Наблюдая за всей этой суетой, происходящей вокруг захваченного театрика, слушая, полные праведного гнева заявления политиков и, раздувающие ажиотаж, комментарии журналистов, а также сдержанные выступления представителей правоохранительных органов, можно было бы предположить, что и внутри осаждённого театра случились какие-нибудь события, адекватные всему тому шуму средств массовой информации, который буквально за несколько часов обеспокоил всю страну, а если и не всю, то часть её, находящуюся возле экранов телевизоров.
Предположить такое, конечно, было можно. Но это, с позволения сказать, не являлось истиной.
На самом деле в помещении за плотно задраенными толстыми металлическими дверями, доставшимися театру в наследство от бомбоубежища, не произошло никаких событий не то что драматичных, но и даже хоть немного похожих на предполагаемые в подобных ситуациях.
Никакого насилия там не случилось и даже вся, ранее запертая отдельно мужская часть труппы: Гамлет, тень Отца, Лаэрт, Горацио, подлый Клавдий и, кажется, ещё два могильщика, раскопавшие, как Вы помните, череп «БЕДНОГО ЙОРИКА» - не стоит перечислять всех, была выпущена из заточения и пребывала в состоянии самом благодушном. Все они сидели за невесть откуда взявшимся столом в обществе троих бандитов и готовились приступить к употреблению, сервированного на этом столе, БАНКЕТА.
Главный режиссёр и театральный критик в очёчках, похожих на пенсне, тоже расположились за этим большим столом, не иначе как составленном из нескольких мелких и накрытом даже скатертью, под которую был приспособлен театральный занавес……
Один только доктор Соломон озабоченно ходил вокруг стола стоящего на сцене и ярко освещённого софитом, светящим сверху. Одет он был всё в тот же белый халат, а чемоданчик находился у него в руках.
- И Вы скажете мне, что ровным счётом никто не пострадал? И что эти люди заложники? И Вы хотите, чтобы я Вам поверил?
- А чего Вам спрашивается не поверить? – ответил главарь в светлом костюме, наливающий в тонкие бокалы белое вино. Он поднёс к глазам бутылку и удовлетворённо хмыкнул:
- Да… Действительно Шабли, как я и просил. Кому ещё белого? Чего не поверить-то доктор? Вот, пожалуйста, автомат, вот пистолет – смотрите и поверьте, он стреляет. Или Вам нужно, чтобы поверить в боеготовность пистолета, несколько лежащих на полу окровавленных тел?........................ Ну, хватит маячить, доктор, садитесь, Вам белого или красного? И поставьте, наконец, куда-нибудь свой чемоданчик…
- А водки здесь не найдётся? – спросил доктор, усевшись на краешек свободного стула, как раз рядом со светловолосой девушкой. Он подозрительно покосился на автомат, лежащий у неё на коленях, обтянутых джинсами, когда она, взяв бутылку, любезно налила в его бокал немного водки:
- Пожалуйста, доктор, это, конечно не медицинский спирт, к которому, возможно, Вы привыкли, но, наверное, неплоха, – сказала она, добродушно улыбнувшись.
- А чего закусываете? – поинтересовался доктор, с любопытством разглядывая расположившиеся на столе Закуски.
- Тут всякое и если верить меню, то всё по-венски, чего Вам положить? Вена ведь тот самый город, где проживали Моцарт и Сальери, именами которых назван ресторан, приславший всё это - вот, пожалуйста, устрицы «по-венски», мидии «по-венски».
- Мне бы, наверное, чего-нибудь попроще.
- Ну, тогда, наверное, заливное «Волшебная флейта»??? – спросила вежливо девушка и положила чего-то на тарелку старика, – попробуйте…… Почему только Волшебная флейта?
- У Моцарта есть такая опера, – ответил доктор.
- Что, правда? Как мило, буду теперь знать, – улыбнулась девушка.
- Ну что, господа? – обратился к сидящим за столом высокий в светлом костюме, – банкет по случаю удачного ограбления банка объявляется открытым. У всех налито?............. Право первого тоста предоставляется театральному критику, так как он лучше всех должен уметь говорить. Пожалуйста, уважаемый критик……
- Ну…… Я…… Даже не знаю что сказать… Мне редко приходилось в подобных обстоятельствах…Приближенных к боевым.
- Да ладно Вам смущаться, говорите про театр, – подсказал высокий…
- Давайте выпьем за театр… Ведь, как писал Сомерсет Моэм: «Весь мир театр, в нём женщины, мужчины – все актёры…» - провозгласил критик и смущённо поправил очки.
- Прекрасно, Вы теперь мой любимый театральный критик, тем более, других я не знаю, – воскликнула светловолосая девушка и подняла бокал, наполненный вином.
- Спасибо, – потупился критик.
- Нечего смущаться, Вы это вполне заслужили… Ещё бы только узнать кто такой этот, как Вы сказали?
-… Сомерсет Моэм, это такой писатель… был. Он написал роман «Театр».
- Вы мне расскажете? Потом...... Не волнуйтесь, мы Вашей маме ничего не будем говорить. Честно!!!
- Ну, хватит тебе смущать приличного молодого человека, – усмехнулся Высокий, – За театр!! Прекрасный тост, тем более, что мы в театре, а не где-нибудь, верно?
Все чокнулись и выпили, а затем стали молча поедать расположившееся на столе изобилие. Светловолосая девушка, заглотнув устрицу и, пригубив из бокала вина, сказала громко, но как будто самой себе:
- Если молодой человек не хватает тебя за коленки и знает Сомерсета Моэма, он может называться приличным, а если он при этом в очках!!! Тогда вообще……
- Извините, конечно, – вмешался доктор Соломон, – но Вы, извиняюсь, с автоматом, и не хватать за коленки девушку с автоматом свидетельство не приличия, а, я бы сказал, БЛАГОРАЗУМИЯ, – он покосился на автомат и зацепил вилкой кусок сёмги…
- Действительно, доктор Соломон прав, напрасно мы заговорили о приличиях, тем более, что грабить банк и захватывать заложников неприлично, давайте лучше по второй, – сказал Высокий, открывая ещё одну бутылку, – кто будет говорить следующий тост? Скажите Вы, доктор Соломон, налейте доктору водки.
- Ну что я могу сказать? Что может сказать уролог на пенсии…
- Да что Вы, доктор, Вам ли нечего сказать, ведь Вы же самый мудрый из нас, – улыбнулась светловолосая девушка, наливая старику водки, – скажите, пожалуйста…
- И это Вы называете мудростью? Проработать всю жизнь, отдавая все силы стране, и потом получить…… То самое, что мне показывали в моём урологическом кабинете. И, если это мудрость, то я очень сильно извиняюсь…… Извиняюсь.
Что всю жизнь смотрел, это и получил… Нет, Вы, конечно можете называть это мудростью. Пожалуйста. И я могу даже ею с Вами поделиться… Вот только, скажите мне, зачем? Можно даже выпить за неё…… Но лучше давайте выпьем за молодое поколение, которому моя мудрость не нужна и никогда, надеюсь, не понадобится… Потому что оно умнее нас… И слава Богу… И что я могу пожелать? Ну, разве только того, чтобы и в моём врачебном опыте оно не нуждалось, таки, как и в моей мудрости……
- Великолепно, доктор!!! А сколько Вам лет?
- Семьдесят пять, девушка…
- В семьдесят пять иметь такую светлую голову!!! Скажите, может быть Вам и пирсинг мой нравится?
- Почему бы и нет? Африканские дикари не гнушались вставлять в себя железки. Чем Вы-то хуже? Верно? У Вас, я полагаю и в языке имеется нечто подобное?
- Конечно… Вот, смотрите, – девушка высунула язык…
- Нормально… коли есть на животе, то и в языке должно быть по логике вещей. А что сказали родители, когда увидели?
- Ничего… Я выросла в детском доме…
- Простите, я не хотел…
- Да что Вы…… Давайте выпьем, доктор.
- Конечно…
Все чокнулись и снова выпили, а потом опять какое-то время молчали, поедая закуски.
- Неплохо кормит «Весёлый ресторанчик У МОЦАРТА И СОЛЬЕРИ», - заметила главный режиссёр…
- Действительно, – согласился с ней Гамлет.
- А Вы, похоже, Гамлет? Или я ошибаюсь?, - спросила светловолосая девушка, – я, правда, никого больше в этой пьесе не знаю. Вот Вы кто? – обратилась она к здоровенному мужику в доспехах.
- Я призрак Отца Гамлета, – ответил тот значительно.
- Понятно…… Я только не пойму почему у вас у всех подкрашены глаза и серёжки в ушах и, вообще, вы больше похожи не на героев Шекспира, а на …… - она задумалась.
- Трансвеститов с ПЛАЦ ПИГАЛЬ, – помог ей Высокий в светлом костюме, разливающий по бокалам вино, – действительно непонятно, я всё тоже хотел спросить, но меня опередили.
- Таков режиссёрский замысел, – произнёс задумчиво Призрак Отца.
- Интересный какой замысел, может быть режиссёр нам его раскроет, – Высокий повернулся в сторону женщины-режиссёра, продолжающей невозмутимо жевать:
- Объясните нам, пожалуйста, почему бессмертные герои великого Шекспира напоминают больше, я бы сказал, ШОУ ТРАНСВЕСТИТОВ???
- Ну, во-первых не все… Могильщики, как Вы могли заметить, не таковы, – ответила спокойно режиссёр.
- Действительно, они без сережек и в плащах, я вижу. Вот Вы двое? Могильщики…?
- Могильщики, – ответили двое в плащах с капюшонами, чокнулись между собой бокалами с водкой и дружно выпили.
- Вы бы хоть закусывали, могильщики, а то напьётесь и не сможете сыграть нам эту сцену с откапыванием останков Бедного Йорика, мне так хотелось её посмотреть, да вот, похоже, что не получится, а жаль……
Смоктуновского в ней помню, хорош он в этой сцене……
… БЕДНЫЙ ЙОРИК, – продекламировал Высокий и снова, повернувшись к режиссёру спросил:
- Так может быть Вы поделитесь с нами своим замыслом, в результате которого почти все герои пьесы нетрадиционно ориентированы…… Вы меня слышите?
- Конечно, конечно я Вас прекрасно слышу, – ответила глядящая в меню женщина-режиссёр, - … смотрите, здесь рыба есть фаршированная, и что характерно: «по-венски». Доктор Соломон, пожалуйста, помогите разыскать, я думаю, Вы не меньше моего истосковались по ней. Моего первого мужа бабушка великолепно её готовила, она мне даже снится иногда.
- Что Вы говорите!!! – откликнулся живо доктор – правда, есть в меню? Вы говорите «иногда»: мне давно только она и снится, каждую ночь…… А что, скажите мне, может сниться после семидесяти старому еврею?
- Первая любовь, – подсказала светловолосая девушка.
- Так она и есть моя первая любовь. Помогите найти, посмотрите……
- Вы уходите от ответа, мадам, – улыбнулся Высокий в светлом костюме, – помогите найти доктору Соломону фаршированную рыбу и поведайте нам о своём замысле, наконец…
- Обязательно, обязательно…… Доктор, это не она?
- Ну что Вы говорите? Разве это фаршированная рыба!!!
- Тогда не знаю…… Возможно это?
- Ну-ка… Передайте, немного напоминает.
- Что касается режиссёрского замысла, о котором Вы изволили мне заметить и даже попросили о нём рассказать, вернее поделиться… Возможно он и экстравагантен несколько, но…… - начала размеренно женщина.
- Разве это фаршированная рыба!!! Если это фаршированная рыба, то я не знаю. Может быть в Вене такая рыба зовётся фаршированной… - раздался голос доктора Соломона.
- …… Но я считаю его вполне современным и даже востребованным – продолжила она, но снова была прервана возгласом доктора.
- Скажите мне, кто фаршировал эту рыбу и чем?
- Не говоря уже о том, что в основу этого прочтения, легло моё отношение к мужчинам и, возможно, это даёт мне творческое право……
- Не знаю каково Ваше отношение к мужчинам, моё отношение к этой фаршированной рыбе такое, что это не фаршированная рыба…… - высказался доктор Соломон.
- К сожалению, я не могу также как и Вы, доктор, сказать что мужчины в моей жизни не были мужчинами и где-то есть мужчины, которые правильно фаршированы.
- Вот именно, – согласился Высокий……
- Потому я возможно и решила, что все мужчины таковы и сделала выводы, результатом которых и явилось столь удивившее Вас режиссёрское прочтение.
- Они что, голубые все были? – спросила светловолосая девушка удивлённо.
- Вовсе нет, но мой опыт позволил мне не слишком церемониться с героями Шекспира.
- Меня вполне устраивает это обоснование, – сказал Высокий в светлом костюме, – но нельзя ли перейти непосредственно к режиссёрскому замыслу, давайте только выпьем.
- Давайте выпьем, – согласилась режиссёр и подставила свой бокал театральному критику, который осторожно налил в него вина, – и если можно, я скажу тост, коль скоро мне предстоит говорить и дальше…
- Конечно, если только могильщики не возражают, – согласился Высокий.
- Мы не возражаем, – кивнул один из них, разливая до конца бутылку водки на двоих.
- Я предлагаю выпить……ЗА ЛЮБОВЬ, как за единственное средство, делающее мужчину выносимым женщиной… Ведь, если его не любишь, он невыносим совершенно.
- Какой хороший тост, – сказал призрак Отца Гамлета, – Вы знаете, я с ним совершенно согласен, с этим тостом.
- Почему же? – поинтересовалась светловолосая девушка.
- По опыту… - ответил призрак и выпил водки.
- Что за опыт у Вас такой?
- Такой опыт, что пока они меня любили, были со мной…… А как только переставали – сразу уходили, потому я и согласен… А вот режиссёрское прочтение, мне всё же кажется странным……
- Вот-вот, вернёмся же к нему, к режиссёрскому прочтению, – попросил Высокий в светлом костюме, зацепив что-то вилкой с тарелки и аккуратно определив себе в рот.
- Да, конечно, я готова говорить…… Можно сидя?
- Конечно. Конечно…
- Спасибо…… Так вот, по моему замыслу, главным персонажем пьесы является Офелия, которая задыхается в вакууме мужского инфантилизма и безразличия к её, жаждущей любви, душе. В результате чего и сводит счёты с жизнью. Все вокруг неё заняты своими интригами и им не до неё. А для пущей пронзительности они ещё и не на женщин сориентированы в свободное от интриг время.
Она же как, луч света в тёмном царстве алчущих власти. Она цветок нераскрывшейся любви и погибает, готовая отдать своё сердце Гамлету, который только говорить ей слова… слова… слова…… Он говорит ей слова исправно выученные: «Офелия, о нимфа…» - А она для него не более чем нимфа, ведь душа её жаждущая любви, равно как и плоть, ему совершенно безразличны и он отвергает их за ненадобностью.
Вот основная идея, а вся эта нетрадиционносексуальная аббревиатура, пожалуй конъюнктура, если хотите – просто приём, подчёркивающий отсутствие влечения Гамлета к ней… Да, я сделала Гамлета таким, а Горацио его бой-френдом……
Что касается Клавдия – нынешнего мужа матери Гамлета, мне он показался бисексуалом, бывшим ранее в связи со своим братом и умертвившим его, а затем женившимся на его вдове и заигрывающим с его сыном.
Вполне логичным мне показалось и то что он в своё время растлил Офелию… Или, во всяком случае, совершал подобные попытки. Это, пожалуй самое спорное в моём видении, но тем не менее, мне это показалось обоснованным…
Что до Лаэрта, то он, пожалуй, не определился и тоже является объектом развратных поползновений Клавдия и совсем не безуспешных, что, кстати, и позволяет вовлечь его в интригу……………..………………………………………………………………………..
Может быть хватит? – спросила она немного устало, – налейте мне вина, пожалуйста.
- А Гертруда? Вы ничего не сказали про Гертруду, какая она? – спросил Высокий в светлом костюме, – расскажите Ваше видение Гертруды.
- Образ Гертруды самый, пожалуй, сложный…… Она тоже жертва. Когда-то она была такой же, как Офелия, жаждущей любви, но покорилась судьбе и прожила лучшие годы в этом вакууме безразличия. Поверив подлому Клавдию, она и согласилась на убийство своего мужа, решив, что ей светит «ПОСЛЕДНЕЕ ЖЕНСКОЕ СЧАСТЬЕ», но она ошиблась, за что и поплатилась… Вот……………… Она сложна, ведь тут ещё и материнские чувства к Гамлету, смешанные с осознанием того, что он такой же, как и его отец – неспособный любить женщину. И жалость к Офелии, повторяющей её ошибки…
И смятение перед её… бунтом, выраженном в самоубийстве, опять же – осознание своей с ней общности и уход. Когда она пьёт вино, она знает, это вино отравлено, но она хочет уйти вслед за Офелией – ЛУЧЁМ СВЕТА В ТЁМНОМ ЦАРСТВЕ МУЖСКОГО ТЩЕСЛАВИЯ………………. ВСЁ!!! ВАМ ДОВОЛЬНО?
Последние фразы произносились ей на довольно высоких тонах, потому молчание, которое воцарилось среди собравшихся, после того как она резко закончила, могло показаться тяжёлым. Все молчали какое-то время немного, пожалуй, смущённо, пока доктор Соломон, поковыряв вилкой в своей тарелке, не произнёс примирительно:
- Нет, ну в Вене может так и фаршируют рыбу. И я, возможно, и согласен с тем, что это рыба фаршированная, вот только у моей покойной жены получалось это совсем по-другому. Я бы сказал, намного лучше……………………………...……………………………
……….А ведь, согласитесь, всё, только что нами услышанное, абсолютно убедительно. И кто, скажите мне, может с этим поспорить? Я спорить не буду… Я согласен…
- Мне тоже нечем возразить, – кивнул Высокий в светлом костюме, – а что скажет критика?
Критик, поправив свои круглые очёчки, похожие на пенсне, удивлённо огляделся по сторонам, смутился, встретившись взглядом со светловолосой девушкой, и сказал не слишком уверенно:
- Вполне обоснованное прочтение, а что до нетрадиционной ориентации, то тоже имеет право на жизнь, тем более, что тема нынче модная…… Есть вещи в этом мире друг Горацио, что и не снились Вашим мудрецам…
- Вам бы только рассуждать!!! – выпалила светловолосая девушка.
- Вы могли бы ещё добавить, что Офелии следовало…… Замочить их всех, как Уме Турман в «Убить Билла», - улыбнулся критик.
- Конечно…… Лучше как в «Убить Билла II» - согласилась девушка – доктор Соломон, давайте ещё водочки? И, вообще, что это Вы все приуныли? – она оглянулась по сторонам - веселее, мужчины!!! Я требую продолжения банкета!!!
- Каждый, наверное, задумался о том, насколько ему удавалось составить женское счастье, – заметила скептично женщина-режиссёр, – и задавался ли он вообще, этим вопросом.
- Надо признать, что не слишком меня волновал этот вопрос, – согласился Высокий в светлом костюме, разливая вино по бокалам.
- Конечно, мужчины, которых я знавала, всё больше были заняты осознанием собственной мужественности…
- Пожалуй…… Вы правы, – кивнул Высокий, - Вам какого? Белого или красного?
- Ну, почему же, – вмешался доктор Соломон, – а зарабатывание хлеба насущного? Мы лично, пока жили, были озадачены в основном этим и, скажите мне, кому приходило в голову задумываться о чём-то другом?
- Действительно, вот доктор проработал всю жизнь урологом в районной поликлинике и что он видел, кроме того, что ему показывали пациенты? – заметил Высокий.
- И не говорите, насмотрелся…… Но я честно делал своё дело и все мне были благодарны…Ведь Соломон хороший врач.
- Ещё бы…… Скажите, что ли, тост…… Вот Вы, Гамлет, не проронили за весь вечер ни слова – обратился Высокий к Гамлету – или монолог бы прочли какой-нибудь. Вот этот, допустим, «БЫТЬ ИЛИ НЕ БЫТЬ?» или с черепом, который: «БЕДНЫЙ ЙОРИК»… - мне он нравился всегда.
- Зачем монолог, не нужно монолог, давайте выпьем за присутствующих здесь дам……….. Мужчины пусть выпьют стоя…… Тем более, что женщины, здесь присутствующие, этого вполне заслуживают – одна, так просто с автоматом, а вторая, вообще, режиссёр, – сказал Гамлет и встал, подняв бокал.
Все мужчины встали, включая доктора Соломона, который сделал это с некоторым трудом.
- Вы могли бы выпить и сидя, доктор, – сказала ему женщина-режиссёр, – Ваши заслуги перед мужской половиной человечества, а значит, косвенно и перед женской достаточно велики и дают Вам право пить «за женщин» сидя…
- Что Вы имеете в виду? Милочка…
- Ну, как же, сколько исцелённых Вами мужчин, бросились потом в объятья женщин им трепетно раскрытые, в которых подарили тем мгновения счастья? Ведь их очень много!!!
- Конечно, доктор… ИХ ТЬМЫ И ТЬМЫ – добавил Высокий.
- Вот именно, мгновения… - улыбнулась светловолосая девушка.
- Хорошо ещё, если мгновения, – согласилась женщина-режиссёр.
- Ну что Вы, право, между прочим, мы живём в стране, где женщины продолжают укладывать шпалы – заметил примирительно Высокий – я, представьте, ехал недавно на поезде, глядел в окно и видел их в оранжевых жилетах, давайте выпьем: сколько можно стоять?
Все выпили, после чего мужчины сели и стали закусывать.
- Я, когда учился в университете… - начал Высокий.
- Вы учились в университете? – парировала женщина режиссёр, – как мило, что грабители банков нынче с университетским образованием. Вы доучились? И на каком, если не секрет, факультете?
- Доучился, на археологическом, это, пожалуй, не секрет.
- Как славно, что Вы гуманитарий.
- Пожалуй, но я о другом…… Мой сокурсник один всегда ругался со своей девушкой незадолго до восьмого марта, чтобы избежать покупки ей подарка и цветов. И даже советовался со мной: чего бы такое придумать, как повод. Один раз представьте, уговорил меня с ней пофлиртовать, чтобы приревновать и поссориться на этой почве…
- А Вы, по всему, там первый парень были? - спросила ехидно режиссёр.
- Ну, имел, допустим, некоторый успех, а что?
- Разбивали значит девичьи сердца?
- Вам ли это говорить, мадам, у Вас похоже мужских разбитых поболее будет, кто бы сомневался… Чего это Вы, вдруг?
- Да просто вспомнилось, что у истоков моей женственности стоял очень похожий на Вас институтский красавчик…
- Очень мило, но, к сожалению, это был не я, увы…… А Ваша женственность, я полагаю, произойдя от этого истока, разлилась очень широко и многие мужские судьбы накрыла своим половодьем?
- Ну что сказать…… Случилось несколько особей…
- И уж всяко не хуже моей скромной персоны.
- Красавчиков я избегала, хватило первого. Я твёрдо с тех пор уверена, что мужчина должен быть немного красивее обезьяны и этого ему вполне достаточно…
- Не сомневаюсь, что большинство мужчин с Вами вполне согласны, тем более, что у многих из них не счесть всяких других достоинств, способных завоевать ваше сердце……
- Вы намекаете на то, что главным из их достоинств я считала деньги?
- Нет, что Вы!!! Упаси Бог мне такое подумать, а уж озвучить эту мысль, вообще!!! Несомненно, это были УМ…… МУЖЕСТВЕННОСТЬ……ЧЕСТНОСТЬ……ТЯГА К СПРАВЕДЛИВОСТИ……СКЛОННОСТЬ К САМОПОЖЕРТВОВАНИЮ…СПОСОБНОСТЬ РОМАНТИЧНО ЛЮБИТЬ, НАКОНЕЦ…… РАЗВЕ НЕТ? Умоляю вас, не разочаровывайте меня, скажите, что это Вас в мужчинах более всего и прельщало…………ПРИ СООТВЕТСТВУЮЩЕМ ПРИСУТСТВИИ ДЕНЕГ…… Разумеется.
- Зачем Вы так… Я не виновата в том, что все мои мужчины были обеспеченны. Я не искала их, они находили меня…
- Уж в этом я не сомневаюсь. Ваша упаковка свидетельствует о том, что они находили Вас весьма успешно. Часы вот только не разглядел…. Позвольте… Не иначе как Картье?
- Хорошо у вас поставлен глаз, но, впрочем, это профессиональное. Не спрашивайте только, которую Вашу профессию я имею в виду: обе они вполне подходят для того, чтобы хорошо ориентироваться в мире роскоши…
- Пожалуй, Вы правы, но были ещё и другие профессии.
- Какие же, если не секрет? Наверное ходили на шхуне? Охотились на волков? Возможно каскадёрствовали? Или может, сидели где-нибудь тихим бухгалтером?
- Именно….. А когда контора разорилась, пошёл грабить банки…
- Ну, хватит Вам отпускать друг другу шпильки, – вмешался доктор Соломон, – покажите лучше часы Картье, никогда не видел. Другое смотрел всю жизнь, как уже сегодня отмечалось.
- Смотрите, доктор, – режиссёр протянула руку и показала доктору часы, обхватившие изящное запястье сверкающим браслетом.
- Красивые… А почему не золото, а серебро? Странно…
- Это ПЛАТИНА, доктор – сказал Высокий в светлом костюме…
- Тогда понятно, почему не золото, и сколько, интересно, они стоят…?
- Не знаю, мне муж подарил бывший, тогда он, правда был не бывший, потом таковым стал, извиняюсь…
- Да что Вы, что Вы… Не смущайтесь, дело житейское, – улыбнулся Высокий, – щедрый, по всему, мужчина.
- Я не встречала в жизни более скупых людей. Похоже, скупость в нём зарождалась на уровне молекул. Я прямо чувствовала иногда, как его колбасит из-за какой-то незначительной суммы, которую надо заплатить кому-то. Нет, в магазинах, где стоят ценники он чувствовал себя комфортно, и в ресторанах тоже нормально он расставался с деньгами. И даже спонсорствовал, представьте себе……
Но вот когда надо было платить кому-то за работу, вернее договариваться: это было что-то невероятное… Я прямо чувствовала, как его начинает колотить. И он начинал торговаться. Ну и на фирме у него, кстати довольно успешной, что характерно, зарплаты были минимальны – меньше бы все разбежались. Спокойно можно было бы платить больше, но он этого не делал, говорил: «Нельзя……». Я спрашивала: «Почему нельзя?»…… «Не поймут и не оценят», - говорил. А мне странно как-то было, я ведь, знаете, из интеллигентной семьи, может оттого, что воспитание…… Я не понимала, как он может спокойно смотреть людям в глаза, не говоря уже о том, что требовать, отчитывать, распекать. Я честно, некомфортно себя чувствовала… налейте мне вина, пожалуйста……..……....
............Спасибо… Он строил дом тогда, кстати для меня. Торговался с фирмами… Потом сам нанял гастарбайтеров с Украины – хохлов - и платил им напрямую, а они строили, строили. Построили за лето коробку к осени, чтобы за зиму построить всё внутри и там же жить это время, пока внутри работы идут. Нет, нет – окна вставили, там тепло было, тем более буржуйка – печка. Мы ездили каждую субботу, он им платил еженедельно, сам вёл все дела, притом, что мог спокойно этого не делать – уж я-то знаю, поверьте. Я в машине сидела обычно, а когда надоедало, бибикала. А вот один раз пошла за ним сама: думаю, посмотрю, заодно.
Они там, представьте, в маленькой комнате все живут, нары двухэтажные, на печке обед варится. Единственное, тепло – тут ничего не скажешь, тепло. Человек десять в маленькой комнате и нары из досок сколоченные, ну сало, разумеется.
Я как увидела, мне плохо стало, верите? Потом мы с ним в ресторан поехали на берегу залива, ну, как обычно после поездок на стройку. Хороший, кстати, ресторан: ШАБЛИ…… УСТРИЦЫ, кстати, там есть ещё устрицы? Передайте, пожалуйста… С того раза не ела, хоть и любила раньше, честно.
Спасибо…… А тогда мне плохо стало по-настоящему, верите?
- Может, плохие просто оказались? – спросил доктор Соломон, – такое бывает, говорю Вам как врач…
- Да нет, он тоже ел – всё нормально, тем более, что он стал с метрдотелем разбираться, хорошие были устрицы, проверили, всё в порядке оказалось с устрицами. Это со мной оказалось плохо…… Вот……
Чего это я вдруг?...... Разговорилась…………………………………………..…………
- Так Вы от него ушли? – спросила светловолосая девушка сочувственною
- УШЛА…… Не говорите мне только, что надо было замочить его, как Ума Турман в «Убить Билла»…
- Конечно, не буду, – вздохнула девушка.
- Надо было замочить его, как Ума Турман в «Убить Билла II», - улыбнулся театральный критик.
- Ой, ой, ой…… Как остроумно!!! Заулыбалась светловолосая девушка, – придётся мне, как видно, кого-то сегодня замочить.
- Но это, я полагаю, уже будет «Убить Билла III»… - усмехнулся Высокий в светлом костюме.
- Да ладно Вам, – продолжила режиссёр, – хватит ехидничать. Он, ко всему, не переставая меня и всех вокруг учил, особенно, когда был за рулём: если кто-то по его мнению делал на дороге чего-то не так – надо было, обогнав, обязательно его «научить»…
Я полагаю, никого не удивит, что объектами обучения становились люди на недорогих машинах. Когда же кто-либо на дорогой машине делал что-то не так, и я задавала иной раз вопрос: «Почему бы его не поучить?» - ответа я, как правило, не получала.
Кстати, то, что сам он ездил практически без правил, тоже, я думаю, никого не удивит. Или, возможно, кто-нибудь удивился?
А в остальном, нормальный человек, смею Вас заверить… И зачем было уходить? Сама не понимаю. И, что самое занятное, невыносимо мне стало именно после посещения комнаты с двухэтажными нарами, где жили украинские гастарбайтеры. Кстати, они были совершенно отвратительные. Мне более всего мерзко стало оттого, что к таким же людям, как и я, я же сама, вполне сознавая наше равенство, испытала чувство отвращения…
И муж мой, конечно, Был мне совершенно непонятен, своей способностью сидеть в этой комнате и отсчитывать им деньги, тем более, что спокойно он мог себе позволить нанять для этого специального человека.
- А Вы спрашивали его об этом? – поинтересовалась девушка.
- Отчего же, спрашивала…… Он ответил, что управляющие все воруют и платить им нужно прилично… Чего не сэкономить-то? Зачем ты об этом, дорогая? В какой ресторан поедем? Я бы, наверное, поехал в……Не помню…… Там кухня лучше и туалеты отделаны красивей. Кстати, очень верный оказался выбор, насчёт туалетов: ИМЕННО ТАМ Я И ПРОБЛЕВАЛАСЬ, не к столу будет сказано, извините…
- Ничего, мы Вас прощаем, – сказал сочувственно Высокий, – чувство социальной справедливости имеет право проявляться в любых формах. Но, тем не менее, занятно, что именно от устриц. Ну кто бы мог подумать. Вот какие метаморфозы случаются с женщинами, взращёнными в интеллигенских семьях, в период начального накопления капитала.
- Дайте, что ли попробовать, там ещё остались? – спросил доктор Соломон, – а то ведь и не пробовал ни разу, разве что читал про них… Про устриц.
- Возьмите, доктор, пожалуйста, – подставила ему устрицы светловолосая девушка.
- Спасибо… И как их есть?
- Засасывайте…
- Вы уверены?...Глядя на неё, мне кажется, что это она скорее меня засосёт.
- Не бойтесь, доктор… Ваши страхи необоснованны…
- Вы думаете? Я всю жизнь чего-то боялся и только не говорите мне, что мои страхи были необоснованны. Страх в этой стране, такое же национальное чувство, как, допустим…… Даже не знаю……
- Похмелье, наверное, – предположил призрак Отца Гамлета…
- Правда… У одних страх, у других похмелье, – согласился доктор Соломон, – два источника и две составные части марксизма.
- По-моему их было три, – заметил Высокий.
- Чего три? – спросила светловолосая девушка.
- Три источника и три составные части марксизма – работа Ленина, когда-то мы проходили, даже конспектировали. Был предмет такой, НАУЧНЫЙ КОММУНИЗМ.
- Что за бред? - удивилась девушка.
- Отчего же, я даже сдавал по нему госэкзамен. Мне вопрос дополнительный задали: «Докажите неизбежность победы социализма во всём мире» и я, кстати, доказал…
- Каким образом Вам это удалось? – спросил доктор.
- С невероятной лёгкостью, скажу я Вам… Я построил логическую цепочку на основе цитаты того же ЛЕНИНА: « Критерием истины является общественная практика» - стал рассуждать о том, что общественная практика такова, что социализм уже много где победил, а коль скоро, история развивается эволюционно, он и дальше будет побеждать «И ТАКОВА ОБЩЕСТВЕННАЯ ПРАКТИКА». А, коль скоро, она является критерием истины, то с неизбежностью победы социализма может спорить только человек, не знающий азов Научного коммунизма… Вот.
Произнеся всю эту ахинею, я не слишком на что-то надеялся, но мной остались невероятно довольны, чем весьма меня удивили…
- И чего поставили? – спросила режиссёр.
- Представьте себе, пять… С особой отметкой о моей способности быть работником идеологического фронта…
- Неплохо… Я надеюсь Вы таковым и стали?
- Нет, участь сия меня миновала…
- Очень жаль, из Вас бы неплохой, наверное получился…
- Возможно, остаётся только пожалеть.
- Вот из-за таких как Вы, дезертиров с идеологического фронта и рухнул социализм. А Вы бы оказались в нужное время в нужном месте и предотвратили его крушение, – ухмыльнулась женщина-режиссёр, – подставили бы своё мужественное плечо……
- Чего не знаю, того не знаю… Но, будучи работником идеологического фронта превращение великой пьесы Шекспира в ШОУ ТРАНСВЕСТИТОВ предотвратил бы уж всяко…
- Железною рукою……
- Ей самой.
- Слушайте, ну Вы задолбали своими пререканиями, – вмешалась светловолосая девушка, – давайте посмотрим ночные новости, чего там скажут про нас.
- А мне бы спать лечь хотелось, – высказался призрак Отца Гамлета, – давайте по последней и на боковую.
- Пожалуй, – согласился с ним Гамлет – вы то как, могильщики?
- И мы бы тоже, немного перебрали, извиняюсь… Давайте по последней, – подержал один из могильщиков.
- За что пьём? – спросил Высокий – скажите тост от актёров на прощанье, имейте только в виду, запереть вас придётся, не обессудьте…
- Ничего. Чего сказать-то? Мы артисты и наше место в буфете, но знаете, это была лучшая в моей жизни генеральная репетиция, – поднял бокал Гамлет.
- Действительно, нажрались, как после премьеры, – сказал один из могильщиков и икнул – будьте все здоровы, и вы – разбойники, и Вы – критик, и Вы, доктор Соломон – УРОЛОГ БЕЗ ГРАНИЦ… От имени всей труппы провозглашаю тост за вас… Спасибо вам. Это был лучший в моей жизни день рождения, – он снова икнул и выпил, а следом за ним это сделали и остальные сидящие за столом.
Далее все разошлись по разным помещениям, которых в переоборудованном под театр бомбоубежище оказалось довольно много.
Некоторые, правда оставались какое-то время за столом возле работающего телевизора из которого узнавали новости, но постепенно разбредались в сопровождении светловолосой девушки с автоматом в руках, которая укладывала их спать, запирая потом на ключ из связки, побрякивающей в её руках…
Доктор Соломон, ушедший спать одним из первых, оглушительно храпел в женской гримёрке. Театральный критик, отзвонившийся своей маме, посидел немного в каком-то кабинете и почитал подвернувшуюся книгу, но вскоре стал клевать носом и заснул.
Невнятный молодой человек с мешком долларов тоже спал на одном из матрацев, которых прилично нашлось на складе. Скорее всего, они остались театру в наследство от бомбоубежища и очень пригодились, что было не без удовольствия констатировано всеми отошедшими ко сну…
Высокий в светлом костюме и женщина-режиссёр попререкались какое-то время возле телевизора, но вскоре стали беседовать вполне миролюбиво и даже несколько раз странно улыбнулись друг другу, из чего можно было бы сделать некоторые выводы. Эти выводы и сделала светловолосая девушка, оставив их наедине, что позволило высокому мужчине в светлом костюме, похожему лицом на Джеймса Бонда в последнем своём воплощении, узнать, что он очень похож ещё и на первого мужа женщины-режиссёра – её однокурсника по театральному институту, где она училась на режиссёрском, а тот на актёрском. Был героем-красавцем.
- Мне говорили конечно, да и сама я понимала, что красивые мужчины инфантильны, но что я могла поделать?
Он мне даже и не нравился особо, когда начал ухаживать, но все вокруг барышни вздыхали о нём не переставая, вот я и стала принимать его знаки внимания. К чему это привело – понятно, тем более, что он оказался не по внешности терпелив.
А ко всему я была достаточно в себе уверена и полагала, что заслуживаю мужа-красавца. Правда, его мама, естественно, не была со мной в этом согласна. Но что поделаешь? Первая любовь – страшная сила. Мы были невероятно красивой парой и, где ни появлялись, все смотрели только на нас и это очень меня согревало…… Какое-то время, пока я не стала понимать, что он не слишком талантлив и, к тому же, очень инфантилен – мамочкино воспитание.
При этом он был мне фанатично верен и не делал ни малейших движений в сторону, хоть продолжал пользоваться невероятным успехом. А мне постепенно становилось скучно, хоть всё было идеально…
УШЛА К РОДИТЕЛЯМ, представьте……
- И правильно сделали, ведь он не грабил банки, – говорил Высокий в светлом костюме, уже положив свою руку поверх её руки…
- Вы находите? - Спрашивала ОНА, своей руки не убирая.
- Конечно – ворковал ОН, взяв уже её руку в свою…
- А что, мужчины, которые грабят банки лучше? – поднимала она немного надменные глаза.
- В Вашей власти это определить самой, – шептал он в её ухо и аккуратно гладил тёмные волосы.
- Уж не хотите ли Вы мне это предложить? Окидывала она его кокетливо-холодным взглядом.
- Наверное рискнул бы предложить, но только при условии, что если Вы меня отвергнете, то сделаете это достаточно деликатно – я настрадался уже от Ваших насмешек и, если Вы отфутболите меня в таком же духе, у меня могут возникнуть мужские комплексы – говорил он, и почти касался её губ своими.
- Мужские комплексы? Ну, хорошо, я Вас не отвергну, но тоже при условии – отвечала она, своих губ не убирая.
- Какое же? Он легко прикоснулся губами к её губам.
- При условии, что Вы обещаете в случае моего отказа застрелить меня из своего пистолета, – она почти ответила на его поцелуй.
- Зачем Вам это нужно?
- Для сохранения морального облика и чтобы не было грустно от мысли, что меня так быстро уложили…
- Занятный Вы выбрали способ блюсти мораль. Не ясно, только, зачем……
- Не знаю, чего-то, вдруг, захотелось, так где Ваш пистолет?
- В кармане брюк, потрогайте.
- Твёрдый…… Но, по-моему это не совсем он…… Но, впрочем, ладно, я Вам поверю…… Даже если это не пистолет – тем более убедительно……
- Может быть пойти куда-нибудь отсюда…
- Если только в мой кабинет…
- У Вас есть кабинет?
- Конечно…
- Ах, Вы же главный режиссёр, совсем запамятовал.
- Пошли, только тихо…
- Конечно тихо, иначе проснётся Ваша труппа.
- Ну пошли же…… Я ведь не железная, слушай………………………………………
Далее никаких диалогов не последовало, тем более, была уже глубокая ночь и все остальные крепко спали, кроме светловолосой девушки с автоматом, голым животом и пирсингами, оставшейся бодрствовать, дабы следить за тем, чтобы не случилось никаких нежелательных ситуаций. И это было, бесспорно, очень разумно со стороны захватчиков театра, ведь, сами понимаете, что они продолжали всё это время находиться в осаде и ожидать можно было чего угодно в любой момент.
Но вокруг театра тоже было всё тихо, хоть и посты, выставленные антитеррористическим подразделением «Любимый город может спать спокойно» бодрствовали, как и начальство, ожидающее от высокого руководства директив. Да и высокое руководство, стоит отметить, не спало, пытаясь эти директивы выработать и наверное небезуспешно. Тем более, что целый этаж большого здания на Литейном проспекте продолжал светиться огнями.
Город же спокойно спал, этой тёмной августовской ночью, опустившейся синею мглою на чёрные дома с редкими жёлтыми пятнами окон, щетиной труб и ровными плоскостями брандмауэров. Склизкий свет фонарей на набережной рассыпался бликами по водной ряби, а тут ещё и круглая белая луна появилась рядом с пугающим силуэтом Исаакия и подсветила застывшие полоски облаков, завершив ночной городской пейзаж.