Дело было летом. У меня в очередной раз закончились деньги, и я ломала голову, где бы их раздобыть. И тут вспомнила, что на радио, где я около месяца назад проходила свою журналистскую практику, мне туманно намекнули, что, мол, не теряйся. Будут свежие идеи – приходи, поработаем.
Идеи, в отличие от денег, у меня не переводятся никогда. Прикинув, что терять мне все равно нечего, я позвонила радийному редактору и сказала, что мечтаю поделиться с ним проектом принципиально новой передачи. Редактор сказал, о`кей и тут же забил стрелу на четыре дня у себя в кабинете.
«Новый проект» в спешном порядке пришлось придумывать прямо по дороге. Сейчас уже не помню точно, но, по-моему там было что-то про прямые репортажи из тюрем. Вроде как поучительная история какого-нибудь раскаявшегося зека, а потом его же привет старушке-матери. И, конечно же, пестня. Из серии «Залетел воробушек в камере у смертников…». Не ах, конечно, но детали можно было додумать в процессе обсуждения.
Радийного редактора звали Володя. Ему было в районе сорока, но он настойчиво косил под мальчика. Прикрывал лысеющую макушку стильной береткой, а в любовницы предпочитал брать молоденьких девочек, которые считали его очень умным и опытным, что редактору нравилось.
Оказалось, что Володя поджидает меня не один. За столом в его кабинете сидело еще три человека. Две девушки крупного тела с красными лицами и еще какой-то тип. («Митя, звукорежиссер, флегматичный до безобразия…» – так отрекомендовал мне его редактор через какое-то время).
- Ой… У вас, кажется, совещание? Я тогда попозже… - мгновенно оценив нерабочую обстановку я попыталась ретироваться.
- Нет-нет-нет! Заходи-заходи-заходи, - Володя энергично замахал руками в направлении офисного стула. – Познакомьтесь. Это – Юля, а это…ээээ…- он сделал жест в сторону красномордых, - наши преданные радиослушательницы… Ээээ….
- Люда, - хрюкнула одна из них.
- И… ээээ…
- Маша, - поддержала его вторая.
- Да, именно, - редактор облегченно вздохнул. – Людмила и Мария.
Помолчали.
- Я тогда про проект попозже, наверное, да? – после пяти минут тишины говорю я Володе.
- А куда нам торопиться? Можно и попозже… - тоскливо согласился он. И безо всякого перехода. – Водку будешь?
- Водку??? – пить мне не хотелось совершенно, но тут надо было либо соглашаться, либо убираться восвояси и не портить компанию. А так как я еще не потеряла надежду втюхать на радио свой проект.. – Ну ладно, давай… Только мне чуть-чуть..
Володя повеселел достал из-под стола 5 стаканчиков, коробку конфет и порезанное яблочко. Равномерно разлил початую бутылку «Гжелки».
- За знакомство, что ли?
Выпили. Опять тишина. Я уже начала жалеть, что осталась. Водка была теплая и невкусная. А компания какая-то странная. Звукорежиссер Митя увлеченно пялился в нот-бук, который расположил у себя на коленях, Володя нервно барабанил пальцами по крышке стола и что-то кому-то втирал по телефону, а красномордые напряженно молчали. Хотя нет. Время от времени они пихали друг друга локтями и обменивались какими-то потайными знаками посредством лицевых сокращений…
Тупо.
Как бы свалить?
Наконец, Люда (или Маша?) все же решилась внести разнообразие в общую беседу. Она торжественно встала со стула и строго поинтересовалась:
- Может, мы еще за водкой сходим?
- Сходите, девочки, - обреченно вздохнул редактор. Мне показалось, что он их немного побаивался.
Воспользовавшись временной отлучкой суровых поклонниц радиостанции, я предприняла последнюю попытку рассказать об идее новой программы.
- Да, подожди ты, - замахал руками Володя, и неожиданно затянул повествование о том, как в молодости он работал проводником.
Тем временем флегматичный звукорежиссер начал постепенно выходить из анабиоза. Он шумно причесал свой пушистый хвост, что-то сказал, порозовел и даже попытался пересесть из своего угла поближе ко мне. Бывшего проводника, кипучая деятельность напарника почему-то неприятно удивила, и он поспешил переключить внимание на себя. Без какой бы то ни было логической связи, Володя громко сообщил, что Люду и Машу он лично видит в первый раз в жизни, что на самом деле, как женщины, они ему не нравятся и гнать бы их надо, пока не поздно… Но… «…поклонницы. Какие-никакие, а поклонницы. С ними нужно деликатно…».
В ответ на этот спич звукорежиссер Митя позволил себе заметить, что, судя по всему, красномордые имеют на редактора Володю совершенно определенные виды.
- Это по типу переспать? – заметно оживился польщенный редактор, но тут же сделал строгое лицо. – Но, но, но! Это ты мне брось.
Я незамедлительно представляю, как две мясистые девахи, сосредоточенно любят тщедушного Володю… Прыскаю в кулак. Бедненький…
Вторая водка пошла не в пример лучше. Володя вошел в раж и начал мне определенно нравиться. Похоже, теперь уже я имею на него «определенные виды». Неудивительно, что когда мы выходим-таки на улицу и с невероятным трудом отрываемся от Маши-Люды, я даже пытаюсь выразить ему свое расположение путем затейливого комплимента.
- Вовка, - говорю я ему и улыбаюсь. – У тебя такое лицо замечательное… Живое такое, знаешь… Ты, вообще, очень на клоуна похож, по-моему…
«Замечательное» лицо Володи некрасиво вытягивается. Какое-то время он молчит, переваривая услышанное. Потом зеленеет, и безо всякого перехода:
- Счастливо оставаться. Я домой.
- Ой… Зря я про клоунов-то… Надо было его лучше с каким-нибудь Бандеросом сравнить. Или Микки Рурком... Да? - я грустно смотрю вдаль. Там мелькает полная чувства собственного достоинства задница редактора. Перевожу вопросительный взгляд на малознакомого звукорежиссера.
- А пускай себе идет, – утешает меня тот. – Мы с тобой и без него погуляем…
Я присматриваюсь к звукачу более внимательно. Волосы светлые, брови черные, глаза голубые, губки бантиком… Определенно не мой тип. Такие, обычно, нравятся некрасивым женщинам, которые пытаются самоутвердиться за счет внешних данных партнера.
Нет. Не мое.
- Ну ладно, - говорю, - погуляем…
* * *
А утром… Первое, что я увидела, когда проснулась – это абсолютно счастливая Митькина морда. Он улыбался и гладил меня по голове…
С этого дня мы начали жить вместе.