Граница между городом и местом, где он отсутствует, была прочерчена четко. С од-ной стороны четырехполосной дороги стояли новые многоэтажные дома, сложенные из об-лицованных кофейной плиткой блоков, кубическое здание универсама довоенной конст-рукции, на крыше которого был укреплен плакат с лаконичной надписью «Диваны тут», и несколько торговых павильончиков нежных синтетических цветов. С другой стороны была только узкая полоска рудиментарного тротуара, за которой начиналось поросшее высокой желтой травой поле, причем казалось, что поле это появилось единственно с тем, чтобы отодвинуть на положенное расстояние видневшиеся вдалеке лес и дачный поселок. Колы-шущаяся под легким ветром желтая поверхность была рассечена грязным проселком и па-раллельной ему линией электропередачи.
Олег перешел дорогу и остановился на тротуаре. Несколько секунд он смотрел на поле, словно бы думая о том, стоит ли покидать пределы города, потом достал из кармана куртки пачку сигарет. Одну сигарету он дал подошедшему Андрею, другую сунул в рот, уб-рал пачку обратно и, закурив, сказал:
– Ну, сука.
Андрей ничего не ответил. Он молча курил, в промежутках между затяжками глубо-ко вдыхая обжигающий сентябрьский воздух. Лето закончилось три дня назад. Любой здра-вомыслящий человек не мог не радоваться этому обстоятельству.
– Пошли, что ли, – сказал Олег, шагнув на благодатно сырую тропинку, где-то впе-реди сливавшуюся с проселком. – Я ей так и сказал: гандоны ты выбирала. Я тут ни причем.
– Сыро, – сказал Андрей. – Должно быть много.
– И главное, сука, отсосала бы, ничего бы не было, – сказал Олег. – Так ведь нет. Тошнит ее. Ну теперь еще больше тошнить будет.
Пару минут шли молча, внимательно глядя под ноги.
– Ты пакеты взял? – спросил Андрей.
– Взял, – сказал Олег. – Как же без этого. Те же гандоны, считай.
Андрей хохотнул, потом присел на корточки и раздвинул траву.
– Вот они, – сказал он, бросив окурок. – Три штучки есть.
– Нормально, – сказал Олег. – От дома отойти не успеешь.
Сняв первый урожай, Андрей еще раз посмотрел по сторонам, встал, вытер руки о джинсы.
– Дальше пойдем? – спросил он.
– Пойдем, – сказал Олег.
– Я вчера сон мрачный видел, – сказал Андрей, после того, как они снова зашагали по чавкающей под ногами тропинке. – Там, короче, мы в армии были, и война началась с чехами.
– С кем? – спросил Олег.
– С чехами, – сказал Андрей.
– С чехами? – спросил Олег.
– С чехами, – сказал Андрей.
– Ясно. Главное, сука, я ее не насильно трахал. Как в тачку мою лезла, как юбки ко-роткие одевала, головой не думала. Даже гондоны сама прикупила. Побоялась, что я забуду, – сказал Олег и недобро улыбнулся.
– И, короче, чехи эти уже до самой Москвы дошли, у них танки были какие-то кру-тые, – сказал Андрей после короткой паузы. – «Татра» и «Шкода». Их только бутылками с зажигательной смесью можно было подбить.
– Круто, – сказал Олег. – Еще вон.
Олег сел на корточки, Андрей присел рядом.
– Тихо, – сказал он. – Не подави. Их тут до хера.
– Да вижу, – сказал Олег. – Ты вон прошелся по одному.
– Где?
– Сзади.
– Короче, надо пакеты надевать и сходить с тропинки.
– Сейчас. Здесь соберем, и наденем.
– Да я промок уже.
– Сейчас, погоди.
Олег порылся во внутреннем кармане куртки и достал небольшую пластиковую су-мочку – в таких на Новый год дарят стеклянные шары с водой и пластмассовым снегом. На розовом боку сумки был нарисован жирный Дед Мороз, оседлавший тщедушного светло-серого оленя.
Они сложили добычу – уже больше двадцати штук – в сумку, еще раз осмотрелись, потом Олег достал из того же кармана несколько аккуратно сложенных полиэтиленовых па-кетов для мусора.
– Короче, я в этот раз по четыре взял, – сказал он. – А то рвутся они.
– Мужик, – сказал Андрей.
Олег протянул Андрею его долю полиэтилена. Тот расправил один пакет, вставил туда другой, осторожно, как дошкольник, надевающий колготки, сунул внутрь правую ногу и завязал пакет на голени.
– Погоди, куда это дерьмо-то деть, – спросил Олег, оглядываясь по сторонам.
– Какое? – спросил Андрей, сооружая второй сапог.
– Да вот это, – сказал Олег и махнул сумкой с Дедом Морозом.
– Куда, – сказал Андрей. – Выкинь в жопу.
Олег осторожно положил сумку на край тропинки.
– Ты так не шути, – сказал он и тоже стал обуваться.
С обеих сторон проселка, по которому они примерно через час вышли к дачному по-селку, словно передовые отряды кочевой орды, вокруг жиденько чадящих кострищ распо-ложились две группы шашлычников. Одну из них составляла семья минимально прилично-го состава – молодая мама, чуть менее молодой папа, ребенок лет трех, вроде бы девочка, и «Ауди-100», перегородившая дорогу. Мама сидела на маленьком алюминиевом шезлонге, папа ковырялся в мангале, ребенок что-то искал в траве (Андрей подумал о том, что при-вычка детей отправлять в рот каждую находку может привести девочку к неожиданному открытию). Второй отряд образовывал дружный трудовой коллектив, состоявший из не-скольких мужчин и женщин в ностальгических стройотрядовских куртках. Они о чем-то громко разговаривали, пили водку и слушали неожиданно современную музыку, с хрипом и свистами вырывавшуюся из магнитофона. Когда Андрей и Олег подошли достаточно близ-ко, шалычники посмотрели на них так, как и полагается людям, баррикаду еще не постро-ившим, но знающим, что в случае ее возведения они не окажутся с одной стороны.
Миновав шашлычников, Андрей и Олег свернули на тропинку, ведущую вдоль раз-ноформатных заборов к лесу и дальше – маршрут этот был им уже хорошо известен, – к расположенной в чаще волейбольной площадке.
– Мы же договаривались больше полусотни за раз не жрать, – сказал Андрей.
– Ну, – сказал Олег, присев на корточки и роясь в траве.
– А сколько мы уже собрали? – спросил Андрей.
– Ладно, сейчас, – сказал Олег. Бросив очередную добычу в сумку, он встал и Бог знает в который раз вытер руки о джинсы. – Сыро здорово.
– Да, – сказал Андрей. – Дай покурить.
Олег протянул Андрею сумку, полез за пазуху, достал сигареты.
– Ты вот скажи лучше, что мне делать, – сказал он.
– В плане? – спросил Андрей. – Грибов до хера сегодня.
Они медленно пошли дальше.
– Я с тобой о чем весь день разговариваю? – спросил Олег.
– А я ебу, много о чем, – сказал Андрей. – Сто десять штук за час. Неплохо.
– Нормально, – сказал Олег. – Я с тобой весь день про Машу толкую, забыл?
– А, – сказал Андрей. – Хрен знает. Вот сука, – добавил он, когда их облаял здоровый пес, сидевший на цепи возле будки посреди шести соток картофельных грядок. – Хуль ты лаешь, если на цепи?
Олег остановился и посмотрел на пса. Несколько секунд он о чем-то думал, потом как-то устало показал псу средний палец и пошел дальше.
– Говноед, – сказал он. – Но жениться я не собираюсь.
Андрей не знал, что на это ответить.
Они миновали отдельно стоящую сосну, под которой сидели молодой человек и де-вушка, пившие пиво из двухлитровой пластмассовой бутылки, и свернули в лес.
– У меня и квартиры нет, – сказал Олег после некоторой паузы.
– Это-то как раз плохо, – сказал Андрей.
– Плохо. У тебя самого тоже нет, – сказал Олег.
– Это еще хуже, – сказал Андрей.
Тропинка, по которой они шли, нырнула в большую лужу.
– Говно, – сказал Андрей и свернул на покрытую хвоей целину. – Как же я это не люблю.
– Да, – сказал Олег. – Но я-то тоже не виноват.
– Да я тебя и не виню, – сказал Андрей. – Не ты же нассал. Осень все-таки.
– Просто бывает такое говно. Лопнул гандон, ничего не поделаешь.
– Ну, – сказал Андрей.
Обогнув лужу, они вернулись на тропинку.
– Как быть, прямо не знаю, – сказал Олег.
Андрей остановился, бросил окурок в выбежавшую на дорогу белку, но не попал. Усмехнулся, пошел дальше.
– Суки, они ведь все равно, что крысы, – сказал он. – Какого хрена все их кормят.
Белка залезла на ель и посмотрела им в спину с равнодушным презрением.
– Может, она специально такую ***ню подстроила? – спросил Олег.
– Вряд ли, – сказал Андрей. – Мозгов не хватит.
– Кто ее знает, – сказал Олег. – Мозгов у нее прилично. А крыша после Паши поеха-ла.
Вскоре им пришлось обогнуть еще одну лужу, при этом Андрей лишился правого пакета.
– Хер с ним, – сказал он после короткого раздумья. – Все равно поляна скоро.
– Да? – сказал Олег. – Наверное.
Волейбольная площадка в глухом лесу – зрелище не столько удивительное, сколько устрашающее. Ровный и, вероятно, тщательно вымеренный прямоугольник почти голой земли с двумя железными столбами, установленными на поперечной оси, наводил на мысли о жестоких культах наших предков, а облезлые останки длинной скамейки, служившей ко-гда-то раздевалкой и трибуной одновременно, напоминали о французских графах, как из-вестно, любивших совокупляться со своими любовницами сразу после публичных казней.
Впрочем, Олег и Андрей никогда скамейкой не пользовались. Волейбольная пло-щадка была единственным местом, где они вступали во временный союз с шашлычниками, усаживаясь на большое бревно рядом с кострищем, в северо-восточном углу спортивного сооружения. В сырую погоду они клали на бревно целлофановый пакет, который покупали в торговом павильоне на границе города.
– Ну, – сказал Андрей, когда урожай был поделен не просто поровну, а в пропорции с массой тела грибников (Олег был на десять килограммов тяжелее, ему и доза полагалась побольше), – чтобы не в последний раз так посидеть.
Глянув на Олега, он отправил в рот первую порцию.
– Давай, – сказал Олег, приступая к своей доле. – Наверное, специально, сука, гондон булавкой проколола.
На площадке, едва помещаясь между столбами, стоял танк – судя по конструкции, завершающего периода второй мировой войны. Об этом говорила и современная ходовая часть с опорными катками большого диаметра, и противокумулятивные экраны, защита от базук, и длинноствольное орудие с массивным дульным тормозом. Танк был в летне-осеннем камуфляже, на лобовой броневой плите, между смотровой щелью механика-водителя и установкой курсового пулемета, был нарисован опознавательный знак – сине-бе-ло-красный круг, скрещенные хоккейные клюшки и вратарская маска Доминика Гашека.
– Знаешь, о чем я думаю? – спросил Олег.
– Нет, конечно, – сказал Андрей. – Наверное, ни о чем. Как все.
– Верно, – сказал Олег. – Но не совсем.
Андрей удивленно приподнял бровь и стряхнул пепел с сигареты.
– Помнишь, возле остановки универсам? – спросил Олег.
– Ну, – сказал Андрей.
Перископ на командирской башенке танка совершил медленный оборот на триста шестьдесят градусов, опровергнув гипотезу о необитаемости машины.
– Там написано «Диваны тут», – сказал Олег.
Андрей ждал каких-нибудь новых проявлений активности танкового экипажа, но ни-чего не происходило.
– Так вот, – сказал Олег, выбросил окурок и тут же снова закурил. – Я представил, что тут – это глагол, – Олег засмеялся, потом закашлялся.
– Интересно, – сказал Андрей. – А диваны – это прилагательное.
– Нет, – сказал Олег. – Просто тут глагол, а диваны как были, так и есть. То есть тут это не то, что оно есть на самом деле, а глагол, то есть диваны делают тут, не в том смысле, что делают диваны, а в том смысле что сами диваны совершают некоторое действие, а именно – тут. Ну ты понимаешь.
– Над чем? – спросил Андрей и повернулся к Олегу. Смотреть на танк ему надоело.
– То есть? – спросил Олег. Его лицо покрылось густой растительностью рыжего цве-та – от скул до подбородка, так, что нос и рот стали совершенно не видны.
– Над чем или над кем твои диваны совершают действие тут?
– Да они не совершают действие тут, а само действие так называется. И ни над кем или чем. Просто. Вот думать – тоже ведь действие, а его ни над чем не совершают. Просто думают.
– Понятно, – сказал Андрей и снова повернулся к танку. Оказалось, что в правом борту башни есть небольшая пробоина от подкалиберного снаряда. Так что те, кто внутри, видимо, были ранены или как минимум контужены. – Диваны – это полнейшая ***ня, – сказал Андрей.
– Согласен, – сказал Олег.
– Короче, такая ***ня, – сказал Олег, бросив окурок.
Андрей ничего не ответил. Он уже довольно долго сидел молча, уткнувшись лицом в колени. Олег по опыту знал, что Андрею хорошо как никогда.
– Не нашли мы своего места в жизни, так? – сказал Олег, но ответа опять не дождал-ся. – Ты не подумай, я к тому, что и *** с ним, а не на жизнь жалуюсь. Это во-первых. А во-вторых, может, его и нет ни у кого, места в жизни, так?
– Опять ты херню какую-то несешь, – сказал Андрей, не поднимая головы. – Лучше бы глаза закрыл.
– Не хочу, – сказал Олег. – Ты же знаешь, это не мой метод. Я – сторонник нативных переживаний.
На середину площадки выбежала белка, села на задние лапы и посмотрела на Олега. На голове у белки была маленькая черная феска.
– Вот это да, – сказал Олег, доставая пачку сигарет. – Будешь курить?
Андрей молча протянул руку, по-прежнему не отрывая головы от колен.
Олег дал ему сигарету, закурил сам.
– Чего там у тебя? – спросил он.
– Всякое, – сказал Андрей.
– Понятно, – сказал Олег. – Как обычно.
Белка убежала, оставив после себя рыжий светящийся след в воздухе.
– У меня тоже, – сказал Олег. – Я вот о чем думаю.
– Ну, – сказал Андрей.
– Мы ведь за общество социальной справедливости с тобой, так?
– Ну, так, – сказал Андрей. Вынырнув из океана бытия, он с удивлением посмотрел влево. – Слышишь? Там птицы что-то говорят.
– А? Нет, – сказал Олег. – Я слышал, вроде как ребенок орет грудной. Ну да не об этом речь.
– О чем тогда? – спросил Андрей, прикуривая.
– О социальной справедливости. Мы ведь с тобой не просто так, шалавы на язык, – сказал Олег.
– Так-то оно, конечно, так, – сказал Андрей.
– А потому, что как мы грибы делим, – сказал Олег. – Не как наркоманы, кто сколько набрал, столько и съел. Жмут там каждый свое очко.
– Это говно, конечно, – согласился Андрей, внимательно вглядываясь в лес.
– У нас от каждого по способности, каждому по потребности, – сказал Олег. – Мы не превращаем жизнь в соревнование. У нас общество партнерства.
Они пересекли границу города, когда тощий сентябрьский день уже сдавал дела. В воздухе стоял сильный запах сырости, мешавшийся с шашлычным дымом. На автобусной остановке, служившей воротами в мир цивилизации, они встретили дружный трудовой кол-лектив в стройотрядовских куртках. От трудового коллектива сильно пахло спиртными на-питками. Одни его члены опирались на других, чтобы не потерять равновесие и не выплес-нуть из желудков плохо прожаренное и плохо переваренное мясо баранов.
– На зиму в этом году надо набрать, – тихо сказал Андрей.
– Да, – сказал Олег. – Можно даже пофарцевать немного.
– Ну это не загадывай, – сказал Андрей. – Как с урожаем будет.
– Ну это конечно, – согласился Олег. – Самим, главное, чтобы хватило.