Nord – ost.
Просто ветер. Но какой простор
Сразу в каждом слове и движении.
Ветер, ты - немое искушенье
Выйти в небо, не окончив спор.
Сон взахлёб, неистовый плясун,
Бестелесна плоть – лови, плачу!
Ветер! Я не вижу и не слышу.
Просто ветер. Просто я лечу.
Ветер.
На экране Баумнер дегустировал очередной баварский коктейль. Пиво, которое никто не собирался пить с водкой, катастрофически таяло. Витька как всегда всех смешил, но больше всех смеялся сам:
- Какой это город? Уже Амстердам? Да ничего особенного. Город как город. У нас и то улицы шире. Смотри! Крыса дохлая. Вот, объелась их «дойч»-мяса и подохла от такой жизни. У нас крысы и те по-человечьи живут.
- А помнишь, Бам, когда в свою Морозовку ездил, у радиозавода пересаживался? – вступила в разговор Лена, - Автобус – по расписанию, ждать – с полчаса. Так он рассказывал: «Пирожок купишь, а крысы уже тут как тут – сидят, ждут, когда им кинешь. Как собаки». Изумлялся - никогда такого не видел. Говорил, крысы беду чуют- кучкуются, размножаются.
- Вот и сбежал подальше на всякий случай, - то ли осудил, то ли похвалил Олег.
Знали друг друга почти десять лет – познакомились ещё до поступления в институт, на подготовительных курсах, - а Лена так и не научилась различать, когда он шутит, а когда – серьёзно.
- Да вы что, - хохотнул Витька, - парень просто не разобрался. Крысы, они бегут обычно с кораблей тонущих, а для размножения обязательны сытость и покой. Вон те, - помахал он вилкой в сторону телевизора, - видеошифровки шлёт. Разве это он пьёт? Он же мучается на наших глазах – не смотрел б ими на него. И это после многолетней тренировки! Потому и старушка его всё в невестах, а о наследниках и речи нет. А какие надежды подавал, какие надежды… Ой, - совсем расстроился он за друга, или за лопнувший в руках помидор.
- Зато мы торопимся наследить, задавить количеством, – мрачновато буркнул Игорь у Лены за спиной.
За общим шумом никто, кроме неё, не должен был услышать, и она не повернула головы – тема скользкая, лёгкости не предполагала. Хотя красиво: наследник – твой след. Наследил, браток, где-то, а то с чего бы так безутешно.
…Бам на плёнке снова пытался растянуть удовольствие от тёмного напитка в напёрсточном стаканчике.
– А чем закусывает! Нет, ты посмотри, посмотри, как над ним издеваются. Мама дорогая, что это?
- Зелень какая-то – включился в разговор Влад, - ну что вы ржёте, как лошади.
- Это, это…- Лена прищурилась, - это салат.
- Это? - Витька сделал круглые глаза. - Да там же листик какой-то!
- Преждевременно увядший, - уточнил Олег.
- Нет, он ещё и нож берёт. Что он собирается резать? Бам, остановись, ты же не умеешь!
- Да это растение такое, салат называется. В ресторанах его листиками кладут, - заботливо прояснила ситуацию Лена.
- И резать заставляют, - напропалую хамил или хохмил Олег.
- Лен, да что ты так переживаешь, - улыбнулся Игорь.
- Не наш парень, не наш, - Влад любил пощекотать нервы, нагнетая обстановку.
- Нет, а о крысах кто-нибудь подумал? Куда смотрит их хвалёный Грин Пис? - никак не мог взять себя в руки Витя, - Что они доедать будут? Я б от такой жизни тоже… подох.
В мужской компании, по дурацкой привычке, Лена чувствовала себя единственной ответственной за всё происходящее, в том числе и за стол. Собрались – чистый экспромт. Никто и не подумал что-нибудь с собой захватить. Съедобное содержимое Владькиного холодильника, щедро вытряхнутое гостями, таяло.
- Слушайте, может, я картошки пожарю, - без особого энтузиазма предложила Лена. Ей, в общем, хотелось ещё успеть выспаться – завтра предстоял тяжёлый день. Её подняли с постели. И хотя она, увидев ребят, бесконечно обрадовалась, но спать всё- таки хотелось. И где-то, подспудно, царапалась предательская мысль, что им уже никак не по двадцать, что квартира, конечно, Влада, и жена уехала к родителям, но всё же не странноприимный дом – общага, что вот сейчас кто-нибудь скажет: «Извините ребята, мне пора»,- и всё закончится. Вопросов нет: у всех свои дела. У самой дети дома спят. Хорошо, что мама с ними, а то при всём желании не смогла бы выбраться. Но одобрительный гул, местами склонный перейти в овацию, заглушил предчувствие.
- Только я готовлю плохо…
- Что может быть вкуснее свежепожаренной картошечки, - то ли подлизался, то ли поёрничал Олег.
- Уговорили.
Лена прошла на кухню. Игорь вышел вслед за ней.
- Давай я тебе помогу. Я здесь лучше ориентируюсь.
- Часто бываешь?
- Да уж чаще, чем ты.
Возразить было нечего. В последний раз Лена была у Смирновых лет пять назад.
- Ну, давай, - Лена огляделась. – Где здесь живут, к примеру, ножи?
Игорь подошел к стене с навесными шкафчиками:
- Это делается так. Открываешь всё подряд: где-нибудь да найдутся.
Лена повеселела: гулять так гулять! И открыла первый слева:
- Здесь их нет!
Игорь тем временем заглянул во второй:
- И здесь их нет. Ладно, попробуем ещё…
- Вот только не надо всё подряд открывать, – бесшумно возникший на пороге меланхоличный Влад как всегда был готов до предела упростить задачу, - Всё не так сложно: ложки, вилки – тут, тарелки – тут. Что ещё вам нужно?
- Владенька, - протянула, улыбаясь, Лена, - не дал людям получить удовольствие, мы только во вкус вошли.
- Извращаться по мелочам – это обязательно?
- По-моему, непременно.
- Ладно, ладно, мы ещё своё возьмём, - приободрил её, встав рядом, Игорь, - Отольются кошке мышкины…
- Ой, ой, ой, напугал. Да пожалуйста. Ищите, сколько хотите, - Влад сделал вид, что уходит.
- Растрогал, растрогал, - покровительственно приобняв приходящегося ему под мышку Смирнова, Игорь по-свойски похлопал его по уплотнившемуся за годы семейной жизни пузцу, - прощён великодушно. Лен, мы ж не будем на него обижаться?
- Кто ж когда на него обижался. Мы б без него до утра тут искали.
- Так и быть помогу, - и Влад, не меняя тон и скорость, развернулся на сто восемьдесят градусов, - Но в последний раз. Всё равно от вас благодарности не дождёшься. Только пусть этот парень уберёт руки: у меня от перегревания температура поднимается.
- Пожалуйста, пожалуйста, - улыбаясь, Игорь поднял руки над головой.
- Вот так и стой, - и, повернувшись к Лене, - Ну, стесняюсь спросить, чего бы вам ещё хотелось?
- Если совсем без извращений, то…масло, - Лена, сосредоточившись, загнула мизинец, - соль и…картошечки бы ещё желательно.
- И это всё?
- Всё.
- А пугали то, пугали. Масло – в холодильнике, соль …
- Лен, Лен, - протиснулся, громыхая, Витя, - а ты помнишь, как учила нас картошку правильно чистить?
- Картошку? Не помню… Когда?
- Да не может быть. Неужели не помнишь? На Дне физика. Лен, да ты что?
Лена даже не старалась припомнить, ей было жутко интересно послушать очередную байку в его исполнении.
Ждать долго Витя не мог.
- Смирнов! - заголосил он как потерпевший, - Смирнов!
- Чего ты орёшь, - отозвался тот невозмутимо из-за его спины.
- Нет, ты представляешь, она не помнит, - кричал Витька, видя их, видимо, стоящими на другом берегу реки, - Где там твоя картошка? Давай её сюда!
- Спокойно. Штурм отменяется, - осадил его от дверного проёма Влад, - Она в кладовке.
Но Витя, не слушая дальше, уже протискивался, обдирая косяк, сквозь него:
- Сейчас мы им покажем, как правильно чистить, - покатилось по коридору вдохновленное бурчание.
Влад, скрестив руки на груди, вышел следом. Из комнаты осторожно высунулась светлая голова:
- Ещё не дерутся? Где они?
- В кладовке, картошку ищут, - шёпотом выдавила из себя Лена и… расхохоталась, -- Как слонёнок, - мелкими шажками выдавала она, припрыгивая, - с мартышкой… Наталья… Владьке… очки… новые… купила… Кру-у-у-у-глые…
С трудом пропищав последнее, она без сил шлёпнулась на табуретку.
- А Матвею под Новый год сотрудницы бабочку подарили, на шею, правда, - зачем–то вспомнил Олег.
Бабочка Витьки Матвеева плюс пенсне и так изрекающего исключительно в нос Влада - это Оскар! Но сил смеяться у Лены уже не было. Она, перегнувшись пополам, водила под глазами указательными пальцами, слезами вытирая предполагаемую тушь:
- Да, вместе – тесно, зато никому не скучно, порознь – скучно, и никому не нужно. Всё так же воюют?
- Да не разольёшь. Как зацепятся – до утра. Вон, слышишь, - Олег неопределённо мотнул головой в недра квартиры, где непрерывное гудение голосов изредка прерывалось грохотом, - Это Смирнов Матвея транспортировке учит.
В коридоре снова загремело.
- Безрезультатно, - констатировал Игорь. Перепалку он, пересидел, поигрывая кисточкой шторы, на подоконнике.
- Он же кастрюлю не взял, - опомнилась Лена, – Цирк бесплатный! Как же картошку понесёт?
Она было взялась за кастрюлю, но Витя громыхал уже откуда–то из коридора :
- Давай, давай. Ой, опять упала. Ну, куда ж ты, милая. Смирнов, у неё падучая. Неправильная какая-то у тебя картошка.
Лена выглянула в коридор. Витя, видимо, пытался сгрести за один присест всю коробку и теперь, как на сносях, снизу поддерживая отвоёванное, подползал к кухне в полуприсяде. При этом он ещё безуспешно пытался сцепить пальцы в замок, отчего картофелины рассыпались в разные стороны, равномерно усеивая коридор.
- Куда ж ты столько набрал! - ужаснулась последствиям Лена.
- Бомбардировщик при исполнении,- с лёгкой руки подписал картину Олег.
- Я б сказал лучше – влюбленный в жизнь камикадзе, - Витька даже в таком неудобном положении не смог смолчать. При этом здоровенный грязный булыжник, сорвавшись с вершины колеблющейся пирамиды, шлёпнулся прямо в смирновский ботинок. Витя скосил глаза на дезертира, но, увидев поверженную цель, удовлетворённо заключил: - Знай наших. Это вам не веники вязать.
Народ расступился не дыша. И только когда последняя картофелина из его рук исчезла в раковине, движение вновь возобновилось. Страсти по картошке закончились взрывом хохота на владькино «какая мартышка положила мне в ботинок свёклу».
Но Витя не заметил потерю:
- Овощи, Лен, порядочные люди сортируют. Ну, смотри, - переключил он её внимание, - берёшь картошку…
Он терпеливо и подробно объяснял. Шумела вода. Картошка, перекатываясь, подставляла под душ чумазые бока.
Милый, добрый Витька. С ним всегда весело и просто. Ещё с первой уборочной, когда он отвоевал ей личное ведро и ходил с ним за ней по полю, напевая «Лена, Лена, что я буду делать? У-у-у-у-у», они с полуслова понимали друг друга.
- Мы вам не мешаем? – поинтересовался с подоконника забытый Игорь.
- Да мы справимся, мальчики, справимся, - не оборачиваясь, неопределённо помахала рукой Лена: Витя в виртуозности превзошёл самого себя: - Вы идите, мы справимся, - и уже Вите: - Как у тебя это получается?
- Ну, ладно, мы пока в магазин сходим, - Игорь с удовольствием потянулся, - по морозцу.
Влад, вы готовы?
Он вышел, на ходу крутанув абажур, увешанный колокольчиками. А на его месте возник застёгивавший куртку Олег.
- О, тут уже и музыка. Умеют же устраиваться люди. Мы скоро придём. Смотрите, не балуйтесь.
- Хорошо-хорошо, не теряйтесь надолго, - перекричав звон, отозвалась Лена. Она не могла оторвать глаз от стекавшего в режиме нон-стоп ровного серпантина кожуры.
- …Шкурку нужно снимать тоненько. И самое главное – я на всю жизнь запомнил – чтоб ленточка не прерывалась. …Одна. Тонкая. Ленточка.
- Чтоб не прерывалась… Ты запомнил, а я забыла…
- А я тебе напомню, если ты ещё раз забудешь: самое главное – не обрывать.
- Что? – рассмеялась Лена.
- Ну, это. Эту… Как её? Ленточку!
- Давай помогу, чудо ты морское.
- Да я сам почищу, не пачкай руки.
- Давай, давай, двигайся, вместе веселей.
Деля место у раковины, они толкались и брызгались, хохоча, как сумасшедшие. Время, сменив ритм на метр, перестало спотыкаться, и они даже попытались что-то напеть.
- Тук, тук, тук, к вам можно? – вежливо поинтересовался вошедший первым Игорь.
- Ой, вы уже вернулись, - попыталась оправдаться Лена, - Так быстро.
- Ну мы можем ещё походить, - участливо предложил Олег, выгружая на стол содержимое пакетов.
- Да ладно. Мы почти закончили. Иди, Вить, я быстренько доделаю и приду к вам.
- Так мы договорились? – уточнил тот, вытирая руки вовсе не предназначенным для этого махровым полотенцем.
- Договорились, - положившись на необязательность таких разговоров, с ходу пообещала Лена.
- Если что, обращайся ко мне.
- Хорошо, - как можно серьёзнее заверила она.
Декламируя что-то на ходу, Витя вышел, на этот раз почти не повредив косяки. Всё еще умиляясь его детской непосредственности, Лена наугад превращала желтую картофельную гальку в кубики, прислушиваясь к шуму голосов в комнате. Как много лет она не снимала маску! Почти убедив себя, что для повседневной «взрослой» жизни это не нужно и опасно, лишь более или менее удачно меняла её соответственно случаю. И вот теперь, пережив первую растерянность от её бесполезности, привыкала к пьянящей лёгкости. Задумавшись, она вздрогнула, когда подошедший сзади Игорь взял её за локти и, уютно пристроив подбородок на её плече, выдохнул в ухо:
- Тебе помочь?
- Да нет, я уже всё. Что вам там - скучно без меня? – Лена весело обернулась.
- Мне – да.
- Чертовски приятно.
Сковородка озорно шипела.
- Подай мне, пожалуйста, соль. Вон в банке за тобой. А, правда, мы не изменились?
- Ты – точно.
- Какими были десять лет назад, такими и остались. Только морщинки у глаз, да мальчики авторитеты нарастили. Витя так один и живёт?
- Матвей? Ну как один. У него всегда кто-то есть.
- Значит один.
- Пьёт много в последнее время.
- Да… - Лена замолчала, вдруг вспомнив, кого Витя ей напоминает. Отца! Оттого и чувство, что всегда его знала. Отца : доброго, славного, золотых рук мастера, пропившего семью, детей, себя… Надо будет с Витей поговорить. - А знаешь, мы даже ближе как-то стали, роднее что ли.
- А ты мне всегда нравилась. И даже больше, - Игорь присел на край обеденного стола.
- Да? – Лена искренне удивилась, - А мне всегда казалось, что я тебя раздражаю.
Игорь улыбнулся:
- Ну если это можно назвать раздражением, пусть будет так. Я ещё приставать к тебе буду.
- Да мы не успеем, - о, эта безмятежность жеста и слова среди своих!
- Почему?
- Я настраиваюсь долго, а картошка почти готова. Пойдём? – предложила она, вытирая руки.
Игорь молчал.
- Тебе нужно? – Лена протянула ему полотенце.
- Нет.
… Ей казалось, что цветы, оставив шторы, проплывали в свет, не задевая колокольчиков, но губы запомнили и медленные краски и звон.
- … Ты…- они не хотели говорить, но Лена вернула зелень и металл восвояси. - Ты что? Отпусти.
Он, опустив руки, сделал шаг назад и опять сел на стол.
- Ну и шутки у тебя дурацкие, - прикушенное полотенце не стирало тепло.
- Тоже мне, вывез. Держи. – Избавившись от ненужной вещи, поискала глазами плиту. Деловито пыхтящая сковородка восстановила ход событий.
- Лучше б ты меня сковородкой стукнул.
Представив сию картину, она снова улыбнулась:
- Ладно. Забыли. Иди, я сейчас картошку принесу.
Лена отвернулась к плите, всё ещё потряхивая в недоумении головой. Румяные кубики под крышкой выглядели более чем аппетитно. Довольная, она сочла свою миссию выполненной.
- Влад! – крикнула она в сторону комнаты, - где подставка?
- На стене!
- Давай помогу, - подоспел на помощь Олег, перехватив из её рук сковородку, - Ух, какая горячая. Игорь, бери подставку. Пойдём скорей. Ну пошли, пошли, - нетерпеливо шипел он, бесцеремонно выталкивая Игоря в спину, - Там летние съёмки начались. Лен, пойдём, мой новый дом посмотришь.
Лена, быстро потушив газ, выбежала вслед за Олегом.
Кассета с вживанием Бама в образ истинного арийца закончилась. На экране красовались ровные грядки. Привыкшую к беспорядочным посадкам бабушкиного огорода, Лену поразила строгая геометрия образцово-показательных грядок яркой зелени.
- Смотри, смотри, - Олег расцвёл на глазах, - Моя гордость!
- Кто садил? – спросила Лена, но ответ не услышала: вспомнив про вилки, умчалась в кухню.
Вернувшись, по-хозяйски оглядела стол: равновесие горячего, холодного и горячительного было восстановлено.
- Ну всё.
Отодвинув подальше от себя ненавистную селёдку, заботливо поставленную ей под нос (по общему мужскому мнению каждая настоящая женщина непременно должна любить солёную рыбу), она быстро прикрыла опустевшее место тарелкой с помидорами и с удовольствием забралась с ногами в большое кресло. Восстановив гармонию, Лена чувствовала себя почти счастливой.
- Когда вы снимали? – прищурилась она на экран.
- Это прошлое лето. Июль, по-моему. Я снимал, - ответил сиявший Олег.
- Начало августа. Я уже дома был, - уточнил Влад, - Это мы с Захаром к тебе приезжали. Вот озабоченные-то: - Камера крупным планом снимала лучшие его места, обтянутые купальными плавками, -
Я тебе морду набью.
- Да это не я, - отмазался Олег, - это Захар. Я вон, так сказать, пытаюсь утонуть с достоинством. Камера, и в самом деле, бесстрастно фиксировала его акробатические этюды на середине реки, предполагавшие стопроцентное алиби.
- Значит ему набью, - мрачно гарантировал Захару бесславную гибель Смирнов.
- Парень, а тебя что ли не было? – повернулся к Игорю Олег.
- У него же Таня рожала, - Влад никогда и ничего не путал, - Сколько Лёшке? Полгода?
- Двенадцатого будет.
- Я же говорю: ты в городе был.
- Вот пострел, - причмокнул одобряюще Витька, - двоих поспел! Но, Леночка, с тобой, конечно, никто не сравнится. Игорёха, представляешь, у неё трое!
- Я знаю.
- Откуда? – удивилась Лена.
Игорь сделал вид, что не услышал, и не ответил. Она, в отместку сделала вид, что ничего не спрашивала.
- Тро-е, - на слух оценил Витя, - Снимаю шляпу. Леночка, как же ты справляешься?
- Не спрашивай. По-разному. Детки замечательные. Ты же их ещё не видел?
- Нет.
- У неё дочка старшая красивая, - избирательно слышавший Игорь действительно видел её дочкой из окна маршрутки и даже «сделал им ручкой».
- Да, - Лена представила круглую Ульянину мордашку, - на папу похожа. А младшая – на меня. А у тебя же, Витя, дочка? Большая?
- Пять лет, - Витя мгновенно погрустнел, - Представляешь, приехал в это воскресенье, а она говорит: «Папа, а ты поженись на маме».
Глаза сентиментального Вити влажно блеснули, и Лена, одёрнув себя за бестактность, замолчала, соображая, как исправить положение. Но Витя помог себе сам:
- Да ладно. Всё нормально, - и, глянув на телевизор, хохотнул: - Нет, ты посмотри на этих телепузиков!
Там, пользуясь общей отвлечённостью, голые по поясь Захар и Олежка чокались солидными животами.
При этом они заговорщически улыбались. Лена, поддержав восторг народа, снова рассмеялась. И где прятался этот смех? В сундуке под слоем десятилетней пыли? Господи, как хорошо!
- Олеж, а давай мы летом снова у тебя соберёмся! – предложила она неожиданно для самой себя.
- Замётано, - Олег потёр руки.
- Да не получится у вас, - вернул их на землю Влад, - Собираетесь, собираетесь…
- Спорим, получится! – протянул ему руку Олег.
- Да не буду я с тобой спорить.
- Нет, спорим, спорим, - Олег завёлся.
- Да ладно вам, - Лена не любила споры.
- Спорим, - нехотя согласился Смирнов.
- На что?
- На ящик коньяка.
- Мальчики…
- Лен, не мешай им, пусть спорят, - успокоил её вполголоса Игорь, - Мы в любом случае в выигрыше.
- Точно, - Лена повеселела, представив выходные в деревне с ящиком коньяка, выигранным или проигранным не ею.
- Реально, - Олег любил, чтоб все точки над i стояли.
- На ящик пива.
- Лады. Всё. Едем, - он подобрался, словно план вылазки уже крутился в его голове.
- А меня, как всегда, забудете, - подкинул мрачную ложку дёгтя в светлое будущее Витя.
- Почему, «как всегда»? – встрепенулся Олег.
- Лен, да не верь ты ему. Его днём с огнём не сыщешь: то на работе, то с да-амой, -
смачно протянул последнее «а» Влад.
- Игорёх, ты поедешь? – перебил Олег, видимо, зависший на списке приглашенных. - Или вы опять беби намечаете?
- Поеду, конечно, только не в июне. В июне я своих на море везу.
- Вот, вот, я же говорил, - довольный, Влад утащил с тарелки последний ломтик селёдки.
Вспомнив про оставленный на кухне свет, Лена тихонько вышла. Конечно, никто и не подумал его выключить. На ходу щёлкнув выключателем, она, повернув обратно, в дверях столкнулась с Игорем, загородившим проход.
- Лен, - взял он её за руки.
- Игорь. Не надо. Пойдем, - она смотрела мимо него на освещённый проём комнаты.
- Да не буду я тебя трогать. Спокойно, Леночка.
Наблюдая за движением теней, она ждала, когда он отойдет.
- Почему ты глаза прячешь? Я тебя обидел?
- Да нет, - она помолчала, - Но это же смешно. Мы сто лет друг друга знаем. Лучше б ты меня, действительно, сковородкой...
Лена повернула голову и внимательно посмотрела на него. Шутки кончились, и правила приличия перестали её интересовать.
- Чего ты хочешь?- Она не выносила неопределённости.
- Тебя, - порядок не воскрешался.
- Ясно, - Она помнила, как должно быть. - А теперь слушай внимательно: я этого не хочу. Всё понятно?
- Понятно. Ты просто уходишь от ответа. Ты же врёшь. И путаешься в собственном вранье. Что с тобой происходит?
Такой подножки она не ожидала. Никто не имел права на вопрос…
- Я прекрасно представляю: придёшь домой и убедишь себя, что тебе всё приснилось, и вовсе ничего не произошло. Но ведь было же что-то между нами, согласись?
- Было, не было – какая разница. Мы были бессовестно молоды, витали в облаках и все друг друга любили.
Лена обхватила себя руками: её знобило. Больше сегодня уже не смеяться: лимит исчерпан.
- Столько лет прошло. У тебя – дети. У меня – дети. Мы с Таней за одной партой сидели. Я вас обоих как облупленных знаю. Даже если что-то и было, я давно об этом забыла. Я должна…
- Подожди. Я понимаю, что в данной ситуации ты вряд ли правильно это воспримешь, но… То, что происходит между двумя людьми, касается их одних. Только их. При чём здесь остальные? И кому и что ты должна? Ты себе в первую очередь должна. Себе.
… Сама виновата. Не будешь лишнего болтать. Забыть. Забыть телефоны и адреса потерять…
- Так, - она с трудом сдерживалась, чтоб не наговорить гадостей, - теперь у меня, да и у тебя, кстати, тоже, больше обязанностей, нежели прав. И всё хорошо в своё время.
- А у меня оно было?
- У человека всегда есть время и возможность.
- А-а-а. Что ж ты тогда возмущаешься? У меня сейчас есть время и возможность. Просто я боюсь, что другой ты мне не дашь.
Он замолчал, прошел к окну и закурил. Лена без сил прислонилась спиной к стене.
- Тебе не кажется, что ты всегда слишком легко сжигала мосты? И об оставшихся не думала?
- Я старалась облегчить им жизнь.
- А им это было нужно? Ты решила всё за всех.
- Рок какой-то, - она снова вышла из себя, - Я иду по жизни как танк. Наверно, меня слишком много, и я постоянно наступаю кому- то на ноги.
- Хуже. Ты наступаешь на душу.
- Я и так стараюсь лишний раз не ходить, руками не махать, никого не трогать, и извиняюсь за что нужно и не нужно.
- Ты слишком много на себя берёшь, - Игорь бросил окурок за окно, - От тебя здесь ничего не зависит. И если что-то рушится, то оно упало бы рано или поздно и без тебя.
Она не слушала:
- Бедствие стихийное. Точно, как танк. Кран, капавший до меня сто лет, - фонтанит, старая вешалка, к которой все привыкли, и та обрывается…
- Лена, - перебил он её, - ты не танк. Ты – лакмусовая бумажка… Ветер! Просто ветер. Подул – и всё, что непрочно, разлетелось. Это не беда, это счастье твоё.
Квартира словно вымерла. В каждую клетку, отравляя существование, въедалось назойливое зудение холодильника. Лена оттолкнулась от стены:
- Я устала. Пойдем к ребятам.
…В комнате Смирнов держал речь:
- Вы мне своим нытьём надоели. Жизнь нужно делать самому.
- А ты, значит, сам её делаешь, - ехидно поддел Витька.
- А она делает тебя, - пробубнил в пол Олег.
- Себя послушайте: «она меня бросила, она меня не любила…» Знаете, что я сделал, застав свою жену с бойфрендом? – он медленно обвёл всех взглядом.
- Убил обоих, - Витька, расслабившись, откинулся на спинку кресла.
- Топором, - закончил Олег, всё ещё рисуя ножом на полу.
- Потому вы и ноете всю дорогу, - огрызнулся Влад, - Я взял собаку и ушёл. А утром вернулся, посадил их рядом и всё выяснил.
- И что они сказали? – Лена в ужасе замерла на пороге.
- Всё сказали.
- И как… потом? – она забыла, зачем зашла.
- Знаешь, Леночка, любить можно только собак и детей. Я очень люблю собак. Им можно доверять. Они не предадут и не обманут. И не нагадят тебе в душу. А когда я понял, что так же люблю детей, женился и завёл дочку. И мне всё равно, что делает моя жена, лишь бы она за ребёнком хорошо ухаживала. Я для своей дочки мир переверну.
Повисла тишина.
- Ну вот, - обрадовался вдруг Витя, - за это и выпьем: за мир во всём мире! – и стал щедро заполнять пустые рюмки.
- Нет, - Лена в два шага очутилась у стола, - Так не честно. Вы меня пригласили, а тост сказать не дали.
- Виноваты, Леночка, - Витя приложил руку к сердцу, - исправимся. Тише! – гаркнул он во всю дурь, - Дама говорить будет.
- Быстро – не умею, но красиво – постараюсь. - Лена отодвинула с края тарелку, - Помните, ещё на первом курсе, у Олежки, кажется, на дне рождения, мы сидели ночью на крыльце, и каждый рассказывал, о чём мечтает. Игорь тогда сказал: «Я хочу, чтоб у меня был большой дом: чтоб всем места хватало. И было там всегда много-много всяких вкусностей. Чтоб друзья могли заходить, когда хотят, и оставаться, сколько хотят. И чтоб в доме был большой камин…» Я сидела, смотрела на звёзды и представляла себе этот тёплый дом, и на душе было очень светло. Он рассказывал дальше: «…И чтоб у камина стояло кресло. А рядом всегда была…» Я ждала, что он скажет «любимая», или «жена», а он сказал… «преданная собака». «А ты?» – спросила я. «А я сидел бы в кресле, в ногах – большая чёрная собака, и смотрел, как друзья приходят и уходят».
Лена, замолчав, поправила скатерть.
- За что же пить? - осторожно поинтересовался Олег.
- Подожди, ещё не всё. Так вот. А прошлым летом, когда вы резвились на речке, мы с друзьями такой же ночью сидели на лавочке у подъезда. Я рассказала эту историю, так раздражавшую меня раньше, и меня спросили, а о чём я теперь мечтаю. И я ответила: «Теперь я мечтаю о том же». Так давайте выпьем за то, чтоб у каждого из нас была своя собственная собака. У тебя, - кивнула она Владу, - у тебя, Олеж, собака, у Вити – собака. Игорь, - обернулась она к дверям, - а у тебя есть собака?
- Нет.
- А у меня есть! За ваших будущих собак, мальчики!
…Дома она разбудила испугавшуюся маму.
- Лен, что случилось? Тебя кто-то обидел? Сколько сейчас времени?
- Мам, извини меня. Скажи, пожалуйста, Шилиным, что я не буду брать у них щенка. Придумай что-нибудь. Скажи, что у детей аллергия. Хорошо? Скажешь?
- Лена, что случилось?
- Ничего, мамочка. Извини, пожалуйста. Просто… просто я совсем не люблю собак.