Я еду. Кудрявые чёрные волосы. Голубые глаза. Задумчивость.
Я веду машину. Может быть чёрную. Может быть с голубыми полосками.
Я больна. Анорексия или я просто очень худая.
Я употребляю кокаин.
Я в сапогах. В шортах. В полосатой кофте с очень длинными рукавами.
Я еду одна.
Я написала на венах PR.
Я написала на них PR.
Я фотограф. Делаю 20-ту фотографию одной и той же пустыни. Батарейки садятся.
Я хотела быть художником.
Я заснула.
И – это я.
Я еду. Всё та же пустыня. Делаю 31-ый кадр.
Я сняла кофту, одела рубашку. Слишком жарко.
Я еду с попутчиком. Симпатичный молодой человек.
Я употребляю кокаин.
И – это я.
I.
Я заблудилась. Я не помню, куда я ехала. И самое страшное, что закончился кокаин. Попутчик мой оказался грёбаным мудаком, который всё время молчит. На мои вопросы он отвечает монотонным молчанием. Я в панике.
Остановилась. Вышла из машины.
Все мои мысли направлены на то, что через несколько часов мне будет слишком плохо, чтобы что-то придумать. Надо действовать сейчас. Надо где-то найти кокаин.
Для начала я избавлюсь от этого надоедливого паренька.
Предлагаю ему сфотографироваться со мной.
Никаких эмоций.
Предлагаю ему трахнуть меня.
Никаких эмоций.
Залазаю в машину и просто делаю пинок ногой, вышвыривая его из машины. Попутчик валится на землю, как кусок говно.
Радуюсь тому, что он всё-таки существует и тому, что избавилась от него.
Надо бы, наверное, посмотреть как он там. Или просто уехать. О! Боже! Как здесь воняет. Перелазаю через сиденье и наклоняю голову вниз, ощущение такое будто бы блевать собралась. Да уж, если бы было чем – точно бы блеванула.
Попутчик мёртв. Ну, приехали.
Пинаю его подальше от шоссе. Сажусь в машину с мыслями о том, когда же эта пустыня закончится. Напоследок делаю пару фотографий мёртвеца.
Два часа монотонного движения. Два часа думаю, чем бы себя развлечь. Вся музыка в плей-листе уже изрядно надоела, радио не ловит, и поболтать не с кем.
Темнеет.
Надо бы остановится и поспать. Хотя вот именно этого мне меньше всего хочется, да и мало ли что может случиться. Так что я продолжаю ехать.
Как же глаза болят. Всё одно и тоже. Тут даже кокаин не помогает.
Остановилась.
Грызу последнее яблоко.
Сижу на заднем сидении.
Курю.
Приглушила свет.
Читаю Кинга.
Стекло моей толи чёрной, толи голубой машины начинает изрядно содрогаться. И слышаться женские крики. Нет, ну, они конечно, забавные люди, но мне и так уж страшно. Открываю окно.
Симпатичная молодая девушка объясняет мне, что она сбежала из дома, где её жениха только, что зарезал её отец. И что он сейчас бежит за ней. Я вежливо спрашиваю, нет ли у её отца кокаина. Видимо из-за своей истерики она не слышит моего вопроса. Повторяю. Говорит, что нет. Я думаю, что она врёт.
Объясняю ей, что не хочу ехать с теми, кто мне врёт. И пинаю её из машины. Сначала руками, потом ногами. Но она не уходит.
Ладно. Фик с ней. Пусть едет.
Вежливо разъясняю ей по дороге, что если она будет ныть или молчать, то мы не сдвинемся с места. Она говорит: я.… Перебиваю: где тут город хоть какой-нибудь?
Она поднимает руку и указывает мне направление. Смешная тётка. Дорога то одна и никаких развилок нет. Либо прямо, либо назад. Я бы сейчас хорошенько так посмеялась, но меня больше заботило, чем же закончилась книжка. Я же так её и не дочитала. Надеюсь хоть она не сдохнет, а то мне совсем скучно будет.
Останавливаюсь.
Достаю свой Эскорт.
И отправляюсь в «туалет».
Не успеваю сделать пару шагов, как моя машина начинает удаляться в даль. Стреляю. Ужас. Мои нервы не вынесут этого. Стреляю. Машина останавливается. Сил совсем не хватает. Иду к машине. Под дулом пистолета заставляю эту дуру менять мне колесо, которое я только что пробила. Очень вежливо и деликатно рассказываю ей о том, что мне придётся сходить в туалет прямо тут, т.к. она не дала мне этого сделать относительно нормально.
Сажусь.
Ссу.
Она опять начала рыдать. Молча, заменяя колесо.
Говорю: ты помнишь, о чём мы договаривались? Кивает головой. И начинает что-то рассказывать. Параллельно пытается задать мне кучу глупых вопросов или просто втянуть меня в разговор. Я, честно говоря, её игнорирую. Мне просто надо чтобы что-нибудь «гудело». Если конечно, у неё есть с собой телевизор – то она может его включить, и заткнутся.
Едем. Я делаю ещё несколько фотографий, в которые даже она успевает запечалиться. Она стесняется. Лицо, как лицо. Что закрываться то. Я же не убивать её собираюсь.
Плёнка закончилась.
Меняю.
Говорю: у тебя есть кокаин. В ответ странная реакция. Толи смущение, толи ненависть. Говорю: ты знаешь, где достать кокаин? Всё-таки это было смущение.
Говорю: далеко ещё?
Примерно через час мы всё же куда-то свернули. Дорога ужасная. Я себя всю задницу, наверное, уже отбила. Приезжаем.
Весь посёлок или что это такое я даже не знаю, состоит из одного дома и одной кафешки, причём это одно здание только входы у них по разным сторонам. Она идёт в дом, я в кафе.
Заказываю себе чёрный чай с лимоном. Заказываю ей зелёный чай. Не думаю, что она такая уж любительница его. Ну, ничего пусть пьёт. Всем же хочется выделиться. Люди с большим удовольствием будут пить другой отличный от вашего чай, даже если они его и не пью. Она возвращается. Отдаю ей кружку с чаем и толкаю её локтём. Чай проливается на её платье. На её ужасное платье. Не помню, зачем я это сделала. Но мои действия становятся логичными. Меня это пугает. Беру новую кружку чая и яблоко, и мы возвращаемся к машине.
Она говорит: ты бы хоть извинилась. Я игнорирую.
Даю ей пару вещей переодеться.
Внухиваю кокаин.
Едем.
Она просит остановить.
Останавливаю.
Она выходит.
Я стреляю ей в плечо.
Делаю несколько нулевых кадров.
Нос ужасно болит.