Маленький мальчик сидел на ковре и вертел в руках кубик Рубика. Кубик издавал смешные звуки и ярко сверкал, а мальчик весело смеялся.
К дому подъехала машина, он бросил кубик и побежал к двери – мама пришла!
Дверь открылась, и мальчик оказался на руках у молодой симпатичной женщины.
- А где бабушка? – спросила мама, нежно прижимая его к себе.
- Там, - рассеянно сказал мальчик, крепко обнимая мать за шею и целуя её в щеку. – Ма! А что ты так рано? Ты не уйдешь больше, да?
- Нет, милый, не уйду, - сказала она, опуская сына на пол. – Сбегай, позови бабушку. Ну, беги скорей, Малыш.
- А вот же она! – крикнул мальчик, указывая пальцем на террасу и снова горячо целуя мать. – Ба! Иди к нам скорей! Ма пришла! Иди же! Мы тебя поздравлять с днём варенья будем!
Мама и мальчик сели на диван. Женщина молчала и рассеянно смотрела перед собой, а сын снова принялся вращать кубик Рубика.
В комнату вошла пожилая дама с красивой плетеной корзинкой, в ней лежали клубки шерстяных ниток и недовязанная жилетка.
- А! Солнышки мои уже вместе! Отчего это бизнес-леди так рано дома? – ласково сказала она, ставя корзинку на пол и присаживаясь рядом. – Ну что там у вас, рассказывай, вижу по лицу, что-то важное произошло, - обратилась она к молодой женщине.
Та, тряхнув головой, словно отгоняя какие-то назойливые мысли,
сказала:
- Все отлично. Наш проект принят. Сенат одобрил подавляющим числом голосов. Наша экономика обещает выжить, - коротко вздохнув, отвечала дочь. – Но за всё, конечно, надо платить. И за стабильность – в первую очередь. Ты знаешь… - сказала она после недолгой паузы, - принята ещё поправка… ну, ты помнишь, та самая… это уже обсуждали…
Пожилая дама смотрела ей в глаза прямым печальным взглядом.
- И что? – очень тихо спросила, наконец, она.
Молодая женщина смутилась и, запинаясь, сказала:
- Принята… поправка… я же говорю… Сейчас они приедут. - И, помолчав, поспешно добавила, глядя куда-то в угол: Вещи брать не надо, там всё-всё у вас будет! Милая ты моя! – шёпотом уже говорила она, одной рукой обнимая мальчика, а другой – робко поглаживая свою мать по широкой вздрагивающей спине. – Ну будет, будет… Всё будет хорошо, правда!
На улице дважды просигналили.
- Приехали уже, пойду, открою…
Когда вечером они вместе с сыном сидели перед телевизором, мальчик, щелкнув пультом, тихо сказал:
- Я не хочу больше смотреть. Можно мне лечь спать?
- Так рано? – удивилась мать. – Ты устал? Ну посиди со мной, Малыш... Солонышко...
- Я просто спать хочу, правда, Ма… - ещё тише сказал мальчик, сползая на пол. – А когда бабушка вернётся?
- Бабушка… - рассеянно сказала женщина, гладя сына по голове. – Бабушка сюда не приедет больше.
- Почему? – спросил мальчик, и слезы поползли по его щекам.
- Потому что бабушка уже старенькая и ей надо жить на свежем воздухе, на природе, много отдыхать. У неё теперь будет много времени, чтобы болтать с другими бабушками. Она ведь заслужила свой отдых, правда? Ну ладно, пойдём, сегодня я тебя уложу спать, мой милый Малыш.
…Она с нетерпением ждала сына к обеду, стол уже был празднично сервирован - на двоих. Сегодня особый день – её мальчик выступал с первой публичной речью, она смотрела по телевизору, его прерывали овациями двадцать пять раз. Он, конечно же, станет сенатором, потом - президентом. Её мальчик далеко пойдёт, весь в неё. Такой же горячий, взрывной, и – весьма дальновидный.
Это главное. Да! Ёе мальчик умеет выстраивать длинные стратегические линии, этого у него не отнять.
Мелодично пропел звонок. Улыбаясь, она поспешно пошла открывать.
Первое, что она увидела, когда дверь распахнулась – был огромный букет алых роз.
- С днем варенья, Ма! – сказал сын, наклоняясь к ней и звонко чмокая в щёку.
- А это что такое? – радостно спросила женщина, разглядев за спиной сына огромных размеров коробку. – Какая она большая! Что там?
Сын поставил цветы в вазу, втащил коробку в комнату, аккуратно снял упаковочную ленту. Женщина нетерпеливо ждала.
- Ты знаешь, - говорил он, собирая с пола бумагу и засовывая её в пакет для мусора, - наконец-то принята вторая поправка к твоему проекту, так что я тебя дважды сегодня поздравляю.
И он жарко поцеловал мать в обе щёки.
- Ты такой внимательный, Малыш… Это мне? - рассеянно говорила женщина, ощупывая дрожащими пальцами странный подарок. – А что это, милый?
- Это корзинка такая… - сказал он, вытаскивая из коробки большую корзину. - Вот смотри, как всё продумано. Хочешь опробовать?
- Ой! – всплеснула руками женщина. – Как симпатично! Это же для дачи! И подушечка даже! Можно?
И она ловко запрыгнула в корзинку, уселась на подушку, сложив ноги в позу лотоса.
- Ну, как? Удобно? – заботливо спросил сын, ласково и нежно улыбаясь. – Нравится?
- Очаровательно! А зачем она? Такая большая… Можно брать в поездку, да?
- Конечно, именно так! – сказал сын, опуская крышку и защелкивая замок. – Ты знаешь, по второй поправке общественно-полезный возраст наших граждан теперь сократили до сорока пяти. С полной отменой всякого вспомоществования.
- Но у меня есть свой банк! – раздался отчаянный голос женщины из корзины.
- Все банки лопнули, теперь у нас будет единая конвертируемая валюта – трудо-часы. Отработав три обязательных часа на государство, гражданин общественно-полезного возраста может идти в фитнес-центр или в игорный дом, а может остаться работать дольше, и заработанные таким образом трудо-часы конвертировать со временем в акции. Я решил пойти этим путём. Для молодых политиков, к тому же, есть преференции – час за два. Лет через десять упорного труда я смогу купить небольшой завод и жениться на дочке нефтяного магната. Да, ты, конечно, слушала международные новости, наше государство наконец-то получило статус высшей категории, теперь мы - римская империя. И твоя лепта в этом есть. Можешь законно гордиться. Однако придётся воевать. И это не радует.
- Охххххх… Малыш… - едва донёсся из-под крышки слабый вздох.
- Тебе удобно? – заботливо спросил сын, вскидывая корзину на спину.
- Рим – это «мир» наоборот… - снова донеслось едва слышное.
- Интересное наблюдение, - сказал он, загружая корзинку в багажник. - Вид на проблему изнутри. Тебе попить что взять? Час будем ехать на машине, потом фуникулёром на вершину горы Маунт-Мориа.
- Оооооо…
Сын хлопнул дверцей машины.
- Ну, с богом…
В зеркале заднего вида он ещё долго видел постепенно уменьшавшийся в размерах опустевший дом – слепые пластиковые окна равнодушно смотрели им вслед.
14 февраля 2007 г.