Моя сестричка по приезде в Германию начала работать со старичками. Она выбрала себе очень образованных, очень культурных немцев. Сразу проверила их на отношение к евреям, что бы не попасть на службу к какому-нибудь бывшему...
Среди её клиентов - только очень культурные люди. Это её условие.
Фрау Блунк.
Фрау 94 года.
Живет она одна.
В трехэтажном доме. Все дети Фрау Блунк живут в Европе, и собираются у нее один-два раза в год на Пасху и Рождество.
Но поочереди приезжают регулярно. У нее всегда в доме есть кто-то из близкой родни: или дочь, или один из сыновей, или кто-то из внуков-правнуков.
Блунк ездит по городу на велосипеде. Это в 94 года. После аварии, в которую она попала, Фрау приобрела себе новый велосипед, более устойчивый, но поездки не прекратила.
Всю свою жизнь Блунк работала в медицине. Но не врачом, а медсестрой. На вопрос о том, помнит ли она времена Гитлера, она наморщила лобик, и сказала:
-О! Это было стгашное вгемя. Это вгемя позогом лежит на совести нашего нагода.
-А что Вы думаете о евреях?
-Евреи? Замечательные, культурные и милые люди! То, что делал Гитлер, не имело никаких оснований.
Да! Безусловно, - вспоминая, дополнила она, - это были милейшие люди. Не было никакой причины относиться к ним плохо.
Однажды, Фрау встретила мою сестричку в волнении!
-Тамага! Это ужасно! На уровне третьего этажа на дереве против окна поселились сороки, у которых родились птенцы. Птенцы уже летают. Но все живут тут, на дереве.
-Что в этом ужасного, Фрау?
-Во-первых, они непрерывно орут. Во-вторых, они залетают в дом, воруют мелкие вещи.
Но самое главное, что на уровне второго этажа у меня на соседнем дереве живут дрозды!
Они замечательно пели до прилета сюда сорок! А теперь эти агрессивные и нахальные сороки устраивают с ними драки, и, вообще, выживают их! Я не представляю себе своего сада без пения дроздов!
Сестричка выглянула в окно, и убедилась, что гнездо находится в паре метров от окна, и что сороки оставили огромные свидетельства, происходящих в них метаболизмов...
Сестричка помнила, как наша мама боролась с голубями, устроившими родильный дом на балконе нашей хрущовки: мама взяла палку с гвоздиком и, переклонившись через перила, разбила все голубиные яйца...
Она назвала это абортом...
-Фрау Блунк, я сейчас возьму швабру, и собью это гнездо. Думаю, что после этого все сороки разлетя...
-Как это? Я ни за что на это не соглашусь! Как можно разорить гнездо? – в ужасе спросила Фрау.
-М-да, действительно, - осеклась моя сестричка, - может быть, поставить в окне приемник, и включить противную музыку?
-Скорее, от этого сбегу я! Но! Вы меня надоумили, - радостно сказала, Блунк, - я вспомнила, что такие рекомендации мне могут дать в Обществе защиты животных!
Фрау тут же взнуздала... велосипед, и уехала.
Убравшись в доме, моя сестричка ушла, взявши под вазой в салоне свой гонорар...
Вечером того же дня позвонила возбужденная Фрау Блунк:
-Ах, какие же это милые и профессиональные люди, эти защитники животных! Как только я сказала им о моей проблеме, они приехали, и прикрепили к дому со стороны сорочьего гнезда чучела... кошек! Их светящихся глаз сороки испугались! И все тут же улетели! А дрозды сразу успокоились, и начали снова петь!
По голосу было слышно и понятно, что счастье переполняет добрую, даже не поворачивается язык сказать «старушку», фрау!
Шло время и моя сестричка все сближалась с Фрау Блунк. Во-первых, чем дальше, тем ближе по возрасту они становились... Когда они познакомились, моей сестричке было 53 года, и она была, конечно, не девушкой, но все-таки... А Фрау было 79.
Теперь сестричке стало 68, а фрау – 94. Почти ровесницы... Грустный юмор...
Интересы были у них близкими: филармония, выставки, концерты... Просто прогулки на велосипедах... Обе очень интересуются литературой и языком, историей и искусством.
Однажды, когда я приехал в гости к сестричке, она взяла меня на экскурсию по городу. С нами была и Блунк.
На велосипедах мы поднялись на гору, где стоял древний Замок. Эти две бабушки буквально ухайдокали меня своими путешествиями: в гору ехать на велосипеде... С непривычки... Я чуть не умер!
Мы поднялись на ту точку, с которой был виден весь город. Мне показалось, что я вижу не только город, но всю Европу! Вид на речку и открыточный город меня покорили. Не берусь описать эту красоту. Кто был в Европе знает, кто не был – не поверит...
На одной из тропинок, почти у самой вершины, у края я увидел нечто, похожее на стенд. Или на рекламный щит.
Мои спутницы подвели меня к нему, и объяснили, что это картина. 1500 какого-то года.
На ней изображен их город!
Холод прошел по спине!
Мне стало страшно!
Город не изменился.
Я уж не говорю о картине, которую никто не сжег, не сбросил с горы, не украл... Да мало ли, что интересного можно сделать с картиной... Я ж советский человек. Хотя и бывший.
Я знаю, как можно обращаться с неохраняемыми памятниками... ой, знаю... Да, и охраняемый приятно разрушить. Просто так.
Так вот, на картине был изображен сегодняшний город!
Вот этот дом. Вот эти улицы. Вон там, вдали, две трубы... 500 лет прошло! Но ничто не изменилось!
Я задохнулся от восхищения!
Спустившись вниз, я проверил: конечно, в городе всё суперсовременно: и разметка дорог, и магазины, и машины... Но что означает, что на картине 500-летней давности изображен город в современном облике?
А значит это, что каждое новое поколение улучшало дома своих отцов, не изменяя традициям, не разрушая памяти о них, почтительно относясь к своей культуре и своим традициям.
Проходя мимо ухоженных особняков, я обратил внимание на любовно посаженных во дворе фигурках гномиков. Больших, маленьких, ярких, не очень ярких...
-Почему их никто не разбивает? Это же так просто: кинь камешек... и нема гномика, - сформулировал я свое видение этого вопроса.
-Да, - сказала мне сестричка, - дураки они какие-то! Скучно живут....
Утром Фрау Блунк пригласила нас с сестричкой к завтраку.
Завтрак готовила сама Фрау Блунк.
Кроме нас на завтраке был её внук. Долговязый, сухой и бледный, почти рыжий немец.
Мы сели в столовой. Фрау сервировала стол. Это было красиво.
Это было серебро, старинные блюда, вычурные орнаменты, невероятной белизны салфетки (заслуга моей сестрички)!
Блунк зажгла свечи. Мне объяснила сестричка, что Фрау Блунк всегда ест при зажженных свечах.
Завтрак состоял из овсяной каши, сваренной на воде (м-да, не будем говорить о вкусе), горячих гренок, и кофе с молоком, к которому Блунк подала сухие хлебцы с очень вкусным повидлом.
-Даже когда она одна, она точно так же сервирует стол, как сейчас, когда пришли гости, - объяснила мне сестричка, - и никогда она не кушает на кухне. Только в столовой. Только при свечах. Вот уже 94 года.
Недавно фрау попросила сопровождать ее в поиске подходящей люстры.
Они вместе поехали в магазин. Вызвался проконсультировать их мой шурин, известный вам по моему рассказу "Русский умелец. Он же погромщик", - мастер-золотые руки...
Это он в доме фрау Блунк поломал два пылесоса...
Они объездили несколько магазинов, и, наконец, фрау Блунк выбрала...
В инструкции к люстре было сказано, что установка ее - самое простое дело.
Моя сестричка вызвалась помочь, а шурин, как всегда, тоже был готов к работе любой сложности.
-Сейчас. Это мы быстренько, - бодро сказал шурин, и со временем влез на стремянку...
Вам уже, наверно, понятно, что, придя домой в полдень, трое наших героев закончили работу в полночь... Слава Б-гу, того же дня, и без потери личного состава! И дом фрау, видимо, можно еще как-то восстановить...
Но забавной была реакция фрау Блунк на все инженерные сложности.
Провожая моих родственничков, она сказала:
-Я даже представить себе не могла, что эту люстру так тяжело устанавливать! Больше никогда в жизни я не куплю такую люстру...
Вы не заметили ничего смешного?
Тогда я повторю: фрау Блунк 94 года...
А вы говорите о культуре... Блин!
Кстати, о культуре. В этом городе замечательный публичный дом.
Правда, почему-то на окраине. Из красного кирпича.
Но об этом – в другой раз.
При чем тут Фрау Блунк...