Ирина закурила и швырнула конченную зажигалку в окно.
Аня сидела напротив, похожая на больного воробья и совершенно непохожая на Аню.
- Посмотри на себя! Нет, ты посмотри – подойди к зеркалу. Когда ты в последний раз на себя смотрела?
- А что?
- Лица нет. Где твое лицо, я спрашиваю?
- Я убью себя – уверенно сказала Аня.
- Ааааа! Классно. А зачем? С таким лицом даже в гроб стыдно лечь. Скажут – отмучалась. Ты этого хочешь?
- Нет... Но он придет, он увидит...
- А если не придет?
- Как?
- Ну, вот не придет. Не узнает, например. Все получается зря?
- А ты проследишь, чтоб знал.
- Ладно. Придет. И что?
- Он все поймет. И пожалеет...
- Неприменно. На кой хрен ты ему мертвая? Ты ему вот сейчас нужна, как ты думаешь?
- Не очень, по-моему...
- Вот! Живая не нужна, а мертвая будешь нужна? Ты думаешь, что мертвая ты лучше, чем живая?
- Он поймет, что я была.... ну, что я могла... ну...что он...
Аня еще больше ссутулилась и еще больше отдалилась от своего привычного образа в понимании Ирины.
Ира с удивлением смотрела, как этот безумный воробей вдруг упал лбом на стол так, что посуда зазвенела. Подруги замолчали.
- И тишина... – резюмировала Ира через минуту.
- Я его люблю – подала голос Аня, не поднимая голову.
- Ну, это поняла...
- Ну и вот...
- А вот этого понять я не могу!
- Ир, ну, неужели тебе не знакомо такое чувство?
- Какое, блин, чувство?
- Ну, любовь же!
- Любовь? Либидо!
- Ну, либидо...
- Аня, я так давно замужем, что у меня вместо либидо чувство юмора.
- Ужас.
- Ни фига не ужас. Очень удобно. Вот ты ревешь от любви? А я ржу. И вся разница. Тебе становится хуже, а мне лучше...
- Ну, Ир, ну как я могу ржать, если у меня внутри, как бетоном все залито. Вот здесь! – Аня оторвала голову от стола, выпрямилась и постучала себя по солнечному сплетению. От чего скривилась, как от физической боли.
- Выпей коньяка.
- Пила. Помогает. Ненадолго.
- Еще выпей.
- Ну, я ж так сопьюсь!
- Ты только что решила себя убить, чтоб он на тебя в гробу непременно поглядел. Какая разница сопьешься ты до того нет? Не успеешь скорее всего...
- Не успею...
Шмяк... Аня опять долбанулась лбом в стол.
Ира прикурила сигарету от предыдущей.
- Ну, отомсти ему, а?
- Как?
- Известно как! Он тебя что – не полюбил? А ты кого-то другого не полюби. Сублимируй!
- Да нафига? К тому я уже никого не полюблю – ближайшие полгода это точно...
- Ну, как нафига... Душу отведешь, самооценку подбодришь.
- Самооценка у меня в норме. Но мы с ним разошлись и в этом... - простонала Аня куда-то под стол. Главное в чем месть?
- Да ни в чем , в общем-то... Иди-ка спать...
- Не могу. Спать. Есть. Дышать. Говорить. Радоваться не могу. Понимаешь? Ничего не радует... Все болит, блин, все болит....
- Аня... ну что ты лежишь на столе. Ну, вставай давай – а то на лбу шрам будет, слышишь?
- Я представляю. Похороны.
- Вот дура.
- Ну и что, что дура? Ну, больно мне, понимаешь? И стыдно. И вообще...
- А стыдно-то чего?
- Не знаю...
Ира выкинула окурок и высунулась в окно. Луна, драматически полная, заплывшая рваниной каких-то невозможных облаков, висела над мрачными силуэтами тополей.
Воздух истошно пах холодом и чистотой. И правда, больно дышать, подумала Ира.
- Ну, что за ****ская жизнь! Аня, скажи? Ну, зачем это придумано?
- Что? либидо?
- Любовь!
- Ир, вот веришь – не знаю... Наверное затем, чтоб было так стыдно и больно. Больше незачем... А вообще это все химия...
- Да, злогребучая химия! Вот бы придумать противоядие? Это же нобелевская! Выпил – и не болит...
- А как же любовь?
- Ну она же тебе болит!
Аня опять подняла голову и глянула на подругу. Красивая голова с короткой стрижкой. Она всегда завидовала женщинам, которым идут короткие стрижки. Им нечего скрывать. Они красивы полноценно. И как этой полноценной красавице объяснить, что не только болит, а еще и... Есть же какое-то слово, что объясняет невозможность отказа от этой муки? Чем она хороша, мука эта? Аня послушала себя внутри – непрерывный гул смятения, не дающий спать ночами. И больше ничего...
....Надежда. Точно – надежда. Крохотный шанс, что-то чисто из теории вероятностей. Вот, что делает эту муку слаще. На что надежда? На взаимность? Ну, допустим. И что? Аня знала наизусть все исходы подобных историй. Ни один из них даже близко не мог принести счастья (да и что вообще такое – счастье? Это когда тебе было хорошо вчера, хорошо сейчас и ты точно знаешь, что завтра тоже будет хорошо) Так вот – так не бывает.
- Она мне не только болит. Она мне надеется. – изрекла Аня на каком-то уже своем языке.
- Мда... И поэтому ты хочешь себя убить?
- Ну... да... надеюсь, что он поймет...
- Что поймет? Что ты дура? Тебе тридцать лет через три дня. А ты такая дура.
- Ну, вот так вот... тридцать. Ужас какой, Ирка... Надо будет выключить телефон.
- Зачем?
- Чтоб не знать, что он не поздравит.
- А если поздравит?
- А если не поздравит? Я умру.
- Ты определись, что у нас – юбилей или похороны, ок?
- Юбилейные похороны. Два в одном.
- Готично, Аня. Я подарю тебе роскошный букет в любом случае!
- Да, иди ты!
- Вот, где твое чувство юмора, страдалица?
- Было где-то... Оно парализовано...
- И мозги.
- И мозги.
Ирина принесла коньяк. Аня быстро напилась и уснула, нормальным пьяным сном. Ни с кем во сне не разговаривая и ничего не объясняя...
Телефон она, для верности, оставила у Иры дома. За три дня батарея сдохла и никто уже не мог сказать, звонил ли объект Аниных вожделений или нет... Будем думать, что звонил.
Хотя какая разница? Это же только звонок...
А любовь – это не звонок. Это что-то совсем другое.
Вроде надежды.
Надежды, что вот с этим человеком будет хорошо – сегодня. И завтра.
И вера.
Вера в то, что без него очень плохо, даже невыносимо.
Так что какой уж там звонок, при чем тут звонок...
А похороны все-таки не состоялись.
По техническим причинам.