Зима, январь – приют для пустых до седины обрывков бумаги, исписанных молчанием.
Молчание, дремлющее под теплым крылом, спокойной красивой музыки – тревожит.
Тревожат заскулившее прирученное время, сдавленное стенами комнаты, хрупкая мечта переставшая трепетать в аквариуме света, обескровленного пронзительной ночью.
Найти. В темноте воспаленных перекошенных улиц лучи не уставшего взгляда, что смело отмеряет расстояние до звезд. Умчаться к ним под парусом, сотканным из охрипших северных ветров.
Остаться. Замереть в свободном бесконечном падении, перестать ломать ногти о воздух, пытаясь уцепиться за него. Ознобленный тяжелый сон, как ворон вьющий гнезда на веках.
Замереть в обледенелом коконе молчания. Январь, зима.
***
Когда поздним, простуженным утомленным влагой и ночью ветром, вечером возвращаешься домой по пустой дороге, тянущейся к редким блеклым огням фонарей, подпираемой с одной стороны темной громадой леса, а с другой разлегшейся как ленивая кошка огромной поляной, прикрытой неглубоким снегом, чернеющим мертвыми высокими травами; когда, прислушиваясь к хрусту льда, словно бы раскиданного по потрескавшемуся старому покрывалу асфальта, под подошвами своих ботинок, задумываясь вместе с тем о том, что, пожалуй, в радиусе пары километров нет не единой живой души, и, сковываемый уютом дикой пустоты, ты окунаешься взглядом в низкие хмурые облака, медного от света фонарей оттенка, и, вдруг, видишь перед собой праздничный салют, то понимаешь, как может поменяться время и пространство от одной лишь перемены цвета. Россыпи красный алмазов в небе, зеленых изумрудов, синих бриллиантов, звук взрыва, доносящийся уже через некоторое количество секунд, равному расстоянию от бездонных полыньей ледяных зрачков до того малого кусочка неба, что был сегодня потревожен дерзким вальсом из праздничных огней, тогда, когда ты этого всего совсем не ждешь, повергает в трепет. Салют над краем забытым самой жизнью – просто фантастика!