Этот случай произошел, когда я училась уже на втором курсе. И жила в студенческом общежитии, с одним туалетом на два этажа, в комнате на пять человек. Моя кровать стояла с краю, возле двери. Мы шторкой отделили тумбочку с посудой и шкаф для одежды от остального пространства комнаты. Так как в нашем общежитии не было душа, то за этой шторкой, в закуточке, мы и занимались ежедневной интимной гигиеной. Как-то ночью кто-то из девчонок выходил в туалет и забыл закрыть дверь на ключ.
Среди ночи я проснулась от того, что, кто-то в комнате разговаривал. Вначале я не поняла, кто говорит. Прислушалась. Говорил кто-то из девчонок. Потом услышала мужской голос, молодой, мне даже показался знакомым. В комнате полумрак, но из соседнего общежития напротив падали отблески света из одного светящегося окна. Видимо, кто-то из бедолаг студентов корпел над курсовым. Мужчина стоял за шторкой. Когда я окончательно проснулась, почувствовала опасность, тело сковал ужас, и я закричала так сильно, что, наверное, всех должна была перебудить в общежитии. Я кричала, мужчина выскочил из-за шторки, подбежал ко мне. Я продолжала кричать, глядя на него с раскрытыми от ужаса глазами. Увидела занесенную надо мной руку, в которой блестел большой нож. Вот тот случай, когда используется выражение: волосы встали дыбом. Я думала, что сейчас умру от страха.
Извращенец (как выяснилось потом), не убирая нож, закричал: “Если вы ей сейчас не заткнете рот, то я ее зарежу. Мне терять нечего. На мне уже есть убийство. Но я успею убежать.” Кто-то из девчонок подскочил ко мне, зажав рот рукой, оттащил мое обмякшее тело на дальнюю кровать. Меня всю трясло от ужаса. Наталья, так звали мою соседку, одной рукой прижимала меня к себе, а другой закрывала рот, так как я постоянно издавала один и тот же звук: “А! А! А!” На одной высокой ноте.
Конечно, испугались все. Мы пятеро сгрудились на двух дальних кроватях у окна, прижавшись друг к другу. А наш не званный “гость” спрятался за ширму и включил свет. Мы его не видели, но за нами он наблюдал. Лицо скрыл, но зато выставил свое “орудие” на всеобщее обозрение. Если кто-то пытался отвернуться, чтобы не смотреть на это безобразие, он кричал: “А ну, - смотреть сюда”. Дергал свой “ствол” и пыхтел там за ширмой.
Время шло. Мы сидели испуганные и не знали, что же еще будет, и как нам выпутаться из этой ситуации. Кто-то попытался подняться и открыть окно, чтобы позвать на помощь кого-то из соседнего общежития. Но время было, наверное, часа три ночи. Но насильник быстро при сек эту попытку: выключил свет, выскочил на середину комнаты с ножом в руке. “А ну, сядь на место, иначе прирежу кого-нибудь” – прохрипел он.
Мы опять притихли, чуть живые от страха. Мерзавец ушел за ширму, включил свет, опять достал свое “хозяйство” и продолжил свою отвратительную процедуру.
Среди нас была одна постарше и посмелее. Она осторожно завела с ним разговор. Стала его расспрашивать: “Давно ли он этим занимается? Почему? Были ли у него контакты с женщинами?” Как ни странно, но он отвечал. Что, мол, онанизмом он начал заниматься с лет 6. Потом ему для удовлетворения надо было, чтобы на него смотрели во время “процедур”. В укромных местах он подстерегал девочек или женщин и демонстрировал им свой член, дергая его. Была у него связь с женщиной, но ему это не понравилось. Потом ему уже надо было, чтобы жертвы трогали его член, когда он занимается самоудовлетворением. Одну такую, мол, жертву он и пырнул ножом, которая отказалась выполнить его требование.
Часа два так протекала эта “мирная” беседа. А он, наверное, раз несколько успел кончить, так как после его ухода осталась приличная мерзкая скользкая лужа на полу.
Беседа закончилась, и он потребовал, чтобы каждая из нас подошла и голой рукой взялась за его член. Девчонки пытались протестовать. Но он снова пригрозил ножом. К тому времени я немного успокоилась, только дрожала и стучала зубами. Тут со мной опять приключилась истерика, я забилась в конвульсиях, еле двигая языком, заикаясь, прошептала: “Н-е-т, не бу-ду, пусть он ме-ня режет”. Девчонки по одной стали подходить к нему к ширме и касаться его вздыбленного члена. Он пытался, чтобы и пятая сделала то же. Девчонки еле уговорили его: “Видишь, - она в невменяемом состоянии, не трогай ее”. То ли он уже удовлетворил себя по полной программе, то ли что еще повлияло, но он спрятал свое “хозяйство”. Выключил свет и, открывая дверь, произнес: “Сами виноваты: будете другой раз закрывать дверь. И не вздумайте сразу за мной выскакивать, только через пол часа: я могу стоять за дверью с ножом”.
Когда мы по одной начали осторожно выходить в коридор, его, естественно и след простыл. Мы так и не поняли: наш ли он студент или посторонний забрел? Вопросы при “беседе”, касающиеся его личности, он игнорировал или хитро не отвечал на них.
Вокруг нашего общежития часто бродили онанисты. То уткнется своим голым членом в окошко женского туалета на первом этаже, то вытащит из штанов, станет перед открытым окном и демонстрирует. Мы часто по ночам чертили курсовые проекты. Выглянем в окно, а там извращенец само удовлетворяется. Позовем парней, пока они выскочат на улицу, онанист растворяется в ночи.
Утром, после посещения ночного “гостя”, поехала на кафедру, несколько остановок надо было ехать трамваем. Села у окошка, задумалась, а рядом оставалось свободное место. Тут ко мне близко наклоняется парень, который занял свободное место рядом, а я и не заметила, когда, и что-то спрашивает, наверное, дорогу. У меня перед глазами тут же возникла картина ночного ужаса. Я оттолкнула парня так, что он даже упал на пол, и с вытаращенными глазами помчалась на выход из трамвая, хотя еще мне надо было ехать остановки две.
И потом, некоторое время, не могла отвечать на ухаживания парней. Постепенно приходила в себя. Начала встречаться, целоваться даже. Но, как только чувствовала при объятиях признак их возбужденного состояния, стремилась свернуть свидание и убежать домой.
Не знаю, сколько девчонки помнили этот эпизод, и как он повлиял на их отношения с парнями? Но я долго не могла строить нормально свои отношения с ними, а потом с мужчинами. Даже при моей быстрой сексуальной реакции на прикосновение мужчины, который мне нравится, это не приятное событие никак не хотело стираться из памяти. И не мало времени прошло, пока я адекватно стала реагировать на этот источник взаимного сексуального наслаждения. Видимо, в подсознании отложилось сочетание: мужской член и нож, - угроза для жизни?
Время шло. Появились новые поклонники. Обо всех писать не буду. Период своего девичества, до 28 лет, я опишу в отдельной главе. Там же подробно опишу “спектакль” морального насилия. Правда, тот спектакль закончил период моего девичества. Но там, вроде как, я отдалась отцу своего будущего ребенка добровольно, предварительно получив официальное предложение выйти за него замуж.