Однажды... в году далёком 66-м...
Значит, не было мне ещё и пяти, в нашу воспитательницу влюбился грузинский горец.
Наш садик на лето выезжал на дачу, в горы. Вот горец и втюрился.
Вокруг пчёлы (одна всё-таки ужалила, и вопил я на всю округу, эхо долго билось о белоснежные вершины Джавахетии...)
Чудесный общественный туалЭт с дырками в полу, в которые можно просовывать головы и перекрикиваться:
- Эй, дурак!
- Эй, дурак!..
Походы в сосновый бор с дядей Лёшей по грибы, а придурок Миша отравился, и дядя Лёша крутил его за ноги, чтобы Лёша сблевал...
Поездки за водой с дядей Лёшей в военную часть, с бидонами (нет, не поднять...)
И тут!
Горец на белом коне! В детсадовском дворе!..
Вот красота!!!
- И-го-го! Увезу! Украду! Лублу!..
Белый конь на задних копытах, и оба сверкают глазами!
Развевается грива! Хвост развевается! Горец кричит что-то гортанное!..
И тётеньки тоже кричат:
- Всем - на третий этаж! Всем - на третий этаж!..
И чего они орут? Горец совсем и не страшный, я его видел вблизи. С усами. Улыбнулся. Лично мне.
Двери хлопают, стёкла звенят, мы суетимся в коридорах, тётеньки красные, мелюзга ревёт.
- Цыц, - говорю я Мише.
Миша наклал в штаны. Вот вонючка...
Сейчас, по прошествии сорока лет, я размышляю вот над чем:
- Ну не свинья ли этот горец? Перепугал всех...
- Нет! - отзывается парень. - Какой свинья, слуший? Что ты такой гавариш, генацвале?!..
Он прав.
Романтика всему прощенье.
Романтика - не свинство.
- Горец, если ты жив, выпей вина за моё детство.
И прости меня. Я не прав.