Письмо от Сергея:
Здравствуйте, Элеонора!
Сейчас сел писать Вам письмо и никак не могу сосредоточиться: голова болит, – раскалывается, –попугай стонал и охал всю ночь, не давал нам с женой покоя. Моя жена, бедная, чуть ли не каждые полчаса соскакивала с постели: то одеяло ему поправляла, то питье ему приносила. Пипеткой в клюв ему закапывала.
За одну ночь с этого попугая вся его великодержавная спесь слетела, как ветром сдуло. Раньше он на мою жену смотрел свысока, иначе, как «ЖЕНЩИНА» не называл ее. А как жареный петух клюнул, так сразу имя её выучил и стал называть её «АННУШКА»: «Ах, Аннушка, прикрой мне ногу, из-под одеяла вылезла... ой, Аннушка, помоги на другой бок повернуться... ох, Аннушка, взбей подушечку под головой...»
Ну, Вы же знаете, моя жена женщина добрая, отзывчивая, а тем более, когда этот попугай теперь у нас «постельный больной» - и мы все ходим на цыпочках, чтобы не потревожить его покой.
Что такое? Что произошло? – спросите Вы.
А случилось вот что, расскажу я Вам.
Два дня тому назад позвонили нам из ближайшего села, сообщить, что к нам, (то есть к попугаю), идет за советом целая делегация – сельские ходоки в количестве семи человек-мужиков и, что они очень просят нас уважить людей - принять их без очереди. Потому что идут они издалека, притомились, столько километров по сибирскому морозу отшагали. Советы хотят добыть на пользу всему нашему сибирскому народу.
Ну, мы, конечно, обещали уважить наших земляков-ходоков и принять их для беседы немедленно, безо всякой очереди, с достоинством. Как потом говорил попугай: «если бы только оя знал, что это за ходоки такие! Ноги бы их на нашем пороге не было и духом бы их близко не пахло... хоть бы они там все потрескались от мороза!
Ну, а пока что, мы ждем их: на каждый стук на лестнице к дверям подбегаем, гостей дорогих далеких встречаем. Как говорится, «первопроходчики» они.
Аннушка чай горячий на плите держит.
Так в ожидании почти сутки прошли.
Наконец, дождались. Загромыхали шаги на лестнице. Распахнули мы двери – добро пожаловать, гости дорогие!
Попугай быстренько на креслице свое вспорхнул, уселся поудобнее, ногу на ногу заложил, приготовился речугу толкать. (Какая честь ему оказывается!)
Так вот, вошли мужчины семь человек. Все они. как на подбор – богатыри сибирские, косая сажень в плечах.
А у меня стульев в квартире не хватает, столько народу навалило. Пошел к соседям занимать. Принес два стула, еще одного не хватает. Направился было к другим соседям идти, еще стул просить, а тут один паренек из этой ходоковской компании говорит: «Ничего, не беспокойтесь, я на чемоданчике посижу (У него в руках был такой большой деревянный баул).
Развернул он этот баул, поставил на попа и сам сверху уселся.
В общем, устроились все. Сели, шапки сняли, на колени себе положили.
Аннушка им по кружке горячего чая принесла, с дороги, да с устаточку.
Сидят, чай попивают, да беседу вести начинают.
- Как Вас звать-величать, дорогой американский представитель? – обратился к попугаю самый старший из пришельцев.
- Мистер Райт, - ответил попугай с достоинством.
(Знаете, вот, как я понаблюдал его за это время, я думаю, он сам ловит хороший кайф от всех этих бесед с людьми. И чем дальше, тем больше удовольствия ему это доставляет. Кажется, даже надменности у него прибавилось за это время – такой почет ему люди оказывают, к мнению его прислушиваются).
Так вот, сначала старший из этой компании представил всех по очереди:
- Меня зовут Александр Семенович Сыч, - сказал он, - родом я из Ургучан.
Попугай кивнул головой.
Это - Иван Васильевич Честной из Размахина, - продолжал Сыч, - это - Петр Сибиряк и Василий Семенов из Дарсуна оба, он - Тарас Тимошенко, на заработки к нам приехал с Украины, на лесоповал. С нами в одном селе проживает. Это - два брата: Николай и Семен Правдорубовы, Ургучане мы.
- Очень приятно, - сказал попугай.
- Мы вот что хотели спросить Вас, мистер Райт, - сказал Сыч, - посоветуйте нам, как бы нам нашу Сибирь обустроить? Материально, так сказать, финансово, чтобы нам всем жилось лучше. С нашим лесом, так сказать, пушниной и нефтью, которых всего в изобилии.
Ну, все – сел попугай на своего конька – понесло! Голову закинул, раздулся от важности, помедлил немножко и начал поучать мужиков, не спеша, с расстановочкой:
- Так... начинать нужно, как всегда, с главного, - сказал попугай, - Вопрос первый: деньги у вас есть? Большие деньги. Для обустройства...
- Нету, - ответили ходоки озабоченно.
- Ничего, это поправимо. Чтобы найти деньги что нужно? Для этого нужно найти инвестора. Как найти инвестора? Газета. Начинать нужно с газеты. Не просто с газеты, а с «Уолл стрит джорнал». И я вам вот что скажу: Вы должны выписать эту газету и иметь ее у себя на столе. И не просто «выписать». Нет. Каждый дом, каждая маленькая избушка в большой Сибири должны иметь эту газету. Зачем? Я Вам отвечу «зачем». Потому что Вы должны изучить первое слово «маркетинг». Вы знаете, что значит это слово?
- Э-э-э, - почесал в голове старый Сыч.
- Вот именно, - сказал попугай, - это слово волшебное. С помощью этого слова Вы сможете навесить лапшу на уши любому потребителю: открыть завод по переработке кедровых орешков или поставить две нефтяные вышки рядом с медвежьим заповедником.
Дальше, вы должны изучить публикацию биржевых цен, вы должны знать, как создаются акционерные общества и, наконец, разработать стратегию развития промышленности Урала и Сибири.
- Правильно, мистер Райт, учите нас, - сказал Сыч, - а то ведь, сколько лесу завалили у нас без толку, всю тайгу вырубили. И пушнина на убыль пошла. Раньше-то что было: бабы наши коромыслами соболей убивали. А теперь? Хоть и в тайгу не ходи!
- Правильно, - сказал попугай, - нельзя женщинам доверять оружие – ни коромысла, ни Калашникова. Потому как женщина она и есть женщина. Этим всё сказано. И в тайге она тоже опасна, и в степи и в космосе. Вот как недавно одна космонавтка свою соперницу чуть коромыслом не прибила.
- Или, вот, возьмите наш рыбный промысел,- продолжал Сыч, - какие рыбы у нас: и хариус, и стерлядь, осётр, семга, омуль. А вот сейчас что делается? Скоро забудем, как стерляжья уха пахнет, да из чего юшку для нее варить...
- Серге-е-ей, Серге-е-ей! – внезапно заорал попугай.
- Что?
- Иди сюда!
- Ну?
- Раздвинь руки, покажи им, какой длины Буш старший рыбу поймал на своей рыбалке.
- А я почем знаю – он меня на рыбалку с собой не приглашал.
- По телевизору у нас показывали. Ты – СМИ, все должен знать.
Я наугад раздвинул руки пошире.
- Вот именно, - согласился попугай, - и вы должны научиться выращивать рыбу таких размеров. Здесь, у себя в Сибири.
- А то ведь, что получается, мистер Райт, - пожаловался Сыч, - пока наша стерлядь до стола дойдет – золотая станет. Я вот говорю в нашем рыболовецком хозяйстве: послушайте, что я скажу вам, как лучше рыбу разводить и, какие доходы от этого иметь можно... Так они что мне на это отвечают? Стар уже стал ты, Сыч, дорогой, что ты можешь сказать нам такого, чего мы, опытные люди, не знаем? Я им говорю: перво-наперво, старый конь борозды не портит...А потом: я-человек особый.
Я говорю то, что никто не слышит. Я слышу то,
что никто не говорит.
Вы же не можете понять, что думает и знает рыба, потому что Вы никогда не были рыбой...
Вон, у нас в соседней деревне, у Дуськи Запоздаловой даже свой компьютер есть. Дак мы все с двух деревень туда бегаем, новости с монитора читаем...
Только попугай открыл, было, рот, чтобы ответить что-то старому Сычу, но в это время раздались странные громкие звуки, типа «гр-гр-бр-бр»... Попугай остановился, прислушался, а потом повернулся к старому Сычу и спросил, что это такое, и что это может значить.
Старый Сыч объяснил ему, что это урчит внутри Николаева живота. А происходит это урчание от голода, потому что им, ходокам, давно уже пора есть. Проголодались они с дороги. И значит, просят они мистера Райта сделать для них в учебе маленький перерыв, чтобы они могли подзаправится и продолжать науку со свежими силами. Попугай согласился на это и ходоки задвигали стульями, приготовились к трапезе. Аннушка, как хозяйка засуетилась, чайник поставила и дверцы холодильника открыла. Но мужики-ходоки велели ей не беспокоиться, потому что вся снедь у них с собой приготовлена заранее и им нужно только немного места за столом.
Итак, расселись мужики-ходоки за столом. Тот паренёк, который на деревянном бауле сидел, соскочил с него, открыл замочек, крышку откинул и начал доставать снедь и на стол выкладывать. Незамысловатая еда, но сытная: яйца вкрутую сваренные, круглые караваи хлеба пшеничного, рыба копченая, да скатерочка ко всему этому клетчатая. Разложил все на скатерочку аккуратненько и напоследок достал бутыль трехлитровую самогона прозрачного. Сели мужики за стол, налили стаканы всем поровну, выпили и начали есть: яйца облуплять, в соль макать да в рот отправлять. Порозовели щеки у парней, на лицах ухмылочка веселая появилась. Налили всем по второму стакану.
- Сергей, будешь с нами пить? – спросил меня Николай.
- Нет, ребята, спасибо. Я бы с удовольствием, да мне вечером лекцию читать студентам в университете.
- Ну, ладно, учи своих студентов. Спасибо за уважение, - сказали ходоки.
А самый молодой парнишка, с виду озорной такой, поднял стакан свой, повернулся к попугаю да и говорит: «Мистер Райт, а мистер Райт, налить тебе? Выпьешь за наше здоровье?
- Нет, нет, что Вы, я не пью, - ответил попугай, потупившись, - я никогда не пил.
- Ну, дак што. Надо же когда-то начинать. Нельзя отказываться. Ты што нашу компанию не уважаешь? Здоровья нам не желаешь? Как же это можно? Петька, а Петька, - толкнул он локтем под бок своего соседа, - как же это так? Нужно это дело поправить. А?
И не успел никто в комнате даже глазом моргнуть, как Петька и его сосед из-за стола быстренько выскочили, к попугаю подбежали, из кресла его выдернули, клюв раскрыли и самогон в горло ему вылили.
Несчастный попугай загырлыкал гы-гы-гы, глаза выпучил, и дышать перестал.
- Сер...ер-ер, - хрипел попугай, пытаясь позвать меня...
Я подбежал, схватил его на руки и повернулся к смеющимся ходокам.
- Ребята, да что же вы делаете? - сказал я, - он же так умереть может!
- Ничего, - сказали ребята, - окемарится. От нашей самогонки еще никто не умирал. Чистая.
- Из ячменя. Пускай привыкает. Здесь ему не Америка... «Вол стрит джорнал»... Фенькину мать...
Ребята хохочут, яйцами, вкрутую сваренными, давятся, и старый Сыч, нет, чтобы их остановить – вместе с ними заливается.
Схватил я попугая на руки, растираю его – больше не знаю, что с ним делать. А в комнате смех стоит – стены трясутся.
А попугай вдруг задергался в моих руках, повернул ко мне голову и прошипел:
- Чего ты мой живот тискаешь? Больно ведь!
Потом клювом прищелкнул и приказал:
- Отпусти меня к ребятам!
Я от неожиданности выронил его из рук, и он плюхнулся прямо на стол. Встал, отряхнулся, перекувыркнулся через голову два раза и, громко захохотав, пустился в пляс. Он выдавал такой лихой рэп, он делал такие дикие перевертыши и скачки, что все ходоки держались за животы от смеха. Попугай явно был в состоянии сильного алкогольного опьянения.
Старый Сыч, покачиваясь, подошел к попугаю, подхватил его бережно под животик, посадил к себе на плечо, обошел стол и сел между ребятами.
- Ну, что, ребята, - сказал он, - споем нашу, сибирскую, про Ермака?
Ему кивнули в знак согласия, придвинулись теснее, обнялись, положили руки друг другу на плечи и... запели протяжно сибирскую песню про Ермака...
Полно нам, ребятушки,
Пить да гулять,
Полно бражничать,
Не пора ли нам, ребятушки,
Во поход идти,
Да Сибирь покорять...
И попугай сидел, головой качал в такт словам. Закончили петь мужики, опустили головы, помолчали немного, потом снова стаканы наполнили и выпили. А попугаю из чайной ложечки хлебнуть дали.
- Ну, что приуныли? Давайте наши веселые...
Озорной Николай соскочил со стула, затопал ногами и завел лихо:
Пойдем плясать,
Дома нечего кусать...
Старый Сыч с попугаем на плече тоже пустился в пляс по кругу.
Петька подскочил к нему, протянул обе руки вперед по направлению к попугаю. И, пятясь задом, пошел в танце, припевая:
Коля, Коля, ты отколя?
Коля из Америки.
Ты на чем, Коля, приехал?
На зеленом венике
Посуда в нашем шкафу задребезжала, но мы с женой не вмешивались, не решаясь помешать спонтанно возникшему веселью.
На середину комнаты выскочил украинец Тарас, одну руку заложил за голову, второй взмахнул широко и запел:
Мы ребята киевляне,
Негры к нам приехали,
Мы за пивом бегали,
Они детишек делали.
Попугай спрыгнул с Сычова плеча, приземлился на столе и пошел перебирать лапами да припевать:
Эх, раз, два, горе не беда
Канареечка жалобно поет...
Эх, хороша страна Америка!
Дили-дили-дили Дили-дили-дон – а мы ли Филлипинами не плыли – в Босто-о-он
Потом вдруг клювом грозно защелкал, повернулся к Петру и заорал: «Ты чего меня стукнул?! Я тебе что - мешаю?!»
- Я тебя не трогал! – ответил Петр удивленно.
- Не трогал?! – взревел попугай. По-твоему, я вру? Да?! Гондурасы!
Не успели мы понять, что происходит, как попугай напал на Петра и начал его заклевывать. Петр только кричит, руками голову закрывает, а попугай, как истребитель, вокруг него носится и одежду на нем клочьями раздирает. Мужики бросились к ним, пытаются утихомирить пьяного попугая. Да где там! Приземлился попугай на Петровы штаны и вырвал из них клок. Да такой громадный, что Петькина голая задница для всего народа обозначилась. Не стерпел этого Петр, поймал попугая, да как шмякнет его со всей силы об стенку!
- Ребята, ребята, да что же вы делаете?! Да разве так можно! – закричал я и бросился спасать попугая.
Но тут меня схватили за грудки сразу двое парней и тряханули так, что мой галстук бабочкой повис на воротнике, как сосулька.
А моя жена Аннушка бросилась стремглав на кухню. (Наверно, за сковородкой...)
А я закричал:
- Ребята, да что вы делаете? Так же не по правилам: семеро одного не бьют!
- А ты зачем эту гниду тут приютил?! – закричали ребята и шмякнули попугая так, что он ударился об шкаф, отлетел рикошетом на вешалку и повис там, на крючке, зацепившись лапами.
Висит попугай вниз головой и орет со страху, что есть мочи:
- Господа, господа, я – не гнида! Это не по правилам: семеро одного не бьют!
- Ага! Рассказывай! А на Ирак сколько вас налетело?!
И они продолжали колошматить моего несчастного попугая. Даже спокойный и рассудительный Старый Сыч и тот дал ему подзатыльник.
После этого ходоки надели свои шапки, и вышли вон. Только мы их и видели.
А теперь, вот, я сижу с больным попугаем, меняю ему грелки и без конца отвечаю на его вопросы, не заразили ли мужики его белой горячкой и не принесли ли они ему птичий грипп. Я его успокаиваю, а самого меня гложет только одна забота: где же мне взять теперь самогона опохмелиться этому агрессору?
На этом пока все, Элеонора.
Привет Вам от моей жены Аннушки.
С уважением и теплом: Сергей