Дёрби задумчиво перебирал струны гитары, которая отзывалась светлой, немного печальной мелодией. Песня была под стать нашему настроению.
Костер потрескивал, жадно пожирая сухой лапник. Луна, прекрасная своими зелеными лугами и ослепительно синими морями, полускрытыми газовой завесой облаков, была неестественно огромной – она занимала полнеба, и можно было даже разглядеть голубоватые города и даже отдельные хрустальные купола на ее поверхности. Звезд вокруг нее было много, очень много; они светились мягким, приятным светом. Каждая звезда имела свой цвет, одновременно сливающийся с остальными и непохожий на них. Среди звезд тускло сияла Маара – спутник пары наших планет. Маара отсюда кажется маленькой серебряной монетой, настолько она далека. На ней тоже есть города – планета не так давно была колонизирована, но там всего сто или двести человек – в отличие от Земли, где мы сейчас находимся, условия жизни на Мааре оставляют желать много лучшего. Холод, почти полное отсутствие атмосферы, пригодной для дыхания, отсутствие воды…
Элл-б был единственным, кто сидел далеко от костра. Он отказался от местных водорослей – они имели горький вкус, – и сейчас он был дико голоден и зол на нас.
Вдруг грустно запела Сини. У нее был хороший, нежный голос. Дёрби обрадовано подхватил ее песню.
Шумно вздохнул Коростель. Ему эта ссылка особенно невыносима. Ведь там, на другой стороне колоссального шара, нависающей над нами Луне, осталась его сестра. Ей всего пять лет… сейчас кроха осталась одна.
И без хвастовства скажу – если бы не я, Коростель не дождался бы конца ссылки и утопился бы в бурных водах реки ЧахаЧи. Ему был невыносим этот остров и вся эта планета.
Когда наши предки (а было это пятьсот лет назад, когда трудолюбивые китайцы только открыли порох), впервые сумели покинуть Луну – нашу родную планету, и достигли Земли, на которой мы сейчас находимся – она показалась им раем. Здесь не было ледников на севере и юге – вся планета покрыта теплыми влажными лесами, бескрайними жаркими степями и удивительно прекрасными озерами с чистой и вкусной водой. Здесь хватало опасных зверей – в отличие от Лунных животных, которые не бывают крупнее человеческой головы, местные твари бывают просто гигантскими. Рассказывают, что члены одной из первых экспедиций, пропавшей при загадочных обстоятельствах, всем скопом скончались от шока, когда на них вышел носорог.
Однако на планете творилось что-то странное. Колонии враждовавших ранее государств братались, ярые враги мирились… воздух Земли был объявлен целебным при душевных болезнях, и с Луны помчались сотни подъемников, везущих жаждущих исцеления.
Вы удивлены, как с помощью подъемников можно попасть на другую планету? Все просто. Наши планеты издревле называют влюбленными. Они находятся на расстоянии около семи километров друг от друга. Ни один закон физики или же астрономии этого не объясняет – напротив, ученые в один голос твердят, что такого быть не может – Луна должна была упасть на Землю в тот самый момент, когда они так сблизились! И, даже если какие-то неведомые силы удерживают планеты на небольшом расстоянии – гравитация на Земле должна была стать минимальной... а лунная – и вовсе исчезнуть!
Но нет… Планеты связали многочисленными подъемниками. Ровно посередине, между двух планет сила тяжести начинает плавно исчезать, пока не пропадет совсем. Но длится невесомость всего несколько секунд – потом тяжесть снова возникает, сначала совсем слабая, потто становится сильнее – но уже в противоположную сторону. И даже не требуется делать кабину подъемника герметичной – атмосферы двух планет соприкасаются и пересекаются, но – газы, составляющие их, не смешиваются. Благодаря этому тридцать лет назад едва не прошел в правительство приказ о переселении всех жителей на Землю и создании на Луне многочисленных промышленных заводов. «Даже если воздух нашей Луны будет испорчен окончательно и планета погибнет, Земля и ее атмосфера не пострадают!» – ратовали союзники этой идеи. – «У нас будет возможность не ограничивать промышленность экологическими проблемами, и она начнет развиваться семимильными шагами!».
Едва ли экологи были согласны с этими доводами, но постановление было принято большинством голосов. Напрасно газеты кричали о купленном промышленниками правительстве. Строилось огромное количество новых подъемников, готовых принять на борт население целой планеты, люди паковали вещи…
Как гром на ясном небе грянуло выступление ученых-химиков! Был наконец-то расшифрован состав земной атмосферы! Было выяснено влияние местных газов на человека!
Кислород на Земле отличался от лунного кислорода. Казалось бы, абсолютно незначащим фактором – в остальном идентичный лунному, по необъяснимым причинам он охотно соединялся с гелием.
Результат объединения – образование газа, названного учеными земний – как первый газ, открытый на Земле.
При длительном нахождении на Земле земний необъяснимо действовал на психику. В атмосфере его было совсем мало – около сотой процента…
Но этого оказалось достаточно.
При воздействии на подопытных животных концентрированным земнием, крысы и обезьянки сходили с ума. Они переставали реагировать на что бы то ни было, и лежали в клетках, с носами, опущенными в миски с едой и водой, пока не гибли от голода и жажды.
Земний превратил их в растения. Сознание пропадало.
В этом и была причина снижения агрессивности! Отчеты с земных станций это подтверждали. Сначала люди становились бездумно добрыми, затем – апатичными, затем – безразличными ко всему, что происходило вокруг…
А, пройдя все три стадии, впадали в кому.
Поднялась паника. О массовом переселении на Землю уже и речи не шло. Обезумевшие поселенцы рвались обратно на Луну.
Периодически появлялись передачи со знаменитыми учеными-химиками. Все эти передачи были о земнии. Ученые сходились во мнении – такого не может быть в принципе, кислород и гелий несовместимы… глупо. Несовместимы, ну да… но ведь получился земний. Вот тебе и светила науки…
Еще несколько лет Земля была заброшена… а потом в чью-то светлую голову пришла гениальная идея. Ссылать на Землю преступников. Для снижения агрессивности, а по необходимости – и полного отупения.
Идея была воспринята на ура!
И вот… мы здесь. На Луне теперь нет тюрем вовсе – они там не нужны. На Землю отправляют за любые проступки – начиная от одних суток… и до пожизненного.
За сутки плохого с преступниками не случится. А страху натерпятся. И подобреют… хоть чуть-чуть.
Мысли навевали тоску. Сини закончила свою песню; ей вяло поаплодировали.
Мы здесь первый день. Мы еще радуемся таким вещам, как хорошая песня и приятная музыка.
Коростель лег на спину, с тоской разглядывая Луну. Хотела бы я знать, как его зовут на самом деле! Я ведь даже не знаю, из какой он страны…
– Испания, – неожиданно буркнул он. – Какая разница-то?
Испания? Ого. Хорошо все-таки, что пятьдесят лет назад на всей Луне ввели единый язык эсперанто… Стоп. Разве я что-то спросила?..
Я опешила. А Коростель продолжил:
– И чего прямо не спросила? «Хотела бы я знать», тоже мне… с воздухом разговаривать – первый признак, что земний действует.
Ничего не понимаю…
Он что, мои мысли слышит?..
– Да какие мысли, вслух рассуждать не надо, – хмыкнул он.
Вслух? Я рассуждала вслух? Никогда не замечала за собой такой привычки!
Коростель вдруг хохотнул и резко сел.
– Лихо ты это делаешь! Покажи-ка еще раз!
Про что это он?..
– Ты о чем?
– Два раза повторять не надо, я не глухой, – нетерпеливо отмахнулся Коростель. Он пугал меня все больше. – Как ты так говоришь… Губами не шевелишь?..
Догадка была невероятной. Но попробовать стоило.
Я крепко сжала губы и мысленно произнесла, как можно четче представляя каждое слово:
~ Я не говорю, я думаю! ~
– Класс! – восхитился Коростель. – Такое ощущение, будто ты правда не говоришь, а… мысли транслируешь! Как ты так делаешь?
– Что она делает? – заинтересовалась Сини.
– Синя, ты только посмотри на Хану! Посмотри на нее! Ин, покажи Сине, как ты это делаешь!
Синя. Меня всегда умиляет, когда кто-то так трогательно искажает слова…
Коростель вдруг покраснел.
– Нет, Хани, ну ты думай, что говоришь…
– А что она сказала? – Сини недоуменно смотрела то на меня, то на него. – Я ничего не слышала! Хана, что ты сказала?
~ Она не слышит, – я позволила себе мысленно ухмыльнуться. – Кроме тебя, никто этого не слышит. Верь или нет, но ты читаешь мои мысли, Коростель. Кстати, как тебя зовут на самом деле? ~
– Мачете, – растерянно ответил Коростель.
– Что? – Сини уже начинала сердиться.
– Он сказал, что на самом деле его зовут Мачете, – проинформировала я.
– А при чем здесь это? Сумасшедшие, в самом деле! – рассерженная Сини резко встала и подсела к Дёрби.
– Ерунда какая-то, – пробормотал Коростель (то бишь Мачете). – Такого не бывает! Это только в фантастических фильмах может быть! Может, я и правда схожу с ума?..
– Едва ли, – я улыбнулась. – Мачете, это же здорово! Так интересно, как в книжках! Интересно, а ты только мои мысли слышишь или все?
– Неважно, – несчастным голосом ответил он. – Это же кошмар! Вся моя жизнь… превратится в не знаю что! Ученые, лаборатории… как же, живой телепат!
– Во-первых, откуда этим ученым знать? – я подмигнула. – Разве что ты сам им расскажешь. А во-вторых, в любой беде есть что-то хорошее! Только представь – ты всегда будешь знать, за что на тебя обиделась твоя девушка или чего она на самом деле от тебя хочет!
Ужас на лице Мачете сменился восторгом. Потом он опять скуксился.
– Нет… это не так хорошо, как ты думаешь… А теперь я великолепно знаю, как ты думаешь, и мне это совсем не нравится.
– Да ладно тебе! – я беспечно отмахнулась. – Лучше попробуй услышать еще кого-нибудь! Черт, я всегда мечтала уметь читать чужие мысли! Я тебе завидую, Мачете!
- Еще кого-нибудь…
Мачете прищурился и вперил взгляд в Сини. Через несколько секунд он азартно зашептал:
- Слышу! Хана, я слышу! Она раздумывает, на кого пойдет учиться, когда вернется на Луну!
- Раздумывает, - согласилась я. – Причем вслух. Она об этом Эллу-б рассказывает. Ты попробуй… как в книжках пишут! Расслабься… позволь твоему сознанию свободно течь в просторах Вселенной, улавливая малейшие колебания человеческих мыслей…
Я осеклась, заметив насмешливый взгляд Коростеля-Мачете.
- Какую же ерунду ты обычно читаешь! «Жизнь экстрасенса», надо же… Ты еще про открытые чакры и энергию космоса вспомни.
- Откуда ты знаешь? Тоже читал?
- Вот еще, на такую дрянь время тратить! – возмутился Мачете. – Ты очень ярко ее себе представила…
Внезапно он позеленел, как будто его затошнило.
- Хана! Что ж я творю… сначала я твои рассуждения слышал, как твой голос… а сейчас – как будто вижу, о чем ты думаешь… Ч-черт…как будто у меня на какой-то части тела еще два глаза выросли, которые видят совсем не то… что надо… Проклятие!
Он зажал обеими руками рот. Похоже, парня и впрямь подташнивало.
- Мачете…
- Ради всего святого, Хани, помолчи! – бедолага взвыл. Теперь он обхватил руками голову и с утробным стоном принялся раскачиваться из стороны в сторону. Я обняла беднягу. Без малейшей задней мысли – просто чтобы поддержать его. То, что у парня жар, я ощутила даже сквозь его рубашку и мой свитер. Его трясло. Бедолага… Вообще-то он давно мне симпатичен… Тьфу, думать о таком рядом с телепатом… хотя сейчас он, кажется, не в состоянии услышать что-либо.
- Тихо, тихо, тихо… - словно приболевшему малышу, зашептала я.
- Что случилось? Коростель, что с тобой? – рядом с нами возник Элл-а. Его сходство с Эллом-б было таким, что, если бы не разные прически, их невозможно было бы отличать. Одинаковые полноватые фигуры, обыкновенные круглые лица, карие глаза. Даже горбинки на носах у них одинаковые. Волосы одного и того же цвета – рыжеватые, только Элл-б их остригает более-менее коротко, а Элл-а носит патлы до плеч. Они братья близнецы. Насколько я поняла, их родители не хотели заранее узнавать, кто родится – мальчик или девочка, и загодя придумали имена – Элл для мальчика и Элла для девочки. Верх оригинальности, я понимаю… Но родились мальчики-двойняшки. А родители (я, правда, не знаю, кем надо быть, чтобы такое выдумать) не стали изобретать велосипед, и назвали сыновей Элл-а и Элл-б. Занавес.
Вот только Элл-а мне не нравится. Элл-б простоватый парень, немного глуповатый, немного наивный дурачок, но он добродушный человек и приятный собеседник. А Элл-а, я заметила, никому ничего не рассказывает о себе, зато охотно слушает других. Все, что я знаю о близнецах, я услышала от Элла-б.
- Ему дурно, - злобно ответила я. Объяснять, что происходит на самом деле, по понятным причинам не хотелось. Тем более – рассказывать об этом Эллу-а. – Чем торчать тут, как верстовой столб, лучше бы принес воды!
Сработало. Всегда срабатывает. Люди просто приходят в шок, когда их называют так. Я сама совершенно случайно вычитала о верстовых столбах в учебнике по истории, и теперь люблю вворачивать это словечко. Знать бы еще, для чего эти столбы служили… в учебнике о них было сказано так: «Вдоль дорог расставлялись т.н. верстовые столбы. Они представляли собой небольшие деревянные столбики, выкрашенные черно-белыми полосами. Назначение этих столбов неизвестно. Доктор исторических наук В.О.Шварц высказал предположение, что они являлись основанием для исполинского подъемника к Земле, выстроенного древней цивилизацией. Эта идея крайне интересна, но она не выдерживает критики. Во-первых…» ну и так далее. Вообще я не люблю истории, но в школе требовали сидеть как минимум по три часа над каждым предметом в полугодие, так что иногда приходилось.
- Уф… Спасибо, Ханочка, уже легче…
- Да не за что…
Где-то наверху, в кроне деревьев зашуршало. Я невольно подняла голову – чтобы увидеть падающее яблоко… ну или местный плод, очень похожий на яблоко.
- Ой!
Мачете проследил за моим взглядом и тоже ойкнул. Яблоко парило в воздухе в десяти сантиметрах от моей головы.
- Мама, - растерянно произнесла я. И моргнула.
Яблоко таки рухнуло на меня – как будто кто-то перерезал невидимую нитку, на котором оно повисло.
- Вау, - выдал Коростель. – Знаешь, Хани…а я подозреваю, что здесь, как в том фильме… каждый получает свои особые способности.
- Не говори ерунды, - неуверенно попросила я.
С ума сойти можно! Сначала телепат-Мачете, потом это яблоко… здесь явно что-то нечисто.
- А может, ты телекинетик? – загорелся Коростель. – Попробуй поднять это яблочко взглядом! Здесь какое-то волшебное место… как во сне – все получается!
Я старательно уперлась взглядом в упавшее яблоко. Ничего особенного – самое обыкновенное яблочко, один бочок подгнил. Я попробовала представить гнилушу воспаряющей ввысь… нет, у меня фантазии не хватает. Может, мысленно приказать ему? «Яблоко, взлетай!» - рявкнула про себя я. Мачете заржал, отчаянно пытаясь зажать рот руками. Конечно, он же все слышит.
Стоп! Мне показалось, или яблоко шевельнулось в тот самый момент, когда я повела взглядом? А ну-ка…
Я сжала кулаки с такой силой, что ногти больно впились в ладони и отчаянно уставилась на несчастный плод. Одновременно с этим я начала медленно и плавно поднимать взгляд выше, при этом стараясь не отводить его от яблочка. Глаза сломать можно…
Яблоко шевельнулось. Еще раз! Оно нервно задергалось, пытаясь подняться вверх, но каждый раз мой взгляд соскальзывал и фрукт приземлялся обратно. Тут, конечно, практика нужна… Нужно стараться двигать глазами еще медленнее и еще более плавно, так, как будто мой взгляд материален и имеет форму лопатки, которой я аккуратно, бережно приподнимаю…
Работает! Работает!!!
Яблочко, подрагивая, рывками начало подниматься. Выше, еще чуть… наконец оно замерло на уровне моего затылка прямо передо мной.
- Круто, - оценил Мачете. – Правда, круто! Мне бы так… чем мысли читать.
Я осмелела, и легким плавным движением ресниц описала круг – мне пришло в голову заставить плод перекувырнуться в воздухе. Яблоко негодующе завертелось волчком, но тут мои несчастные глаза окончательно пересохли и я непроизвольно моргнула. Связь с фруктом пропала, и яблочко плюхнулось наземь, от удара о камни превратившись в бесформенную неаппетитную кашицу.
- Хана! Как ты это делаешь?!
Черт! Я-то была сосредоточена на яблоке, но Коростель-то куда смотрел? Почему он проглядел появление Элла-а?! Мачете виновато потупился.
- Не оправдывайся, Хана, я видел, как яблоко под твоим взглядом летало и выделывало всякие штуки! – возбужденно говорил Элл-а. – Как ты это делаешь?!
- Я-а-а… ничего не видела, - я прятала взгляд. Проклятие, как же теперь выкрутиться?..
- Наверное, почудилось, - неожиданно согласился Элл-а. – Проклятый земний, я думаю…ну, я пойду тогда… секретничайте дальше.
Мачете изумленно проводил его глазами…и вдруг побледнел. Честное слово – я впервые увидела, как человек в две секунды стал мертвенно серого цвета.
- Хана… я услышал его! Он… он очень неясно думает, обрывками… но я четко услышал его! «Сообщить… мутанты… немедленно сообщить… генерал будет доволен… буду майором… радиация… Эксперимент… положительная реакция… телекинез в ясно выраженной… форме… создание… ультраотряда… удачно…»
Я остолбенела. Эксперимент? УЛЬТРАОТРЯД? Да что здесь происходит?!
- Да очнись, Хана! – Мачете встряхнул меня, как куклу. – Неужели неясно, что происходит? Никакого «отупения» от земния не происходит! Никакого земния на свете не существует! Не бывает такого вещества! Земля радиоактивна, Хана!
- Что, за эти две секунды он обо всем этом успел подумать?
Коростель зарычал.
- Да он не переставая об этом думает! Хана, это неважно! Уж не знаю, каких фильмов о супергероях они пересмотрели слишком много, но здесь, похоже, создается самый крупнобюджетный фильм тысячелетия! Хана, через час здесь будут коммандос… или не знаю, как они называются, Элл-а представил их лишь визуально… но мне этого хватило! Планета Земля действительно особенная – здесь сбываются мечты сценаристов многих фильмов… мутанты с супер-способностями, ха! Хана, надо бежать! ДА ПРОСНИСЬ ТЫ, НАКОНЕЦ!!!
Полеты яблока оказались очень утомительны, и я сейчас ощущала острую потребность во сне. Да, Мачете, я понимаю, это ужасно… но и ты меня пойми… сам-то сейчас бился в истерике…
- ХАНА!!! – Коростель схватил меня и затряс, как надоевшего плюшевого мишку. Это было не слишком приятно, но полезно – сонная пелена немного спала с меня.
- Куда бежать, Мачете?
- Сейчас… подожди… Элл-а еще недалеко ушел…
Коростель болезненно сморщился и сжал руками виски. Похоже, это не помогало – он глухо застонал, но упрямо продолжал прочесывать окружающие его мысли других людей.
- Хана… Слушай… запоминай…
Голос его вдруг изменился и стал каким-то… дерганым, что ли, и очень быстрым. Он очень быстро перескакивал с одной темы на другую.
- Мне везет… удача… удача… черт, где же… телефон… где… приедут… скоро… красиво… повысят… хорошо… где же он, где… удача… мутанты… места на космодроме нет… да где он… надо отогнать флаер с поля… не забыть… так вот ты где, телефон…
Коростель затряс головой, словно вытряхивая чужие мысли.
- Ух… дрянь какая… Хани, я не вслушивался, меня на это не хватило – Элл-а о чем-нибудь полезном думал?
- Так это были мысли Элла-а?! – изумилась я. – Да, он думал о космодроме, на котором нет места для чего-то, и о флаере, который нужно отогнать с поля. Путь на подъемник для нас заказан… ты умеешь водить флаер?
У Мачете на лице было какое-то странное выражение.
- Немного. Я учился. Элл-а там… надеюсь, и космодром тоже там, времени на поиски у нас нет. Скорее, Хана!
Космодром, как оказалось, слишком претенциозное название для того, что открылось нашему взгляду. Небольшая площадка, двадцать на тридцать метров плохого асфальта. На площадке никого не было; лишь у входа в ангар полуцилиндрической формы дремал человек в военной форме.
Странно… космодром же должен охраняться?..
Флаер, похожий на растрепанного воробья, стоял посередине. Я отметила, что кресел в кабине два. Ура! Это уже удача.
Коростель ужом прокрался к флаеру и скользнул внутрь. Его не было около трех минут; затем он вышел, злой и раздосадованный.
- Ключа нет, - шепотом сообщил он мне. – Без ключа взлететь нельзя. Теперь понятно, почему его не охраняют.
- Что за ключ?
- Сейчас не доверяют электронным системах на паролях. Их несложно подобрать с помощью КПК – карманного персонального компьютера, а вот механический ключ подделать сложно.
Внезапно он очень странно посмотрел на меня.
- Хана, с помощью ключа нажимаются некоторые штырьки в устройстве опознавания. Ты должна нажать их взглядом!
- Что?! – я решила, что он шутит. Увы, нет… - Ты что? Я не могу! Я жалкое яблочко едва подняла, и то – я его видела! А штырьки – внутри!
- Хана… Ханочка, попробуй, пожалуйста!..
- Но я…
Мачете решительно развернул меня к себе и крепко поцеловал. Я сомлела. Он просто чудо…
- Ты сможешь!
- Я попробую…
Мы крадучись пересекли поле и забрались во флаер вместе. Внутри оказалось очень тесно – едва хватало места, чтобы, скорчившись в три погибели и едва не задевая коленями усеянную кнопками и панельками приборную доску усесться в жестком неудобном кресле. Мы пристегнулись – по идее, после опознавания ключа флаер должен был заработать мгновенно. Мачете аккуратно закрыл дверь и указал мне на небольшую щель на приборной доске. Похоже, ключ имел форму металлической пластинки с многочисленными выпуклостями и впадинками разной формы.
Я закрыла глаза – все равно содержимого щели видно не было. Попыталась… сделать хоть что-то. Бесполезно – я даже не представляю, что там может быть!
- Не получается, - в отчаянии произнесла я. – Мачете, не выходит!
Вместо ответа он снова поцеловал меня. В тесном флаере это было неудобно, пришлось сложиться в три погибели. Этот поцелуй был гораздо дольше и нежнее.
- Ты сможешь, крошка, - заверил меня он.
Да! Я смогу!
Он улыбнулся. Мол, правильно, сможешь.
Я опять закрыла глаза. Но на этот раз я не пыталась двигать непонятно что и непонятно куда. Я как можно ярче представила себе кабину флаера. Вот лобовое стекло, за которым качаются ветки тропических земных деревьев, вот Мачете, сидящий рядом со мной – он верит в меня… вот приборная доска, усыпанная кнопочками, рычажками и дисплеями разных цветов. Вот щель для ключа… Я представила, как щель приближается ко мне, становясь все больше и больше. Словно во сне, я вытянула руку вперед. Мое сознание словно распалось на две части. Первая половина, реальная, понимала, что рука уперлась в холодное стекло… а вторая половина «видела» и ощущала, как мои пальцы ощупывают штырьки, располагающиеся внутри щели. Как же их много… одним взглядом я постаралась охватить их все. Это мне не удалось, но я упрямо пыталась сделать это снова и снова. Шло время; Мачете, умница, не вмешивался, словно понимая, что может все испортить.
Вдруг я осознала, что помню положение каждого штырька, помню каждый из них на ощупь, на глаз, даже, кажется, на запах и вкус. Я улыбнулась сама себе.
Что-то громко щелкнуло, и взвыл двигатель. Мачете ликующе завопил, а я обмякла в кресле. Ну уж сейчас-то никто не посмеет отказать мне в моем законном праве вздремнуть, и ревущие движки мне в этом не помеха…
Я еще успела увидеть ошалевшего человека, бегущего, махая руками, к флаеру, и даже успела узнать в нем Элла-а, прежде чем провалиться в сладкий сон.
Ой… голова болит… где это я?..
Звезды… много звезд вокруг меня. Они медленно летят навстречу мне…
Стоп. Флаер не может лететь с такой скоростью, чтобы было заметно перемещение звезд!
Я попыталась выпрямиться и больно стукнулась лбом о бронированное стекло. Ух, холодное, зараза! Еще бы – за стеклом уже только вакуум, абсолютный ноль. Я вдруг поняла, что успела основательно замерзнуть.
- Проснулась, Мышь-Соня? – довольно недружелюбно поприветствовал меня Мачете. Имя, которым он меня назвал, я где-то слышала… Наверное, экзотическое земное животное.
- Да… Мачете, куда мы летим? – я осознала, что это не звезды движутся, а флаер в движении медленно вращается вокруг своей оси.
Далеко позади мерцали Земля и Луна; это выглядело волшебно. Хотя я уже видела наши парные планеты на фотографиях и в фильмах, но увидеть это вживую – совсем другое дело. Два шара, побольше, земной и поменьше, лунный, соприкасались боками; обе планеты были окружены голубоватым сиянием. Я видела толстую черную нить, связывающую голубую Луну и зеленую Землю; это был подъемник, единственный, оставшийся после открытия земния… а как раз земния-то и не существует! Радиация… мутанты… как все это странно и удивительно. Я всегда была уверена, что приобрести особые способности от действия радиоактивности можно только в дешевом боевике; теперь я убедилась в обратном…
А все-таки, куда мы направляемся? Мы покинули Землю, но и Луна осталась позади. Неужели…
- Маара, - неохотно процедил Коростель. – На Луну нам ход заказан, на Земле оставаться глупо. Маара – независимая планета… надеюсь, там до сих пор действует закон о невыдаче преступников.
Маара? Что ж, это логично. Удивительно – на Земле проводится такой глобальный Эксперимент по выведению универсальных солдат, или людей Икс – как это теперь называется, а летная площадка со стоящим посреди нее флаером не охраняется…
- А зачем ее охранять? – вклинился в мои размышления Мачете. – Без ключа флаер невозможно запустить. А предположить появление телекинетика на летном поле, даже в условии выведения мутантов… Они слишком надеются на эти новомодные механические ключи.
- Я где-то читала, что механические ключи существовали еще до космической эры, - задумчиво вспомнила я. – Тогда еще компьютер, даже не портативный, считался роскошью, и на каждой двери стояли не замки с электронными паролями, а вот такие замки, требующие материальные ключи особой формы. Для каждого замка существовал свой ключ, и форма ключей почти никогда не повторялась.
- Сказки, - отрезал Мачете. – Такого быть не может. Вещественные ключи – это недавнее изобретение.
Я не стала с ним спорить.
Некоторое время мы летели в молчании. Я, кажется, даже опять задремала. Вдруг флаер ощутимо тряхнуло.
- Что?! – вскрикнула я, подпрыгивая. – Метеорит?
- Нет… что-то…
На экране перед ним вспыхнула надпись ярко-красного цвета, но она исчезла так быстро, что я не успела ее прочитать. Коростель, похоже, успел – он сильно помрачнел.
- Дело плохо… придется катапультироваться.
- КУДА?!!
Я непроизвольно оглянулась на Землю и Луну, оставшиеся далеко позади. Маара сильно увеличилась, но и до нее было еще немало.
- В открытый космос! – рявкнул он. – Флаер вот-вот рванет, можем не успеть… поэтому ты первая!
Я прониклась теплом. Неужели и правда… то самое чувство? Он спасает меня, зная, что сам может не успеть!
- Но я…
Мачете притянул меня к себе. Похоже, поцелуй - это универсальный способ уговаривать девушку… и ведь ему это удается!..
- Что мне делать? – только и спросила я.
- Держись крепче. Я тебя отправляю!..
Вокруг кресла сомкнулся маленький синеватый купол. Флаер еще раз тряхнуло, и меня вместе с креслом и куполом вышвырнуло из него: но, по инерции, я продолжала лететь рядом с ним.
Прошла минута… еще… второй купол с Мачете не вылетал. Я внутренне сжалась, ожидая взрыва, который отшвырнет меня от обгорелых останков флаера.
- Извини, Хана, - радиосвязь была плохой, голос Коростеля перекрывали помехи и треск. – Взрыва не будет.
«Извини»?..
- Топлива на флаере не так много… его не хватало, чтобы вытянуть до Маары двоих. Шанс был… но слишком маленький. И погибли бы мы двое. Извини, пожалуйста, но у меня нет выбора. Я лечу на Маару… прощай, Хани.
Пламя, вырывающееся из сопла флаера, сверкнуло нестерпимо ярко, и катерок ушел далеко вперед. А я осталась… в куполе, повисшая в просторах космоса, на огромном расстоянии от обжитых планет… на спасательной капсуле не было никакого двигателя – она предназначалась для эвакуации над планетой.
- Дура… Ой ты дура, Хана, - прошептала я сама себе. – Вот тебе «то самое чувство», аж три раза, по тому самому месту! Поверила… дура…
Мне вдруг вспомнились слова миледи из древней книги Дюма. I’m lost… I must die… это и была ее предсмертная фраза? Интересно, какой будет моя, когда кислород в яйцевидной капсуле закончится…
Одно радует – говорят, умирать от недостатка воздуха не больно…
Я закрыла глаза. Становилось душно… моя грудь тяжело вздымалась и опускалась. Шорох в радиоприемнике вдруг стих, и невероятная тишина накатила сплошной пеленой. Я слышала удары своего сердца, громко и глухо, а дыхание мое казалось шумом сильного ветра. Дышать было все тяжелее и тяжелее. Веки тяжело приподнялись. Мир выглядел расплывчато, как будто я смотрела сквозь сильные линзы. Капсула довольно быстро вращалась, и центробежная сила бережно прижимала меня к спинке кресла. Если не смотреть вокруг – полное ощущение, что я лежу на спине. Звезды… они вращаются в танце, в божественном вальсе… как это прекрасно… Солнце, яркое пятнышко среди разбросанных по небесному куполу искорок…
Я то проваливалась в сон, то приходила в себя. Фильтры воздуха работали не переставая, производя кислород из углекислого газа, но их мощности было недостаточно – полоса на небольшом экране передо мной, обозначающая содержание кислорода в воздухе, постепенно уменьшалась, меняя свой цвет с зеленого на желтый, а затем и на красный. Я тупо, ничего не понимая, глядела на нее, наблюдая, как желтый темнеет, становится оранжевым, в нем все больше преобладает краснота…
Когда полоска занимала не более чем полсантиметра, противно и пронзительно заверещал датчик. Его писк в абсолютной тишине Космоса казался невероятно громким, я в испуге проснулась. Рука наобум нажимала кнопки на пульте; заставить датчик замолчать казалось невозможно. Голова начинала раскалываться, когда я, наконец, нащупала переключатель с подписью Mute.
Тяжело… эта смерть безболезненная, да… она просто мучительная.
Как открывается эта капсула, черт ее побери?! Пусть будет больно, зато я умру мгновенно! Взорвусь, как слишком сильно надутый воздушный шарик…
Я наконец провалилась в беспамятство. Мама… мама, где ты? Мама, я боюсь…
прощайте… все, кого я любила… прощайте…
Хана. Хана. Хана…
Не спи… не спи…
Я хочу спать, - вяло отмахнулась я… от кого? Какая, в конце концов, разница…
Хана… проснись… приди в себя, пожалуйста… Хана…
Отстаньте от меня все! Я имею право хотя бы на том свете поспать?..
Хана, проклятие, очнись!
Что вы все от меня хотите… умерла я или нет?!
Нет, дура! Открой свои гляделки, наконец, и протри их!
Я начала понимать, что злой мужской голос – это не игра моего воображения и не речь эфемерного обитателя пресловутого «того света», а реальный звук, который, собственно, и разбудил меня. Странно… так я что же, не умерла? Нет, такого не может быть – я не могла прожить без воздуха… кто мог спасти меня?..
- ФРАПЫ! – рявкнул голос над моим ухом. – Проснись, наконец!
Я подняла веки. Это удалось мне не сразу и только по частям – сначала чуть приподнять ресницы, так, чтобы свет в глаза попал. Потом еще, и еще…
Вот уж чего я не ожидала… этого!
Я лежу в комнате… или пещере?.. со стенами темно-зеленого цвета с узором, похожим на мраморный. Углов нет вообще никаких – потолок плавно закругляется. Вход – бесформенная дыра в стене. Его закрывают собой два человека… Человека ли?!
У людей не бывает таких глаз! У первого неизвестного глаза были ярко-желтого, как цветы-бархатцы, цвета, у второго – сиреневые. Оба были в черных брюках и черных же рубашках странного покроя – казалось, на их одежде вовсе нет швов и застежек, словно они родились в них. У сиреневоглазого не шее была причудливая татуировка, изображающая обернувшегося вокруг шеи злобного дракона, кусающего самого себя за шипастый хвост. Дракон игриво подмигнул мне. Нервы… Татуировка привлекала взгляд… я окостенела – прямо под изображением, ближе к тому месту, где у людей располагаются ключицы (у этих ключиц, кажется, не было), кожу неизвестного рассекали широкие и длинные щели. Края щелей трепетали в такт его дыханию… догадка испугала меня саму – неужели он дышит ими?
Взгляд метнулся к желтоглазому. Ворот его рубашки не был таким свободным, как у его товарища, но щели были видны.
Это походило… на жабры, наверное. Меня передернуло. Какая мерзость…
- Добро пожаловать на корабль планеты Фрап, - весело произнес желтоглазый. Я заметила, что уши у него забавно оттопырены, как у героя старинной сказки – Чебурашки. – Люди, вас приветствуют фрапы, и поздравляют с первым контактом! Это здорово, правда? Вы первые, кого мы встретили в космосе! На нашей планете сейчас знаете, какая суматоха? Знаете? Э, не знаете! Там все бегают и вопят: «Контакт! Контакт!».
Он весело расхохотался, довольный собой.
- Все боятся, что вы инопланетные шпики и вообще подрыватели! Сейчас проводится анализ психологии, вы не бойтесь, это не больно, вы даже не почувствуете! Он вот сейчас проводится, вы же не чувствуете, правда? Правда? Вот, я же говорю!
Вы?
Я обернулась. На бесформенном зеленом чурбаке сидел мрачный, как грозовая туча, Мачете.
- Ты! Мерзавец, подлец, негодяй, убийца! – взвизгнула я.
Хотела взвизгнуть. Но удержалась. И сразу исполнилась гордости за себя. Взрослею, может быть…
Я перевела исполненный злобы взгляд на фрапов.
Фрап с драконом на шее смотрел не меня, не отводя взгляда ни на мгновение, и, кажется, даже не моргая. Я покраснела и вновь принялась изучать причудливый узор на потолке.
- Может, вы голодны? – участливо спросил второй, похожий на Чебурашку. – Я могу принести что-нибудь из кухни…
На эсперанто он говорил свободно, без запинки, не задумываясь с выбором слов и выражений. Либо он давным-давно знает язык и долгое время жил на Луне, практикуясь в нем, что маловероятно… либо у фрапов совершенные устройства перевода.
- Не стоит, - презрительно бросил Мачете. Ну, знаете ли… некоторые показывают свою гордость, а некоторые… например, я… а некоторые есть хотят, между прочим!!!
«Чебурашка» заволновался.
- Не хотите? Точно ничего не хотите? Ну что вы так… вы же не пленники, вы наши дорогие гости!
- Гости? Тогда выпустите нас! – взвился Коростель.
- Нельзя! – «Чебурашка» сочувственно развел руками. – Был приказ! Все боятся, что вы чужепланетные шпионы и диверсанты!
- Вы не диверсанты, правда? – рот у Чебурашки не закрывался ни на секунду. - Нет, правда? Вот, я тоже так думаю, но пока нельзя выходить! Скоро уже будет можно, да? Правда! Вы не расстраивайтесь! Хотите есть, пить? У нас есть виски, хороший виски! Нет? Не хотите? Жаль, правда… Может, кто-нибудь хочет курить? Я знаю, у многих людей есть такая привычка… Некурящие? Не, это правильно… Мы, фрапы, тоже не курим, но табак у нас есть… мы его на мази от ушибов, но если хотите покурить… да ладно, я что, я ничего… так вы не хотите есть? Точно? Ты не хочешь? А ты – нет?..
«Дракон» наклонился и что-то прошептал на ухо Чебураху. Чебурах даже подпрыгивать начал от переполнявших его эмоций.
- Вот! Вот как хорошо, видите! Я же говорил! Вот девушка уже может идти! – он с такой энергией закивал мне, что я испугалась – голова отвалится. – В девушке уже не сомневаются! Ее уже проверили, она не диверсантка! Ты можешь идти, мой друг тебя проводит в комнаты для гостей!
«Дракон» подчеркнуто вежливо кивнул мне.
- Вот! Да! Он проводит тебя! Вот как здорово, правда? А скоро и тебя проверят, и тебя тоже туда проводят! – Чебурах сиял от счастья. – Вот, я же говорил, я же говорил! Вы не пленники, а гости! Вот ведь как замечательно, правда? Правда?
Я встала, и, провожаемая настороженным взглядом Коростеля, проследовала за «Драконом» в приоткрывшийся в бугристой стене овальный ход. Невольно я обратила внимание, что у фрапа странная походка – он немного косолапил, подволакивая левую ступню.
Что, даже супер-пупер-развитые фрапы не сумели справиться с искривлением?.. хотя, что это я говорю… откуда мне знать, отчего так. Может, и правда рахит в детстве, а может – гигантские амёбы с Сатурна погрызли ему ногу.
«Дракон» остановился настолько неожиданно, что я налетела на него. Впереди и сзади были одинаковые ядовито зеленые стены, плавно переходящие в пол и в потолок. Вообще, на корабле фрапов я еще не видела ни одного угла. Всё плавно закругляется, сглаживается. Правильных фигур там тоже не было – даже залы и коридоры представляли собой сильно искаженные шары – с бугристыми или гладкими стенками, цвет которых колебался от индиго и сизого до хаки и оливкового, вытянутые наподобие эллипса или перекошенные настолько, что узнать в них какие-то геометрические фигуры было невозможно. Единственное, что было общим у всех комнат – это то, что везде на ощупь стены были одинаково теплыми и мягкими. Пожалуй, из можно было сравнить со спелой податливой хурмой, хотя сравнение притянуто за уши – материал, из которого все на корабле было создано, не напоминал ничего, связанного с Луной.
Мы остановились посредине длинного трубообразного, мне отчего-то показавшегося кишкой коридора. И впереди, и сзади тоннель без единого окна или двери плавно изгибался, исчезая из поля видимости.
- Пришли, - бросил «дракон».
Пришли? Куда?! Он что, шутит?..
Фрап легонько хлопнул ладонью по стене. Низко, примерно на уровне моих коленей, открылась круглая дыра диаметром где-то чуть меньше метра. Оттуда сразу потянуло теплом и приятным душистым ароматом. Я осторожно заглянула внутрь – лаз сразу круто поворачивал, и его конца видно не было.
- Что – туда?! – ужаснулась я.
Фрап пожал плечами, опустился на четвереньки и полез внутрь. Мне не оставалось ничего, кроме как ползти за ним.
Нора, как я и боялась, оказалась длинной – не меньше пяти метров узкой, петляющей, как пьяный червяк трубы, так что я порядком помучилась. К счастью, обошлось без ссадин на спине, трущейся о «потолок», и локтях – эластичная поверхность легко подминалась подо мной.
Когда я поняла, что прямо за мною труба с тихим чавканьем зарастает вновь, мне стало сильно не по себе. Я ускорила ход и едва не врезалась в ползущего впереди фрапа.
Наконец, нора закончилась, и я со стоном вывалилась в небольшую, довольно уютную комнату. С хлюпаньем дыра за моей спиной исчезла, оставив гладкую стену. Я с трудом встала и огляделась.
Ничего… могло быть и хуже. Комната – почти идеальный шар, покрытый крупными наростами неправильной формы, располагающимися как на полу, так и у «стен» - в том смысле, что они стояли вертикально.
- Кровать, - «дракон» показал на возвышение прямо перед моим носом. Честное слово, это могло напоминать что угодно, включая огромный кусок подтаявшего пластилина – но никак не кровать!.. – Для удобства мгновенно принимает форму твоего тела. Пробуй.
Я робко прилегла. Кровать выглядела гигантским ломтем желе.
Ух, ты! Я тихонько взвизгнула от неожиданности. С тихим чавком кровать поглотила мое тело, оставив на поверхности только голову. Знаете, а это действительно очень удобно! Я будто парила в воздухе. Когда я лежала неподвижно, кровать легко поддерживала меня; стоило мне чуть шевельнуться, и ноги ушли вглубь. Но испугаться как следует я не успела – словно ощутив появившийся во мне страх, кровать вытолкнула меня наружу.
- Душ. Ванна. Обеденный стол. Все управляется мысленно – прикасаешься правой рукой к необходимому предмету и отдаешь приказ. Если не будет получаться, можно произносить вслух. Гардероб.
Я с сомнением взглянула на здоровый нарост на стене.
- Гардероб?
- Да. Заходишь внутрь и как можно четче представляешь, во что хочешь одеться. Смотри.
«Дракон» бесстрашно шагнул вперед, и гардероб с надоевшим уже чмоканьем поглотил его. Через мгновение фрап вышел обратно.
- Вот так это делается, – «дракон» отошел от стены. Черные брюки и рубашка пропали без следа – теперь он был в белой футболке, подчеркивающей рельефную мускулатуру, и светло-коричневых джинсах. Черные лаковые туфли превратились в удобные серые кроссовки.
- Все ясно?
- Ага… а как открывать выход?
- Все на корабле управляется одинаково. Касаешься рукой и мысленно произносишь приказ, - повторил он. – В случае с выходом обязательно уточняешь точку назначения – открывшаяся нора выведет прямо в нужное место. Это чтобы не бродить по коридорам, корабль очень большой. В гостевых комнатах все системы понимают мыслеприказы на эсперанто. Если возникнут трудности с пониманием к каком-то другом месте – смело зови на помощь пилотов, любых, кто будет рядом. Мы все понимаем ваш язык, так что не сомневайся… Вот… вроде бы все, - неловко закончил он. Я заметила, что «дракон» колеблется между желанием сказать что-то еще или уйти.
Наконец он решился.
- Да… а как твое имя?
- Что? – я не ожидала такого вопроса.
- Имя… в вашем языке есть это слово… ну, как тебя зовут?
- Хана, - я не понимала, зачем ему это.
- Хана… удивительно, у вас имена ничего не означают – это просто слова! У нас не так. Меня зовут Ольга, и это значит «Дракон». Потому у меня и такая татуировка…
Я тихонько прыснула.
- Ольга?
- Да. Что смешного?
- Не обижайся, - я замахала руками. – Просто на нашей планете существует точно такое же имя, но у нас оно женское.
Он улыбнулся.
- Забавно. Мы не разделяем имена на мужские и женские. Но ты сожжешь называть меня как-нибудь по-другому, если тебе будет удобнее.
- Может быть, Олег? – загорелась я. – Это похоже на «Ольга», но все-таки звучит иначе.
- Олег? Если хочешь, конечно. Это имя что-нибудь означает у вас?
- Не знаю, - я смутилась. А Ольга-Олег изумился:
- Не знаешь?! Почему?
- Никогда не интересовалась ни историей, ни литературой, - призналась я. – В школе полагалось иметь пять уроков по часу каждый день – я всегда выбирала арифметику, физические науки, правописание, конечно; изредка биологию – я мечтала исследовать Землю, а для этого биология обязательна… А история или филология… не мое это.
- Удивительно… между нашими народами настоящая пропасть в интересах – у нас, на Фрапе, не знать истории или толкования слов – значит прослыть полнейшим невеждой, - Ольга виновато улыбнулся.
- Да… пропасть, - согласилась я, оглядывая еще раз комнату. И ведь действительно пропасть… не в отношении к гуманитарным наукам, конечно – и у нас хватает личностей, влюбленных в историю. Пропасть в развитии. Сколько лет, а то и столетий пройдет, прежде чем с Луны взлетят корабли, подобные в своей мощности этому? Пусть это будут не биологические громады, как фрапские судна, обычные, из металлов… все равно – года, года, года…
- Хана, - погруженная в свои мысли, я не заметила, как Ольга сел рядом со мной на лежанке – назвать это аморфное чудо кроватью язык не поворачивался. – Хана, люди и фрапы поразительно схожи внешне и физически… удивительно, правда?..
- Правда, - согласилась я, не понимая, к чему он клонит.
- Я знаю ваш язык в совершенстве. Я его выучил с помощью… в эсперанто даже слов таких еще нет… в общем, с помощью химического вещества, воздействовавшего прямо на мозг, как гормоны… в общем, это неважно…
Ничего себе не важно, - хотелось сказать мне. – Вещества для обучения! Он случайно или осознанно подчеркивает нашу отсталость, интересно?..
- В нашем языке есть пословица. Она довольно коряво переводится… Так: «Язык – половина твоего разума, отвечающая за твое поведение».
- Действительно, коряво, - согласилась я. – Но общий смысл мне понятен.
- Да. Я многое узнал о людях из одного языка – например, явно видно, что этот язык сформировался не сам собой. Схожие слова легко собираются в отдельные группы. Я прав?
- Еще бы. Эсперанто был создан на основе смеси многих наших языков.
- Значит, угадал… черт, я опять сбился с темы… как это у вас говорят – «сошел на другие рельсы». Хана, я познал половину людского сознания вместе с языком, но другая половина для меня – загадка. Вот, например… если я скажу тебе, что ты мне очень симпатична и ужасно мне нравишься – как ты на это отреагируешь?
Я растерялась. Уж чего-чего, а такого я не ожидала.
- Ну… мне, конечно, очень приятно… вообще у нас не принято… выражаться настолько прямо и, гм, в лоб. Как я отреагирую… даже не знаю.
- У нас это нормально, - грустно сказал Ольга. – Мы не особенно задумываемся над тем понятием, которое вы называете «мораль». У нас, если парень и девушка симпатизируют друг другу – это называется любовью. У вас не так… Хана, расскажи – как на Луне понимают любовь?
Я просто опешила. Ничего себе вопросики! Да уж, философы луны передрались бы за право оказаться на моем месте – как же, рассказать инопланетянину, что такое любовь!
А что это такое? Да черт ее знает!
И не могу я ему объяснить! Но он ждет. Как же ему это растолковать, так, чтобы он, фрап, понял то, о чем веками поют поэты…
- Мне трудно ответить на этот вопрос, Ольга, - медленно, подбирая слова, ответила я. – Любовь – это… я могла бы прочитать тебе стихи одного из моих любимых стихотворцев, но это не совсем то, что нужно. Может быть, любовь – это та сила, ради которой стоит жить. Это то самое тепло и тот самый свет, которые согревают и освещают нашу дождливую холодную жизнь.
Ну вот, я все-таки перешла на аллегории, хотя и не хотела…
Любовь, Ольга, - это когда идешь рядом с человеком, казалось бы, ничем не выделяющимся из толпы… и тем не менее – единственным на всем свете. Говоришь с ним о какой-то ерунде, даже не обращая внимания на смысл произносимых слов – а настоящий разговор в то же время идет безмолвно: встретившимися взглядами, соприкоснувшимися пальцами. Когда в любой холод и в самую лютую зиму ты ощущаешь внутри себя тепло. Когда в самый неподходящий момент вдруг звонко рассмеешься, хотя ничего смешного не происходит – просто живущее внутри тебя счастье ищет выхода наружу!
Я не поэт, Ольга… но я все-таки прочитаю тебе это.
Не может быть больно…
Не может быть страшно…
Когда в сердце солнце живет.
Когда о нем вспомнишь,
Все беду – неважны,
И крылья потянут в полет…
- Хана, - прошептал Ольга, полуприкрыв глаза, - Хана, что такое солнце в сердце? Мой язык не понимает такого… хотя я, кажется, понял…
- Солнце – это счастье, радость оттого, что существует тот самый человек, единственный и любимый, - отчего-то устало объяснила я.
- Человек, Хана? Человек? А если это фрап… фрап – это же не человек?
- Знаешь, Ольга, раз уж ваши переводчики этого не сделали, то переведу я, хоть и не знаю вашего языка… фрап – это значит человек.
Я даже не сразу поняла, что произошло. Оно и к лучшему. Если бы поняла… отпрянула бы, не знаю… а так – я восприняла все, как будто так и надо.
Его губы нашли мои. Дыхание Ольги пахло свежим лимоном… нет, не Ольги – Олега, моего Олега…
Поцелуй Олега был сладок, как спелая вишня, и нежен, как лепесток едва распустившейся розы. Нет… еще слаще и нежнее, в тысячу раз…
Я забыла обо всем. Даже горечь обиды на Мачете пропала, растворилась. Нас было двое, двое на всем белом свете – я и Олег… Олег и я…
Его руки, удивительно ласковые, словно тепло летнего солнца, бережно обняли меня – настолько бережно, как будто я могла сломаться, как будто слишком сильными объятиями он мог раздавить меня. Так держат прекрасный засушенный цветок – он чудесен, и аромат еще сохранился, но он настолько хрупок, что любое неловкое движение превратит его в горстку крошек.
Я не знаю, сколько прошло времени. Для меня минуты счастья превратились в часы неизбывной нежности, а часы – в вечность тепла и света. Мы слегка отстранились друг от друга, но все равно наши лица находились так близко, что мое дыхание смешивалось с его. Мы просто сидели так, и я тонула, тонула в его глазах нереального сиреневого цвета, блестящих, огромных, и похожих на два бездонных озера.
Тихо, так тихо, что даже сама не разобрала своих слов, я прошептала:
- А что есть любовь для тебя?
Олег услышал. Он ласково усмехнулся… да, это глуповато звучит, но его усмешка действительно была ласковой… у меня закружилась голова от свежего запаха лимона, или неведомого мне, родного ему плода…
- Для меня любовь – это ты.
Он легко выскользнул из моих рук, как угорь. Я недоуменно обнимала воздух.
- Отдохни, Хана. Спи. У тебя был тяжелый день.
На этот раз он не стал утруждать себя открыванием норы в стене, а просто утонул в ставшем на секунду жидким полу.
Что я делаю?! Боже мой, что я делаю…
Столько событий в неполные два дня!.. Отправка на Землю – я стащила глянцевый журнал в магазинчике. Телекинез… Мачете… его обман, побег с влюбленных планет, предательство… неминуемая гибель – спасение на инопланетном корабле… и Олег.