Начало этой истории было вполне обыкновенным – ну, насколько может быть обыкновенным начало истории про оборотня. Я в те времена ни во что подобное категорически не верила. После истории с Антоном я готова поверить, наверное, во всё, хотя я не слышала, чтобы что-то подобное столь странно закончилось.
Познакомились мы на буйной вечеринке, куда меня забросило волею судеб, а точнее волею моей неугомонной подруги Лильки. Скоро я начала жалеть, потому что это Лилька у нас в душе навеки семнадцатилетняя, я же так не умею и не умела, а потому через час уже не представляла, чем бы женщине слегка за тридцать занять себя в компании молодёжи немного за двадцать. Я хотела уже уходить, как вдруг меня пригласил не медленный танец симпатичный мужчина примерно моих лет. Потом снова зазвучало безумное диско, а мы ушли в другую комнату, где было потише и там просто сидели и болтали, и было так легко, словно мы знали друг друга тысячу лет.
-А кем вы, если не секрет, работаете? – поинтересовалась я.
-Ну, дать определение сей профессии сложно, хотя таких как я называют обычно экстрасенсами.
Я насторожилась.
-Ира, не поймите меня превратно, - проникновенно сказал он, - я не шарлатан какой-нибудь и не морочу людям головы, чтобы вытянуть денежки. Я знаю, что у меня есть некий…ну скажем, дар, наукой пока необъяснимый. И я знаю границы своих возможностей, никогда не буду обещать вылечить допустим что-то, что требует операции. Зато могу сделать так, что после операции всё заживёт быстро и без осложнений.
-А вы можете вылечить мигрень? – спросила я. Данная напасть изводила меня с ужасающей регулярностью – раз в две недели, целый день, целый день я жила через силу, на автопилоте и никакие таблетки не помогали и никакие врачи не могли понять в чём дело!
-О, это несложно , - улыбнулся он.
-И…сколько это будет стоить?
-Для вас – поход со мной в ресторан! Если конечно, не возражаете. И ничего более.
Я не возражала. Мигрень прошла, мы с Антоном начали встречаться, хотя я даже не то, чтобы влюбилась, но…он мне нравился, симпатичный, интеллигентный, с чувством юмора, а неземной любви и африканских страстей с меня довольно, из-за них и сижу одна, ни мужа, ни детей. Оказалось, что и он живёт в посёлке Кратово, правда, довольно далеко от меня и у него я была только пару раз. Вокруг одноэтажного кирпичного домика под новенькой черепичной крышей полыхало всеми оттенками радуги цветочное буйство флоксов, ромашек, роз, цинний и ещё множества всего, что я не всегда даже могла идентифицировать.
Рядом с таким моя гордость за три тщательно лелеемые маленькие клумбочки показалась просто глупой
-Хобби такое , - пояснил Антон, - а я ведь ещё и селекционер, правда, по части тюльпанов. Жаль, что сейчас не весна…
Да, это была осень, а первый тревожный звоночек прозвенел зимой, хотя смысла его я не ещё не поняла. Вечером кто-то отчаянно заколотился в калитку, игнорируя звонок. Я вышла у калитки стояла Элька, девица с соседней улицы, обычно наглая, хамоватая и вульгарная.
-Тёть Ир, - зачастила она, - вы кошку мою, Лизку, не видели, не забегала она к вам? – из Элькиного голоса исчезла вся самоуверенность, в глазах стояли слёзы, намалёванные бордовой помадой губы дрожали.
-Вроде нет, но давай посмотрим…
Осмотр моего участочка, где росли всего три яблони, много времени не занял. Элька готова была разреветься
-Да не беспокойся ты. – попыталась я её утешить, - не так уж сегодня и холодно, не замерзнет. И вообще, где переночевать, найдёт, кошки умные.
-Ой, да если б только это! Вы что, теть Ир, не слышали? У нас же тут котяра какой-то бегает, уже года три! Чёрный, громадный, глаза злобные-злобные, зелёные, светятся. Сначала у озера про него говорили, мы решили – гонят, потом там, у богатеньких, ну, мы думали - и у этих башни снесло, потом к нам припёрся, пять кошек убил, вообще насмерть изодрал! И он это был, точно, там пару раз люди видели, а сделать ничего не успели. Народ, у кого кошки, их на ночь вообще выпускать перестал! А потом он на людей стал бросаться. Сначала на Пашку, который у железки живёт, но Пашка алкаш, кто ему поверит. А потом на Марту – вы Марту знаете? У неё тройняшки, ну вот, и ногу ей изодрал, такое воспаление началось, она два месяца потом лечилась, чуть без ноги не осталась. А Ленка из моего класса от него еле удрала. А нашей соседке он руку только оцарапал, она с палкой ходит, вмазала ему палкой, а рука всё никак не заживёт. А Пашке был трындец. А прибегает этот котяра раз в месяц железно, а иногда чаще и по ночам только. Во жуть-то
Всё это она выпалила на одном дыхании невероятной скороговоркой.
-Это не жуть, а лажа, - с сомнением ответила я, невольно перейдя на Элькин жаргон, однако некоторое количество мурашек всё же пронеслось по позвоночнику И тут с улицы раздался дикий кошачий вой. Схватив первое, что под руку попалось, я вылетела на улицу: громадный чёрный кот сцепился с серой маленькой кошечкой. Элька издала ещё более невероятный вой, мгновенно слепила из мокрого снега увесистый ком и что было силы метнула его в клубок из лап и хвостов. Клубок распался. Серая кошка ринулась прочь, чёрный кот рванул было за ней, но я обнаружила, что держу в руках оставшуюся после осенней обрезки изгороди ветку боярышника, длинную, разлапистую, жутко шипастую! И ею я что было сил вмазала чёрному мерзавцу, а потом ещё и ещё, выкрикивая по ходу дела фразу, от которой бы увяли уши у портового грузчика. Девчонка схватила одной рукой кошку, другой – лежавшую у калитки лопату, которой я счищала снег с дорожек, и, потрясая ею, как индеец копьём, ринулась в атаку. Кот мяукнул, пролез в щель в соседнем заборе и понёсся прочь. На наши дикие вопли уже высунулось четверо соседей, интересующихся, что творится. Элька разревелась-таки, одновременно требуя бежать с ней к ветеринару и утверждая, что она никуда не пойдёт, не только этой ночью, но и вообще никакой больше ночью. Суматоха улеглась только часа через три.
Однако когда я через день увидела Антона с исцарапанной словно чьими-то ногтями щекой, во мне не шевельнулось ничего кроме обыкновенной женской ревности. Не люблю, когда мне пудрят мозги, о чём я ему прямо и заявила.
-Нет, Ирочка, милая, не надо, у меня никого кроме тебя нет, я чем угодно тебе поклянусь
Тут другое… Извини, я не могу тебе рассказать. Но я постараюсь со всем этим разобраться…
Но время шло, объяснений я не получала. Зато мы встречались достаточно долго, чтобы я заметила: чуть меньше недели в месяц он или вовсе не появляется, или появляется ненадолго и не остаётся ночевать. И к себе не зовёт. Я привыкла к нему, мне было с ним хорошо и спокойно, но если он окажется обманщиком или преступником, я уйду. Мне такого не нужно. Но как выяснить? Проследить, что он делает в эти дни? Нет, я так низко ещё не пала. Но что же, сидеть и ждать? Тоже не годится, с меня довольно, пойду и увижу всё собственными глазами!
И я увидела. Был чудесный весенний вечер, пели птицы, Антон быстро шагал в сторону своего дома. Было немного неуютно посёлок, как таковой, закончился, здесь были только дачи, на которых, по случаю весны и будней, почти никого не наблюдалось. Антон побежал, я тоже, стараясь быть по возможности бесшумной. Вот он зашёл в свою калитку, я побежала быстрее. Уже темнело, так, калитка не заперта, я чуть-чуть приоткрыла её и заглянула. Антон, стоявший у дома, вдруг упал на четвереньки, я подумала , что ему плохо и хотела зайти - однако дальнейшие метаморфозы напрочь отбили у меня способности и говорить и двигаться. Когда чёрный кот обернулся и заметил меня я побежала оттуда так, как не бегала никогда в жизни, ворвавшись домой, заперла дверь, разыскала завалявшуюся после каких-то праздников бутылку конька и выпила всё. что там оставалось…
Утром пришёл Антон.
-Мне показалось, - пробормотала я. –Мне показалось.
-Нет, - ответил он и я отлетела к противоположной стене с криком: -Не подходи ко мне!
-Но, Ира…
-Не подходи ко мне! Ты…ты.. . зачем ты это делаешь, как ты можешь?!
-Я не специально! Это вообще не по моей воле.
У меня подкосились ноги и я уселась прямо на пол. Он подошёл и сел рядом.
-Хотя я, наверное, сам виноват. Я любил одну девушку, мне было девятнадцать, а она ещё младше. И вдруг – у неё нашли рак. Конечно, оперировали, облучали, но сказали сразу, что надежды мало. Она уже умирала, а была весна, был май, и вот я шёл по городу, ничего не замечал, куда шёл, не знал, а пришёл на рынок какого-то старья. И увидел бабку, которая продавала книгу «Магия» И там были какие-то слова, которыми можно было вылечить от рака. Я не верил в эти вещи, но всё равно ведь других надежд не осталось. И это помогло!!! Никто не мог глазам своим поверить, Анечка выздоровела, мы собирались пожениться, но вдруг ко мне пришёл какой-то человек. Приличный с виду, но отчего-то очень неприятный и сказал, что за всё надо платить. Это и было моей расплатой: каждый месяц, в полнолуние, превращаться. Во мне ничего человеческого не остаётся, меня и тогда только твоя колючка да Элькина лопата остановили, а так я не соображал, на кого броситься хочу. А ведь по утрам я всё помню. Пытался самого себя в доме запирать – так нет, как вечер, неизвестно что на улицу тянет и справиться невозможно. От Анечки я ушёл – она всё знала и хоть говорила, что всегда со мной будет, но я же видел – это вроде как в благодарность за то, что жизнь спас, а так её передергивает всю, когда ко мне прикасается. А через какое-то время она ко мне пришла и начала кричать, что лучше бы ей было умереть, потому что она и не живёт, а так – существует, и смысла ей в жизни никакого, и никакого интереса и никакой радости Сколько я переезжал по жизни – со счёту сбился…
-Может, тебе от этого дара твоего отказаться? – спросила я.
_не помогает, - махнул он рукой. –Но этот человек сказал, что через пятнадцать лет, если будет очень нужно, я могу его вызвать. Я вызвал, он скоро явится. Я тебя очень люблю, милая …
На другой день на мой мобильный пришло сообщение: «Я договорился. Я не могу не превращаться совсем, но буду становиться теперь кем-то безобидным. Он не сказал, кем, но обещал, что всё будет в порядке» Однако Антон не приходил. Я прождала ещё сутки, потом, едва приехав с работы, направилась к нему. Пока я добралась, стемнело, но калитка была открыта, а на веранде домика горел свет и падал в сад. Теперь здесь было царство тюльпанов. Конечно, осенью он поделился со мной луковицами, но у меня не хватило бы фантазии создать горку, где тюльпаны снизу сиреневые, выше розовые, а на самом верху целый фонтан снежно-белых лепестков. Это было только то, что освещали окна веранды, а где-то дальше раскинулось тюльпанное море… А этот одинокий красавец вроде бы тот, который Антон мне ещё осенью показывал на фото. «-…обязательно отправлю на конкурс. Я хотел назвать его «Flash in the night» «Вспышка в ночи», но назову «Ирина». По бархатно-чёрным лепесткам разбегались белые прожилки, словно молнии в ночном небе. Когда мы познакомились на мне было чёрное платье в белых абстрактных разводах… «Не надо. «Flash in the night» – это звучит и очень ему подходит. А почему «Ирина», никто не поймёт». «Я пойму, а остальное неважно»
Вот чёрт, сегодня же полнолуние! Спокойно, спокойно, теперь он будет мирным безобидным существом. Закрой дом, чтоб никто не влез, иди к себе, вернёшься утром. Ключа нигде не было и я решила переночевать здесь, заклинив чем-нибудь дверь и вдолбив в подсознание мысль не пытаться прибить случайных мышей или пауков. Вдруг я услышала возню в саду, но это были люди.
-Во шикарные какие! – с восхищением прошептал один голос.- И бабла не тратить и Ольга меня пилить перестанет…
Какие-то гады влезли за цветами! Я опять включила на веранде свет, этого оказалось довольно, гады кинулись прочь, в мгновение ока перемахнув через забор, но помяли и оборвали немало, о нет, и «Flash in the night» тоже! Вот Антон огорчится, когда вернётся, да ладно, главное – вернулся бы!
Был выходной, спала я долго, а когда проснулась. Солнце светило вовсю. Я выглянула в сад…и заорала: там, в саду лежал кто-то, мёртвый, без головы, и – о ужас, - это ведь был Антон. На подгибающихся ногах, ещё не веря, я подошла, осторожно взяла его за руку… Нет, нет, это он, у него был такой шрам крестом на ладони, я уже не помню, откуда. И тут до меня дошло: Антон же лежал, там где рос вчера прекрасный тюльпан, переименованный в мою честь…
Через день в местной газете появилась заметка о жестоком убийстве довольно известного целителя. Предполагалось, что это дело рук маньяка, т.к. убитому не только отрезали голову но и по неизвестным причинам положили её на вазу с тюльпанами, стоявшую на окне Ольги М., живущей на соседней улице.
А у меня перед глазами стояло фото того тюльпана, и вечером я напилась, так, как никогда в жизни, до невменяемости, а легче не становилось, напротив, перед глазами вставали поля чёрно-белых тюльпанов, кружились хороводы тюльпанов, и я истерически хохотала, а меня засыпали лепестки, угольно-чёрные, в белых прожилках, похожих на молнии…