В Тель-Авиве выпал снег. В Иерусалиме такое случалось раз в несколько лет, - но чтобы снег в Тель-Авиве! Город оказался совершенно неподготовленным к нападению. Никакой снегоуборочной техники не было и в помине, и надежда оставалась только на танки: на них можно было установить ножи-отвалы и таким образом превратить их в бульдозеры.
Снег лежал на тротуаре и на асфальте ровной пышной пеленой, его белизна, чистота и нетронутость придавали пустым и безмолвным улицам нежилой, фантастический вид, и только по тревожным лицам, нет-нет да и мелькавшим в окнах, можно было понять, что жизнь продолжается.
Алька и Юра выскочили из машины и стали играть в снежки, беззлобно и весело переругиваясь. Улица была пуста - ни одного прохожего, и только их глубокие следы и виднелись на снежной "целине". На одной из тропинок показался человек - даже издалека было заметно, что он двигается чрезвычайно осторожно, стараясь не сойти с тропинки. Когда он подошел поближе, стало видно, что это хасид, что на ногах у него, поверх обуви, надето по целлофановому пакету, на пальто наброшена целлофановая пленка, которую он придерживал рукой, а на голове, поверх шляпы, - тоже целлофановый пакет; в общем, из-под целлофана виднелись одни пейсы.
Опасаясь попасть в него, друзья оборвали игру. Из-за поворота слева показался танк и, своим ревом заткнув им рты, медленно проехал мимо, отбрасывая снег на обочину наискосок укрепленным на нем отвалом. Подошедший к остановке хасид поглядел ему вслед, повернулся к ребятам, с ужасом уставился на них и забормотал на иврите: - Снег... Танки... Русские... О, боже, куда я попал...
... Юра приехал в Израиль по приглашению своего друга Алика, который перебрался туда, как только у него появилась возможность выезда из Союза. Он снимал небольшую квартирку в новом районе Тель-Авива и готовился к переезду в Австралию на ПМЖ. Ему вполне хватало зарабатываемого на жизнь и на то, чтобы обеспечить безбедную старость, - и уж тем более на то, чтобы принять на месяц друга. Поездка хотя и выставила Юру на стоимость проезда, не обещала быть чрезмерно дорогой; по стране Алик обещал повозить его на своей старенькой "Тойоте"...
... Когда Алик проходил мимо их столика, Юра стал подниматься, чтобы выйти вместе с ним – "на всякий случай", но Алик, сильно нажав ему на плечо и усадил обратно, как бы давая понять Юре, что его помощь пользы не принесет и даже может оказаться вредной. Следом за ним по лестничке стали подниматься из полуподвала и те "ребята", с которыми Алик повздорил. Юра спокойно сидел, дожидаясь появления друга, уверенный в том, что тот с ними быстро разберется. Однако время шло, а его все не было, и, обнаружив, что прошло уже больше пяти минут, Юра забеспокоился и решил выйти - посмотреть, в чем там дело.
У самой лестницы, ведущей в полуподвал, он увидел лежащего на земле Алика; голова у него была в крови, рядом валялся кусок водопроводной трубы, которым, видимо, его и ударили. "Ребят" и след простыл. Юра бросился вниз и, с порога крикнув официантке, чтобы она вызвала скорую и полицию, снова побежал наверх. Алик был жив, пульс прощупывался, но в рану он даже боялся заглядывать - он был уверен, что другу проломили череп.
Скорая, подтвердив Юрины опасения, увезла Алика в больницу, полицейские взяли показания у него и у испуганной официантки, и он, спросив у девушки, как добраться до больницы, поехал туда. Уже поздно ночью, узнав, что, хотя череп и пробит, скорее всего, все обойдется сильным сотрясением мозга и что через день пострадавшего уже можно будет навестить, Юра поехал на такси к Алику домой - у него был свой ключ.
Утром он позвонил в больницу, получил подтверждение тому, что узнал ночью, а на следующий день, купив фруктов, поехал к потерпевшему.
Алик, с забинтованной головой, осунувшийся, но вполне живой, встретил его слабой улыбкой. Юра рассказал ему, как он нашел его лежащим без сознания и с проломленной головой.
- Как это могло случиться? - спросил он. - Что произошло?
- Я и сам не понимаю!.. - сказал Алик. - Двоих-то я уложил... а третий сделал какое-то движение... или что-то сказал... не могу вспомнить!.. В общем, что-то такое... и у меня реакция вроде бы стала замедленной!.. Ну... он и успел мне врезать. А, трубу у него в руке я сразу не заметил.
Они пошутили насчет того, что "знать бы, где упадешь", посчитали дни, остававшиеся до Юркиного отлета, который, экономя, взял в Москве билеты туда и обратно, и договорились, что Алик "передаст" его на оставшиеся дни приятелю, поскольку из больницы он должен был выйти как раз перед самым Юриным отъездом...
На его выписку Юра приехал вместе с этим приятелем, который вынужденно опекал его все последние дни. Увидев их издалека, Алик бросился навстречу и, уже совсем вблизи, широко улыбаясь, радостно крикнул Юре:
- Старик, я вспомнил! Я вспомнил, что он мне сказал! Он сказал: "Ах ты, жидовская морда!"