Держись, геолог

Держись, геолог.

- Как тебя, говоришь, зовут?
- Марик.
- Марик? А полностью как?
- А тебе-то что? Я жениться на тебе, слава Богу, не собираюсь, да и на милиционера ты не тянешь!
- Ну, ладно, ладно! Ты, это, не закипай! Деньги принёс?
- Естественно! Давай товар, бери деньги и дерзай отсюда!
Обмен состоялся быстро, после чего двое молодых людей разбежались. Тот, что принёс товар направился к ближайшему метро, а Марик к скверу через дорогу. Близость заветного предмета заставляла Марика судорожно хвататься за карман джинсовки каждый раз, когда он там подпрыгивал. Третий день Марик не спал и почти не ел – так волновала его встреча с продавцом. И вот наконец сбылась мечта! Тихий сквер Марик заприметил ещё в прошлую субботу, когда гулял здесь с друзьями, поэтому и направился сюда сразу. Нужно было хорошенько всё проверить, оценить качество, да и просто посмотреть на желанную покупку.
Казалось, он за доли секунды домчался до сквера. Теперь никто не мог помешать, но тут настырно зазвенел телефон. «Пирог с капустой!» – пронеслось в голове. Марик достал телефон и увидел определившееся имя – Петя.
- Здорово, Зелёный! Нужно встретиться!
- Это кому нужно-то?
- Ну, ладно, скажу проще – я хочу увидеть тебя у себя в квартире через тридцать волшебных минут. Твои любимые тапочки с кроликами уже стоят в прихожей, а лимонад «Буратино» остывает в холодильнике.
- Пётр Ильич, сколько раз вам говорить – склероз нужно лечить на ранних стадиях – не «Буратино», а «Колокольчик». На «Буратино» у меня с детства непереносимость, причём устойчивая.
- Зелёный, какие вопросы – уже бегу за твоим «Одуванчиком», только приходи.
- Вообще-то мне некогда.
- Знаешь, у меня не только склероз, но и глухота частичная. Я вот сейчас не слышал, что ты сказал. И не помню, при каких-таких неотложных делах друг может отказать другу во встрече.
- Так, всё! Умеешь ты уговаривать! Жди!
- Жду, Зелёный!
«Почему я всегда такой мягкотелый? – сам себе сказал Марик, - вот стоит только кому-нибудь что-нибудь попросить и я сдаюсь, как пленный контрразведчик!»
Наспех смотреть приобретение Марик не стал, как бы этого сейчас ему не хотелось. Что толку травить себе душу пятью секундами счастья – это как показать малышу конфетку и не дать её – обидно и не гуманно!
Ровно полчаса! И как это Петя догадался, сколько волшебных минут понадобится Марику на дорогу – экстрасенс, не иначе.
- Здравствуй, друг!
- И тебе не чихать!
- Да, действительно, а то у меня аллергия начинается. Ля-ля-тополя.
- Чего звал? «Колокольчик» пить?
- Тут много всего накопилось. Во первых строках моего письма…
- Слушай, давай покороче. Я спешу.
- Куда? Уж точно не на свидание….
- Р-р-р!
- Меньше пены, хрящик! Подводим итоги дня: раз уж ты не на свидание спешишь, так я хочу тебе это самое свидание предложить. В общем, ко мне приезжает одна знакомая, можно даже сказать, почти будущая жена, а я никак не могу её встретить. Так, не напрягайся! Мы с ней в Интернете познакомились, переписывались и потом решили пожениться, заочно. А сейчас она смогла выбраться из своего Магнитогорска и ко мне приезжает. Понимаешь, она хорошая, замечательная, а я сволочь, кобель последний, короче, я другую встретил…..влюбился в другую, а эта приезжает…..и надо что-то делать!
- Ты к психиатру обращаться не пробовал? Зовёшь на «Колокольчик», твердишь, что мы друзья и кидаешь на меня какую-то бабу, с которой поженился через Интернет! Я не пойму, на мне что написано: «дворник»?
- Почему «дворник»?
- Да потому что заметаю следы других! То от армии его отмажь, то курсовую за него напиши, а теперь на девчонке его женись – замечательно!
- Не женись, а просто встреть на вокзале.
- Конечно: встреть на вокзале, отведи в ресторан, подари кольцо и признайся в вечной любви! Так?
- Зелёный!
- Нет!
- Что «нет»? да если бы не я, ты бы от скуки сдох! Сидел бы за своими камешками, в лупу глядел, да в тетрадочку прошитую всё записывал.
- И сидел бы, и записывал. Мне это, по крайней мере, нравилось.
- Не нравилось тебе это, просто с детства привык, родители приучили.
- А вот родителей моих не трожь!
- Спокойно, друг-геолог, крепись! Я же счастья для тебя хочу много-много! Хорошая ведь девчонка, умная, юрфак заканчивает, адвокатом будет. В очках, скромная, пышненькая – всё как ты любишь!
- Почему это я таких люблю?
- Ты же воспеваешь гений Рубенса, значит, именно такие – твой идеал – в теле и как приятное дополнение – в уме, причём в здравом! Соглашайся. Просто покажи Миле Москву, расскажи, что я уехал далеко и надолго, и вручи прощальную записку – я уже написал.
- Какой же ты…
- Подлец? Знаю, но именно таких, как я, женщины и любят, а такие, как ты, их всегда утешают.
- Добро и зло.
- Значит согласен? Держи записку и вот – финансы на все мероприятия.
- Покупаешь утешение?
- Нет, беспокоюсь о моём честном и бедном друге.
- Не бойся, на прогулку по Красной Площади я деньги найду.
- Гордый? Ну, ладно. Я тебе тогда лупу новую куплю, с пятидесятикратным увеличением.
- Таких нет.
- А я найду – должен же я хоть как-то тебя отблагодарить.
- Когда она приезжает?
- Через час.
- Что?
- Да. Время поджимает! Так что собирайся в путь!
- И ты, зная, что она через час приедет, начал меня уговаривать! А если бы я отказался?
- Ты бы не отказался, я слишком давно тебя знаю, Зелёный! Итак, сейчас я пошлю ей сообщение, что встретить не могу, и, что на вокзал приедет мой друг Зелёный. К телефону я больше не подхожу. Скажи ей, пусть не звонит, не пишет, хотя там в записке всё изложено.
- Как, говоришь, её зовут?
- Мила, Селина Мила, 21 год, рост 1,63, вес не знаю. Да, не важно…
- А как я её узнаю?
- Я ж говорю – полненькая, в очках, с косой – хочешь, фотку дам?
- Давай.
- Щас…держи. Правда, красавица?
- Угу. Просто Мисс мира. Зачем ты мозги-то ей пудрил, ведь знал же, что ничего дальше писем не будет?
- Знал, а может мне романтики хотелось?
- А сердце девчонке тебе разбивать тоже хотелось? Доказать, что все мужики – козлы, тебе тоже хотелось?
- Спасибо, доктор, теперь я буду белым и с начёсом, лягу перед дверью, и пусть все обманутые девушки вытирают об меня ноги! Ты едешь или нет?
- Еду!
- Там, на записке, вокзал, вагон…всё есть.
- Спасибо, друг.
Выйдя во двор Марик ещё продолжал мысленно посылать на Петю все проклятия мира. «Нет, я не мягкотелый, я просто мочалка или тряпка – собираю за другими всю грязь, отчищаю за них всё, тюфяк.
Уже стоя на перроне, Марик вдруг вспомнил, что в кармане его джинсовки лежит…..как же его выбила из колеи эта история. Всю жизнь жить в мечтах, провести годы в поисках, три дня в мучениях, чтобы в одночасье забыть обо всём и помчаться на вокзал утешать обманутую дурнушку чёрт-знает-откуда! Да! Влип Марик! «Пирожок с капустой», - мысленно возмутился он, но тут как раз подъехал заветный поезд.
Узнать Милу было проще простого – даже если бы у Марика не было её фотографии. В толпе таких же приезжих, как она, Мила вела себя наиболее провинциально. Такое ощущение, что она дальше своего района никогда никуда не выбиралась. Москва, конечно, не встречает хлебом-солью каждого прибывшего, но и не гонит, это точно!
Кругленькая, скромно одетая, зачем-то сняла очки – Мила стояла и беспомощно щурилась на проходящих мимо, когда к ней интеллигентно подошёл Марик.
- Здравствуйте, Мила!
- Здравствуйте! А вы…?
- Я друг Петра – Марик!
- А он мне написал, что придёт Зелёный.
- Зелёный – это кличка, а зовут меня Марик.
- Очень приятно, Мила!
- Я знаю (хорошо, что не спросила, как моё полное имя, хотя странно). Пойдёмте, Мила, я надеюсь, вы не рассчитываете остаться жить на вокзале.
- Ой, я не думала об этом! Как получится, мне же сначала надо увидеться с Петром. А почему он всё-таки сам не приехал?
- Это долгая история. Предлагаю зайти в какое-нибудь кафе и поговорить о ней подробно. Вы не против?
- Наверное, нет.
- Замечательно, тогда прошу за мной.
«Очень скромная и очень неуверенная в себе девушка, типичная провинциальная мышь. Так и вижу название книги «Как тюфяк встретил мышь» - Нобелевская премия обеспечена!»
Пять часов вечера. Уютное кафе. Двое за столиком. Если бы не предшествующие обстоятельства, можно было подумать, что это двое влюблённых или просто хороших друзей.
- Мила, я прошу вас, не надо меня стесняться. Вы же столько времени провели в дороге, устали, голодная, так выпейте хотя бы чаю.
- Что вы, я сыта и не устала.
- Ладно, верю на слово! Раз уж вы не устали, тогда начну рассказ о Петре, но перед этим прочитайте его записку вам.
Услышав о записке, девушка достала очки и принялась быстро читать, перебегая глазами от строчки к строчке. Строчек, надо сказать, было всего четыре, а именно:
«Дорогая Мила, прости меня за всё,
я должен был скоротечно ухать.
Не знаю, вернусь ли я на родину,
но долгими днями на чужбине я буду вспоминать тебя».
ни подписи, ни даты, ни локона волос – так бы сказали в восемнадцатом веке.
- Не надо слёз!
Как не надо? Если все её мечты о прекрасном будущем с любимым мужем, кучей детей и прочем зефире рассеялись словно сигаретный дым в тамбуре поезда? Она не могла не плакать. Жизнь кончена – так думают все молодые девушки, расставаясь мо своей первой любовью. Для неё же жизнь даже не началась, так как она свою первую любовь так и не встретила, не увидела воочию.
- Я прошу вас! Так нужно было. Петру необходимо было ехать. Я не могу вам сказать зачем, но знайте – так нужно!
- Я не понимаю, он только сегодня мне написал, неужели, всего один час он не мог подождать.
- Петя уже не был в Москве и даже не в России, когда вам писал.
- Но почему он не позвонил, лично не сказал, не отговорил меня приезжать сюда. Ведь я только ради него приехала.
- Понимаю, но всё так неожиданно произошло, я сам только сегодня узнал, что вы приезжаете. Петя очень просил встретить вас, успокоить, объяснить (что я несу!).
- Я пойду!
- Куда?
- На вокзал.
- На обратный поезд?
- Да.
- А когда он приходит?
- Завтра, в это же время.
- Так вы хотите там ночь провести?
- Да! (в этот момент Мила выглядела слишком решительно для провинциальной мыши)
- Я вас не пущу.
- Как не пустите?
- Подумайте сами. Молодая девушка, одна ночью на вокзале. Там же пьяниц полно, бомжей, цыган всяких, антисанитария и прочие блага цивилизации. К тому же я хотел вам Москву показать, на красную площадь сводить.
- Не нужна мне ваша Красная Площадь и Москва ваша не нужна («Этой бы пухлой девушке Жанну Д,арк сыграть», - подумал Марик)
- Тогда я с вами пойду.
- Нет, не тратьте на меня время. И вообще, Петру не нужно было вас просить меня встречать, так только хуже получилось. Если бы я приехала, и никто меня не встретил, я бы и так всё поняла…
- Мила, не надо так плохо думать о людях. Я же говорю, Пётр должен был…
- Когда любят, никакие преграды нипочём.
- Вы, конечно, правы, но…
- Не надо «но», «но» в любви не бывает, это не тот союз…
Мила встала и спешно вышла из кафе, Марик выбежал за ней.
«Пирожок с капустой! К чему мне эти проблемы. Петьку убью за её страдания. Девчонка абсолютно не виновата, а он кобель!»
- Мила, стойте. Если уж мне нельзя с вами идти, запишите хотя бы мой номер телефона – в случае чего у вас есть один знакомый в Москве.
- Хорошо…
Она медленно удалялась, такая нескладная, сутулая, напуганная девочка, ничего не знавшая о любви и счастье. Типичная героиня любовных романов о том, как несправедлива жизнь и что с этим ничего не поделаешь. Марик проводил её взглядом и медленно пошёл ловить такси – до дома предстояло добираться около часа, к тому же уже поздно…, а ещё …так некстати всплыла мысль о заветной покупке. Марик почувствовал себя жутким эгоистом. Он тут радуется, как дурак, а где-то на вокзале сидит девушка и плачет. На полпути к дому у Марика опять зазвонил телефон. Он подумал, что это Петя, но высветился неизвестный номер. Марик нажал кнопку и услышал заплаканный голос:
- Марик, это вы? Пожалуйста, приезжайте на вокзал, я прошу вас, пожалуйста…
(«Слишком взволнована для переживаний о Петьке!»)
- Мила, что с вами? Что стряслось?
- Пожалуйста…
Связь оборвалась. В голове Марика пронеслась 1000 и 1 тревожная мысль. «Поворачивай», - сказал он водителю.
Поездка до вокзала показалась ему бесконечной, но, когда он, наконец, добрался и вбежал на опустевшую вокзальную площадь, увидел эффектную картину: на ближайшей лавочке сидело трое человек. Ещё один стоял рядом. Мила, вся заплаканная, с растрепавшейся причёской, сидела, зажатая с двух сторон огромными парнями, а стоявший над ней что-то говорил. Сидящие парни отзывались на его слова дружным смехом, и только Мила всхлипывала.
- Эй, ребята! (Марик сам удивился своей смелости) Может, отойдёте от девушки?
- Ах, это наш друг пожаловал. Выкупать девочку будем или как?
- Что значит выкупать?
- Да, мы её для одного весёлого места присмотрели, а она чё-то отказывается, говорит, типа, неместная, денег нету, но есть друг. Ты, короче, или достаёшь выкуп, или мы её отправляем на отработку…
- Какую ещё отработку?
- Видишь ли, парень, у нас здесь всё куплено и проплачено, сам в курсе – Москва не из латекса – хочешь жить – плати. Вот она на вокзале осталась, стало быть, платить за жильё не захотела, захотела на дармовщинку пожить, ан нет! И вокзальная территория денег стоит.
- Вы тут что – вроде арендаторов?
- Вроде того! Ну, так как, платить будем?
- Не будем. Я просто девушку заберу и уйду, а вы останетесь на своей арендованной территории.
- Я смотрю. Мы смелые очень.
- Да уж не трусы.
- Тогда ладно, забирай!
Марик, не спеша, подошёл к скамейке, протянул руку продолжавшей всхлипывать Миле, но тут же получил удар в живот от того, с кем минуту назад разговаривал. Следующий удар пришёлся в лицо уже лежавшего Марика. Теперь его били все – и говоривший, и сидевшие. Сознание Марика помутнилось, он не сопротивлялся, не закрывал лицо руками, а только думал: «Пусть бьют, главное, чтобы девчонку не трогали!». Как будто в ответ на его мысли всё те же двое ранее сидевших перестали дубасить обмякшее тело Марика и схватили Милу. Та, выйдя из ступора, в котором прибывала во время избиения Марика, начала вырываться, но это лишь раздразнило парней. Один из них, ловко обхватив девушку за округлую талию, стал бесцеремонно прижимать к себе. «Подождите…стойте…», - прохрипел Марик. «Чего?», – отвлёкся на него бывший собеседник.
- Стойте…есть…выкуп
- Чё?
- Есть выкуп (из последних сил выговаривал Марик)
- Выкуп?
- Отойдите от неё (распухшие губы не слушались)
- Ребята, стоять, наш друг, кажись, одумался.
Парни ослабили своё внимание к Миле, она, дрожа и всё также всхлипывая, опустилась на скамейку. Марик разбитыми, окровавленными пальцами потянулся за пазуху и извлёк оттуда бархатную коробочку. «Нате», - он протянул коробочку шайке.
- Колечко, что ли для суженой?
- Нет, это…камень…очень дорогой…редкий…много стоит…очень много…
Главарь раскрыл коробку и увидел огромный переливающийся в свете старого фонаря изумруд. Такого он, пожалуй, никогда в жизни не встречал.
- А не обманываешь? Правда много стоит?
- Да…
- Ну, чё, развлекайтесь, голубки, но чтоб больше я вас на этом месте не видел. А ты молодец, друг, грамотно решил проблему…
Главарь зашагал вперёд, а вслед за ним и двое его подельников. Как только они скрылись из вида, Мила вскочила со скамейки и упала на колени перед лежащим Мариком.
- Что, что с вами? (она уже не всхлипывала, а рыдала в голос)
- Нормально…
Это было последнее, что сказал в ту ночь Марик.
Очнувшись через несколько дней в палате под капельницей, Марик сразу же увидел Милу. Она спала, сидя на стуле, по-детски склонив голову на бочок.
«Мила, что вы здесь делаете?» – тихо спросил он, поскольку громко разговаривать не позволяли разбитые губы. «А, - девушка очнулась, - я сижу здесь…вот…».
- Понятно. И сколько вы здесь сидите?
- Несколько дней. Я так боялась. Вы в себя не приходили, а врачи сказали, что состояние тяжёлое, переломы, сотрясение мозга. Страшно очень было. Как вы себя чувствуете?
- Врать не буду. Не очень хорошо.
- Это ничего, это пройдёт.
- А вы мне жизнь спасли.
- Что вы, Марик, это вы мне спасли, если бы не вы…они…они…(Мила заплакала).
- Не надо. Вы скорую вызвали?
- Да вызвала, врачи быстро приехали, а потом милиция. Этих подонков поймали.
- Хорошо.
- Марик…
- Что?
- Камень так и не нашли!
- Камень?
- Изумруд, который вы им отдали. Он, наверное очень дорогой был.
- Неважно.
- Как это неважно? Важно! Петя сказал, что всё сделает, но камень вернёт.
- Петя?
- Да, он звонил в ту ночь, когда вас скорая забрала, а ваш телефон у меня был. Потом он сюда приезжал, у меня прощенья просил, у вас просил, но вы без сознания были. Петя плакал, говорил, что всё из-за него случилось…
- А вы?
- Я его простила, думаю, вы тоже его простите.
- Ну, да.
В палате воцарилась тишина. Мила смотрела на Марика. Он лежал такой беспомощный, весь перебинтованный, но, одновременно с тем удивительно смелый и гордый. Мила не понимала, как мог человек, знавший её не больше часа пожертвовать такой дорогой вещью, более того – пожертвовать своим здоровьем. «Знаете, что, Мила», - вдруг отозвался Марик.
- Что?
- Я считаю, что всё так должно было быть. Я, наверное, фаталист.
- Значит, и я тоже! Но, почему так плохо и так неприятно?
- Не всем же только пряники, ещё и кнуты есть.
- Возможно.
- Мила, я хочу вам сказать, что поехал встречать вас из жалости. Мне было жалко, что вы будете так жестоко брошены Петей. Но поймите, он всегда был таким, это его суть. Когда я увидел, как вы расстроились, прочитав его записку, там, в кафе, я жалел уже Петю, а не вас. Вы так мудро говорили о любви, хотя, я больше чем уверен, влюбились в первый раз. Ещё сильнее я жалел себя, когда лежал на вокзале весь в крови и видел, как вас лапали эти бандиты. И тогда я решил отдать самое дорогое, что у меня было, лишь бы только спасти самое дорогое, чего мог лишиться. Я мог лишиться ваших глаз, вашего смущённого лица, вашей неуверенной походки. Я понял, что камень – это всего лишь камень, и он никогда не заменит живого человека…Знаете, Мила, я жутко удивился, когда услышав моё имя первый раз, вы не спросили, как оно звучит полностью. Обычно все интересуются, и я, по-честному, устал от расспросов. Марик – это сокращённо, а полностью меня зовут Смарагд, но об этом знают только избранные люди, тот же Петя. Он зовёт меня Зелёным из-за того, что смарагд – древнее название изумруда, а изумруд, как известно, зелёный. Вот такое у меня редкое имя, всё благодаря моим родителям, они были геологами. Да и я пошёл по их стопам. С детства привык к разным полезным ископаемым, камням, минералам, ездил с ними в экспедиции, жил в палатках, питался тушёнкой. Это часть меня. Что касается того камня – он стал целью всей моей жизни. Родители, когда ещё не были женаты, а просто работали на одном месторождении, нашли огромный по всем меркам изумруд. Назвали этот изумруд «Глаз дракона». Про него долго писали в прессе, про моих родителей, естественно, тоже. В общем, они стали знаменитостями и продолжили совместные раскопки и добычу интересных камней и руд. Постепенно сдружились, потом влюбились, потом поженились. Через пару лет родился я, и вот тогда-то и решили двое весёлых геологов увековечить свою находку и дали мне имя того предмета, который, по сути, свёл их вместе. Имя Изумруд показалось им слишком простым, а вот древнее Смарагд – очень даже занимательным. Так я получил комплекс на всю жизнь. В школе дразнили, в институте смеялись, поэтому со временем я стал Мариком. Но имя – это полбеды. Дело в том, что в одной из экспедиций, мне тогда было восемнадцать лет, мои родители попали под камнепад и погибли.
На их похоронах я не плакал. Тяжело, знаете, плакать над пустыми гробами. Тела их при разборе завала не нашли, просто сказали, что точно погибли. Хотя я все эти годы в тайне надеялся, что всё это неправда, и они обязательно вернутся.
Придя в себя, я твёрдо решил продолжить семейное дело и поступил в Горный институт. Всё было бы замечательно, если бы не один вопрос. А вопрос такой: где «Глаз дракона»? Камешек, что нашли родители, хранился в при институте, в котором они состояли сотрудниками, а после их гибели взял и исчез. Никто мне не дал разъяснений. Пропал – и всё! Я стал наводить справки, и вскоре поиски этого камня стали для меня идеей-фикс. Этот «Глаз» был связующим звеном между мной и родителями, ведь при жизни он считался их собственностью, их гордостью. Как такая находка могла пропасть? В течение семи лет я искал изумруд и вот за три дня до того, как встретил вас, я вышел на человека, укравшего его у прежних владельцев, кстати, профессоров из института моих родителей, у старой четы, прикарманивших фамильную ценность. Я не верил, что конец моим исканиям скоро наступит, я не спал три дня, а потом встретился с этим вором, заплатил оговоренную сумму (всю жизнь копил, а меня считали бедным студентом) и только хотел насладиться, как позвонил Петя. Я так и не видел изумруд. Никогда! При жизни родителей я рассматривал его только на фотографиях, а в тот день, когда главарь этих ублюдков проверял его ценность, я специально закрыл глаза.
Мила сидела и не могла перевести дыхание. Как же он мог расстаться с целью всей своей жизни ради неё? Как? Она ещё не понимала, не хотела, не умела понять…
Кто же, как не любящий человек, способен расстаться со всем, что имеет, ради любимой?..
- Мила…
- Что? (девушка с трудом сдерживала подкатывающие снова слёзы)
- А мы так и не сходили с вами на Красную Площадь…
- Сходим, Марик, обязательно сходим…