Спорный вопрос киноповесть

 Имена героев этого произведения вымышленные,
 и все возможные совпадения с реальными людьми
 являются случайными.


- Валентина Петровна, Вас к телефону! – в чертежной раздался звонкий голос секретарши. – Дизайнеры звонят.
- Ну, Коля, все ясно? – заканчивая разговор с молодым конструктором, Валентина встала из-за стола. Тот угрюмо кивнул.
- Вот и продолжай в том же ключе. Победим и эту проблему, – улыбнувшись вчерашнему студенту, направилась к своему кабинету.
«Молодость, молодость… - подумала она. – Когда-то и я была такой же».
- Спасибо, Галочка! - поблагодарила она секретаршу, беря телефонную трубку.
- Слушаю.
- Маманя, сегодня пятница, – узнала она голос дочери.
- Разве? Совсем заработалась, – она взглянула на часы. – Работы еще море.
- А у тебя каждый день то море, то океан. Когда твой капитан из отпуска выйдет?
Старпом!.. Традиции нарушать нельзя, трюмы уже пустые.
- Ладно, ладно, - ответила Валентина. – Не помирать же с голоду. Жди.
Она положила трубку и подошла к окну.
За окном «жарило» лето. Солнце немилосердно жгло и сушило все, до чего могло дотянуться. Сонные голуби прятались в окнах чердаков. На небе не было видно ни облачка.
- Кошмар какой-то, - подумала она. – Больше месяца ни капельки дождя.
Сколько лет уже она видит из окна эти крыши, эти улицы со старыми липами? Да, пожалуй, больше тридцати. Она вспомнила как исправлял ее чертежи и ее мысли седой «Петрович», так за глаза называли зама. Сразу после института, полная амбиций и грандиозных планов, она считала, что может сдвинуть горы. И что теперь? Жизнь все поставила на свои места. Теперь она, Валентина Петровна Мартынова, наставляет молодежь на путь истинный, решает со своей группой различные конструкторские задачи. Она знает, что конструктора между собой ее зовут «Петровной», и ей это приятно. Конечно, это не карьера, но не всем же быть министрами. Да она и никогда не мечтала о высоких постах. Уже пенсия не за горами. Может быть, и до начальника КБ успеет подняться? А впрочем, так ли это важно? Ее вполне устраивала и такая работа.
Бормотание в настенном радио прекратилось и раздалось знакомое шестикратное пиканье, которое вернуло ее из воспоминаний.
«- Ну вот, еще одна неделя закончилась. Люда уже ждет, наверное» - спохватилась Валентина и стала прибирать на своем столе.
Когда она вышла из своего застекленного кубика-кабинета в опустевший чертежный зал, среди чертежных досок уже мелькал кончик ручки швабры и слышался звук передвигаемого ведра.
- Мариша, не забудь запереть! – крикнула она уборщице.
- Не забуду, - раздалось вслед закрывающейся двери.

После кондиционированной прохлады КБ город воспринимался как раскаленная сковородка. Воробьи пытались купаться в высыхающих на глазах лужах, оставленных проехавшей «поливалкой». Дочь дожидалась ее у проходной.
- Не зажарилась, дожидаясь? – улыбнулась Валентина.
- Почти. Ныряем в метро?


Валентина и Людмила не торопясь, шли по улице, груженые пакетами с покупками. У кассы драмтеатра стояла небольшая очередь.
- «Собака на сене», - прочитала Людмила на афише. – Гастроли красноярского театра.
- Может сходим как ни будь? – предложила мать. – На себя со стороны посмотришь.
- Это как? – удивленно вскинула глаза дочь.
- А ты подумай. Тебе уж скоро тридцать будет, а…
- Мама, не надо! – перебила ее Людмила, ускоряя шаг.
Некоторое время они шли, сохраняя расстояние между собой, но вскоре снова поравнялись. Театр остался позади.
- Давай отложим этот спорный вопрос до дома.
- Давай отложим… - вздохнула мать.
В этот момент откуда-то сбоку раздалось громкое:
- Валюша!
Они почти одновременно остановились и оглянулись на голос. Из двери ювелирного магазина выплывала дама.
- О ля-ля! – вырвалось у Людмилы негромко. – Каков прикид!
- Людмила, не позорь мои седины,- одернула ее мать. - Веди себя прилично.
Дама направилась к ним. На ее голове красовалась широкополая белая кисейная шляпка. Узкое шелковое платье с китайским рисунком подчеркивало ее несколько поплывшие формы. Оно переливалось всеми цветами радуги, как рыбья чешуя. На согнутой в локте руке болталась сумочка из крокодиловой кожи. На ее шее висел массивный золотой крест на соответствующей цепочке. Массивные серьги сверкали явно не стекляшками.
- Ничего себе, булыжнички! – опять не сдержалась Людмила.
- Ольга, сколько лет? – Валентина изобразила попытку всплеснуть руками, но груз покупок не позволил ей этого.
- Ой, много! А ты все такая же. Я тебя сразу узнала. Твоя дочь? – Ольга взглядом указала на Людмилу.
- Да, Люда, познакомься, - Ольга, моя однокурсница.
- Очень приятно, - буркнула та, недовольная тем, что приходится стоять на жаре, да еще с немалым грузом покупок. – Может быть в тенек отойдем?
- А если нам где нибудь присесть и поболтать? – предложила Ольга, осматриваясь по сторонам. – Не так уж часто встречаемся. А вон и кафе-мороженое. Пошли, остынем немножко.

В кафе было прохладно и немноголюдно. Людмила, опершись на подлокотник кресла, неторопливо размешивала в мороженом шоколадные крошки, смирившись с тем, что разговор подруг может затянуться.
- Валюша, сколько же мы не виделись? – Ольга, закатив глаза, начала загибать пальцы. – Лет пять, кажется. Или семь.
- Не мучайся, на юбилее факультета плясали вместе. Забыла? Пять лет назад.
- Точно! – подтвердила Ольга. – Как живешь? Дочку замуж выдала? Поди, внуков нянчишь?
Людмила сердито звякнула ложкой.
- Да, нет пока. Но надеюсь… - укоризненно взглянув на дочь, ответила Валентина. И, стараясь уйти от этой темы, продолжила. – Теперь вот замом начальника отдела назначили. Горю на работе.
- Труженица ты наша, - ухмыльнулась Ольга. Не на работе надо гореть, а в жизни.
- Оленька, у нас с тобой изначально различные мнения по этому вопросу. Лучше расскажи как у тебя…
- А что, по мне не видно? – широко развела руки Ольга.
«-Еще как видно», - хотелось вставить Людмиле, но она сдержалась.
- Живу прекрасно. Мой «бычок» подарил трехкомнатную квартиру, устроил детей в институт в Питере. Ездим по курортам…
- Так вы расписались? – перебила ее Валентина.
- А зачем? - удивилась подруга. - Нам и так хорошо. Он живет в своей квартире, я – в своей. Друг к другу в гости ходим. Романтика! Материально он меня обеспечивает по высшему разряду.
- А дальше как? спросила Валентина.
- Ты о чем? – удивилась подруга.
- Ну, сама понимаешь, наша молодость давно позади. Вдруг он кого помоложе встретит?
Ольга озадаченно посмотрела на собеседницу. Видимо такой вопрос еще не приходил ей в голову. Она задумалась. Валентина внутренне ухмыльнулась. Они никогда не были близкими подругами. Учились в одной группе, но у каждой был свой круг общения. Только длительная разлука и возраст, на какое то время сделали их ближе.
«- Молодец маманя! Так ее!» - мысленно Людмила одобрила мать, почувствовав разницу в их интеллекте.
- Ну, тогда придется найти другого «бычка». Вот Серегу, например. Помнишь нашего «Эс в кубе»?
Валентина вздрогнула и как-то странно посмотрела на подругу. Людмиле показалось, что в глазах матери промелькнули злые искорки.
- Помню, – коротко ответила она.
- Так вот, он уже лет семь как меня с днями рождения поздравляет. Иногда даже шикарные букеты присылает. Не забывает, бедняжка. Знаешь, мне его даже по-своему жалко. Кстати, он сейчас здесь, в командировке.
Людмила заметила, как мать с трудом проглотила мороженое. Ольга продолжала.
- Вчера мне звонил, хотел встретиться. Сказал, что завтра в восемь будет ждать у «Палыча». Ну, там, где мы все когда-то встречались. Помнишь?
- Пойдешь? – спросила Валентина.
- Я похожа на дуру? – удивилась Ольга.
« - Очень», - мелькнуло в голове Людмилы.
- Потерпит, - продолжила Ольга. – А если мой «бычок» прознает? Нет, конечно, не пойду. Зачем события торопить?
- Как он? Что рассказывал? – поинтересовалась Валентина.
- Живет в Сибири. Город… не помню. Работает в каком-то НИИ. Кандидат каких-то там наук. Представляешь, сколько получает?
- Не представляю. И про кандидата не знала.
- Развелся, причину не сказал. Дети разъехались, живет один, зарплата приличная, как я выяснила. Чем не кандидат в кандидаты?
- Не знаю… - задумчиво сказала Валентина. – Я его видела лет семь назад. Мне кажется, что, как ты выражаешься, «бычка» из него сделать не получится. А надолго он приехал?
- На две недели. А что, дорожку мне перебежать хочешь? – пошутила Ольга.
- Да уж куда мне, - ухмыльнулась мать. – Вот лет тридцать назад… Шучу.
- Ладно, засиделись, - добавила она, поднимаясь. – Пошли, дочка, трюмы разгружать.

- Хотите, подвезу? – предложила Ольга на улице, широким жестом указывая на припаркованную у ювелирного магазина ярко-красную приземистую иномарку.
- Спасибо, но нам до дома немного дальше, чем до твоего «мустанга». Пока!
- Пока! – Ольга, «сделав ручкой», «поплыла» в сторону парковки.
- Интересно, как ее шляпа в этот транспорт вмещается? – пошутила Людмила. Давай подождем, посмотрим.
- Не глупи, пошли.

***
- Так, шагай, прими душ, а я разгружаю, - скомандовала Валентина дочери, сгружая пакеты с покупками на кухонный стол – Потом я, и готовим ужин.
День за окном уже угасал. Жара потихоньку спадала. Но нагретые стены дома еще сохраняли накопленное за день тепло, а отсутствие ветерка не приносило прохлады даже через распахнутые балконные двери.
Валентина, не торопясь, выкладывала в холодильник закупленные запасы. В их маленькой семье давно сложилась традиция проводить по пятницам закупки на неделю. Чувство предстоящего отдыха заставляло внутренне расслабиться и настраивало на лирический лад. Под шум воды в ванной она, незаметно для себя, начала мурлыкать какую-то пришедшую на ум мелодию. Но в глубине души ее что-то тревожило. Она сама еще не поняла, что это. Потом она вспомнила «расфуфыренную» Ольгу и сразу все встало на свои места, - Сергей. Горка покупок так и осталось лежать на столе, а она, сев на табуретку и откинувшись к стене, вспоминала.
Нет, между ними никогда ничего не было. Только позже, когда жизнь их разбросала в разные стороны, Валентина поняла, что любит его. Но было поздно. А тогда, в студенчестве, они вместе сидели на лекциях, делали лабораторные работы, ходили в походы. Их отношения были легкими и без проблем. Сергей ей нравился, но она не понимая своего еще только зарождавшегося чувства, не стремилась сблизиться. Он просто стал частью ее существования, а точнее, обихода. И вот сейчас он снова где-то рядом.
«- Бычок», - Валентине вспомнилось хищное выражение глаз Ольги, когда она произнесла это слово.
- Ой, мамочки, хорошо–то как! – Людмила в халате появилась в дверях кухни.
Валентина вздрогнула и вернулась в реальность.
- Ты что, испугалась? – дочь ласково положила ей руку на плечо и заглянула в глаза. – Извини, я не хотела.
- Все хорошо, милая. Все хорошо, – мать поднялась. – Пойду, ополоснусь, а ты тут закончи, пожалуйста.
- Эта Ольга на мать какую-то порчу навела, - подумала Людмила, когда мать вышла. – То ли этот её дикий наряд, то ли этот «Эс в кубе»? Нет, мать к нарядам равнодушна. Сколько раз она уговаривала её обновить свой гардероб, но та все отшучивалась: «- Я на свидание сегодня не собираюсь».
- Значит этот «Эс в кубе», - заключила она. Но ведь не будешь ее расспрашивать. Да и вообще, это не ее, Людмилы, ума дело. Они так хорошо живут вдвоем и никто им больше не нужен. Все мужики – сволочи!
В её руке что-то хрустнуло и потекло.
- Ну вот! – расстроилась Людмила, смывая с пальцев раздавленное яйцо. – Надо держать себя в руках.
Улыбающаяся и посвежевшая мать вошла на кухню.
- Гоголь-моголь готовишь?
- Ага! По новому рецепту,- два – в одном, со скорлупой. Помогает от остеопороза. Вон по радио все время пугают.
- Ну, какие планы на выходные? - спросила мать, укладывая котлеты на сковородку.
- Хотели с Галкой на дачу съездить, отдохнуть. Может быть там и заночуем, - усердно вытряхивая в тарелку из пакета мороженые овощи, ответила Людмила. – Смотри-ка, еще не оттаяли!
- Огурчики получше полей.
- Если еще не зажарились. Правда я соседку просила приглядывать.

Женщины присели у стола. На сковородке обиженно шипели котлеты, в микроволновке оттаивали овощи, чайник начинал всхлипывать.
- Дочка, тебе не кажется, что мы как-то по-рыбьи живем?
- …Русалки на ветвях сидят… - продекламировала Людмила, распиливая ножом батон. - А это как?
- Я – засохшая вобла, ты становишься селедкой. А ведь могла стать золотой рыбкой…
…Торгуя стиральными машинами, – перебила мать Людмила. – Как эта твоя Ольга? Камбала позолоченная. Ты опять свой «спорный вопрос» поднимаешь. Мамулечка миленькая, да сколько же тебе можно об этом говорить? Не рассчитывай на внуков. У меня патологическо-хроническое отвращение к мужикам. Ты же знаешь. И давай навсегда закроем эту тему.
- Эх, доченька… - тяжело вздохнула мать.
- Ужинаем! – скомандовала Людмила, подавая тарелки. - И отдыхаем!
- Надоел этот телевизор. Все передачи какие-то дебильные. За кого нас принимают?
- Что пипл хавает, то и показывают, - усмехнулась Людмила. – Культуру смотри. А по остальным каналам претворяется в жизнь политика партии и правительства по неуклонной дебилизации и …сексуализации населения. Повышение поголовья в стране. Президентская программа. Не слыхала?
- Милка! На работе нахваталась? Наверное, студенты на практике побывали? – строго сказала мать. - Слушай, дочка! А может быть тебе взять отпуск и махнуть куда-нибудь, на Канары, например? А что? Финансы позволяют, сколько можно в кубышку складывать? Вдруг инфляция «схавает»?
- Я поняла твою коварную мысль, - усмехнулась Людмила. – Опять тебе наш «спорный вопрос» покоя не дает. Лучше свой гардеробчик обнови. Вот наша вечная тема. Ты, поди, свои наряды в лавке купца Свешникова покупала? Мамулечка, ты же у меня еще не старушка. Чем ты хуже той же самой Ольги? Как там её по батюшке?..
- Михайловна, кажется, - наморщив лоб, вспомнила Валентина.
- И не морщи лоб! – Людмила шутливо погрозила ложкой. – Сходи в «салун», прифинтюрься. Воспрянь, в конце концов! Как родная дочь, я имею право требовать красивую мать? - Она шутливо стукнула кулаком по столу. - На работе тебя уже скоро «Петровичем» звать начнут.
- Может быть ты и права? – задумчиво произнесла мать. Давно меня никто не ругал. Иногда это помогает.
- Ну, вот и договорились. Прямо завтра и приступай. А то отрекусь.
- Слушаюсь! – улыбнулась Валентина, приложив вилку к своему виску.
…………………………………………………………………………………..
На следующий день Людмила проснулась поздно. После трудовой недели она позволяла себе «расслабиться», как она выражалась, до полудня.
В квартире стояла тишина. Легкий ветерок шевелил шторы распахнутого окна. Матери дома не было. В прихожей зазвонил телефон, но когда она подошла и сняла трубку, то услыхала длинный гудок. Она набрала номер подруги.
- Томик, привет! Это не ты мне только что звонила?.. Нет?.. Странно. На дачу едем?
Трубка что-то долго бормотала.
- Нет, она не поедет. Видимо по магазинам пошла…Да, через час буду готова.
Часа ей хватило, чтобы перекусить и собраться. Уже на улице она вспомнила, что забыла свой «мобильник», но решила не возвращаться.

***
Солнце уже клонилось к горизонту. Ветерок с реки немного сбивал дневную жару. Уставшие от этой жары люди стекались сюда, на волжский откос, к «Палычу», - памятнику Чкалову. Это было традиционное место встреч и вечерних прогулок горожан. Валерий Павлович уже не один десяток лет, стоя на постаменте, упорно натягивал перчатку на свою левую руку, а может быть, украдкой кому-то показывал кулак. Это зависело от того, с какого места на него смотреть. По этому поводу ходило много анекдотов и легенд. Там, за его спиной, на дальнем углу площадки студенты назначали свои свидания.
Сергей стоял, облокотившись на гранитный парапет, и задумчиво глядел на теплоход, идущий по Волге. Оттуда доносилась музыка. На палубах в шезлонгах отдыхали туристы. Пляж у подножия откоса уже опустел, и рабочие пляжа собирали следы культурного отдыха в большие пластиковые мешки.
Валентина незаметно подошла и, облокотилась на парапет рядом с Сергеем, тоже стала смотреть на воду. Несколько минут она молчала, ожидая, что он обернется.
- Не жди, она не придет, - негромко произнесла она, не поворачивая головы.
- Знаю, - так же негромко ответил он, и только потом повернулся. – Здравствуй Валюша!
- Здравствуй Сережа. А ты ведь все равно её ждал.
- Нет, - он немного помолчал, как бы анализируя свои мысли. - Я ждал не её.
- А кого, если не секрет?
- Не знаю, просто стоял и вспоминал, и ждал чуда.
- Ну вот, Чудо–Юдо перед тобой. Что дальше?
- Да, Валюша, ты и правда чудо, - улыбнулся он. - Пойдем, погуляем немножко? Освободим место молодежи. А то неправильно поймут.
Он с подчеркнутой галантностью, слегка поклонившись и щелкнув каблуками, движением локтя предложил ей руку.
- Прошу Вас, графиня!
- Благодарю Вас, барон! – ответила она, и гордо подняв голову, взяла его под руку.
Несколько человек, наблюдавших эту картину, с удивлением на лицах расступились, пропуская их. Валентина, с трудом сдерживая смех, сохраняла на лице гордый и серьезный вид. Они плавно, не торопясь «проследовали» в сторону бульвара.
- Сережка, ты все такой же шутник. Ни чуточки не изменился за эти годы. Только вот седины прибавилось, - сказала она, когда они отошли и перестали играть сцену.
- Как сказать… А ты все такая же молодая и элегантная.
- Ну уж, сказанул.
- Я всегда любовался тобой, когда ты на сцене танцевала. Ты и сейчас выше всех похвал.
«- Знал бы ты, каких трудов мне это стоило сегодня, – подумала она. – Магазины, ателье, салон, маникюр, бр-р-р.»
- Это признание? Если так, то лет на тридцать опоздал. Даже больше.
- Это констатация факта и запоздалое осознание своих ошибок, - пошутил он.

Они неторопливо гуляли по набережной, вспоминая студенческие годы. Прошли мимо института, где учились. Уже давно стемнело, а они вспоминали друзей, преподавателей, экзамены, свои студенческие выходки.
- Ты где устроился? – спросила Валентина.
- В «Москве», - назвал он гостиницу. – Ретро-номер с пальмой в кадке.
- А что, и такие есть?
- Спрос определяет предложение, - он взглянул на часы. - Ого, скоро полночь. Пора даме домой. Разрешите Вас проводить, графиня?
- Охотно, графин, - рассмеялась она.
- Ты все там же живешь?
- Куда же мы с дочкой денемся?
- Ты ведь так и не познакомила меня с ней.
- Когда ты в прошлый раз приезжал, она диплом готовилась защищать. Помнишь?
- Да, верно.
- Сейчас дизайнером у нас работает.
- Замуж не собирается?
- Категорически…
- А причина?
- Кто же ее знает? Говорит, что все мужики – сволочи.
- Интересная мысль для девушки.
- Этой девушке скоро тридцать ударит.


- Ну, вот и пришли, - произнесла Валентина, указывая на темные окна своей квартиры. Ей так не хотелось расставаться.
- Может зайдешь? Перекусим, чай поставлю, поболтаем. Когда еще увидимся? Ты ведь мне о себе так ничего и не рассказал. У меня все выпытал, а сам… Ты случайно не в разведке работаешь?
- Неудобно, Валюша, дочь разбудим.
- Она на даче с друзьями ночевать собиралась. Не стесняйся, пошли, - она легонько подтолкнула его к двери подъезда. – А то ведь в гостинице буфет уже не работает, наверное?


- Проходи, располагайся, - указав на широченные кресла у низенького столика в комнате, сказала Валентина. – А я перекусить сочиню. Тебе чай, кофе, коньяк? Ты ведь когда-то его очень уважал.
- Валюша, не придумывай. Спиртное совсем не употребляю, есть не хочу. Давай чайку попьем.
- Ну, как хочешь, уговаривать не буду, - не чужой, - и вышла на кухню.
Сергей откинулся в кресле. Валентина звякала посудой на кухне. Неяркий свет торшера подчеркивал уютную обстановку в комнате. Все так же, как и тогда. И даже малюсенькая, наряженная круглый год, пластиковая елочка стояла на том же месте, на углу серванта. А может и не было этих семи лет, просто он вчера здесь был?
- Да нет, были, - с грустью подумал Сергей. – И очень трудные.
Он закрыл глаза. Как же он отвык от домашнего уюта! Командировки, работа, порой, сутками. Да и какой может быть уют в холостяцкой квартире?
Легкий сквознячок тянул из приоткрытой двери соседней комнаты…
- Задремал? - участливо спросила Валентина, когда он открыл глаза, потревоженный звякнувшей чашкой.
- Нет, задумался.
На столе уже все было готово к чаепитию. Сергей заметил среди всего прочего вазочку с клубничным вареньем.
- Нет слов! Не женщина, - золото!
- Самоварное, - добавила Валентина. – Сережка, я пойду, переоденусь. Можно?
- Конечно, что ты спрашиваешь? Ты же дома.
Она скрылась в своей комнате и, несколько минут спустя, вышла в халате.
- Тебя не шокирует? Не могу дома в другой одежде ходить.
- Знаешь, жизненный опыт подсказывает, если женщина принимает тебя в халате, то это одно из двух? Либо она рассчитывает на близость, либо в дом пришел не гость, а кто-то из своих. Первое я отметаю как абсурд, значит второе. Как моя логика?
- Железная. Видимо и по части халатов опыт приличный накопил?
- Если бы, использую накопленный человечеством за века.

Они неторопливо пили чай. Негромко бормотал включенный Валентиной телевизор, создавая шумовой фон. Что-то мелькало и прыгало на экране.
- Ты знаешь, - сказала Валентина, указывая на кресло. – Это мое любимое место. Как ты угадал?
- Могу уступить, - ответил он, делая движение чтобы подняться.
- Сиди уж…
Она подошла к нему.
- Мы с Милкой в нем вдвоем умещаемся. Подвинься.
Кресло и действительно оказалось вместительным. Сергей просунул руку за ее спиной и обнял за талию, откинувшись на спинку кресла.
- Валюшка, а ты еще ой-ой, - произнес он, ощутив под тонкой тканью упругое тело. – Держишь себя в форме.
- Зимой – лыжи, летом плаваю. Все с тех пор и не бросаю.
- А ты помнишь, как мне по морде съездила?
- В палатке? Помню
- Я ведь тебя тогда только согреть хотел, ты тряслась от холода.
- Молодая была, дура, – ответила Валентина, чуть прижавшись к нему, и положив свою руку поверх его, лежавшей на талии.
- Сейчас я бы драться не стала. А ты Ольгу до сих пор любишь? – спросила она, переводя разговор на другую тему.
- Нет, - Сергей отрицательно покачал головой.
- Тогда я ничего понять не могу. Зачем звонил? Зачем поздравлял, и цветы посылал? – она удивленно заглянула в его глаза.
- И это она выложила!
- Как видишь.
- Да, я ее любил, давно и долго. Но она об этом не подозревала, до моего прошлого появления здесь. Тогда мы встретились, и я ей все сказал. Мне показалось, что она поняла меня и дала какую-то надежду. Но я ошибался. И вот сейчас, точнее, пару дней назад, я понял свою ошибку. Той прежней Ольги больше нет. Есть другая, холодная расчетливая и избалованная. А та, прежняя осталась только в моих мечтах. Она менялась с годами так, как хотел я. У них одинаковыми остались только внешность и голос. Вот и все.
- Чего же ты тогда, когда учились, не добивался ее?
- А ты помнишь, каким я был тогда? Робкий, нерешительный. Аж самому было противно, но ничего с собой сделать не мог. А ее тянуло к «крутым» парням, с деньгами и машинами. Я просто струсил.
- Да ты и сейчас не очень смелый, - усмехнулась Валентина.
Сергей попытался плотней прижать ее к себе. Но она пресекла эту попытку, шлепнув его по руке.
- Барон, вы неверно поняли намек. Крепче держите себя в руках, а меня не очень.
- Пардон, графиня, - вы так соблазнительны, - он чмокнул ее в щеку. – Валюша, я тебя люблю, но великой братской любовью. Подчеркиваю, - братской.
- Сережка, не хулигань! Я тебя насквозь вижу. Ну, остынь! Ты солидно опоздал с братской любовью. - Она отвесила ему шутливый подзатыльник.
- Ты что-то рано себя в старухи записала. Да я еще на твою свадьбу приеду. Ты же шикарная женщина!
- Внешне… угрюмо сказала Валентина и замолчала.
- Ну-ка выкладывай, как старому другу! А то пытать буду, щекоткой.
- Коротко... Опухоль, три операции и все, нет женщины. Бесполое существо, инопланетянка, – Валентина горько усмехнулась. – А внешность сейчас очень просто поддерживается, гормонами. У меня на кухне целая аптека. С мужем мы расстались по-доброму. Я не стала дожидаться, когда он уйдет к другой и отпустила его. Да и к тому же мы не очень друг друга любили. Он оставил нам квартиру и все, что мы имели. От алиментов я отказалась. Милка уже ходила в садик, и я снова пошла работать. Больше мы его не видели. Пока дочь еще училась, он регулярно присылал деньги. Почему-то из разных городов. К нашим с дочерью дням рождения он присылает солидные переводы, просит купить подарки от его имени. Часто бланки заполнены одним и тем же женским почерком. Я думаю, что мы правильно поступили. Он бы все равно рано или поздно ушел.
- Наверное, - представив себя на месте ее мужа, задумчиво сказал Сергей. – Тем более, что тогда еще молодыми были.
- Вот именно…
- Валюшка, ну почему хорошим людям часто не везет в жизни?
Валентина помолчала, дотянулась через него до чашки с остывшим чаем и, сделав несколько глотков, вернула чашку на прежнее место.
- А не повезло мне, Сереженька, гораздо раньше.
- Это когда же?
- Когда тебя встретила, дура! – отвернувшись в сторону, сказала она тихо и обреченно.
Сергей застыл в изумлении. Она молчала. Он тоже не мог сказать ни слова, пораженный новостью. Молчание длилось несколько минут.
- Валюшка, милая, да как же это? – прошептал он, придя в себя.
- А вот так! Ты видел одну Ольгу, и не хотел замечать никого вокруг, – сказала она, резко поднимаясь с кресла и сбрасывая с себя его руку. Она пересела на диван, напротив.
- Ты просто не хотел, не мог меня понять. Слепец несчастный!
Сергей слушал, уткнув лицо в ладони. Валентина твердым голосом продолжала:
- Когда я поняла, что ты для меня потерян, я вышла замуж за первого, кто мне предложил. Когда я носила в себе дочь, то представляла, что это твой ребенок. Ты можешь себе это представить? А сколько раз ты мне снился? Все эти долгие годы. И даже сейчас, будь я здоровой и способной рожать, я бы заставила тебя…. Понял?
Она быстро поднялась и вышла в коридор. Сергей слышал, как она вызвала такси.
- А сейчас ты едешь к себе в гостиницу, - вернувшись в комнату, жестко произнесла она. - Я должна придти в себя. Извини.

***

- Привет! Давно приехала? – спросила Валентина у дочери, входя на кухню.
- Давно, - ответила та, задумчиво прихлебывая чай из большой кружки. – Вон и урожай привезла.
Она указала на ведро клубники.
- Повитаминься.
-Спасибо! А я не слышала как ты пришла. Сейчас, только приведу себя в порядок.
- Не помешает, - заметила дочь.
Валентина ужаснулась, когда увидала свое отражение в зеркале в ванной. Бледное, измученное лицо, опухшие, после бессонной ночи, глаза.
- Боже! – прошептала она. – Старая кляча.
- Чай пить будешь? – спросила дочь, когда мать вновь появилась на пороге кухни.
- Налей, пожалуйста, - попросила она и обессилено присела на табуретку. – Я сегодня какая-то разбитая… и страшная как смертный грех.
- Да, уж,... – подтвердила дочь, подвигая к ней чашку с чаем и сахарницу. – Не то, что вчера.
Валентина вздрогнула.
«- Откуда она знает? – пронеслось у нее в голове. – Господи, как неудобно получилось!»
- Ты когда вернулась? – она подняла настороженные глаза на дочь.
- Вечером. Мы решили не ночевать на даче. У Томки и Вовки какие-то дела сегодня утром намечались.
- Ты все слышала? – спросила тихо мать дрогнувшим голосом.
- И видела, - добавила дочь. – Зеркало то напротив двери стоит.
Валентина неуверенно подносила чашку к губам, панически соображая как вести себя дальше. Они обе молчали.
«- Дернуло же меня за язык! – ругала себя Людмила. – Сказала бы, что утром приехала». Она неторопливо закидывала в рот клубнику, выкладывая кружок в блюдце из зеленых розеток от ягод. Молчание затянулось.
- Дочка, я хочу объяснить… - медленно и нерешительно начала она, еще не до конца сообразив, что будет говорить.
Людмила подошла и опустилась перед ней. Она положила свою голову ей на колени и обняла мать.
- Не надо, мамочка… А вчера ты была как принцесса… Нет, как графиня. Он был прав. Только вот сам на барона никак не тянет.
Они опять долго молчали. Мать задумчиво гладила ее по голове. Обе успокоились, понимая, что ничего страшного не произошло.
- Я же говорила, мама, что все мужики, - сволочи.
- Не все, доченька, не все, - задумчиво ответила мать. На миг она как бы вновь ощутила ласковое прикосновение руки Сергея.
- Ты… до сих пор его любишь, этого «Эс в кубе»? – нерешительно, ожидая бурную реакцию матери на столь откровенный вопрос, спросила Людмила.
- К сожалению, - грустно усмехнулась та в ответ.
Они опять помолчали. Каждая думала о чем-то своем.
- И про отца, это правда?– спросила Людмила. - Ты мне никогда не рассказывала.
- Правда, милая, всё правда. Сережке я никогда не врала. Просто он ни разу не спросил того, чего я хотела. А самой сказать гордость или, скорей, трусость не позволяла.
- А про ребенка?
- Не надо об этом, пожалуйста.
- Не буду, - дочь поднялась. – Прости, что так получилось.
- Что получилось, - то получилось. Ничего не поделаешь. Да и ты уже взрослая, сама разберешься во всем, - вздохнула мать.
Людмила вышла в комнату.
- Да, чуть не забыла, - раздался оттуда ее голос. – Тебе твоя подруга в шляпе звонила.
- Ольга? Я звонка не слышала. Странно…
- Ага, она. Еще восьми не было. Смотри, «разборку» устроит. Я сказала, что ты еще спишь, и будить не буду. Она фыркнула как кошка и бросила трубку.
- Не будет «разборки». Сережка не слепой и не дурак, - сказала она, входя в комнату и наблюдая как дочь «прикидывает» на себя ее новое платье. – Примерь, если хочешь.
- Зато твоя Ольга, - стерва! – заявила дочь. – А платье тебе самой еще пригодится.
- Не думаю.
- А ты подумай, - и она, бережно положив платье на спинку кресла, скрылась в своей комнате.
Зазвонил телефон.
- Во, легка на помине! – раздалось оттуда. – Мать, занимай круговую оборону!
Валентина подняла трубку.
- Ты вчера Сергея не видала, - раздался оттуда раздраженный голос Ольги.
Она даже не поздоровалась.
- Здравствуй Оля, - приветливо и непринужденно ответила Валентина, выполняя наказ дочери. – Да, мы отлично погуляли. Жаль, что тебя не было. Такой вечер был, просто чудо!
- Понятно… - зло сказала Ольга.
- Ну и хорошо, что понятно. Еще вопросы будут? – том же тоне продолжала Валентина.
- Зачем тебе это надо? Ты же… - Ольга замолчала, не зная как выразить свою мысль.
- Тебе этого не понять, но и ты его не получишь. Извини, у меня дела. Пока! Не кашляй!
Она аккуратно положила трубку на аппарат, и только сейчас заметила в полумраке прихожей небольшой бумажный прямоугольничек, лежащий рядом с телефоном. Это была визитная карточка Сергея.
«- Кандидат наук, Сергей Сергеевич Сергеев», - прочитала она. Далее следовал номер его мобильного телефона и ручкой был приписан местный городской телефон в гостинице. Не было ни адреса, ни домашнего телефона.
- Секретный работник, - подумала она, пряча карточку в карман халата.
- Ну, маманя, ты даешь! – ухмыльнулась дочь, появляясь в дверях. – Вот, что любовь то с людьми делает! Кино, да и только.
- Доченька, что ты знаешь о любви? – с укором, серьезно спросила мать, внимательно глядя в глаза дочери. – Для тебя все мужики, - сволочи. Я уже устала от тебя это слышать. По-моему, это уже патология, связанная с… Ладно, не буду больше поднимать наш «спорный» вопрос. Смирюсь. Видимо, ты неизлечима.
- Прости, мамочка! Я не хотела тебя обидеть, - Людмила обняла мать. – Хочешь, я в угол встану? Или отшлепай меня.
- Не поможет, - засмеялась мать и шлепнула ее по заднице. – Иди, свободна…

Весь воскресный день у них прошел как обычно, - еженедельная уборка, стирка и прочее. Ближе к вечеру Людмила ушла к подруге, а мать взялась за переработку клубники. Помешивая варенье в старинном латунном тазике, который достался ей от прабабки, она думала о Сергее. Он очень любит это варенье, а вот вчера даже не притронулся к нему.
- Грубо я с ним обошлась, - думала она. – Надо бы позвонить, извиниться. А что я ему скажу кроме «извини»?
Сказать было нечего, уже все было сказано накануне. Валентина гнала из своей души обиду на него, и ругала себя за, запоздавшую на многие годы, откровенность.
- Что поделаешь? Банальный любовный треугольник. Третий, - лишний. Как по телику, - грустно усмехнулась она своим мыслям.
А ее обида, гнусно усмехаясь «- А сейчас все порознь!», снова норовила забраться обратно.
Закончилась дневная суета, стемнело. Валентина облегченно уселась в свое любимое кресло. На кухне чуть слышно бормотало радио. Телевизор включать не хотелось. Она задумалась…
Когда Людмила вернулась домой, мать сидела в своей любимой позе, подогнув ноги, уютно устроившись в уголке их необъятного кресла. В мягком свете торшера на столе лежали фотографии. Те самые, которые с детства помнила Людмила. Черно-белые, местами пожелтевшие, любительские снимки. Здесь мать была стройной и молодой. Она задорно улыбалась в камеру. Туристские снимки у какой-то речки. Вот мать с букетиком подснежников, сидящая на рюкзаке у палатки. Она же у дверей института.
- Грустишь? – сочувственно спросила она, заходя в комнату, взглядом указывая на кучку фотографий.
- Это Сережка снимал, - сказала мать, беря в руки одну из них. – Он тогда много фотографировал.
Людмила примостилась на широком подлокотнике кресла и обняла мать за шею.
- Мамулечка, миленькая, я тебя люблю. Улыбнись, пожалуйста.
- Не улыбается, дочка, - Валентина отложила фото.
- Ну, как тебя отвлечь от грустных мыслей? Скажи. Как разогнать твою вековую тоску?
- Не скажу, - усмехнулась мать. – Пусть тебя любопытство мучает.
- А в принципе, это возможно?
- В принципе?.. – она на секунду задумалась. - Да вполне… Всё, пора спать... Кыш на горшок и в люльку…

Ночью Валентина проснулась от тревожного чувства, что в ее спальне находится кто-то посторонний. Она осторожно приоткрыла глаза. Нет, никого не было. Из соседней комнаты доносилось мерное дыхание спящей дочери.
- Приснится же такое, - подумала она, вспоминая разбудивший ее сон.
А сон уже начал стираться из памяти, как это часто бывает. Она только вспомнила лицо Сергея, видимого как будто сквозь какую-то светящуюся дымку. Он что-то говорил, и гладил ее по волосам. Слов она не понимала, но воспринимала только успокаивающий тон его речи. Почему-то она ясно чувствовала прикосновение его руки. Она даже провела своей рукой по волосам, как бы проверяя, нет ли там его руки. Нет, и не могло быть. С сожалением она вздохнула. Оставшуюся часть ночи Валентина проспала спокойно.
Негромко зазвонил будильник. Она поднялась, с опаской думая, что день испорчен тревожной ночью. Но состояние было прекрасным, что ее очень удивило и порадовало.
- С новой трудовой неделей, мамуля, - криво усмехнувшись и зевая, произнесла Людмила, появляясь в дверях.
- И тебя так же, - ответила мать.
- Знаешь, мамуля? Я, пожалуй, недельку отпуска возьму. Как ты смотришь?
- А я что? Бери, если дадут. Куда-то ехать надумала?
- Не знаю пока еще. Может быть, с Томкой на даче отдохнем, - жара надоела.
- Ладно, вечерком обсудим. Собирайся, а то опоздаем…

***
Длинные гудки в трубке прервались, и Сергей услышал:
- Привет, Серега! Ты как всегда пунктуален. Воскресенье, полдень. По тебе можно часы проверять.
- Здравствуй, Гриша! Живой?
- И здоровый, в меру сил. Приедешь? Ты откуда звонишь?
- Из гостиницы, через часок буду в твоей «резиденции». Чего прихватить?
- Обижаешь, старик!
- Понял, еду, - Сергей положил трубку.

В холле гостиницы царил прохладный полумрак. Большие зеркальные окна не пропускали сюда палящие лучи летнего солнца, но позволяли видеть все, что творилось на улице. Сдавая ключ от номера дежурной за стойкой, Сергей пошутил:
- Катюша, не боитесь заболеть зеркальным загаром?
- Это было бы оригинально, - улыбнулась та. - А вот дама в шляпе, наверное уже сгорела, ожидая Вас, Сергей Сергеевич.
Она указала рукой на женскую фигуру в ажурной шляпке, сосредоточенно расхаживающей в зазеркалье окон.
- Надеюсь, телефон в номере Вы ей не сообщили?
- Как можно, Сергей Сергеевич! Не первый год работаю. Я ей вообще ничего не говорила. Нам запрещено, Вы же знаете. Это она с «мобильника» куда-то позвонила, а потом и поперла как танк.
- Катюша, у вас здесь наверняка должен быть служебный выход?
- Конечно. Вон там, в конце коридора и направо, - она указала рукой в нужном направлении, понимающе улыбаясь. – Там сейчас открыто, мусор вывозят.
- Спасибо, - он подмигнул девушке. – Пойду изображать мусор.

Через час он уже подходил к «резиденции» Григория, своего старого друга, с которым все эти годы поддерживал постоянный контакт. «Резиденцией» Григорий называл небольшой добротный домик в частном секторе на окраине города, служивший ему в качестве дачи. По фасадной стороне от улицы его отгораживал ажурный, но высокий забор. Домик находился в глубине участка, загороженный от нескромных взглядов прохожих фруктовыми деревьями. Сергей нажал кнопку вызова на кодовом замке у калитки. Та, приветливо щелкнув, тут же распахнулась.
- Серега, здорово! – раздалось из глубины сада. - Рад твоему появлению!
- Привет, Гриша! – ответил Сергей и протянул руку вышедшему навстречу другу. – Извини, что отвлекаю.
- Не отвлекаешь, Я тебя ждал. В дом пойдем, или в садике поболтаем.
- Лучше в садике.
Григорий приоткрыл дверь в дом и крикнул:
- Галочка, сообрази нам прохладненького в садике, - и, продолжив вести Сергея по тропинке за дом, сказал:
- Это одна из моих официанток, не подумай ничего плохого. Я люблю сервис, а они подработать не против. Даже график себе составили.
- О, да ты бассейн соорудил! – удивился Сергей, когда они подошли к аккуратно отделанному плиткой небольшому водоему. – Ну и джунгли у тебя здесь!
- Присаживайся, - пригласил Григорий, указывая на пару шезлонгов по обе стороны небольшого столика, стоящего у края бассейна.
- Вот решил немного приблизиться к европейским стандартам.
Он опустился в шезлонг и с наслаждением вытянул ноги. Сергей последовал его примеру.
- Красота! И снаружи не видно, - потянулся Григорий.
Откуда-то появилась стройная девушка с подносом. Теперь на столике возвышалось серебряное ведерко со льдом, из которого торчали запотевшие пивные бутылки, стояли большие бокалы, и все то, что полагается к пиву в приличном обществе.
- Ну, ты совсем буржуем стал, - заявил Сергей, глядя как ловкие женские руки сервируют стол.
- Я им и был всегда, только притворялся, - ответил Григорий, откупоривая пиво.
- У тебя все такие красавицы? – спросил Сергей, кивая вслед уходящей девушке.
- Все! – гордо ответил тот.
- А жена не ревнует?
- Уже нет. Да и сейчас она на родине предков. В Красном море купается. Вернется, - я поеду. Давно родню не видел. Нельзя бизнес без присмотра оставлять.
- А как твой бизнес?
- Не жалуюсь. Не то, что в самом начале было. Вот, думаю второй ресторанчик открыть.
- Ресторанчик! Скромник, - рассмеялся Сергей. – Говорят, что туда очередь больше, чем раньше в мавзолей была.
- Пользуюсь спросом, - гордо произнес Григорий, выкатив грудь. – Поэтому и надо расширяться. Я тут у себя новшество придумал.
- Какое?
- Когда было туго с финансами, предложил своим постоянным клиентам заплатить авансом. Кто сколько может, но не менее… Сам понимаешь, по мелочам не интересно размениваться. Взамен я выдал им пластиковые карточки. В зависимости от величины аванса различны и скидки. От двадцати до восьмидесяти процентов. Ну, и прочие льготы, - резервирование мест, доставка из дома и домой, и еще кое-что.
- Девочки, - глядя в небо, добавил Сергей.
- Боже упаси! – перекрестился Григорий. – Все в рамках закона.
- А как насчет проблем, рэкет и прочее?
- Пройденный этап. Теперь все местные «шишки», начиная с мэрии и ФСБ, мои постоянные клиенты. Меня берегут.
Он довольно улыбнулся и, сложив руки на животике, повертел большими пальцами.
- Да, Гриша, ты стопроцентный еврей в лучшем смысле этого слова. Твоя нация может тобой гордиться.
- Польщен вашей похвалой, сэр, - шутливо поклонился Григорий. – Теперь есть капиталец для дальнейшего расширения дела.
- Флаг тебе в руки, Гриша. Со звездой…Давида.
- Давай по пивку, пока прохладненькое, - спохватившись, приподнялся Григорий за бутылками. – Тебе как всегда, безалкогольное?
- Конечно. Работа не позволяет, да и отвык к тому же совсем.
- Даже в выходной?- разливая пиво, спросил Григорий.
- Никогда. Выходной, - для меня понятие условное. Телефонный звонок, - и начинается работа.
Они несколько минут молчали, смакуя прохладный пенистый напиток из запотевших бокалов.
- А ты можешь что-нибудь рассказать о своей работе? Или все страшно засекречено?
- Лучше показать, - ответил Сергей, ставя пустой стакан на столик. – Только ничего объяснять не буду. Ладно?
- Ну, хоть так. Подписку о неразглашении не надо написать?
- Не надо. Я тебе доверяю, - ухмыльнулся Сергей. - Посмотри на небо и выбери три небольших облачка.
- Выбрал, - шаря глазами по небу, ответил Григорий. – Дальше что?
- Покажи мне их.
- Вот эти два круглых и продолговатое, между ними, - он указал пальцем на выбранные облака.
- Сначала растворится правое, затем, - левое. А от среднего останется только половинка. Тебе какую оставить?
- Правую, - принимая шутку, ответил Григорий.
- А теперь смотри на них.
- Долго?
- Три минуты.
Сергей встал, закрыл глаза и развел руки.
- Молнии метать собираешься? – засмеялся Григорий.
Сергей молчал. Потом вздрогнул и, сделав какое-то, почти неуловимое движение кистями, расслабленно сел обратно. Наполнив свой бокал, он произнес:
- Время пошло. Три минуты.
Он легонько усмехнулся, наблюдая, как у друга от удивления начинает отвисать нижняя челюсть. Через несколько минут он изумленно повернулся к Сергею.
- Серега, а как это? – указывая на сиротливую половинку облака, оставшуюся по его просьбе, шепотом спросил он.
- А вот так, - Сергей развел руками.
- Слушай, - восхищенно произнес он. – Тебе надо в Москву к Лужкову ехать работать. Миллионером… Нет, миллиардером станешь. Квартиру на Красной площади дадут. Это же какая экономия на авиации!
- Не получится, бизнесмен ты мой неисправимый.
- Почему?
- Автокатастрофа, кирпич на голову упадет, трамвай переедет, - выбор большой.
- Серьезно?
- Более, чем…
- А еще что-нибудь можешь показать?
- Да что я тебе, Копперфильд что ли?
- Нет, тут Копперфильд отдыхает! Давай еще по пивку?
- А давай о деле.
- Ну ладно. Значит, навел я кое-какие справки. Подключил свою «агентуру», но ничем особенным порадовать не могу. Нет, не привлекалась, не участвовала. Типичная содержанка с огромными запросами и такими же амбициями. Фамилия хозяина нужна?
- Нет. Давай дальше.
- Мотается по заграничным курортам, просаживая денежки. Холит и лелеет своих детей. Купила им по квартире в Москве и Питере. Адреса есть.
- Не требуются.
- Вот так, но перспективы у нее мрачные. По моим сведениям, у ее «бычка», как она его называет, появилась новая молодая пассия. Данные двухнедельной давности, сейчас она может быть уже и в курсе. Делай выводы.
- Стрекоза и Муравей, – сказал Сергей.
- Что, не понял?
- Басня есть такая, - «Стрекоза и Муравей». Не помнишь?
- Крылов, кажется. Искупаться не желаешь? – спросил Григорий, указывая на бассейн.
- Нет, спасибо. Да и засиделся я, – поднимаясь, ответил Сергей. – Спасибо! Хорошо тут у тебя. А с улицы и не подумаешь, что здесь такие райские кущи.
- Национальная черта, - не высовываться, воспитанная веками. Это ваши деньгами сорят и всем в нос тычут.
- Да, захочешь перекусить, заходи в мой подвальчик, - добавил он, когда они подходили к калитке.
– На, держи, - он подал Сергею пластиковую карточку серебристого цвета с витиеватым узором рамки. В рамке была вписана фамилия Сергея и его инициалы. Ниже стояла размашистая подпись Григория.
- И что мне с ней делать? – спросил Сергей, вертя ее в руках.
- Покажешь при входе и все, - улыбнулся Григорий.
- Спасибо еще раз. При случае воспользуюсь, - поблагодарил он, засовывая карточку в карман рубашки. - Правда я больше привык к буфетам и забегаловкам. Пока!
Они обменялись крепким рукопожатием, и Сергей вышел на улицу.
- Звони, если что… - услыхал он вслед и, не оборачиваясь, помахал рукой.
Калитка звонко захлопнулась. Сергей зашагал к автобусной остановке.

***
День угасал. Редкие и мелкие кучерявые облачка окрасились розовым цветом. Легкий, прохладный ветерок, дующий вдоль реки, шевелил листья старых лип в аллее у набережной. Откуда-то доносился густой аромат летних цветов, разбавленный запахом свежих огурцов. В порту, на «стрелке», - месте слияния Оки с Волгой, начинали зажигаться огни. Вниз по течению медленно плыла баржа, влекомая маленьким, надсадно дымящим буксиром. Из кафе, спрятавшегося за деревьями, доносилась негромкая музыка.
На скамейке под липами сидел мужчина средних лет. Казалось, что он дремлет. Глаза его были закрыты, лицо спокойно, и вся его поза говорила о том, что его мысли находятся где-то далеко-далеко. Одинокий комар пытался сесть ему на нос, но постоянно промахивался. Потом, видимо устав от этого бесполезного занятия, обиженно пропищав, полетел искать другую жертву. Престарелая пара неторопливо прошла мимо него, совершая свой вечерний моцион. Хруст гравия под их ногами вернул сидящего в реальный мир. О чем он думал, где летали его мысли? Он и сам не мог бы этого сказать. С некоторых пор он просто стал воспринимать мир, как бы растворяясь в нем. Он сливался с миром, оставляя свою телесную оболочку дожидаться своего возвращения. Что ему открывалось и какими способами? Никогда и никому из друзей и знакомых он не рассказывал. Среди них он слыл чудаком и немножко сумасшедшим. Но это была его новая работа. На стол ложились отчеты об экспериментах и исследованиях. Среди коллег, обладающих такими же, а нередко и более обширными способностями, проходило обсуждение результатов и намечалось направление дальнейшей работы. Этот НИИ не был известен почти никому, кроме тех, кому полагалось о нем знать.
Но сейчас, закрыв глаза, он снова погрузился в картины своей юности. Вот он сидит на этой же скамейке и видит, как к нему идет Она. Юная, веселая и безумно красивая. Но она проходит мимо, даже не повернув головы в его сторону, увлеченная веселой беседой со своими друзьями. Вот они скрылись в глубине аллеи, а он так и остался сидеть, не имея сил покинуть эту скамейку.
Музыка в кафе умолкла. В наступившей тишине, изредка прерываемой гудками теплоходов, перекликавшихся в сумерках, снова раздался легкий хруст шагов по камешкам. Он остановился около него. Скамейка чуть заметно дрогнула.
- Здравствуй, Оля, - негромко произнес он, не открывая глаз и не поворачивая головы.
- Здравствуй, Сережа, ответила женщина, присевшая рядом. – Как ты узнал?
- Просто узнал, - открывая глаза, пожал плечами Сергей.
- Я тебя сегодня искала.
- Знаю, - коротко и равнодушно ответил он. – Извини, но я был занят.
- А подумала, что ты от меня скрываешься.
Он опять безразлично слегка пожал плечами и ничего не ответил.
- Может быть пойдем куда-нибудь? – предложила она. – Прогуляемся.
- А сейчас мы чем занимаемся? Ты меня искала, значит тебе что-то от меня нужно. Я слушаю.
- А тебе от меня ничего не нужно?
- Я же тебя не искал.
- Но ты звонил и предлагал встретиться.
- А ты не захотела. Что же заставило тебя так резко перемениться?
- Тебе Валька наболтала?
- Мы с ней друзья, даже немого больше.
- А ты знаешь, что она…
- Знаю, - перебил её Сергей. – Давай о ней не будем. Здесь мы двое, и давай только о нас.
- Ты меня любишь? – после недолгого молчания нерешительно спросила она. Ее голос чуть дрогнул.
- Нет, - коротко и спокойно ответил он. Я тебя любил, пока мы не расстались. А потом я любил девушку из сказки, которую я для себя сочинил взамен. И продолжал сочинять все эти годы. И вот теперь встретились сказка и реальность. Дальше продолжать?
- А может… - что-то хотела спросить она.
- Не может, - перебил он.
- Ты что, читаешь мои мысли?
- Это не так уж сложно. А твои, - тем более. Вон там стоит твой автомобиль, о котором ты постоянно волнуешься, - он указал рукой в сторону кафе. – Ты прошла пешком от нашего института, помня, что где-то здесь моя любимая скамейка. Верно?
Она кивнула.
- А зачем были эти цветы и прочее?
- Это были цветы памятнику, под которым похоронена моя мечта.
- Ты жесток.
- А ты? Зачем ты пришла? Что ты хотела от меня услышать? Мне не хотелось быть грубым, но ищи «бычка» в другом стаде, - он резко поднялся. - Прощайте, маркиза!
Она вздрогнула, услышав это слово. Так он когда-то ее в шутку называл.
А Сергей, не оглядываясь, уже шагал в сторону гостиницы. С реки, как бы подводя финальную черту этой встрече, раздался длинный и печальный гудок буксира.

Как и каждый вечер, Сергей медленно прогуливался по бульвару на набережной. Нет, он никого и ничего не ждал. Но не сидеть же в номере гостиницы, тупея перед телевизором? Он любил наблюдать как солнце медленно садится за горизонт, окрашивая облака во все оттенки красного цвета, от бледно-розового до бордового. Дойдя до своей любимой скамейки, он остановился в раздумье. Немого постояв, он сел, откинувшись и положив руку на спинку, продолжая о чем-то думать.
- Почему это место так меня привлекает? Вид отсюда? Да нет! Ничего особенного. Воспоминания о юности? Возможно. Но что-то было еще, непонятное, но упорно зовущее его сюда.
Он не обратил внимания, как напротив него на другую скамейку села женщина. Она достала из сумки планшет для эскизов, карандаш и стала рисовать.
Мысли Сергея перенеслись на проблемы его работы.
Командировка подходила к концу. Сегодня в ночь будет проведен важный эксперимент, результаты которого ему станут завтра известны. А потом свобода! Правда, пару дней придется побездельничать, поскольку авиабилет уже не удастся обменять, - лето, пора отпусков. Ну, ничего, навесит Гришу, посидит у его бассейна. Вот только Валюшка, как с ней быть? Явиться, как ни в чем не бывало? И это после сказанного тем вечером? Нет, у него не было, да и не могло быть на нее обиды. Отправив его, она поступила совершенно правильно. Только вот зачем она все это ему сказала? Казалось бы, столько лет прошло. Сорвалась? А ведь так все было хорошо. Нет, он не может к ней пойти. Позвонит перед отлетом и попрощается. И больше никогда не будет напоминать о себе, пусть забудет и успокоится. Не те годы, чтобы ломать построенное. И все же, какая она славная!
Сергей пожалел, что никогда не испытывал к ней никаких чувств, кроме дружеских.
- Ну, и каков итог его жизни? - продолжал думать он. - Круг замкнулся. Он снова здесь как много лет назад, и тоже один. Только вот вместо радужных надежд и оптимизма в душе какая-то пустота и незавершенность. Что-то его сегодня развезло на лирику! Надо собраться и перестать хандрить. Что теперь у него есть? Опыт жизни, или как говорят, - житейская мудрость. А что еще? Да, есть кое-что. Оно дано ему неизвестно кем, Богом или еще кем-то. Дано недавно и неожиданно, всего несколько лет назад. Таких людей называют по-разному. Кто зовет их ясновидящими, а кто шарлатанами. Их зовут и целителями и мошенниками и ненормальными. Что он мог? А он и сам не знал до конца. И ему казалось, что конца то и нет, не может быть. Кончится жизнь, начнется другая, третья…и так далее. И все время он будет познавать и обретать что-то новое. Его взгляд на эту самую жизнь и все кругом полностью изменился. Боялся ли он смерти? Не очень. Вбитые с детства знания твердили, что это страшно, что это конец всему. А новые, - ласково утешали и обещали еще многое и многое. Видимо поэтому он живет с интересом. С интересом познания собственных возможностей и возможностей таких людей, как он. Давно ушла мысль о самоубийстве, которая часто навещала его несколько лет назад. Пропало сожаление о распаде семьи, в которой его никто не понимал и все считали его немножко «тронутым». Возможно, он и стал ненормальным, но это по меркам толпы. Он стал остро чувствовать настроение и состояние души человека, который был рядом. Нет, не того, кто стоит рядом, а того с кем он, Сергей, был хоть немного знаком. Иногда он даже мог читать их мысли, но старался этого не показывать. При знакомстве он часто воспринимал человека интуитивно каким-то шестым, или десятым чувством, как какую-то красочно-музыкальную картину. И от того, нравилась ему эта картина или нет, он делал выводы об этом человеке. Чаще всего, - верные. Порой все эти его необычные способности куда-то пропадали, а потом вновь появлялись. Какие-то ослабевали, а другие - усиливались. Появлялись новые, к которым приходилось привыкать и которые хотелось развивать дальше. Ему иногда казалось, что кто-то свыше проводит над ним свои эксперименты, или готовит его для чего-то. И поэтому периоды упадка способностей он переживал с тревогой, - что будет дальше? Он боялся потерять их навсегда. Это было как свет во мраке, зовущий вперед, к развитию и совершенству.
 Сергей нехотя поднялся с намерением пойти дальше и где-нибудь перекусить. Женщина на скамье напротив, отложив в сторону свою работу, поднялась навстречу ему.
- Извините, пожалуйста, - смущенно произнесла она. – Можно Вас попросить еще немного посидеть. Я не успела закончить рисунок.
- Вы меня рисовали? – удивился Сергей.
- И Вас тоже, - несмело улыбаясь, ответила она. – Вы оживляете эту аллею, придаете ей смысл.
- Наконец-то я хоть на что-то сгодился, - рассмеялся он.
Она, смутившись таким оборотом, подняла свой рисунок со скамьи, и Сергей увидел себя, непринужденно развалившимся, старые липы, потемневшую от времени скамейку. Он улыбнулся.
- Ну, что же, нельзя отказывать женщине в ее желаниях.
Она чуть покраснела. Сергей на том же месте постарался принять ту же позу. Незнакомка взялась за карандаш. Сергей, не поворачивая головы, наблюдал за ней. На вид ей было лет тридцать. Не высокая, стройная, но не худая. Как и любой мужчина, он обратил внимание на ноги.
- Доисторический инстинкт, - подумал он, ловя себя на этом. – А ножки, - прелесть. Как у Валюшки в юности.
Почему он ее вспомнил, он так и не понял. Лицо незнакомки не было красивым, но было привлекательным какой то милой необычностью. Большие серо-зеленые глаза, чуточку курносая, белокурые волосы, спадающие на плечи. Простенькое ситцевое платье говорило о том, что эта женщина не избалована жизнью. На шее тонкая серебряная цепочка с таким же кулоном со знаком Водолея. Обычно, в этом возрасте, ощутив уходящую юность, женщины начинают усердно заниматься украшательством или, как выражался Сергей, «драпировкой». Косметика, украшения, стильная и дорогая одежда – все шло в ход, порой в неумеренных количествах и непонятных сочетаниях. На этой же женщине если и была косметика, то настолько мало, что Сергей на это просто не обратил внимания.
Она уверенными движениями продолжала рисовать. Начало смеркаться. Она вздохнула, отложила карандаш и, смущенно улыбаясь, растерянно произнесла:
- Не успела, темно стало.
Незнакомка пересела рядом с Сергеем и повернула к нему рисунок. Да, это была работа профессионала.
- Как имя великого художника? – спросил Сергей, беря рисунок в руку.
- Люся, - застенчиво ответила та.
- Просто Люся? – удивленно спросил он.
Она молча кивнула.
- Так и напишите в уголке, – «Неразговорчивая Люся», - возвращая ей рисунок, притворно-строго сказал Сергей. – А я имею шанс получить хотя бы копию этого шедевра с Вашим автографом?
- Он еще не закончен…
- А когда будем заканчивать? Я готов ради искусства хоть каждый вечер позировать, - галантно поклонился он, не поднимаясь.
- Не знаю. Может быть завтра? – неуверенно сказала она, и добавила, - Если дождя не будет.
- Завтра дождя не будет, - уверенно ответил Сергей. – Гроза и ливень будут в субботу, вечером. Возможен даже град.
- Вы Илья-пророк? Сегодня же только понедельник.
- Нет, я просто Сергей. Но гроза будет точно. Потому что я буду уезжать, командировка кончится.
- Позвольте мне пригласить Вас на порцию мороженого, - предложил Сергей, поднимаясь и указывая в сторону кафе. – В честь нашего знакомства. Да и всякий труд должен быть вознагражден.
Люся засунула свой планшет в холщевую сумку, сшитую специально для него, и встала.
- Готова…
- Прошу Вас, мадам!- Сергей подставил ей руку.
- Мадмуазель, - поправила его Люся.
- Тем более…

Они сидели на веранде, черпая быстро тающее мороженое из вазочек. Текла легкая, неторопливая беседа, перепрыгивающая с одной темы на другую. Уже стемнело, и на улицах зажглись фонари.
В кармане Сергея тревожно заверещал «мобильник». Он достал аппарат.
- Сергеев, - привычно произнес он, отвечая на вызов.
«Мобильник» громко «вещал» мужским голосом.
- Сергей Сергеевич, эксперимент вышел из-под контроля. Требуется Ваше присутствие. Вы уж извините.
- Какие могут быть извинения! Высылайте машину, - ответил он. Кафе «Чайка» на бульваре. Жду.
- Вот так, работа, - как бы извиняясь, произнес он, засовывая аппарат в карман и обращаясь к спутнице. – Вы уж извините.
- Понимаю, - ответила она, поднимаясь из пластмассового кресла.
- Стихия пока не управляема,- задвинув кресло к столику, сказал он, разводя руками.
Они вышли к дороге. Вдали показался автомобиль с мигалкой, и донесся нарастающий звук сирены.
- Это за мной, с музыкой, - усмехнувшись, произнес Сергей. - До свидания.
- Ничего себе, скорость! – поразилась Люся. – Вы, наверное, врач?
Машина с надписью «Реанимация» резко остановилась около них и ее дверца распахнулась.
- В некотором роде, - ответил Сергей, усаживаясь на сидение. – До завтра!
Машина сорвалась с места и через минуту уже исчезла за поворотом. Еще какое-то время слышался вой сирены.

***

Почти двое суток Сергей не выходил из стен лабораторного корпуса. С трудом, объединенными усилиями, удалось завершить этот опасный эксперимент и спасти добровольца. Сергей смог вздремнуть всего лишь пару часов на диване в соседнем кабинете, да и то, только на вторые сутки. В гостиницу он вернулся совершенно разбитым и голодным. Он принял душ, переоделся. Но спать не хотелось, голова работала, анализируя причины неудачи. Казалось, что было все продумано и предусмотрено, но…
- На скамейку, - сказал он себе, выходя на улицу.
Уже подходя к скамейке, он разочарованно обнаружил, что его место занято. Но что-то знакомое было в этой женской фигуре.
- Люся, - в памяти всплыло ее имя. За эти двое суток он ни разу не вспомнил о ней.
Пока он приближался, она смотрела на него с какой-то настороженностью.
- Здравствуйте, Сергей Сергеевич! Устали? – сочувственно произнесла она.
- Здравствуйте, Люсенька! – с вымученной улыбкой ответил он. - Что же так официально?
- А вдруг Вы важная «шишка»? Вон как Вас возят.
- Не сердитесь, - рассмеялся он. – Вам это не к лицу. Только вот недавно освободился.
- А я вчера рисунок приносила, и подумала, что вы обиделись.
- Виноват, что поделаешь! Хочу загладить вину и попутно решить свою проблему.
- Какую?
- Элементарную. Страшно хочу есть. Приглашаю Вас разделить мою скромную трапезу в какой либо забегаловке этого города.
- Не откажусь. Давно не была в забегаловках. Надо разнообразить меню. Пошли выбирать…

Шагая по улицам, Сергей вспомнил о ресторане Григория.
- Люся, а Вы не знаете забегаловку под названием «Подвальчик»?
- Ого, у Вас и запросики! – удивилась она. – Это же самый шикарный ресторан в городе. Да туда по вечерам очередь за квартал. Я даже и не мечтаю побывать там.
- Ведите, попробуем воплотить Вашу призрачную мечту в реальность.
Люся недоверчиво потянула его за рукав.
- Тогда нам туда. А Вы волшебник?
- Только учусь. Прошу Вас, мадмуазель! – и они под ручку зашагали дальше.

«Подвальчик» оказался совсем не подвальчиком, а огромным рестораном, занимавшим весь нижний этаж большого здания. У входа ожидала угрюмая очередь. Два швейцара внушительной наружности, словно атланты стояли по сторонам широких дверей. За стеклом, на банальной веревке, как бы дразня очередь, раскачивалась от работающего вентилятора табличка «Мест нет».
- Да, здесь даже старик Хаттабыч не поможет, - с сомнением произнесла Людмила, оценивая протяженность очереди. – Вы рискуете умереть голодной смертью.
- А старик Сергеич? – спросил Сергей, подводя ее к дверям.
Он достал карточку, подаренную Григорием. Каменная невозмутимость швейцаров при виде карточки мгновенно превратилась в радушно-профессиональную улыбку. Двери широко распахнулись, причем обе створки. Они шагнули в полумрак холла. Люся недоверчиво оглянулась. Швейцары снова стояли на посту, с физиономиями невозмутимых сфинксов.
Откуда-то появился метрдотель в белых перчатках.
- Здравствуйте! Вы у нас впервые. Разрешите взглянуть на Вашу карточку, - с каменным лицом произнес он.
Сергей молча протянул ему подарок Григория. Метрдотель осторожно взял в руку серебристый кусок пластика и поднес к глазам.
- Сергей Сергеевич, прошу Вас, - возвращая карточку, он уже весь светился неземной улыбкой.
- Во, подхалим, - подумала Люся, увидав эту метаморфозу.
А метрдотель, ведя их по холлу, продолжал.
- Где желаете разместиться? Кабинет, зал, зеленый уголок?
Сергей, несколько огорошенный таким приемом, ответил наугад.
- Зеленый уголок, пожалуйста. Люблю природу.
Метрдотель повел их мимо входа в зал к неярко освещенной, увитой зеленью и живыми цветами галерее, идущей вдоль стены.
«- Во, Гришка размахнулся!» - восхищенно сказал себе Сергей. «– Теперь понятно, почему его не тянет на историческую родину».
В конце галереи находилось несколько дверей, нет, скорей, калиток, также увитых зеленью. Метрдотель толкнул одну из них, приглашая войти.
Да, это был действительно зеленый уголок, отделенный от общего зала живой стеной из растений. Здесь был небольшой фонтанчик, от которого стекал ручей, терявшийся в густых зарослях. Из зала доносился приглушенный звук оркестра. Везде, куда бы не падал взгляд, была зелень и живые цветы, в кадках, на небольших клумбах, в вазах.
- Сказка, - прошептала пораженная Люся.
Метрдотель довольно усмехнулся. Он подвел их к столику, стоящему в самом красивом месте, у фонтана.
- Прошу Вас, - указал он на резные кресла.
- Ой, рыбки, золотые! – воскликнула Люся, садясь за стол, указывая Сергею на фонтан.
- Вам пожарить? – с легким поклоном спросил метрдотель Люсю.
- Ой, что Вы! – испуганно воскликнула та. – Пусть плавают.
Метрдотель подал Сергею меню в такой же точно обложке, какого цвета была его карточка. Сергей решил, что такой поворот событий может очень тяжело отразиться на его бюджете.
- Ну, Гришенька, погоди! - сердито подумал он.
Не раскрывая меню, Сергей обратился к метрдотелю.
- На Ваше усмотрение, легкий ужин, пожалуйста.
- Из вин, что-либо желаете? – спросил тот.
Сергей вопросительно посмотрел на Люсю. Та отрицательно помотала головой.
- Нет, спасибо, - ответил он.
- Подавать начнут через десять минут. Каждое последующее блюдо по вызову, - и он указал на небольшую кнопку, закрепленную под крышкой стола. Он отошел от стола и как будто растаял в воздухе.
- Ну, дела! – Люся восхищенно крутила головой. – Вы точно волшебник. Только вот бороды нет, чтобы волоски дергать.
- Не пришлось бы мне шевелюру дергать, когда расплачиваться буду, - невесело подумал Сергей, открывая меню, чтобы прикинуть расходы.
В меню цен не было. И даже не было на них никакого намека.
- Приехали! – сокрушенно, мысленно произнес он.
Вскоре в стене с легким, приятным звоном, как бы предупреждая, открылась дверь и появилась официантка. Это была та самая Галя, которая подавала пиво в «резиденции» Григория. Она не показала вида, что знает Сергея. Ему стало немного спокойней. Теперь можно было, в крайнем случае, попробовать с ней договориться о «кредите».

Легкий ужин был прекрасен. Таких деликатесов ни Сергею, не смотря на его жизненный опыт, ни, тем более Люсе, раньше пробовать не приходилось.
- Неплохое «усмотрение» у этого мэтра, - подумал Сергей, наблюдая за пораженной спутницей. – Интересно, во сколько оно мне обойдется?
А та чувствовала себя как в волшебной сказке. Она так и не верила, что такое чудо может быть в ее родном городе, а не где-нибудь за границей. Сергей периодически нажимал на кнопочку и как по волшебству, с тем же звоном, появлялась официантка с новым блюдом.
Ужин подошел к концу. Сергей ожидал финала с некоторым холодком в груди.
- Счет, пожалуйста, - попросил он.
Официантка, видимо понимая состояние Сергея, наклонилась к нему и негромко сказала:
- Сергей Сергеевич, у Вас именная карта. Все обслуживание для Вас бесплатное. Все! – подчеркнула она.
Люся, жующая виноград, застыла с раскрытым ртом.
«- Ну, Гришка, погоди!» - снова вспомнил друга Сергей. «- Предупреждать надо!»
Придя в себя, они поднялись и направились к калитке. Та распахнулась, и за ней показался улыбающийся метрдотель. Сергею показалось, что эта улыбка какая-то ехидная. А может быть, просто показалось.
- Доставить вас домой? – предложил он.
- Нет, спасибо, мы прогуляемся, - быстро сказала Люся.

На улице она смело взяла Сергея под руку.
- Я поражена…- прошептала она восхищенно.
- Я тоже, - не кривя душой, ответил он, имея в виду коварство друга. - Разрешите, леди, вас проводить?
- О, мой рейтинг растет! – воскликнула она. – Но только немножко, не хочу чтобы соседки сплетничали.
Они шли по притихшим улицам, обсуждая увиденное, и переваривая ужин и впечатления.
- Ну вот, пришли. Спасибо за прекрасный вечер! – Люся показала куда-то в сторону. – Мой дом в двух шагах.
Потом, немного подумав, предложила:
- А давайте-ка завтра махнем ко мне на дачу. Вы ведь любите природу. А там тишина, птички поют, купаться можно. Я Вас приглашаю! А даме нельзя отказывать, сами говорили. Всего полчаса на «Ракете» вниз по Волге. Ну, решайте…
Сергей развел руками. Лучше отдохнуть на природе, чем маяться в прокаленном городе. Тем более, что усталость прошедших дней давала о себе знать.
- Никуда не денешься, сам говорил.
- Завтра в десять на речном вокзале. Форма одежды произвольная, – радостно объявила Люся. – До завтра!
И она исчезла за углом дома.

***

«- Теплоход «Ракета-13» до пристани Кстово отправляется от шестого причала!» - невыразительный голос диктора разнесся по набережной.
- Ух, успели! – вздохнула Люся, опуская на пол свой небольшой, но увесистый прашютоподобный рюкзак. – Вы не суеверный? А то ведь следующий пойдет только через два часа.
- Я уже трижды плюнул на причале. Куда сядем? – спросил Сергей, оглядывая полупустой салон теплохода. В кормовой части салона разместилась небольшая группа туристов с их рюкзаками, палатками и традиционной гитарой. По двое-трое сидели дачники с ведрами и корзинами. Семейная пара с ребенком, видимо направляющаяся к родственникам, обсуждали купленные подарки. Ребенок, лет трех, сидя на коленях у отца, поглощал плитку шоколада, периодически аккуратно вытирая ладошки о папины светлые брюки.
- Давайте сюда, - предложила Люся, указывая на самый первый ряд кресел. – Никто маячить впереди не будет.
- И ноги протянуть, пардон, вытянуть можно, - согласился Сергей.
Она села у окна, поставив на пол свой увесистый рюкзачок. Сергей сел рядом и с наслаждением вытянул ноги.
- Можно малость подремать, - прикрывая зевок ладонью, произнес он. – А парашют Вам зачем? – он кивнул на рюкзак.
Люся, оторвавшись от окна, непонимающе взглянула на него. Сергей снова указал на рюкзак. – Вы парашют всегда с собой возите?
- Это скромный обед для двоих, на мое усмотрение, - ответила она серьезно, видимо вспомнив вчерашний ужин.
- Впечатляет и обнадеживает, - произнес Сергей, закрывая глаза и принимая расслабленную позу. Люся, о чем-то задумавшись, смотрела в окно. Где-то под полом заработали двигатели, и теплоход стал медленно отходить от причала, разворачиваясь носом по течению. Гул двигателей усилился и, продолжая разворот, «Ракета» начала набирать скорость, поднимаясь над водой на своих крыльях. Речной вокзал стал быстро удаляться. Вот проплыл берег с длинной лестницей и памятником Чкалову на ее вершине. Затем проплыли гостиница и бульвар с любимой скамейкой. Промелькнула ажурная конструкция зимнего трамплина. Теплоход набрал скорость, и, поднимая за собой облако мелкой водяной пыли, перемешанной с дымком сгоревшей солярки, устремился вниз по течению. Рябь на воде за окном слилась в сплошную серо-синюю массу. Быстро проплыл назад древний монастырь с облупленными стенами, находившийся на окраине города. Начались зеленые берега с домиками, коровами и рыбаками.
- Сергей Сергеевич, можно задать Вам один вопрос?- спросила Люся, не отрываясь от окна.
- Если смогу ответить, - Сергей с трудом разлепил глаза. Сказывались усталость и напряжение последних дней.
- Насколько я поняла, Вы врач?
- Вы неправильно поняли, Люся. Если считать по специальности, то я механик. Но вот жизнь сложилась так, что приходится работать совсем в другой области. Вас смутила та машина, которая пришла за мной? А если бы приехала милиция или пожарники?
- Жаль, - сказала Люся и замолчала.
- Вообще-то по роду моей новой деятельности, мне пришлось близко познакомиться с биологией, психологией и еще с кое какими науками. Может быть, хоть этот куцый объем моих знаний будет Вам полезен?
- Психология, это, пожалуй… - задумчиво произнесла она, поворачиваясь к нему. – Знаете? Я хотела бы проконсультироваться насчет одной своей подруги. Мы с ней вместе еще в школе учились.
- Если смогу быть чем-то полезен, то с удовольствием. Только предупреждаю, что, как говорится, некоторые мысли оратора могут не совпадать с точкой зрения официальной науки. Слушаю внимательно.
Люся помолчала, как бы собираясь с мыслями.
- У моей подруги возникли проблемы, - начала она. – Лет десять назад с ней случилось несчастье, - ее изнасиловали.
Люся снова замолчала, как будто собиралась с силами. Сергей тоже молчал, понимая, что любая его реплика может быть неправильно понята.
- Так вот, - словно решившись на прыжок, продолжила Люся. – Теперь у нее психические или психологические проблемы. Это уж Вам лучше знать. А суть вот в чем. Она поняла, что молодость уходит, и она остается одна. Мужики ей ненавистны. И она решила родить ребенка. Сейчас многие женщины на это идут.
- В определенном возрасте, - заметил Сергей. – И здесь нет ничего предосудительного или позорного. Наоборот. Предназначение женщины, - продолжение рода. Это закон природы.
- Проблема в том, что как только наедине с мужчиной она увидит его над собой, то с ней происходить психический припадок, дикая истерика. У нее перед глазами встает та страшная сцена…
Люся зябко повела плечами.
- Да, - озадаченно произнес Сергей после недолгого молчания. – Тут, конечно, психика, если в остальном у нее все в порядке.
- Вполне, - ответила Люся.
- Раз такой случай, то будем говорить без стеснения. Мы ведь уже не дети. Верно?
Она молча кивнула, ожидая продолжения.
- Я, конечно, не великий психолог, но решение проблемы, мне кажется, существует.
- Ребенок из пробирки? – уныло спросила она. – Она не хочет так. К тому же есть один определенный мужчина…, но это уже вторая проблема.
- Давайте сначала разберемся с первой. Не будем все валить в одну кучу. Мне кажется, что можно обойтись и без пробирки, естественным путем. И навсегда излечить ее от этого расстройства.
- А такое возможно?
- Думаю, что да. И даже если не получится, то хуже от этого ей не станет. Вы читали роман Булгакова «Мастер и Маргарита»?
- Конечно. Он мне очень нравится.
- Тогда попробуйте вспомнить слова Воланда о лечении.
Люся напряженно задумалась. Потом пожала плечами.
- Не помню…
- Там есть фраза, которая выражает принцип большинства методов медицины. «Лечить подобное подобным». Вспомнили?
- Так это же о пьянке, - отмахнулась Люся.
- Это обо всем. И рано машете рукой, девушка, - назидательно произнес Сергей. – Чтобы она избавилась от своего комплекса, ей надо обрести уверенность в себе. Стать доминирующим элементом в той критической ситуации. Вам понятно?
- Не совсем, - заинтересованно ответила Люся.
- В паре мужчина-женщина обычно доминирует, то есть является изначально активным, мужчина. Верно? Хотя, откуда Вам это знать?
Люся молча проглотила этот риторический вопрос. А Сергей продолжал:
- Ей надо стать этой доминирующей фигурой, мужчина останется условно пассивным элементом. Он должен только подчиняться ей. И не будет тех мерзких воспоминаний и истерики. А как и что, пускай ваша подруга полистает «Камасутру». Есть такая очень популярная книга. Конечно, полной гарантии нет, и не может быть. Еще многое зависит и от мужчины. Одно его неверное движение, проявление инициативы и все пойдет прахом.
За этим разговором они не заметили, как теплоход подошел к пристани. Люся посмотрела в окно.
- Еще не наша, только половину проплыли.
Подали трап. В салон вошла женщина и, оглядевшись, села позади Люси.
Какая-то припоздавшая бабулька стала протискиваться между рядами к выходу. На ее согнутых в локтях руках висели по две здоровенные пустые корзинки. Они были совершенно новые, белые и пахли свежим деревом. Когда она проходила мимо Сергея, то вдруг услышала низкий голос:
- Грибы пойдут в понедельник! Воистину говорю!
Она испуганно повернулась на голос, пытаясь поднести ко лбу сложенные пальцы. Ее корзинки расклинились между рядами, зажав ее в середине прохода. Теплоход дал сигнал к отправлению. Бабка изо всех сил рванулась к выходу. Корзинки спружинили как мячики и пропустили ее вперед, а потом, распрямившись, швырнули ее вперед в широкую дверь ведущую к трапу, который уже собирались убирать.
- Ой, батюшки, - только пискнула она в полете. Двое матросов, стоящие по сторонам трапа, ловко подхватили ее под руки и поставили на пристань. Там бабка облегченно перекрестилась, не снимая корзинок. Люся с трудом сдерживала смех. Сергей невозмутимо изображал спящего.

Теплоход вновь, набрав скорость, летел вниз по течению.
- Продолжим решение проблем Вашей подруги? – спросил Сергей.
- Что-то голова заболела, - ответила побледневшая спутница. – И слабость.
Она обессилено откинулась на спинку кресла.
- Может быть, на воздух выйдем? – спросил Сергей, положив руку ей не запястье и пытаясь прощупать пульс. Она отрицательно помотала головой.
Сергей закрыл глаза и внутренне напрягся. Потом он привстал и внимательно оглядел пассажиров в салоне. Туристы играли в карты, потягивая пиво. Дачники все так же мирно беседовали о том, что долго нет дождей, и стоит ужасная жара. Новая пассажирка с умиротворенной улыбкой полулежала в кресле позади Люси. Сергей сел на свое место, закрыл глаза и расслабился. Только жилки на его висках стали сильней пульсировать, да подрагивали ресницы. Новая пассажирка испуганно открыла глаза. Немого посидев, она быстро встала и пошла по проходу в дальний конец салона. На ходу она несколько раз оглянулась в сторону Сергея. Если бы он не сидел к ней спиной, то мог бы увидеть в ее взгляде испуг с примесью ненависти. Сергей еще несколько минут сидел неподвижно, как бы отдыхая от тяжелого труда. Потом обернулся и взглянул на опустевшее кресло позади своей спутницы.
- Ну, как, полегчало? – взяв за руку Люсю, спросил он.
- Уже проходит, - ответила она, слабо улыбнувшись. – Скоро буду в норме. Что это со мной? Укачало, наверное?
- Скорей всего, - согласился Сергей.
Прошло немного времени, и ее лицо порозовело, вернулось хорошее настроение.
- Продолжим лекцию? – спросила она. – Интересно получается, находить способ лечения в классической литературе.
- А почему бы и нет? Ведь душа человека до сих пор считается литературной метафорой. Ни взвесить, ни измерить ее пока не удалось. Так что душа и литература неразделимы. Ладно, не будем о душе, вернемся к чужим проблемам. С первой разобрались?
- Да, вроде бы как… - развела ладонями Люся.
- Теперь вторая, - как заставить ничего не подозревающего мужчину выполнить то, что от него требуется? И именно так, как это надо, а не иначе? Правильно сформулировал задачу?
- Абсолютно!
- Ох, убьют меня мужики, - вздохнул Сергей.
- За что?
- Я даю в руки женщины страшное оружие, - улыбнулся он.
- Иногда и женщине приходится вооружаться, чтобы победить свои проблемы. Не беспокойтесь, сударь, оно будет в добрых и надежных руках, - торжественно, с усмешкой произнесла Люся. – Клянусь шестой лапой моего любимого таракана!
- Ну, если шестой лапой… Ох, уж эти женщины, ни в чем не могу им отказать, улыбнулся он, и продолжил:
 - В решении данной проблемы просматриваются несколько вариантов. Первый, - он продает услугу, а она покупает.
- Не пройдет. Она готова, а у него денег хватает.
- Вариант второй, - дарение или добровольное пожертвование.
- У него «облико морале» слишком развитое - возразила Люся.
- Это сложнее. Сейчас я начну излагать мысль. Но учтите, что здесь позиция оратора резко расходится с принятыми канонами.
- Учту, валяйте, господин оратор!
- Итак, - Сергей поднял указательный палец. – Вспомним моральный кодекс, а точнее, десять заповедей и отберем из них соответствующие нашему случаю. «Не убий…», - не подходит. «Не укради…», - тоже не подходит. «Не пожелай жены ближнего…», - вряд ли? Она ведь не замужем. А он?
- Холостой, - заинтересованно ответила она.
- «Не прелюбодействуй…», - вот он, камень преткновения! Согласны?
Она молча кивнула.
- Теперь внимательно следите за ходом моей мысли, чтобы донести ее без искажения. Слово «прелюбодеяние», как вы заметили, имеет два корня. От деяния никуда не денешься, это цель. Фу, как коряво получилось. А вот первая часть слова подразумевает любовь. Верно?
Люся опять кивнула, увлеченная логическим размышлением спутника.
- При внимательном рассмотрении нашей проблемы мы не можем обнаружить даже намека на это прекрасное чувство. Значит и эта заповедь отпадает. Что осталось? Да, ничего! Два человека встретились для того, чтобы продлить род человеческий. Чего тут плохого? Они могут любить друг друга, могут быть друзьями, или просто хорошими, понимающими друг друга людьми без вредных комплексов. А прелюбодеяние, это процесс, извините за техническую формулировку,..
При этих словах Люся криво усмехнулась.
- … направленный на удовлетворение чувственных потребностей гомо сапиенса, без цели продолжения рода, - продолжал, Сергей. - Иногда, как следствие, рождаются дети. Теперь вспомним заповедь «Возлюби ближнего, как самого себя». Как ни странно, но она очень подходит к нашему случаю. Вы любите себя, Люся?
Она кивнула.
- А здоровья себе желаете?
Она опять кивнула.
- А ближнему? Своей подруге, например?
- Разумеется!
- А смогли бы Вы ее вылечить так, как я говорил в первой части своего доклада? Нет, поскольку Вы не обладаете необходимыми... средствами. А кто обладает? Делайте выводы, и донесите эту мысль до него. Пусть знает, что это процедура лечения души, и попутно улучшение демографии страны.
- А если он тупой и не поймет?
- Тогда посоветуйте подруге с ним не связываться, поскольку тупость передается на генном уровне. И еще один аспект этого вопроса. Женщин на пятнадцать процентов больше, чем мужчин. И что им бедненьким, незамужним делать? Ну, не всем, а хотя бы части из них. Про суррогатных матерей слышали? Конечно! А про суррогатных отцов? Нет еще. Будь я законодателем, я бы издал закон, обязывающий мужчин… Впрочем, отложим это на следующий век или тысячелетие. Общество еще не готово к таким потрясениям. Моя речь окончена, жду аплодисментов.
Люся трижды легонько хлопнула в ладоши. – Нам пора выходить, товарищ Цицерон!
Теплоход, сбавляя ход, приближался к небольшой пристани у правого берега.

***

- Вот и пришли, - Люся кивнула в сторону дачных участков, когда оборвавшаяся тропинка вывела их из леса на пыльную дорогу, тянущуюся вдоль невысокого забора.
- Совсем недалеко. Правда? А вон и избушка, - она указала рукой на ближайший бревенчатый домик.
- Недурно, однако, - оценил Сергей открывшийся перед ними вид.
Пока Люся открывала скрипучую калитку, он подбоченясь, и встав в «киношную» позу громко скомандовал:
- Избушка, избушка! Стань к лесу передом, ко мне задом! Нет, кажется, ошибся. Поворотись, короче!
- Не надо, - рассмеялась Люся. – Рассыплется. Она от деда по наследству осталась.
- Я что, Вам Бабу-Ягу напоминаю? – притворно-обиженно добавила она, жестом предлагая ему войти.
- Ну, что Вы, скорей Аленушку, - Сергей постарался выйти из создавшейся ситуации. – Только вот для братца Иванушки я немножко староват.
- А мы там молодильных огурчиков наберем, - рассмеялась Люся. – Ступу и помело не ищите, их бомжи в музей продали. А роль добра молодца Вам не нравится?
Сергей почесал затылок.
- Уж больно ответственная, да и имеет далеко идущие последствия. Вот Кащей, в самый раз.
- На комплименты напрашиваетесь?

Со двора к избушке была пристроена большая застекленная веранда, примыкавшая к открытому крыльцу. Крышу над крыльцом подпирала пара резных столбов.
- Сказка, - восхищенно произнес Сергей, когда Люся провела его в дом.
- Вот пригласила местного деревенского специалиста для отделки. Дедуле приработок к пенсии и мне удовольствие.
Вся внутренность домика была выполнена в стиле народных сказок. Резные петушки, струганные лавки, большой, массивный стол, широкая кровать с резными спинками, - все блестело светлым деревом и свежим лаком. На резных вешалках висели полотенца, ковшики и еще что-то. На табурете стоял большой самовар. Только вот старинный подсвечник с тремя слегка оплывшими свечами не очень вписывался в этот интерьер. Сергей не смог сразу охватить взглядом прочих мелочей.
- Печки только не хватает, - заметил он с явным сожалением. – С шестком и подтопком.
- Это летний вариант, без отопления и с керосино-свечным освещением.
Только сейчас Сергей обратил внимание на то, что в доме полностью отсутствует электропроводка.
- Правильно! Нечего сказку портить.
- Вы верующая? – спросил он, заметив в углу под потолком темную икону с лампадкой.
- Нет, но крещеная. Это Николай - Угодник. Тоже от деда осталась. Переодевайтесь, располагайтесь, а пойду по хозяйству пробегусь. Бытовые удобства в дальнем правом углу участка. Душ и все прочее.
- А горячая вода?
- Будет ближе к вечеру в душе, когда бак солнышком нагреется. Холодная, - в кране, слева от крыльца. Пить сырую не советую, – и выпорхнула за дверь.
Когда Сергей вышел на крыльцо в шортах и темных очках, срочно купленных сегодня утром, Люся выкладывала из своего рюкзачка привезенный провиант на вкопанный под старой яблоней круглый стол. Она уже переоделась в короткие шорты. Расстегнутая белая рубашка с закатанными рукавами, надетая на голое тело, была завязана большим узлом выше талии, открывая полоску легкого бронзового загара. В душе Сергея неожиданно запела какая-то струнка. Но он быстро приглушил ее мыслью:
«- Старый дурак, тебе сколько лет?»
- Сейчас немножко перекусим, а обед попозже сочиню, - обернувшись на звук открываемой двери, крикнула Люся.
На лавке рядом со столом уже лежала горка аппетитных пупырчатых огурчиков, стояла мисочка со свежей клубникой коробка со сметаной.
- Я быстренько, - словно оправдываясь, сказала она, продолжая свое занятие.
- Не торопитесь, Люсенька! С Вашего позволения, я обозрею Ваши угодия. Вас не шокирует вид бледнолицего около Вашего вигвама. Мой камердинер забыл упаковать в багаж мой любимый белый смокинг.
- Нисколько! Только боюсь, если он не побережется, то быстро превратится в настоящего вождя краснорожих, извините, краснокожих.
Дачный участок производил впечатление некоторой заброшенности. Видимо хозяйка не часто баловала его своим посещением. Это было место для отдыха, а не для трудовых подвигов на ниве. Со стороны дороги домик частично скрывали кусты цветущих роз. Несколько старых берез создавали видимость лесной дачи. В углу, у самого забора, росла небольшая елочка. Рядом с ней в траве поблескивала новогодняя мишура. Вдоль забора, скрывая его, свирепо рос густой, неухоженный малинник. По другую сторону участка несколько яблонь, слив и одна груша изображали сад. Под деревьями была нетоптаная лужайка, украшенная мелкими дикими цветочками. В центре участка было обработано несколько грядок с клубникой, луком и еще какой-то зеленью. Легкая пленочная теплица была открыта. В ней на проволоке рядами висели большелистные огуречные ряды. За теплицей просматривались «бытовые удобства» и душ, над которым на четырех столбах возвышался большой черный бак, по-видимому, от комбайна.
Когда Сергей появился под старой яблоней, стол уже был накрыт.
- Присаживайтесь, - пригласила его Люся, подвигая лавку. – Извините, сегодня хрустальных бокалов и серебра не будет.
- С удовольствием, давно не пробовал домашней кухни. – Хорошо у Вас здесь, - тишина, покой, свежий воздух. Душа отдыхает.
- Вот и пусть отдыхает. Ассортимент не богатый, но витаминный. Приступайте. Про молодильные огурчики не забудьте, - она подвинула к нему миску с огурцами.
- Ох, не помогут, - усмехнулся он, с хрустом откусывая огурец…

Сергей расслабленно лежал в шезлонге на лужайке, подставив лицо и грудь солнышку. Сквозь пленку теплицы он мог видеть Люсю, что-то делающую среди огуречных зарослей. Потом он смотрел на мелкие облачка, неторопливо плывущие с запада. Он ради разминки разогнал пару штук.
 - Завтра уже улетать, - подумал он, не решив радоваться или сожалеть об окончании командировки.
Его взгляд снова упал на теплицу. Он попробовал вернуть свои ощущения, которые были при первой встрече с этой женщиной. Но новые впечатления уже наслоились на старые. Сейчас она виделась ему как разноцветная картина чувств, с плавно переходящими тонами. Где-то в глубине ее иногда ярко вспыхивал багровый цвет тревоги, и всплывала фиолетовая пелена тоски и грусти.
- Сергей Сергеевич, Вы уже покрылись румяной корочкой, - голос Люси заставил его вернуться в этот мир. Еще немного и начнете хрустеть. Я Вам под яблоней в тенечке раскладушку поставила, - можете подремать.
- Спасибо, Люсенька.
Он переместился под яблоню и только сейчас понял, как устал за последние дни.

Когда Сергей проснулся, уже вечерело. Люся, сидя на лавочке, о чем-то задумавшись, не торопясь, перебирала клубнику. Сергей потянулся на раскладушке. Она предательски заскрипела пружинами. Люся встрепенулась.
- Сергей Сергеевич, с добрым вечером.
- Спасибо. Я еще не все проспал?
- Обед придется разогревать.
- Давненько я так не отдыхал. Так хорошо спится на свежем воздухе! – он поднялся, морщась от могучего скрипа пружин. - Сейчас ополосну портрет и буду готов.
- Предлагаю пойти искупаться. Потом обед, он же ужин и топать на пристань. На последнем теплоходе и уедем.
- Идет.
- Сейчас переоденусь и кое-что возьму. Подождите минуточку, - она скрылась в доме.
Спустя несколько минут она вышла в халатике с пластиковым пакетом в руках.
- Полотенца взяла, - запирая дверь, пояснила она.
Они вышли за калитку. Широкая утоптанная тропинка вела к видневшемуся невдалеке пруду. Навстречу им шла пожилая женщина, подгоняя прутиком двух разбаловавшихся малышей.
- Здравствуйте, Анна Федоровна! – поздоровалась, уступая дорогу, Люся. - Утят купаться водили?
- Утята- поросята, опять перевозились! Ну что с ними делать! – всплеснула руками женщина.
- А вы отдохнуть решили? – изучающе глядя на Сергея, спросила она.
- Да. Вот искупаемся, поужинаем и обратно на «Ракете».
- А сегодня «Ракеты» больше не будет, милочка.
Люся с испугом взглянула на женщину.
- Как? А вечерняя?
- До завтрашнего утра ничего не будет. Там какую-то трубу через Волгу протягивают. Все движение остановили. На пристани объявление висит. Чай не видала?
Люся отрицательно помотала головой и растерянно посмотрела на Сергея.
Женщина поспешила догонять своих гусят-поросят.
- Что будем делать? Можно пойти на шоссейку, на попутке уехать. Но это далековато, - спросила Люся.
- А можно продолжить наш путь? – беря ее под локоть, спросил Сергей. – Мне кажется, что раз мы попали в сказку, то и действовать надо соответственно.
- Ступы у меня нет, я уже говорила. Ковра-самолета, - тоже, - моль съела.
- Люсенька! Утро вечера мудренее, - помните эти слова? А ковер-самолет у меня завтра вечером, в восемнадцать тридцать. Так, что не паникуйте. На раскладушечке, под яблонькой меня положите и песенку споете.
- Получше место найдется, - она облегченно вздохнула. – Теперь будет нормальный ужин и чай из самовара перед сном. Не сердитесь, Сергей Сергеевич, пожалуйста.
- И не думал, - улыбнулся он. – Показывайте ваш черноморский пляж.
Они уже вышли к пруду. Это был овраг, перегороженный довольно высокой насыпной плотиной. По гребню плотины проходила дорога. Где-то на уровне середины плотины, недалеко от нее из воды торчала толстая труба, забранная решеткой. Излишки воды с глухим звуком сливались в ее ненасытную утробу и уходили в неизвестном направлении. На эту трубу опирался узенький мостик, переброшенный с плотины, который заканчивался небольшой вышкой для ныряльщиков.
Люся скинула халатик и, оставшись в голубеньком с подсолнухами купальнике, с осторожностью стала заходить в воду. Сергей, скинув лишнюю одежду, решил нырнуть с вышки. Он легкой трусцой добежал до мостика, посматривая как Люся легко пересекает пруд неплохим кролем.
- Молодец, девчонка! – подумал он, взбираясь на вышку.
Он был уже в полете, когда услыхал отчаянный крик: - «Сергей…». Тревожный крик мгновенно насторожил его, тут теплая как парное молоко вода приняла его. Он уходил все глубже, и вдруг его как ошпарило. Он рванулся вверх. Буквально вылетев на поверхность, он пришел в себя. Он понял, что вода в этом водоеме не перемешивается и он занырнул до холодного слоя, подпитываемого грунтовыми водами.
Люся сокрушенно смотрела в его сторону.
- Сергей Сергеевич, миленький, простите дуру! Я не успела предупредить, забыла совсем, - донеслось оттуда.
- С Вас три стакана горячего чая с двойным сахаром.
- Согласна, на целый самовар! – радостно ответила она, видя, что на нее не сердятся.
Теплая сверху вода быстро привела его в хорошее расположение духа. Он подплыл к Люсе, и они вместе не торопясь, поплыли назад.
- Вы прекрасно плаваете, мадмуазель!
- Спасибо за комплимент, когда-то в молодости занималась в спортивной секции.
- В молодости? А сейчас что?
Люся не ответила и несколькими широкими гребками, разбрасывая брызги, вырвалась вперед.

Уже начало смеркаться, когда они вышли на тропинку.
- Испугались? – спросила Люся на обратном пути, вытирая волосы полотенцем.
- Не очень приятная контрастная ванна, но бодрит, - он передернул плечами, вспомнив тот обжигающий холодом мрак. - Отбор воды надо было делать не сверху, а из донного слоя. Тогда бы вся вода прогревалась.
- А это как?
Весь оставшийся путь Сергей объяснял ей конструкцию водосброса для донной воды.
- Поняли? – спросил Сергей, уже входя в калитку.
- Приблизительно, - ответила Люся. – Продолжим за ужином. А сейчас переодеваться, мыть руки и за стол. Ужин будет через пятнадцать минут.

***
Самовар, подсвечивая тусклыми огоньками прогорающих углей величественно стоял на столе. Керосиновая лампа, висящая на привычном ей сучке старой яблони, разгоняла над столом сгустившийся мрак.
- Люсенька, Вы прекрасно готовите! – сказал Сергей, ставя чашку на стол.
- Особенно, если есть соответствующие полуфабрикаты, - ответила она, протягивая руку к его опустевшей чашке. – Теперь с двойным сахаром, во искупление моей оплошности.
- Уже полон, как водяной, спасибо! Ой, смотрите, какая луна всходит, - указал он рукой над деревьями. И, страхуя себя от дополнительной чашки чая, предложил:
- Давайте лампу погасим.
Люся сняла лампу и, дунув в стекло, погасила ее.
Огромная желтая луна медленно и торжественно поднималась над лесом, словно мощный прожектор, освещая все кругом.
- Сегодня полнолуние… Завтра уберу, - махнула она рукой на стол. – В такую ночь обычно разговаривают о привидениях, леших, ведьмах и прочей нечисти.
Она поставила оба шезлонга рядом, так, чтобы видеть луну без помех.
- Садитесь. Помню, какие ужасы мы рассказывали друг другу в пионерском лагере.
- И от страха залезали под кровати, - добавил Сергей, опускаясь рядом.
- А Вы верите в привидения?
- Вопрос, конечно, интересный. Вам еще одну лекцию прочитать?
- Только попроще, и без мнения официальной науки. Оно мне известно.
- Понял. Но это может затянуться до утра.
- Как начну похрапывать, - можете закончить, - улыбнулась Люся.
- Как прикажете.
Он удобно расположился в шезлонге и продолжил:
- Сейчас уже есть подтверждение того, что существуют и «чистая» и «нечистая» силы. Некоторые фотопленки могут фиксировать то, что не видит человеческий глаз. Часто на черно-белых снимках появляется такое, что фотографы только разводят руками, - лица умерших, различные непонятные предметы или тела. Мы ведь видим только очень ограниченную часть спектра. А что за ней? Некоторые, одаренные такими способностями, люди, благодаря соответствующей тренировке, тоже могут это видеть, или ощущать их энергетику. Про этих людей знают не многие, но они есть и они работают. При некоторых экспериментах удалось наладить двухсторонний контакт. Но это очень опасно, - не известно на кого можно нарваться.
- И тогда выезжает автомобиль с надписью «Реанимация», - вставила Люся.
- Бывает и такое, - помолчав, ответил Сергей, и продолжил. – Так вот, при положительном контакте, человек может развить совершенно невероятные, почти сказочные, способности.
- Например?
- Например, - чтение мыслей, ясновидение, управление некоторыми атмосферными явлениями, телекинез.
- Да Вы опасный человек, - неуверенно произнесла она.
- А Вы про заряженную воду слышали?
Люся сонно кивнула.
- И это тоже оттуда.
Сергей посмотрел на часы и присвистнул. Потом взглянул на Люсю.
- Люсенька, здесь спать неудобно. Марш в дом.
Люся потянулась и встала.
- Я Вам на веранде постелю, там диван есть. Или в доме хотите?
- Нет, я буду смотреть на луну. Выбираю веранду.
Она ушла, а он остался сидеть, вспоминая те самые эксперименты, в которых ему пришлось участвовать. В его памяти проходили лица тех, кто не смог выдержать неожиданной нагрузки. Где они сейчас? Да и с ним случались нехорошие вещи, но ему просто везло. Или, может быть, два его ангела-хранителя верно несли свою службу?
От размышлений его отвлек голос Люси, раздавшийся с крыльца.
- Сергей Сергеевич, готово!
Он поднялся на крыльцо и, отведя марлевую занавеску, вошел на веранду. Маленький столик со свечкой в латунном подсвечнике. Рядом, - коробок спичек. Разложенный во всю ширину диван, с белыми простынями и подушкой, сложенное вчетверо одеяло в ногах. Все это было залито ярким светом поднявшейся луны, проникавшим через остекление. В стене, за диваном было окно в дом. Видимо веранду пристраивали гораздо позже. Изнутри оно было завешено тюлевой занавеской.
- Устраивает? – спросила Люся.
- Великолепно! Предел мечтаний! Спокойной ночи.
- Приятных сновидений, под луной! Вы по ночам по крышам не ходите?
- Только при наличии зрителей.
- Значит можно спать спокойно. Спокойной ночи, - она зашла в дом.
Сергей расправил одеяло и озадаченно почесал затылок. Дело в том, что мокрые плавки, в которых он приехал и купался, сушились на кусте малины. А в шортах спать? Он немного ошибся размером, когда их покупал. Прислушавшись к шагам в доме, и убедившись, что все спокойно, он нырнул под одеяло «в чем мать родила», и облегченно вздохнул.

***

Луна медленно перемещалась по небу. Сергей наблюдал, как она спряталась за крону березы, просвечивая серебряными лучами. Казалось, что на лужайке кто-то расплескал ртуть. Вот она снова показалась, вот вышла полностью. Где-то недалеко ухнул филин, как бы подтверждая сказочность этой ночи. Выспавшись днем, спать не хотелось.
- Волшебная ночь, - подумал он. Решив заставить себя уснуть, повернулся к стене. Окошко в доме слабо светилось колышущимся красным светом.
- Как бы не сгореть, - забеспокоился он, приподнимаясь и заглядывая в окно сквозь занавеску.
Под иконой Николая – Угодника горела лампада, слабо освещая темный лик святого. На полу, в пол-оборота к нему, перед иконой, на коленях стояла обнаженная Люся. В лунном свете, падающем через другое окно, она воспринималась как что-то нереальное. Её длинные волосы прикрывали грудь. Опустившись на пятки, и склонив голову, она молитвенно сложила руки. Ее губы чуть шевелились, а по щекам текли слезы и капали на некрашеный пол. Сергей был поражен этим видением, пришедшим из другого мира. Он всем своим существом ощутил непонятную, обжигающую скорбь этой женщины. Опустив голову на подушку, он уже не думал о сне. Её боль и скорбь теперь терзали и его, не понимающего их причины. О чем она просила этого святого, исполнителя желаний? Сергей закрыл глаза, но все равно видел этот, врезавшийся в память, образ великой скорби. Дважды моргнул и погас огонек в доме. Чуть скрипнули половицы, и послышался звук открываемой двери. Потом раздались затихающие шаги по траве и негромкий шум текущей из душа воды. Спустя несколько минут шум воды прекратился, и теперь шаги приближались. Сергей открыл глаза. По тропинке к дому шла Люся. На плечах у нее была наброшена белая простыня. Лунными искорками сверкали капельки воды на ее волосах. Она подошла к крыльцу. Сергей почему-то снова закрыл глаза. Вот шаги по ступенькам, сейчас откроется дверь. Но дверь не открывалась. И тут он почувствовал чуть заметное движение воздуха у лица. Он осторожно открыл глаза. На коленях около его изголовья стояла Люся. Он видел ее голову и обнаженные плечи. В ее глазах с огромной скоростью мелькали все ее чувства. Здесь был страх, стыд, и отчаянный зов о помощи. Сергей понял, что если сейчас он отвергнет эту женщину, то это будет равносильно ее убийству. Он протянул руку и положил ладонь на ее затылок.
- Это твоя школьная подружка? – шепотом спросил он, подвигаясь и освобождая для нее место. Мгновение поколебавшись, она нырнула под одеяло и доверчиво положила свою голову на его плечо, прижавшись к нему, словно вручая этому человеку все свое существо, тело, чувства, душу, и бесконечно веря ему.
Он это понял и принял как хрупкий сосуд из ее надежд, наполненный теми самыми новыми жизнями, которым еще предстоит проснуться. Он успокаивал ее нервную дрожь легкими прикосновениями своих рук к ее чуть влажным волосам. Какое-то розовое тепло стекало с этих ладоней и растворялось в ее теле, придавая ей спокойствие и уверенность. Она жадно впитывала эту непонятную ей энергию, растекающуюся в ней теплыми ручейками и избавляющую ее от страхов, волнений и мучительной дрожи. Перед ее закрытыми глазами была уже не та черная мгла, из которой в любой момент могла появиться та гнусная, оскаленная рожа, столько лет приводившая ее в ужас, а яркая переливающаяся всеми цветами радуги картина, в которой просто не могло быть места тому ужасу. Она успокоилась, ей стало тепло и хорошо. Все мысли куда-то пропали. Она просто чувствовала его, - Мужчину, который понимал ее без слов.
Сергей положил ее голову себе на грудь. Затем, вытянув руку вдоль ее тела, движением подсказал, что ей надо делать. Теперь она лежала на нем, а он обеими руками снова гладил ее волосы, плечи, спину, все тело, до куда мог достать. На мгновение появившаяся в ней тень страха растворилась под этими ласковыми руками. И снова она потеряла чувство реальности. Она ощущала только его прикосновения. Вот его руки ласкают плечи, вот чуть слышно прошлись по затылку, вызывая сладкую дрожь вдоль спины. Вот его руки опустились и пошли по бокам, чуть затронув грудь. Дойдя до талии, перебежали пальцами на спину и там плотно прижались к телу, согревая ее. Она не открывала глаз, ее тело как бы растеклось по партнеру и жило отдельной от ее разума жизнью. В ее ушах стоял шум. Она впервые в жизни ощутила ласку мужчины. В ее голове билась только одна восхищенная мысль: «- Разве может быть такое?»
А он с ласковой улыбкой на лице, глядя куда-то вверх, продолжал руками и своей энергией создавать сказку для этой напуганной и отчаявшейся женщины. Вот он взял ее за плечи и, поняв его движение, она поднялась на колени. И снова тень страха промелькнула в ее сознании, сразу изгнанная другой мыслью: «-Нет, этот человек не может обидеть!»
Руки Сергея коснулись ее груди, затронув соски, опустились до талии и там замерли, чуть поглаживая ее. Она замерла, ожидая чего-то нового, неожиданного. Его ладони пошли по ее бедрам до колен и вернулись обратно. Люся открыла глаза и в ярком лунном свете увидала на его лице добрую, ободряющую улыбку. Ей почему-то показалось, что он слегка светится каким-то рассеянным голубым светом. Вот его ладони чуть надавили вниз, и она стала медленно опускаться, ожидая чего-то страшного, но неизбежного. Сергей, почувствовав как напряглось ее тело, притянул ее опять к себе на грудь. Вновь его руки, излучавшие саму нежность, стали ее успокаивать.
И опять перед ее глазами поплыла радуга, и возникло непреодолимое желание раствориться в этом человеке. В ее памяти всплыли слова, произнесенные им на теплоходе. Она сама снова поднялась на колени и стала медленно садиться. Кончиками пальцев он чуть слышно ласкал ее живот сверху вниз. Все ее ощущения переместились туда, дальше и ниже его рук. Она ощутила, как он входит в нее, все глубже и глубже. На секунду вспыхнула яркая искра боли, и она замерла. Сергей убрал в стороны руки с ее тела, как бы давая понять, что она вольна в своих действиях. Она главная, и ей решать, как поступать дальше. И она решила…
Вот их тела окончательно сомкнулись. Он положил свои ладони ей на щеки и его руки стали опускаться по груди, по животу и по бедрам. Снова и снова они ласково подсказывают ей что делать, и это пробуждает в ней то, что было заложено природой, но дремало до этого мгновения. Она, как будто проснулась, страха больше как не бывало. В нее влилась какая-то бешеная энергия, бросающая ее как лодку на штормовых волнах.
Для них двоих исчез весь мир. Только нескромная луна заглядывала сквозь стекла, освещая великое таинство жизни. Таинство, ради которого были здесь эти двое, таинство зарождения новой жизни и избавления от мук.
Она ощутила, как нарастает ее восторг. Там, внутри нее что-то как будто раскрылось ярким цветком. Она замерла, стараясь до бесконечности продлить это чувство. И, почувствовав как Сергей напрягся и чуть подался вверх, ринулась ему навстречу. Вот оно, то мгновение, когда совершается чудо…

…Она лежала рядом с ним, не чувствуя своего тела. Ей казалось, что одно движение, и она поднимется в воздух. Но взлететь ей не давала его рука, лежащая на ее животе, которую она благодарно гладила. Эта его рука как будто вибрировала, посылая какие-то сигналы в глубину ее тела. Он пальцем медленно очертил круг на ее животе и шепотом произнес:
- У тебя будет сын. Твой сын, - и приложил губы к уголку ее лба…

…Утро разбудило Сергея солнечным лучом. Густо пахло розами. Он долго не решался открыть глаза, даже зная, что сейчас ее нет рядом. Что он скажет этой женщине сейчас? Какие найдет слова? Да, они вместе победили. Но почему-то не было радости от этой победы. А что дальше?.. Дальше – только одно, - он сегодня улетит и, возможно, навсегда. Сергей представил на миг сцену прощания, и ему стало тоскливо от предполагаемой ее банальности. Да, конечно, ночь была сказочной, но ведь сказка ушла и больше не вернется. Сергей поймал себя на мысли, что в нем застряло какое-то чувство, которое не дает ему покоя. И тут его осенило. Вся его теория, которую он усердно выкладывал сидя там, в салоне теплохода изображая лектора, не учитывала одной мелочи, - души человека. Той самой души, за которой он гонялся последние годы, чтобы изучить ее, взвесить, измерить, препарировать, разложить на составные элементы. Он заставил себя открыть глаза.
Да, он был один. Не было слышно никаких звуков, подтверждающих наличие кого-либо в доме или на улице. Сергей поднялся и быстро оделся. На столе стоял огромный букет роз и лежал лист бумаги. Он взял его в руки.

«Прости меня, дорогой мой Человек! Я уехала! Уехала потому, что не могла себе представить сцену нашего расставания. Я просто боюсь. Боюсь сойти с ума от счастья и горечи. Я знаю, ты меня поймешь и не осудишь. Всю оставшуюся жизнь я буду в каждое полнолуние молиться за тебя. Счастливого пути. Прощай Чудотворец!

P.S. Оставь здесь все как есть, я потом приберу».

Сергей сложил листок вчетверо и бережно убрал в карман.
- Умница! – произнес он и принялся собираться…

… Дождь лил как из ведра, смывая с листьев деревьев, с травы пыль, накопившуюся за жаркий июль. Порывы ветра под раскаты грома, сгибая деревья, стряхивали с них отмершие от жары листья. Вспышки молний освещали неожиданно посвежевшие краски.
На ступенях крыльца под навесом сидела Люся, обхватив руками колени. Широко открытыми глазами она смотрела на это буйство природы.
«- Гроза начнется, когда я уеду…», - вспомнились ей слова Сергея.
Она смотрела вдаль, словно ожидала чуда. И вот оранжевый луч закатного солнца, вырвавшись из-под края темно-фиолетовой тучи, пробил стену дождя и упал ей на лицо.
- Спасибо, - прошептала она кому-то…

ЭПИЛОГ

…Большой конверт с длинным рядом марок выпал из газеты.
- Валюшка, - произнес Сергей, взяв его в руки. Уже год прошел, и вдруг написала.
Он разорвал конверт.
« Здравствуй Сережка!

До сих пор не могу простить себе ту грубость. Я знаю, ты понял и не обиделся. Но все равно, прости!..

…Запоздало хочу поделиться огромной радостью. Теперь у меня есть маленький Сережка. Дочь подарила мне внука. Я снова живу! Живу этим прелестным существом, которому вчера исполнилось три месяца. Решился наш «спорный вопрос». Дочь, на вопрос об отце Сережки, улыбается и отвечает, что он «не от мира сего» и это было непорочное зачатие. Я попросила ее нарисовать бабушку с внуком….»

Сергей не стал дочитывать и достал из конверта рисунок. На сложенном вчетверо листе была та самая скамейка под липами, и на ней сидела счастливо улыбающаяся Валентина с ребенком на руках. В нижнем углу рисунка стояла подпись, - «Неразговорчивая Люся».

Конец фильма
Десногорск.
29.01.07.