиной. Неизвестно, чем бы закончилось для животного подобное перевоспитание, если бы не Катя, дочь Латышева.
Услышав яростный лай Дика, девочка выбежала на улицу и бросилась к отцу, пытаясь его остановить. Но мужчина грубо оттолкнул ребёнка и снова схватился за кол. И тогда Катя решительно стала между отцом и собакой, вытянула вперёд руки и громко закричала: "Папа, что ты делаешь! Остановись, умоляю тебя! Она же ни в чём не виновата!" Трудно сказать, что заставило Латышева одуматься: слова и слёзы дочери или бешеный оскал пса, его кровью налитые глаза, волчья пасть с большими клыками. Латышев замешкался на минуту, немного растерялся, а потом ему вдруг стало страшно. Он представил на миг, что было бы с ним, сорвись Дик с цепи на этот раз.
Василию Павловичу говорили знающие люди, что его собака создана для охоты, предлагали большие деньги, но Латышев расставаться с кобелём не спешил.
Мужчина и раньше не ладил с соседями, а эта история с куриным погромом и вовсе испортила отношения. А началось всё до банальности просто - из-за клочка земли, на котором Латышев запланировал посадить яблони и несколько кустов смородины. Он к тому времени уже построился, а сосед Максим только приступил к строительным работам, возводя свой дом на том самом земельном участке.
Агафонов убеждал, что он занял эту территорию на законных основаниях, показывал документы, а Латышев продолжал упорствовать, стоял на своём. Приезжали комиссии из сельского совета, пытались образумить мужчин, но мира между ними так и не наступило.
Дальше-больше. Дело дошло до того, что Латышев взял однажды да и протянул проволоку с цепью вдоль забора. Прямо под окнами соседей, надеясь, что собачьим лаем лишит их сна. А Дик, будто разгадав замысел хозяина, и вовсе перестал подавать голос. Он и раньше брехал крайне редко, а после этого и вовсе умолк.
Такое поведение собаки не устраивало Латышева и он выходил из себя по всякому поводу. Ссорился с женой, стал менее разговорчив с дочерью и соседями. Замкнулся и ходил угрюмым.
Ему всё больше не нравилась эта псина. Грубые черты толстой круглой морды, словно вырубленные топором из куска дерева, тёмные глаза собаки сверлили душу, на жилах шеи резко выделялись тёмные пятна, будто капли засохшей крови, оставленные после схватки с чужими собаками.
Однажды среди ночи, когда снова не удалось уснуть, а душу наполняли тяжёлые раздумья, Латышев встал, вышел во двор и направился к собачьей конуре.
"Лай, тебе говорю! Лай, волчье отродье! Не давай спать этому чёртову племени!" - шипел Василий Павлович. Будто наносил удары плетью.Но Дик оставался неподвижным, продолжал молчать, положив голову на передние лапы. Покружив по двору, мужчина схватил попавшую под руку палку и нанёс собаке несколько ударов. Палка переломилась, а кобель скрылся в конуре.
После очередных побоев Дик несколько дней не вылезал из конуры наружу и не притрагивался к пище. Но потом стал подходить к тарелке, если убеждался, что Латышева поблизости нет. Когда мужчина подходил к конуре и окликал собаку, та уже не выскакивала с радостью, как это было раньше. В её глазах уже не было прежней теплоты, а однажды Василий Павлович увидел в глазах Дика такую звериную ненависть, зубы кобеля оскалились, что Латышеву стало по-настояшему не по себе. Он понял, что умная собака будет всегда помнить причинённую боль и страдания. Причинённую по глупости и из-за неумения сдержать себя. Что между ним и кобелём уже не будет прежних тёплых отношений.
Мужчина переживал, ещё больше замкнулся, стараясь реже попадаться на глаза собаке.
С тех пор Дика стали кормить жена или дочь Латышева. Но больше всего тот привязался к Катерине, радовался её приходу. Увидев знакомую худенькую фигурку с ярким платком на плечах, с чашкой супа или костями в руках, овчарка выскакивала из конуры и начинала ласково тереться о руки и ноги девочки. Такая дружба между собакой и дочерью удивляла Латышева, а в отдельные моменты вызывала даже чувство ревности, охлаждала его отцовскую привязанность к ребёнку. В такие минуты вспоминался родительский дом, трагедия с отцом, холодные отношения с матерью. Дом, в котором не было дружбы и тепла. Всё это наложило след на характер Латышева.
В тот год лето выдалось жарким и засушливым. Подходила сенокосная страда, а дождей не было, трава не уродилась, так и не набрав полный рост, желтела и сохла на корню. Многим в ту зиму пришлось искать корма на стороне. Не минула эта проблема и нашего соседа. От знакомого колхозника Василий Павлович узнал, что сено можно купить в соседней деревне. Ему указали адрес и имя продавца. Путь не ближний, но выбирать не приходилось.
Зима началась раньше обычного, скот рано стал по дворам, и это тоже сказалось на кормовых запасах. Почти ежедневно шёл снег, бураны и метели переметали дороги. Полной уверенности, что повезёт, не было, охотников за сеном было немало, м потому надо было спешить.
Мужчина сначала решил просто разузнать, договориться в цене, оставить задаток, а потом уже отправляться за кормом на транспорте.
Латышев уже выходил со двора, как вдруг шевельнулась мысль взять с собой и собаку. Чем было вызвано такое решение, Василий Павлович объяснить не мог. Он постоял с минуту, но желание не проходило. Может, чувство вины перед умным животным, с которым обошёлся жестоко и несправедливо? Он попытался подавить чувство жалости, перебирал в памяти дни, когда утрачивал контроль над собой, искал оправдания, но желание отправиться в дальнюю дорогу с Диком по-прежнему оставалось. На дуще была какая-то необъяснимая тревога.
Повернув назад, Латышев подошёл к забору. Дик, как всегда, лежал у своей конуры, свернувшись калачиком и немного припорошенный снегом. Увидев хозяина, собака встала, посмотрела на мужчину равнодушными глазами, в которых уже не было злобы, но не было и прежней радости, и, загремев цепью, скрылась в конуре. Василий Павлович растерялся, не зная как поступить дальше. Увидев в окно отца, Катерина выбежала на улицу. Она поняла всё без слов и позвала Дика, отстегнула ошейник от цепи и показала рукой в сторону дороги. "Дик, иди с ним, умная собачка!"
Кобель заколебался, посмотрел на девочку, просьбу которой ему хотелось выполнить. Бросил взгляд на Латышева и медленно направился к калитке. Василий Павлович вышел следом.
Проходя улицу, Латышев заметил похоронную процессию, которая медленно двигалась к местному кладбищу.
"Недобрая примета", - подумал он, но срочное дело не позволяло передумать и вернуться назад. На ярко-белом снегу отчётливо выделялись чёрные могильные кресты и памятники. Дик уверенно бежал впереди, будто понимал важность дальней прогулки. Латышев продолжал смотреть на фигуры людей на погосте, которые ещё долго шевелились тёмной массой между крестов и оград. Ему вдруг явственно представилось лицо покойного отца, который рано ушёл из жизни. И которого он очень любил. Что произошло в тот трагический день, никто толком ничего не знал. Но мужчина покончил с собой, выпив уксуса. До больницы его не довезли, и он скончался по дороге.
Приехав домой по телеграмме с курсов трактористов, где Василий учился, он с трудом узнал родное лицо. Настолько оно было опухшим и почерневшим.
У него и раньше не складывались отношения с матерью, постоянно чем-то недовольной и злой на всех.
Соседи обходили их дом стороной, и женщина искала любую причину, чтобы на близких излить свой дурной характер.
Узнав, что беременна во второй раз, женщина не колеблясь сделала аборт, и отношения между супругами окончательно зашли в тупик.
Когда родители ссорились, а это происходило всё чаще, Василий поддерживал сторону отца, не понимая, как могли полюбить друг друга совершенно разные по характеру люди. Вот и в смерти отца, такой страшной и мучительной, он винил только мать.
"Ты испортил мне жизнь! Я подобрала тебя нищего и вшивого, как самого последнего бродягу!" Василий часто задумывался над этими словами. "Да, отец рос сиротой, голодал, скитался по детским интернатам. Мать родилась в зажиточной семье...Но они ведь так любили друг друга..."
Муж молчал, спокойно выслушивал очередную истерику жены, а потом надолго уходил в ближайший магазин. Там напивался и в такие дни ночевал в сарае с сеном или в своей слесарной мастерской. Василий видел, как страдает отец, и навсегда запомнил его заплаканные глаза. Прошли годы, а он продолжал вспоминать, как близкий ему человек ночевал не дома в чистой и тёплой постели, а на полу мастерской или в сене, обнявшись с собакой. Отец, проглатывая обидные и незаслуженные слова, продолжал верить, что пройдёт чёрная полоса, и в его семье снова наступит мир. Надеялся и продолжал любить. Этой надеждой жил и Василий.
После таких ссор даже кошки не находили покоя и ходили с ободранными ушами, набрасываясь друг на друга без всякой причины. Из дома уходило последнее тепло взаимоотношений, комнаты наполняла тяжёлая пелена враждебности.
В такой обстановке рос Василий, всё больше замыкался, сторонился друзей, которых он не мог пригласить к себе в гости, стал плохо учиться. В такой обстановке формировался и его характер. Мальчик страдал даже больше родителей, но что-либо изменить, поправить было не в его силах.
После похорон он почувствовал, что мать стала для него совершенно чужим человеком, и они расстались навсегда. Вскоре она вышла замуж, уехала с новым мужем из села, следы женщины затерялись, и она окончательно забыла о существовании сына. Став взрослым, Василий пытался её разыскать, но поиски так ничего и не дали.
...Установилась ясная безветренная погода. Зимнее солнце окрасило заснеженные поля в розовые тона. По санному пути, по которому несколько дней подряд свозили солому с дальних полей, легко шагалось.
Впереди показался мост через глубокий ров, по которому стекала лишняя влага весной во время таяния снега и летом в сильные дожди. Латышев вспомнил, как однажды под этим мостом нашли труп мужчины, обглоданный хищниками, и Василию Павловичу стало тревожно и неуютно одному среди голой равнины. Так и не удалось установить, как погиб одинокий путник. То ли сам замёрз, возвращаясь от гостей в изрядном подпитии, то ли его действительно настигли голодные волки.
Латышев неожиданно почувствовал, как тревожно заколотилось сердце. Мужчина невольно сжал рукоятку маленького топорика, на котором настояла Катерина. Латышев согласился, намереваясь на обратном пути присмотреть новогоднюю ёлку, которая уже стояла у многих соседей.
Мужчина старался думать о чём-то приятном, но жуткая картина трагедии под мостом возвращалась, будоражила душу, проступала страшными подробностями.
Перед глазами простиралась бесконечная, чистая даль. И вдруг там, вдали, показалось живое, тёмное пятно, которое по мере приближения становилось всё больше и больше. Бежало всё быстрее. Это был волк.
Латышева прошиб озноб, а тело задеревенело и сделалось непослушным, будто на него подействовали гипнозом. Сердце бешено заколотилось. Появилось неприятное, болезненное ощущение, словно в затылке образовалось отверстие, через которое выскакивают холодные ледяные дробинки.
И только тут Василий Павлович вспомнил о собаке, оглянулся по сторонам и громко закричал, не узнав своего голоса: "Дик, Дик, ко мне!"
Но тот как в воду канул. Надо было что-то делать, но времени уже не оставалось.
Матёрый зверь стремительно приближался, без особого труда преодолевая глубокие сугробы. У Латышева волосы встали дыбом, но он успел собраться.
Удар был страшным, однако мужчина устоял на ногах. Зубы хищника вцепились в телогрейку и начали её остервенело рвать. Затрещала материя, полетели клочья ваты.
Волк метил в горло жертве, но немного не рассчитал, и прыжок оказался недостаточно высоким.
У нас в селе было несколько случаев, когда на людей набрасывались бешеные звери. Это были лисы, которые прибегали к ближайшим домам. Но подобное происходило летом.
Волк обезумел, его страшные клыки мелькали перед глазами, но и топор всё чаще достигал цели. Голодный зверь наседал, продолжал набрасываться, словно это было не живое существо, а механический робот, не чувствующий болезненных ударов.
Латышев потерял счёт времени, сила уходила. И вдруг между ним и волком выросло длинное и мощное тело Дика. Животные сцепились в один клубок, завязалась борьба не на жизнь, а на смерть.
Дик выглядел значительно сильнее своего противника, и в поединке скоро наметился перелом.
Воспользовавшись моментом, Латышев изо всех сил бросился назад, в село. Он не помнил, как оказался у своего дома, как открывал входную дверь. Казалось, ещё немного, и сердце не выдержит такой нагрузки. Сил хватило лишь на то, чтобы подняться по ступенькам высокого крыльца, пройти в дом и рухнуть без памяти на диван, не раздеваясь.
Василий Павлович забылся тяжёлым сном и не слышал, как вернулся домой Дик. С изодранной шкурой и окровавленной мордой. Пёс прошёл в дом через полуоткрытую дверь и лёг на пол рядом с хозяином.
Такую картину и застала Катерина, вернувшись от подруг из соседнего дома.
"Дик, что случилось?" - удивилась девочка. Кобель встал, завилял хвостом и вышел на улицу вслед за Катериной. Во дворе он задержался на минуту, посмотрел в глаза девочки, как это умеют делать только собаки. А затем, не обращая внимания на её призывы, медленно направился к калитке. И уже через несколько секунд растворился в уличной темноте. Катя продолжала звать собаку, но та так и не вернулась.
С тех пор Дика мы больше не видели. Он навсегда ушёл от людей, которым преданно и верно служил. Прибился ли он к волчьей стае или остался один, не в силах забыть и простить причинённую боль и предательство?
Никто ничего не знал о его дальнейшей судьбе...