Недоумение не проходило, я еще раз просмотрела получившиеся снимки, картинка была четкая. «Все равно красивые и богатые мужики на дороге не валяются», - сказала я себе, стоя около лужи, в которой лицом к верху лежал и громко храпел, молодой, крепкий и дорого одетый мужик. Зажмурив глаза и помотав головой из стороны в сторону, я снова посмотрела себе под ноги. Мужик в луже продолжал храпеть. Тогда я еще раз помотала головой, после чего огляделась вокруг. Улица была пустынна и от этого картинка с мужиком становилась все более и более нереальной.
Лето, середина рабочей недели, ранний вечер (на часах начало девятого). По этой улице я ежедневно возвращаюсь домой и, в любое время суток, здесь наблюдается парочка другая прохожих. Что, в общем-то, является закономерностью, так как, во-первых, эта улочка единственная, что ведет от автобусной остановки к жилому кварталу, а во-вторых, вдоль нее расположились круглосуточно работающий продуктовый киоск и винный магазин. Но сегодня, за пять минут, что я разглядываю «картинку» под ногами, на горизонте не появилось ни одного прохожего. Даже магазин и киоск выглядели закрытыми.
Все еще пребывая в состоянии легкого шока, но, почувствовав, что тело мое уже обрело подвижность, я решила пройтись в направлении торговых точек, чтобы убедиться, в том, что они работают и в надежде, что непонятная картинка сама собой исчезнет, когда вернусь. (Я шла домой, и если я все еще хотела попасть туда, то мне было никак не разминуться с лужей, дорога-то, как я уже говорила, одна). Вернувшись назад, я подошла к киоску, он оказался закрытым. Тогда я пошла к магазину. Подойдя к местному центру виноторговли, на дверях я увидела табличку, которой не видела, наверно последних лет десять: «Переучет». Надпись была сделана в традиционном советском стиле, крупные буквы, косо выведенные обычной шариковой пастой. Полюбовавшись надписью, я поняла, что все это мне только снится, поэтому, перестав искать какие-то нормальные объяснения происходящему, ибо - сон есть сон, я отправилась к луже. Мужчина был на месте и продолжал храпеть, а прохожие так и не появились.
Стоя около лужи и оглядываясь по сторонам, а вдруг, все же кто-то появится, я думала, как поступить. Оставить «чудо», там, где оно есть, было жалко. Сон или не сон, но все равно, а вдруг, он взаправдашний, настоящий, и что если я отойду и появятся люди, кто знает, как они отнесутся к человеку в луже, и потом, где гарантия, что его решат достать и отправить хотя бы в милицию? Может так, и оставят лежать, там, где он есть. А лежать в луже даже и летом все равно не хорошо и вредно для здоровья. Я постояла еще какое-то время, прохожих так и не было видно, мужчина храпел, а мне не хотелось мочить ноги. Потом я подумала, что если решу достать его из воды, то вымокнут не только ноги, но и одежда.
«Это сон», - сказала я себе, - «значит, ничего с этим экземпляром не случиться, поэтому нечего тут стоять. Самое правильное решение – идти куда шла». Я вздохнула, и сделала шаг в воду, в босоножках захлюпало. Приблизившись к, храпящему человеку я, подобрала подол юбки и присела на корточки. При ближайшем рассмотрении, мужчина производил еще более сильное впечатление, и, он действительно спал, крепко и безмятежно. Я осторожно похлопала его рукой по лицу, никакого эффекта. Осмелев, я ударила его вполне ощутимо, по крайней мере, моя ладонь «загудела». Никакого эффекта.
Сон, окончательно перестал мне нравиться, бред какой-то. Я поднялась, обошла по воде тело лежащего и остановилась за его головой. Наклонившись, подхватила воротник пиджака, приподняла и с трудом, потянула спящую тушу на себя. Тянуть оказалось тяжело. Но так как улица оставалась пустынной, я стала пятиться в направлении своего дома, волоча по земле тяжелое тело спящего мужчины. Минут за сорок, я проделала путь до дома, который обычно занимает не более пяти, и то если идти очень, очень медленно.
Втащив спящего в калитку, я оставила его лежать на дорожке ведущей к дому, а сама присела на скамеечку. За все время нашего путешествия от лужи до дома, мужчина не только не проснулся, у него даже ритм и тембр храпа не изменился, это одно, а другое, то, что за все это время люди на улицу так и не вышли. Ситуация была, на мой взгляд, более чем странной. «Неужели я сплю», - думала я, - «а мое тело ощущает напряжение и тяжесть?». Ответ на вопрос я придумать не могла, проснуться у меня тоже не получалось, как и у того, кто мирно спал на моей дорожке. «Раз не могу проснуться сама, то буду будить его». Приняв решение я остервенело, взялась за его реализацию. Пощечины, активная тряска и растирание ушей ни к чему не привели. Действовать более активно, как-то: попинать, применить тяжелые предметы типа палок, я не решилась. Максимум, что мне удалось сделать, это придать телу сидячее положение, привалив его к огородному заборчику. Мужчина спал, все так же крепко и безмятежно. Однако, его относительно вертикальная поза наводила на мысль, что в карманах одежды могут лежать предметы, которые подскажут куда можно отправить это тело. Если не документы, то хоть какая-то бумажка да завалялась, и я принялась за личный досмотр. Проверив наружные карманы пиджака, я нашла только мокрый носовой платок, во внутреннем кармане оказался маленький блокнотик с ручкой, тоже изрядно напитавшийся водой. Оставались карманы брюк. Правый карман был доступен, а для того, чтобы обследовать левый пришлось еще раз ворочать эту огромную тушу. (Мужик действительно был здоровый, рост за сто восемьдесят, ну и вес имел соответствующий, а поскольку он продолжал спать самым, что ни на есть свинским образом, я уже перестала относиться к нему как к человеку).
Проведенный обыск, не внес ясности в ситуацию. Вещей в карманах оказалось не много, помимо еще одного платка, ключей, мелочи и зажигалки я ничего не нашла. Разложив все это богатство рядом с собой на скамейке, я занялась блокнотом. Белая, плотная мелованная бумага, несмотря на влажность, сохраняла записи и не разъезжалась под пальцами. Но, к сожалению, в блокнотике не было ни одного номера телефона. В основном странички хранили записи типа: «завтра в 15.00», «Сергей, контора, не забыть» и дальше все в том же роде. Подобрав под себя ноги, я устроилась поудобнее на скамеечке и решила подумать, что делать дальше. Голова думать не хотела. Тут я вспомнила, что домой я так и не заходила, а ведь народная мудрость гласит, что «дома и стены помогают». Встала и пошла, отпирать входную дверь, монотонный храп раздавался за спиной ни на минуту не прекращаясь, и самое, на мой взгляд, интересное, за все время, что я вожусь со спящим телом, оно ни разу не сделало самостоятельного движения. Вообще никакого.
Войдя в дом и включив свет, я обвела взором «родные пенаты» и поняла, что если в самое ближайшее время человек не проснется, мне придется вызывать «скорую». Я живу, что называется в «частном доме», чтобы попасть в сам дом, надо пройти что-то напоминающие сени, и только потом, переступив высокий порог войти в цокольное помещение, а, поднявшись по узкой, крутой лестнице попадаешь уже непосредственно в жилую его часть. Протащить спящего мужика через сени я, конечно, могла, возможно, втащила бы его и в цоколь, но поднять наверх – ни за что. Можно конечно, попробовать втащить вниз, и оставить здесь, до тех пор, пока не проснется, но я не была уверена в своих силах. Порог представлял собой серьезное препятствие, самое тяжелое, что мне приходилось перетаскивать через него это полный газовый болон, который хоть и тяжелый, и не совсем удобный, но не расползается в руках, норовя выскользнуть, как это делал спящий, вялое тело которого напоминало тесто.
«Внизу» у меня располагается кухонька, импровизированная ванная комната и нечто среднее между прихожей и гостиной. Первое, что я сделала, войдя в дом, это включила чайник, потом поднялась на верх и переоделась в сухое. Пока я занималась собой, чайник вскипел. Взяв в руки телефон, я спустилась вниз, сделала себе очень крепкий, и очень противный кофе и вышла на улицу. Дурной сон продолжался. Мужик спал, в той же позе, что я предала его телу. Я снова уселась на скамейку, на которой досыхали вещи из карманов спящего и, отхлебнув черную жижу из чашки, задумчиво уставилась на мужчину.
Вечерело, солнце еще ярко светило, но поднявшийся легкий ветерок остужал воздух, а близившаяся ночь обещала прохладу. Бетонная плитка, которой была выложена дорожка, ведущая к дому, являла собой плохое ложе, тем более для человека, который лежал на ней в мокрой одежде.
«Красивый дядька» - думала я, разглядывая мужчину. Черные волосы средней длины, четкое, немного заостренное лицо, прямой нос, массивный подбородок, легкая щетина и чувственные, слегка полноватые губы притягивали взгляд некоей скульптурностью форм. «Может он искусственный» - подумала я, «какой-нибудь робот, которого специально бросила в лужу, съемочная группа телепередачи «Скрытая камера», и на самом деле он и умеет только храпеть, а я зря мучаюсь, таская за собой такую тяжесть».
Я огляделась вокруг, камер нигде не наблюдалось, - «правильно, они ведь скрытые, значит, я их не увижу» - думала я, пытаясь нащупать пульс на запястье мужчины. Пульс был. Грудь человека медленно, плавно и равномерно вздымалась и отпускалась в ритме дыхания, тело выглядело живым. Положив свою ладонь на левую половину его груди, я ощутила удары чужого сердца, гулкие, ровные, размеренные. Мужчина, даже неподвижный завораживал и притягивал. Кожа была теплой, «живой», воздух выходивший из его чуть приоткрытого рта имел запах, далеко не свежий, но не отдающий алкоголем, и не вызывающий отвращения. Он «пах» так, как пахнет спящий человек.
«Не иначе я в сказке под названием «спящий красавец» - пронеслось у меня в голове, и я не убирая руки с его груди, пальцами другой, осторожно провела по приоткрытым губам. Они были мягкими и теплыми. «Ну и что, целовать мне его что ли?» - с возмущением думала я. Возмущение было оправданным. Во-первых, а вдруг нас и вправду снимает «скрытая камера», а во-вторых, в сказках принцы целуют принцесс. Мне приснилась какая-то не правильная сказка.
«А ведь и вправду, за много лет это первый случай, когда я нахожусь так близко от мужчины, которого можно потрогать и он в ответ ничего не скажет и не сделает». Эта мысль, застрявшая в моей голове, была настоящим искушением, мои действия могли остаться безнаказанными. «Ага», - выплыла другая мысль, - «представляешь, раньше над тобой мог поржать один человек, а если все это сюжет «скрытой камеры», то ржать над вами, «девушка», будет пол страны». «Да, ну и пусть, зато, когда еще представиться случай целовать такого красавца, и потом, может это и не «скрытая камера», а сон».
Больше возражений «внутреннего голоса» я не слушала потому, что уже целовала спящего мужика в приоткрытый рот. Легонько прикоснувшись своими губами к его, я провела кончиком языка по контуру его верхней губы, потом, чуть усилив прикосновение, провела языком уже по внутреннему краю его рта. Так как одна моя рука все еще лежала на его груди, я почувствовала, что ритм сердцебиения мужчины слегка участился. Не знаю почему, но в этот момент меня охватило легкое веселье, и я продолжила поцелуйный ритуал со «спящим красавцем». После второго поцелуя изменился ритм дыхания спящего, оно стало более частым и поверхностным. Целуя его в третий раз, я почувствовала ответное движение губ мужчины, и может, этот поцелуй стал бы чем-то незабываемым (мне так хочется думать), но я не смогла справиться со смехом.
Дурацкая у меня натура, вот как происходит в моей жизни что-то значимое, я начинаю неудержимо смеяться. Это совсем даже и не истерика, а просто то, к чему нормальный человек относился бы серьезно, для меня кажется смешным. Вот и сейчас, вместо того, чтобы сделать поцелуй нешуточным, я дунула в приоткрытый рот мужчины и пощекотала его под мышками.
Было время, когда я пыталась вести сексуальную жизнь, но мои партнеры обычно жутко негодовали, если на их, вполне серьезные, намерения относительно моего тела, я начинаю дурачиться, щекотаться, уворачиваться со смехом от поцелуев и комментировать их действия. Негодование переходило сначала в обиду, потом в раздраженное недоумение, неудовлетворенность и мужчина исчезал с моего горизонта. Соответственно, что прежде чем исчезнуть «герой» говорил мне много чего нелестного, я в ответ обижалась…. Позже, я поняла, что наверно мужики и вправду были здорово задеты моим поведением, но как я ни старалась, переступить порог смеха и, подняться на ступень «желания» у меня так и не получилось. Поэтому я раз и навсегда «завязала» с сексуальной жизнью в связи с хрупкостью эго сильной половины человечества.
Сейчас, в возрасте сорока лет, я умудрилась повторить ошибки молодости. Отскочив на безопасное расстояние от «мачо из лужи» я хохотала от всей души. Между прочим, я хохотала над ситуацией и над собой, а не над ним, но смех как всегда сделал свое дело. Мужчина проснулся и смотрел на меня вполне осмысленно и хмуро. Мне это не понравилось и я не нашла ничего лучше как сказать: «На себя посмотри!». Я еще смеялась, когда он перевел взгляд на свои ноги, но буквально мгновение спустя смех как обрезало. Я не знаю, что он увидел и почувствовал, но я представила, чтобы я чувствовала на его месте. Проснуться неизвестно где, в мокрой одежде и увидеть рядом с собой абсолютно незнакомого человека, который от смеха стоять прямо не может. Картина прямо сказать грустная.
Мужчина пошевелился, и, не поднимаясь с места, принял более удобное для себя положение, морщась, покрутил головой из стороны в сторону и очень внимательно принялся рассматривать меня. Через некоторое время он спросил: «Ты кто?» Я не задумываясь, выпалила: «Амфора, греческая, третий век до нашей эры. Руками не трогать, рассыплюсь от ветхости». «Так» - сказал он, и ущипнул себя за бок, поморщился и ущипнул еще раз, потом резко закрыл и открыл глаза. «Ну, что?» - сказала я – «все еще меня видишь?». Он, тяжело сглотнув, кивнул головой. «Да ладно» - продолжала я – «не такая я и страшная, чтобы на меня таращиться, и вообще, обычно я произвожу на людей приятное впечатление. Ты человек?». Мужчина еще раз судорожно кивнул. «Вот и славно, я тоже человек, говорим мы на одном языке, поэтому ты скажи мне, куда тебя отправить и я вызову такси». Видимо слово «такси» инициировало, какие-то положительные изменения в его голове и он спросил: «Где я?»
- «Да какая тебе разница где? Ты лучше скажи, где хочешь быть, вызываем такси, и ты едешь куда хочешь». Мои слова видимо не показались ему разумными, и он продолжал спрашивать: «Как я здесь оказался?». Я начала злиться, и мое раздражение излилось монологом.
- «Я достала тебя из лужи и приволокла сюда на ручках, а теперь, раз ты проснулся, я очень хочу, чтобы ты убрался с моей дорожки, как можно быстрее. Поэтому, раз уж рот у тебя все равно открыт, сообщи, пожалуйста, адрес, по которому тебя следует отправить и я вызову такси». С этими словами я побежала в дом, схватила сумочку и выскочила обратно во двор. За короткое время моего отсутствия, мужчина поднялся с земли и с недоумением ощупывал и охлопывал себя.
Теперь изумленно открыт рот был у меня. По-моему я ошиблась, сказав, что рост у него за сто восемьдесят, сейчас он выглядел не просто большим – огромным. Нахлопавшись, он сделал шаг в мою сторону и, протянув руку, «поднял» мою нижнюю челюсть и соединил ее с верхней. «Рот закрой» - сказал он. Я кивнула. А мужчина, как-то очень мягко, но вместе с тем мощно, отодвинул меня от входа в дом и вошел внутрь.
«Ты куда?» - заорала я опомнившись и ринулась за ним. В низу его не оказалось, и я, подойдя к лестнице ведущей вверх, уже хотела начать подниматься, но тут увидела, что на ступеньку опускается нога, обутая в черный ботинок. Отскочив от лестницы и прижав к себе сумочку двумя руками, я смотрела как «мачо» являет себя моему взору. Спустившись, он обошел меня, стоящую столбом, прошел на кухоньку, включил чайник и уселся у стола. Я пошла следом за ним, встала в дверном проеме и сказала: «Ты мне стул вымочишь». Мужчина проигнорировал мои слова, дождался, когда закипит вода в чайнике, встал, сходил за чашкой, и сделал себе кофе. Все время пока он хозяйничал, я переминалась с ноги на ногу, боясь войти в кухню, но и не желая оставлять его одного.
Сделав пару глотков кофе, он еще раз внимательно оглядел меня и сказал: «Ну что мнешься, проходи, садись». Наглость этого заявления всколыхнула во мне огромный пласт хамства, ранее законсервированный правилами приличий. Я взяла самую большую чашку, что была в моем доме, наполнила ее кипятком и заняла место напротив непрошенного гостя. «Слушай ты», - начала я – «мачо из лужи», я тебя в гости не звала, так, что шел бы ты отсюда по добру, по здорову». Одновременно с произнесением спича, я успела достать 500 рублей и, звонко шлепнув ладонью, положила бумажку на стол. Гость, никак не реагируя на мои слова и действия спокойно пил кофе. Опустошив свою чашку, он потянулся к моей, нетронутой. Я не успела даже руку протянуть, а он уже насыпал в воду растворимый кофе. Мой рот, в очередной раз, испортил эстетику моего же лица широко открывшись, а голос пропал.
Незваный наглец, что сидел напротив меня, помешивая ложечкой в чашке, сказал: «Не злись, я уйду, когда объяснишь, где я и как сюда попал?» Мужчина говорил спокойно, низким голосом, который в большей степени, нежели слова успокоил меня.
- Я тебе еще на улице сказала, что притащила тебя из лужи.
- Из какой?
- Из мокрой!
- По-моему, ты делаешь все, чтобы я задержался у тебя как можно дольше.
- Хорошо. Ты мне тогда варианты ответа подкинь, чтобы я могла ответить на твой вопрос?
- Почему я в мокрой одежде?
- Потому, что в луже вода, а она летом пребывает в жидком агрегатном состоянии и мочит все, к чему прикасается.
- Так!
- Именно, ты спал в луже, разбудить я тебя не могла, поэтому притащила к дому, здесь ты проснулся и вместо благодарности и прощальных слов, хамишь мне, за моим же столом. Впрочем, если штаны у тебя уже просохли, я могу показать тебе место, откуда тебя выловила.
Какое-то время он сидел молча и было не понятно, злится он или нет, потом, видимо решив что-то для себя он заговорил:
- Меня зовут Андрей, у меня есть свое дело, я не богат, но обеспечен. А кто ты и чем занимаешься?
- Да так, греческая Амфора. Пол года здесь живу, вторую половину в другом месте. Пишу для газет, журналов и души, а в свободное время ловлю в лужах мужиков.
- И что ты пишешь?
- Все, статьи, рассказы, повести, сказки.
- Сколько тебе лет?
- Сорок?
- Как называется этот город?
- N.
На какое-то время установилось молчание, потом мужчина встал, взял со стола деньги, положил их во внутренний карман пиджака и сказал: «Ну пошли, покажи мне мою «мокрую обитель». Я, не поднимаясь с места, сделала, как мне кажется, красивый жест, указывая рукой на выход. Но видимо гостю, что-то не понравилось, то ли я, то ли мой жест, потому, что когда он шагал к дверям, его лицо украшала, какая-то кривоватая ухмылка. Подождав, когда он отойдет подальше от меня, я пошагала следом, прихватив по дороге свою неизменную сумочку.
Вообще-то, сумочкой я называю огромную хозяйственную сумку из натуральной кожи с длинными ручками, очень длинными, потому что если я беру эту сумку за ручку, сама она волочится за мной по земле. Поэтому я ношу сумку на левом плече и при необходимости положить в нее что-то или напротив достать, ее приходится сдвигать на живот. При этом, по словам моих знакомых, я становлюсь, похожей на кенгуру.
Я вышла из дома, не поднимая головы, так как искала в недрах болтавшейся на животе сумки ключи от дома. Найдя их, и заперев дверь, я посмотрела на мужчину, который стоял около скамейки и внимательно разглядывал мой радиотелефон. Увидев, что мое внимание сосредоточилось на нем, он положил трубку на скамейку и спросил: «Телефон-то, зачем притащила?»
- Не могла тебя разбудить, думала «скорую» придется вызывать.
- А это что, из меня высыпалось? – сказал он, сопровождая слова жестом, указывающим на вещи лежащие, на скамейке.
- Нет, это я достала из твоих карманов?
Не знаю почему, но обращение на «ты» начинало меня коробить, так и подмывало сказать ему «вы», но всякий раз я напоминала себе, что он первый начал «тыкать». Однако, все равно, произнося демократичное «ты» я ежилась, и говорила себе: «Пусть он первый ко мне на «вы» обратиться, в конце концов, я старше его, и я женщина». Мужчина действительно выглядел лет на пять моложе меня и, это обстоятельство добавляло раздражения. Красивый, молодой, богатый, голос низкий, мягкий, бархатный. А я? Мне сорок лет и именно на свои сорок я и выгляжу, полная, не спортивная, не красавица, голос прокуренный…
Пока я занималась сравнением, он убирал свои вещи в карманы, а закончив спросил: «Часы ты не снимала?». «Нет» - сказала я и для пущей убедительности энергично замотала головой из стороны в сторону. Поверил он мне или нет, не знаю, но он стоял у скамейки и похоже не собирался двигаться с места. Мне это не понравилось.
Пока мы с ним играли в «вопрос-ответ» вечер полностью вступил в свои права и на улице царил сумрак, стало прохладно. Мне с каждой минутой все сильнее и сильнее хотелось отделаться от незваного гостя. Я вообще чувствовала себя очень неуютно, какое-то внутреннее смущение держало меня в напряжении, да еще взгляд мужчины сделался пристальным, тяжелым и оценивающим. Я и так знаю, что далека от совершенства, а он еще разглядывать меня взялся. Поэтому я довольно грубо спросила: «Ну, что? Так и будешь стоять или все же пойдем обследовать твою лужу?» Он опять, как-то криво ухмыльнулся и ответил вопросом: «Ты так и пойдешь?». Что он имел в виду, я поняла несколько позже, а в тот момент вопрос показался мне глупым и я «огрызнулась»: «Нет на руках, и сумку в зубах потащу». «Ну-ну» - протянул он и направился к калитке. Выйдя на улицу, он повернулся лицом к дому и принялся внимательно его разглядывать. Затворив калитку, я обогнала мужчину, обернулась к нему и поторопила: «Ты идешь?». Он хмыкнул и зашагал рядом. Мне это не понравилось, и я припустила быстрее. Мужчина все так же шагал рядом.
Нервы мои были на пределе. Я уже говорила, что напрочь отвыкла от мужского общества, а этот представитель сильной половины человечества был, на мой взгляд, даже слишком мужчиной. Понимание этого заставляло меня нервничать. До памятной лужи мы дошли меньше чем за минуту.
«Вот». – Сказала я, показывая на лужу занявшую собой большую часть тротуара. – «Здесь ты спал, я тебя выволокла и дотащила до своего дома». Мужчина стоял со мной рядом, разглядывал лужу, потом перевел взгляд на меня: «Точно ненормальная! Думаешь, я поверю в этот бред?» - констатировал он. Я закивала головой в знак согласия и полезла руками в сумку.
Совсем недавно я потратила «огромные», по моим меркам деньги, на цифровую камеру и теперь повсюду таскала с собой новую «игрушку» и предмет гордости. Я «выловила» из сумки свое «достояние» и протянула мужчине. Как мне помнилось, фото получились хорошими, очень четкими и ясными, но теперь я начала сомневаться. А вдруг мне все это приснилось или я на самом деле сошла с ума. Может ведь такое быть? Может. Вдруг этот мужчина действительно сегодня вечером не лежал в луже посреди пустынной улицы, которая сейчас, в двенадцатом часу ночи стала оживленной, вот только магазин и киоск все так же не работали.
Мужчина взял камеру, включил, нашел последние кадры и…. На него напал столбняк. Я подошла поближе и тоже посмотрела. Кадры, как я говорила, получились хорошими. Спящий вышел четко, лужа тоже. Больше того, на двух кадрах ясно были видны его руки. Рукава пиджака оказались приподняты, но никаких часов, ни на правой, ни на левой руке, не наблюдалось. Я ткнула пальцем: «Вот видишь, часов нет». Он покосился на меня и сказал: «Пошли-ка обратно, к твоему дому».
- Зачем?
- Надо!
- Нет, ты мне надоел, вызывай такси и уезжай.
- Ты точно пишешь?
- Да.
- А мне кажется, что ты проституцией зарабатываешь.
- Что? – заорала я – Да…. Мужчина закрыл мне рот своей ладонью и очень внятно и четко сказал: «На тебе надета, прозрачная кофта, такие же штаны, под ними черные кружевные трусы и все. Если хочешь остаться посреди улицы в таком виде, твое дело». И тут до меня дошло.
Этот костюмчик я купила года три назад, но надевала его только в жару, дома и за зарытыми занавесками. Сам по себе костюмчик был очень хорош, и чем-то походил на одеяние восточных танцовщиц. В комплекте к нему прилагались топик и шортики. Топик я надевала, а вот шортики на моих толстых ляжках выглядели даже не смешно, а скабрезно. Я все мечтала похудеть под этот костюмчик, но из этого ничего не вышло. Вот и носила я его несколько дней в году, в гордом одиночестве, а сегодня, полностью растеряв остатки разума, переодеваясь в сухое, я схватила то, что первым подвернулось под руки.
Обиднее всего было то, что мой чертов наряд, не скрывал, а подчеркивал недостатки фигуры, - широкий таз, полные ягодицы и бедра, наличие целлюлита и синяков живописно расположенных по всему моему телу. Синяки оставил аппарат вакуумного массажа. Массаж гордо именовали антицеллюлитным. Я прижала к груди свою «сумочку-выручалочку», молча развернулась и гордо зашагала к дому. Мужчина шел следом. С каждым шагом, я все острее чувствовала, не только телом, но и мозгом и душой, как вместо мышц на мне переваливаются залежи жира и целлюлита. Это было очень, ну просто очень унизительно, но я все равно шла ровным, равномерным шагом, я бы и побежала, но представила, как затрясется все мое желе, и сдержала шаг.
Дойдя до дома, я достала ключ, открыла дверь, вошла и поднялась наверх, мужчину за собой я не слышала. Оглянулась, его не было. Я тут же полезла в шифоньер, достала что-то плотное и длинное и натянула прямо поверх костюма. Постояла, унимая дыхание и сердцебиение. Успокоившись, вышла на улицу. Гость сидел на скамейке и вертел в руках мои камеру и сотовый телефон. Увидев меня, он сказал: «Машину я уже вызвал, минут через десять уеду» и протянул мне мои вещи, я взяла. Потом он сунул руку во внутренний карман пиджака, достал 500 рублей и тоже протянул мне. Я взяла.
- Ты почему мне раньше не сказал, что я неприлично одета?
- Думал так и должно быть. Ты же Амфорой представилась.
- Мог бы и пиджак предложить.
- Мог бы – сказал он – но не предложил, а ты не просила.
От такой наглости мои дар речи, голос и мысли исчезли в очередной раз исчезли. В этот момент к дому подошла машина, и яркий свет фар ослепил нас. Потом хлопнула дверца, и незнакомый мужской голос спросил: «Андрей Викторович, вы здесь?» Мой гость сказал: «Да», встал и, обратившись ко мне, попрощался: «До свидания» и пошел к калитке. Через мгновение я услышала скрип калиточной задвижки, хлопок двери, звук заведенного мотора и … машина уехала.
Я вошла в дом, закрыла двери, поднялась наверх, разобрала кровать, разделась, погасила свет, легла и, укрывшись с головой одеялом, заревела.