У моего деда, была огромная семья, он и восемь человек братьев и сестер. С родственниками деда, я практически не знакома, видела и общалась только с одним его младшим братом и старшей сестрой. Так вот, в памяти деда, по крайней мере, он почему-то частенько говорил со мной на эту тему, осталась не революция, а более поздние двадцатые годы. Тогда в стране действовала «продразверстка» и «закрома» его огромной крестьянской семьи систематически опустошались «красными комиссарами». Мой прадед, отправил сына в город, напутствовав его такими словами: «Здесь я тебя не прокормлю, а в городе, глядишь выживешь». Вот так и обосновался мой предок в нашем замечательном городке, устроился на какой-то завод плотником. Потом в его жизни было еще много всякого, но фактически история нашей семьи начинается с момента бракосочетания моих бабушки и дедушки. В каком году произошло сие событие, не знаю, но мой отец, их первый сын, родился в 1940 году. Потом дед с бабкой, чтобы первенец не скучал, дали ему еще пять братьев.
Сейчас, когда социологи, политологи, историки рассматривают тот, послевоенный период, многие считают, что семьи были большими по причине заботы государства о пополнении численности населения, в большой мере уничтоженного репрессиями и войной. Спорить я конечно с ними не стану, люди умные, ученые, но к моему деду все их выводы не применимы. Дед заботился о своем выживании и создавал армию, которая в случае очередного политического катаклизма, могла бы защитить его. А кто вернее сыновей защит отца?
Так вот, когда дети подросли, начали обзаводиться своими семьями, дед решил создать подсобное хозяйство за городом. Выкупил у своей овдовевшей сестры участок земли на берегу небольшого заливчика и стал хозяйствовать. Чтобы добраться до этого участочка, нужно было час трястись на переполненной электричке, а потом еще семь километров тащиться пешком от станции. Когда «сделка века» заключалась, мне было три года, а избавилась я от этой обузы в тридцать восемь лет.
С годами на месте, где располагался земельный участок деда, вырос коллективный сад, дачники прибывали. Трудности дороги не сбивали охоты быть поближе к земле. Потом, городские власти, в нашем направлении наладили дороги, и все больше дачников стало ездить на природу на машинах. И я туда же - купила «Москвичик». Где-то я слышала, что лучше, чем эта машина нет ничего для начинающих автомобилистов, и как водится - поверила.
Моему «Москвичу» было без малого тридцать лет, что в нем работало я не знаю, но какое-то время он у меня все же поездил. Постольку поскольку я не знала, что моя машинка сделает в следующую минуту, ехала я тихо, потом, я же знала, что водитель я начинающий, правила знаю только на четыре,… и еще снижала скорость. В общем, анекдот: «А куда мы так крадемся?» - это про меня.
Старый, обшарпанный, ржавый «Москвич-412» 1972 года выпуска, на цыпочках пробирающийся по обочине трассы – считал своим долгом остановить, каждый гаишник, даже если он не «при исполнении». Я, потная, при любых погодных условиях, напряженная, с руками, сведенными судорогой – так крепко я держала руль, выходила из машины с документами и протягивала их человеку в форме. Гаишники, все как один, внимательно просмотрев мои бумаги, так же внимательно начинали разглядывать меня, потом говорили: «М-да», и просили открыть багажник. Потом заглядывали в окна машины, из которой несся хриплый и басовитый лай, поглядывали в заднее ветровое стекло, где вольготно между огнетушителем и аптечкой развалились два нахальных кота, протягивали мне бумаги и говорили, что можно ехать. В зеркале, я еще долго наблюдала как представитель власти, сдвинув на затылок кепку или фуражку, говорит что-то в рацию. Километра через полтора вся процедура повторялась.
Много позже я поняла, что для гаишников я была ходячим анекдотом, и останавливали они меня исключительно для того, чтобы своими глазами увидеть чудо, с вытаращенными глазами, вцепившееся в руль ветхой машинки.
Сейчас, как говорится, снова став «безлошадной» я вспоминаю то время с легкой печалью. Ведь судьба тогда подарила мне замечательный повод познакомиться с огромным числом привлекательных мужчин, да к тому же умеющих водить машины, а я жутко озабоченная тем, все ли правильно делаю, не воспользовалась этим шансом. Право печально.
А «Москвич» у меня угнали. Осенью сломался трамблер. Так как зимой я машиной не пользовалась, то все это время она простояла перед домом засыпанная снегом. По весне я долго искала мастерскую, которая возьмется за работу, потом, тех, кто может отбуксировать мое транспортное средство…. Когда нашлось все, включая деньги, кто-то разбил на машине боковые стекла. Повздыхав, я отправилась в ближайший магазин, а когда вернулась, разбитыми оказались и оба ветровых. Осознав, что денег теперь у меня на ремонт точно не хватит, я дала объявление в газету о том, что продаю старый «Москвич» на запчасти.
Объявление имело успех, телефон не умолкал. Запчасти к «Москвичу» оказались востребованы, вот только я так никого из покупателей и не увидела. Всем звонившим я объясняла, как добраться, и что машина стоит перед домом и ее можно спокойно осмотреть. Через две недели поток звонков иссяк, на новое объявление никто уже не реагировал и я, с тоской, думала, куда же мне деть это авто?
Еще через две недели в два часа по полуночи, я услышала, как у дома остановился какой-то автомобиль. Я читала, и значения происходящему за окном не придавала до тех пор, пока не услышала очень знакомый звук. Хлопок закрывающейся дверцы машины. Так бренчал мой «Москвич». Я выключила свет и выглянула в окно, машины перед домом не было.
Я не знаю, кто и как реагирует на угон автомобиля, в общем-то, к таким фактам следует относиться негативно, но… я не могла скрыть охватившую меня радость. Я пошла будить сестер и ликующим голосом заявила им: «Машину увезли!». Они орали спросонья: «Звони в милицию!». «С ума сошли?» - парировала я – «Что мы с ней делать-то будем? А так глядишь еще, кому послужит. Вы бы лучше молились, чтоб угонщиков милиция не остановила, а то ведь не ровен час, вернут…»