… Она ехала на свидание. Февральским морозным утром на улицах Москвы было неожиданно много народа. Неожиданно для нее, так как она обычно, во-первых, ездила на работу позже, во-вторых, ездила на трамвае, а не в переполненном метро. Вход в метро «Таганская» почему-то не работал, пришлось возвращаться на «Марксистскую». На улице было холодно, а в метро – жарко. Люди толпились и дышали со всех сторон. Она подумала, что так, с этими огромными подземными переходами, может и опоздать. А на «Киевской» - так вообще запуталась, никак не могла понять, где же переход на этот самый «Парк Победы», где и было назначено свидание. Ну, не ездила она никогда по этой линии! Вернее, когда ездила, то парка Победы еще не было, и линии этой не было.
Нашла. Доехала в – на удивление – пустом вагоне. И опять какие-то бесконечные подземные переходы. Вышла не там. Долго пыталась понять, где же ее ждут. Наконец, увидела ЕГО. Точнее, его шапку. И подумала: «Какой он смешной в этой зимней лохматой шапке. Так, какой-то мужик суетится около машины». Подошла к нему. По пути думала: «Поцеловать его сразу или нет?». Но он уже сидел в машине, поэтому вышло только как-то слегка чмокнуть в щеку. В машине она чувствовала себя неловко – под ногами была лужа из растаявшего снега, в которую она уронила свою пуховую шапочку. Долго отчищала с нее грязь. Она смотрела прямо перед собой на дорогу, чтобы не смотреть на него. Лихорадочно соображала: «Надо, наверное, о чем-то поговорить? Как англичане – о погоде? Что-то вроде «Вы заметили, сэры, какие нынче стоят погоды?» - «Предсказанные». Он, похоже, тоже чувствовал неловкость и долго рассказывал, как кружил, прежде чем выехать к назначенному месту, так как уже подзабыл дорогу. Но зато по дороге уже все, что нужно для поездки на дачу, купил. И неожиданно сказал с какой-то успокоительно-тревожной интонацией: «Всё будет». Да, именно – и успокоительной, и тревожной – для нее. Сердце от этого «Всё будет» забилось еще чаще.
Она думала: «Надо настроиться. Надо настроиться на сакральное. Священный секс, дарующий высшее познание» - ибо не сомневалась, что именно это ждет ее на даче. «Надо устремиться мыслью к небесам, чтобы почерпнуть там неземной огонь для этого священнодействия». Себя она ощущала то ли жертвенным тельцом, то ли, напротив, жрецом, готовящемся к этой самой священной жертве. ОН был для нее знакомым незнакомцем. С одной стороны, знала его уже много лет. С другой… С другой стороны она узнала его совсем недавно. Всего-то 9 дней назад, когда он неожиданно сказал ей эту фразу… Ну, не будем ее повторять. Фраза была удивительная – и унизительная, и восхитительная одновременно. И она не устояла. И вот теперь ехала с ним на его дачу. Это было их второе свидание.
Он заговорил как-то принужденно, что, мол, все наши на 8-ое марта собираются ехать в Питер. Она не поняла – кто это «наши». Потом дошло, что, наверное, он говорит о своей жене и дочери. А может, и прочих родственниках. «Зачем он мне это говорит? С какой-то целью? Хочет сказать, что восьмое марта может встретить со мной?» - думала она и не нашлась, что ответить. Решила поддержать светскую беседу: «А где вы живете?». Действительно, она даже не знала, в каком районе Москвы он обитает. Оказалось, в Митино. Он, будто обрадовавшись теме, стал рассказывать, как он там поселился, одним из первых, как приходилось из дома на работу ходить в сапогах – потому что грязь по колено… Она слушала и не слушала… «Странный он человек, - думала она, - вроде такой простой и «свойский» для всех, душа нараспашку, а вдуматься – так ничего о нем не известно. Кто он? Чем живет? Что любит? Чем интересуется?». Вроде техникой. «Вот! – обрадовалась мысленно она, - поговорю о мобильниках. Самая светская беседа!».
Так они и ехали по длинной дороге, тянущейся из Москвы в область, забитой уже в такое раннее время грузовиками, серым февральским утром.
Дорога свернула налево и пошла по каким-то проселкам. Речушка, мост, сиротливый лес. Пустынные поля. Наконец-то, еще один поворот – и вот она, дача. Участок, занесенный снегом, но с расчищенными дорожками. «В воскресенье все расчистил» - сказал он. Холодный дом. Лестница, ведущая на второй этаж. Камин с уже заготовленными дровами. «Одна спичка – и все загорится» - так оно и было. Дом постепенно прогревался. Она была в каком-то заторможенно-замороженном состоянии. Он же развивал бурную деятельность – принес пакеты из машины, пододвинул кресло-качалку к камину, усадил ее, сказав: «Я все сделаю сам». Тут же рядом появился столик на колесиках, который он быстро и ловко накрыл. Возникла бутылка коньяка, сок, закуски. Орехи, фрукты. Наконец, он успокоился, сел на кресло напротив, разлил коньяк и, многозначительно глядя ей в глаза, сказал: «За тебя». И они выпили. И еще по одной. В доме стало темнеть, несмотря на то, что был еще день – за окном пошел густой снег. Он зажег в углу, над диваном свечку. Включил музыку. Её несколько удивил его выбор – это были «ДДТ», «Машина времени». Нет, она, конечно, когда-то тоже слушала эту музыку, но не была поклонницей. В студенческие годы предпочитала ходить в консерваторию, любила органную музыку. А он, оказывается, любил эту. И вообще рок 60-х и 70-х. Здесь, в просторном зале (да, это был, скорее, зал, чем комната), под коньяк, с огнем, ярко горящем в камине, все воспринималось как-то по-особому. И она почувствовала, что это и ее музыка и полюбила ее.
Время будто потекло вспять, в те памятные юные годы. Когда у каждого из них были свои радости, свои печали, но время было одно. Одна страна, одна юность. Напряжение, в котором она пребывала, стало спадать. Он сказал: «Разрешите вас пригласить на танец». И обнял ее. Но не долгим был этот танец. Он снял с нее свитер и сказал: «Ну, наконец-то, как долго я ждал этого момента». И момент настал. И горела свеча. И звучала музыка. И был огонь в камине. «И бесконечно длился день» - но это уже цитата откуда-то. А их тела бесконечно сплетались – и плясали тени на стене… (Пастернак? Но что же поделаешь, если столько уже сказано о любви, так трудно найти новые слова! Но ведь для них сейчас, в этот момент всё было новое, ведь тело другого человека не может быть цитатой! Это – подлинное. И чувства были подлинные. И слова. «Я твой! Я весь твой!» и «Скажи, что ты хочешь!» - ну, просто, звезду с неба готов достать!).
Постепенно она утрачивала чувство времени. И реальности, наверное, тоже. Она просто приникала к нему, как путник в безводной пустыне к нежданно обнаруженному чистому источнику. Она с готовностью следовала за ним – бежала в баню, потом в снег, потом опять в раскаленную парную. Это был вихрь ранее не ведомых ей событий и ощущений. Временами ее сердце билось так, что, казалось, разорвет грудную клетку. И вылетит, как птица. Порой всплывали обрывки прежних (таких теперь далеких!) мыслей – «про сакральный секс». Ну, какой сакральный! Какой секс! Ей самой становилось смешно от этих воспоминаний – ведь здесь всё иное, живое, человеческое. А не какое-то там «действо». Это – человеческая любовь. С заполняющей ее безбрежной нежностью к этому человеку, который открыл ей свой удивительный мир. И она потянулась с невероятной силой в этот мир – где есть он, есть огонь, есть снег под зимним звездным небом. Есть этот дом. Это всё.
А потом – была дорога назад. И его рука в ее руке. И слова… «А ты это любишь?», «А вот это ты читал?», «А ты помнишь?». Они заново узнавали друг друга.
А потом наступило 8-ое марта. И он прислал ей на мобильник (подаренный им) смс-ку: «Поздравляю. Желаю счастья и найти СВОЕГО. А я СВОЮ уже нашел». И она умерла.