- Не забывай, чей ты есть, - строго наставлял сына Михаил Валентинович, - и не смей семью позорить, слышишь меня. Пьяным чтоб не видел, на носу заруби, слышишь?
- Слышу, - сопел себе под нос Вовка, первокурсник юридического факультета и сын действующего полковника российской армии.
- Чтоб больше от тебя никаких фокусов, - смягчал Михаил Валентинович гнев на договоренность, особо выделяя голосом последнее слово.
Фокусами полковник называл вчерашнюю Вовкину пьянку и позавчерашний загул с девкой, как отцу казалось, непристойного поведения, если до утра парня не выпроваживает от своего тела.
- Повадится к нам, голь перекатная, ни ума, ни образования, пускай себе жратвой торгует в своем маркете. Ишь, чего захотела, сына полковника поиметь, сучка. - Тихонько проговорил отец, когда Вовка уже встал из-за стола и покинул кухню. – А ты куда смотришь, тыловичка, целыми днями дома сидишь зачем, а?
- За всем недосмотришь, вырос он уже, - огрызнулась Вовкина мать, предчувствуя неминуемые упреки со стороны мужа за участь домохозяйки и за дармоедство на шее известного всему региону полковника.
- Вырос сын, говоришь? – Покраснел полковник выбритыми щеками. – Сам себе хозяином стал? А где она, эта его самостоятельность? За сессию отец договорился, телефончик отец купил. Может связь свою с телками он сам оплачивает? Ни хрена подобного, в моем управлении его номерок оплачивается, за счет государства. Так? Или ты пойдешь работать и возьмешь его на полное довольствие? Будешь ему по пять штук отстегивать, чтоб он развлекался с шалавами вволю?
- Ну, что ты заладил? Сказал же парень, что все понял, осознал свою неправоту. - Осознал, говоришь? Ну, поглядим, поглядим. Осетрину чего в холодильнике гноишь третьи сутки, поджарить лень? – Придирался Михаил Валентинович уже ко всему, что попадалось ему на пути.
Жена молча прибрала чашки со стола и сложила в раковину, стараясь не греметь посудой и не раздражать мужа неприятными звуками.
- Мясо кончается, не забудь привезти, Миша, а то придется в выходные на рынок ехать, - напомнила легонько жена, прилаживая цветной фартук к своим невзрачным домашним брючкам.
- Не забуду, - рыкнул полковник, - позвони мне после обеда, напомни, на всякий случай.
- Вырезки возьми, свиной, ладно? А то боец твой опять наложит пакет ребер.
- Ты думаешь, что свиней по моему приказу забивают, и так мясо не покупаем ни грамма, радуйся.
- Ну ты ж там главный, кому ж еще вырезку откладывать, если не тебе?
- Главный, - порадовался полковник услышанному и тут же разочаровался, - а что толку, что главный? Нахлебников со стороны хоть отбавляй, опять комиссия намыливается в расположение части. Матери, эти, солдатские заездились с проверками, в котлы аж носы суют. Депутаты жопой жрут все подряд, всех карасей сгубили, суки, не отъезжают от озера.
- Ну, ладно, ладно, ступай, Миша, а то опоздаешь, водитель уже ждет. - Выпроваживала его жена, легонько поглаживая руками погоны.
Закрыв за мужем дверь, она по давней привычке накинула цепочку поверх дверного замка и прошла в комнату сына, где присела на угол дивана:
- Постель чего не заправил, сынок? Раскидано все вокруг, смотреть страшно. Сделай музыку тише и мать послушай, - потребовала она от Вовки.
- Мам, у тебя есть свои собственные деньги? – Спросил ее Вовка, выключая музыку и создавая тишину для серьезного разговора.
- Тыщи три, не больше, отец мне выделил на обои в твою комнату, а что?
- Мне надо комнату снять, - глухо промычал Вовка в отрастающие над губой усики.
- Какую еще комнату снять, сынок? Ты куда собрался? Ну, погорячился отец, ну покричал на нас, и что из этого? Вечером приедет, как шелковый, будете свое кино смотреть про кадетов. Чего ты надумал? Не пугай меня и отца не расстраивай.
- Я не пугаю тебя, мам, я серьезно говорю, - тяжело вздохнул Вовка.
- Зачем тебе комната понадобилась, у нас и так четырехкомнатная на троих, хоть футбол гоняй. Давай тебя в южную переселим, хочешь? Будешь на лоджии курить, чтоб отец не ворчал.
- Не в том дело, мам, курить я бросил. У меня Аня беременная четвертый месяц. Комната нам нужна. Она с подругой жила в общаге, а теперь куда ей деваться, с ребенком там не разрешают.
- Ой, ужас какой.- Всплеснула мать руками и уронила ладони на карман фартука. – Пусть твоя девчонка аборт сделает поскорее, чтоб до нашего отца не дошло известие, убьет он нас обоих. Я врачихе своей позвоню и оплачу все, сколько потребуется. Ой, ужас!
- Почему ужас, мам? Обычное дело, что такого случилось? Мне восемнадцать лет, а Анне уже девятнадцать, проживем сами.
- Как вы проживете? Что ты молотишь языком своим, про отца подумай сначала, а потом неси чушь. Ты в своем уме? Отец только недавно тебя от армии отсрочил, в университет устроил, сессию урегулировал. С жиру бесишься?
- Почему с жиру? Не нужен мне его университет, я в армию хотел идти, а не в юристы.
- Отец знает побольше твоего про нашу армию, потому и сберег тебя, чтоб почки твои целыми остались и голову тебе не отшибли в этой армии. Неблагодарный. – Принялась мать вытирать нахлынувшие слезы.
- Потому что растащили всю армию, потому что только и думают командиры как бы кусок свинины без костей урвать, а солдаты им по фигу. Потому и армия такая. Почему у нас музыкальный центр дома стоит, а не в части, а?
- Сопляк ты еще, за что это отца упрекаешь? – Взвизгнула Вовкина мать сквозь слезы. – Щенок неблагодарный, отъелся на отцовском куске, совсем обнаглел.
- Не на отцовском куске, а на армейском хозяйстве. Осетринка, свининка, икорка, только и разговоров у вас, что про жратву дармовую.
- Все отцу расскажу вечером, пускай сам с тобой и с твоей девкой разбирается, как знает. В университет собирайся, давай.
- Мне на работу сегодня, я устроился на стадион.
- На какой стадион? – Остолбенела мать.
- На Лужники, уборщиком. Это мое решение.
Звонить тотчас же мужу и докладывать ему обо всем, что приключилось с Вовкой, женщина не решилась, но телефонную трубку взяла и набрала номер женской консультации:
- Алло, Ирина Григорьевна, вы уж примите меня сегодня, хочу вас с женским днем поздравить и поговорить надо. Дело у меня срочное. Хорошо, хорошо, после трех я подъеду.
- Ты что задумала, - нажал Вовка на рычаг телефонного аппарата и заставил мать струсить перед ним, - ты что надумала, я тебя спрашиваю?
- Что я такого сказала, - удивилась мать блеснувшему гневу в глазах сына и присела на пуфик, ужасаясь схожестью этого блеска с отцовскими глазами.
- Почему вмешиваешься в мою жизнь? Это моя Аня и мой ребенок, - заорал на нее Вовка и заплакал одновременно, смывая слезой ту злую искру, что только что вырывалась из его глаз.
- Отцу расскажешь вечером про Аню и про ребенка, он тебе объяснит, что и к чему, особенно про твою Аню, - огрызнулась мать, не желая принимать сына к сердцу таким взрослым.
Часам к пяти вечера Вовка вернулся домой с работы, о которой ему одному было известно, и долго плескался под душем, смывая с себя что- то неведомое для матери.
- Ужинать будешь? – Смирно спросила его мать, подкравшись к двери ванной комнаты.
- Отца подождем, - буркнул Вовка.
- Ну, ну, подождем, - испугалась мать неминуемого ужаса, который намечался в их доме, и заторопилась подлепить еще с десяток любимых мужем пельменей. – Подождем, подождем, перчику бы не забыть добавить в фарш, как Миша любит.
- Мать, принимай мясо, капает, зараза. Прям, на паркет течет. Подотри тут. – Уже кричал муж из прихожей.
- Давай, Миша, давай, - заторопилась женщина и споткнулась о кругленький пушистый коврик, после чего неуклюже завалилась к стене и больно ударилась головой.
- Ну, мать, тебя уже и ноги не держат, падаешь на ровном месте.
- Давай, давай пакеты, Мишенька, а то на ботинки вон тебе накапало, щас подотру, - захлопотала она возле мужа, выхватывая увесистые пакеты и не замечая боли.
- Да что с тобой, как курица кудахчешь?
- Ничего, ничего, раздевайся, - тараторила мать и уже бежала назад в кухню, - пельмешки поспели.
Она свалила разом все пакеты в раковину, не разбирая их и даже не заглядывая в их содержимое, и закружилась, чтобы побыстрее расставить на столе плошки для пельменей.
Муж, как обычно, сел за стол первым, и сразу облегченно вытянул ноги во всю длину под кухонной столешницей.
- Ну, что у вас тут нового? – Миролюбиво спросил он, слыша приближающиеся шаги Вовки.
- Здорово, бать, у меня есть новости, - присел Вовка напротив отца.
- Выкладывай, - разрешил отец, смачно вдыхая аромат домашних пельменей.
- Я ушел из университета и сегодня работал первый день на стадионе, - бодро проговорил Вовка, стараясь владеть своим дыханием до самого конца предложения.
- Похвально, что ж деньжат не хватает на танцульки или прожиточный минимум поднялся в стране? – Переворачивал отец каждую пельмешку, но еще не начинал есть. – Садись, мать, чего топаешь, вишь, сын работать начал, легче заживем теперь, богаче.
Женщина послушно села возле окна на табурет, зачем-то взяла бумажную салфетку, покрутила ее в руке и со страхом стала ожидать продолжения семейного ужина.
- Дело в том, бать, - заговорил Вовка, не глядя на отца, - что я должен работать теперь. У меня будет семья и ребенок.
- Ты не волнуйся, Миша. Я уже за все договорилась с Ириной Григорьевной, она посмотрит эту девчонку и все устроит. Не будет ребенка,- вскочила с табурета мать и попыталась спасти положение, возникшее между ее мужчинами.
- Чего? – Заорал на жену полковник. – Сидеть. Ты кто есть? Бог? Мой сын, что не может за себя отвечать и за свою бабу, только хреном махать научился?
- Бать, я уже все решил, - совсем растерялся Вовка и не знал чего ожидать от родителей дальше.
- Молчать, сосунок, - треснул отец Вовку ложкой по голове и попал горячим пельменным соком на ухо и на висок.
Вовка покраснел всем лицом и вскочил, было, как вскакивает всякий взрослый мужик на грубый выпад другого взрослого мужика, но через секунду уже послушно сел на свое место за семейным столом.
- Сукин сын, университет он бросил втихую, с матерью нашептался, а отец ни сном, ни духом не ведает, что за его спиной происходит. Отца не существует для вас? Ссучились подлюки, дитя вам не жалко.
- Да какого дитя, он сам еще совсем дите, - еще пуще перепугалась мать за иной исход событий.
- Ты ж сама утром мне балаболила, что вырос наш сынок, сама втирала мне брехню в уши. Или нет?
- Вырос. Конечно, вырос, но не до того, чтоб детей иметь, - рапортовала мать.
- А для чего он вырос, чтоб водку жрать и баб приходовать, или чтоб детей уничтожать?
- Каких таких детей, чего ты заладил? Ну, погулял парень, забеременела девка, ну решим дело по уму, если уж случилось так. На что ж мы родители нужны, если сыну не хотим помочь?
- Ты чем это ему помочь собралась, интересно мне знать? Чтоб он детей делал и к твоей врачихе на выковырку своих девок водил, да? Сука ты после этого, а не баба.
- Я мать, - обиделась женщина и зарыдала в голос, утомленная сегодняшней неразберихой.
- Если мать, то готовься бабкой стать, а сопли подотри свои дешевые. Рассудила, гадюка, девку на аборт отправить. А ты че молчишь, почему отцу не доложил обстановку?
- Так я думал, что ты, это, - совсем растерялся Вовка.
- Ты думал, что отец тебя не членом вот этим делал, - показал отец рукой вниз под крышку стола, - а в подарок от министра обороны получил? Или что другое думал?
- Ну, я не ожидал, батя, честно признаюсь.
- А чего ты ожидал, что отец внуков не хочет? Кому ж я жилую площадь добивался до сраки лет? Или рыбкам этим пузатым, что на половину комнаты хвостами виляют? Подсветку мать им устроила, кислородом воду обогащает, а внуков она не хочет. Вот, это номер про современных баб. Вот это комедия. Жрать давайте, а то остыло все.
- Так, я щас горяченького подложу,- засуетилась мать, еще всхлипывая грудью.
- Полей горячим бульоном, и комнату им южную освободи от своих вуалехвостов. Пусть маленький на солнечной стороне растет. Не хер дурью маятся, внуками будешь заниматься, избаловалась без работы.
- Бать, спасибо тебе, за все, - выговорил Вовка, едва сдерживаясь от порыва обнять отца и расплакаться у него на плече.
- Ладно, ладно, ешь, давай. И перевози свою кралю в выходные к нам, я машину выделю и пару солдат пришлю на подмогу.
- Не надо машину, у нее только две сумки, я сам донесу.
- Ну, и хорошо, остальное купим. Включай, мать, телевизор, кино про кадетов начинается.