Автобиография психологического террориста

Автобиография психологического террориста.

 “Все автобиографии лживы. Ни один человек не может быть плох настолько, чтобы рассказать о себе при жизни правду, втянув в это дело, как того и требует правда, свою семью, друзей и коллег. И ни один человек не может быть настолько добродетельным, чтобы рассказать правду потомству в документе, который он держит при себе до тех пор, пока не останется никого, кто мог бы противоречить ему”.
 (Б. Шоу).

 Расскажу я вам одну историю, которая произошла со мной примерно полтора года назад. Хотя это наверно не совсем так, т.к. история происходила с тем, о ком я вам хочу прямо сейчас рассказать. Не помню, откуда она появилась в моей голове (скорее всего - приснилась), поэтому начну с того момента, как я сидел напротив некоего молодого человека. Нас разделял только маленький столик, обшитый каким-то мягким материалом и привинченный к полу. Сначала эта обстановка меня удивила, т.к. помимо столика и двух стульев (таких же мягких) в комнате не было ничего, но потом привык и даже почувствовал себя как-то уютно. Оглядываться по сторонам я не стал - комната почему-то уже была мне знакома – мягкие белые стены, высокий потолок, крошечная лампочка, до которой не возможно было бы допрыгнуть, даже если залезть на стол, и дверь, не имеющая ни замков, ни ручек, т.к. открывалась полностью автоматически. Лица своего собеседника я не видел, т.к. свет от лампочки не мог охватить всю комнату, а видел я только его руки – белые и чистые, а еще – совершенно спокойные. Так складывают руки школьники в первом классе, внимательно слушая учителя. Но сейчас в роли ученика должен был выступать я. Передо мной на столе лежал альбом, и стояла большая пластмассовая банка с краской. Кисточки не было, поэтому писать в альбоме я должен был прямо пальцем.
Молчание.
Я не знаю, что должен писать, поэтому не могу придумать вопрос.
Я обмакнул палец в краску и вывел на первой странице альбома большой знак вопроса. Нарисовал я его вверх ногами, поэтому собеседник должен был видеть его в правильном положении, если он, конечно, вообще смотрел на альбом.
 Минут через пять полной тишины я решил задать вопрос себе: «А почему именно собеседник?». И действительно, мы до сих пор еще не сказали друг другу ни слова, хотя молчим наверно уже целую вечность. Это естественно не так, ведь еще днем раньше я пришел домой и, превозмогая голод, лег спать, т.к. во сне чувство голода притупляется и главное – суметь заснуть. Я должен был проснуться на следующий день и поехать.… Куда я должен был поехать – не помню совершенно, но раз я здесь, значит, сюда и лежал мой путь. Почему же никак не начать разговор? Мне кажется, что знаком с собеседником очень давно.
Зачем я здесь?
Вдруг человек напротив пошевелился, он поднял правую руку, протянул ее к банке с краской, обмакнул указательный палец в ней и начал аккуратно выводить на листе буквы. Он закончил писать и повернул альбом на 180 градусов так, чтобы я смог прочитать написанное. Я нагнулся над альбомом.
Родион Раскольников, очень приятно. А ты глухонемой
Фраза заканчивалась моим вопросительным знаком, и я был рад возможности начать разговор, т.к. собеседник задавал мне вопрос.
 - Нет, я не глухонемой, просто не знаю, что сказать, - я смотрел на его руки. Они уже вернулись на свое прежнее место. Указательный палец правой руки был чистым, как будто собеседник еще совсем недавно не макал его в банку с краской.
 - Попробуй представиться для начала.
 - Иван. – Мое имя явно удивило собеседника, он даже несколько подался вперед, как будто не расслышал меня.
 - Ты уверен? – не дождавшись ответа, он продолжил, - Иваном звали твоего героя, а ты, насколько я понимаю, должен быть Федором Михайловичем, иначе нам не о чем с тобой разговаривать.
Я ничего не понимал. Вроде бы шизофреником не был, а зовут меня Иван Владимирович, собеседник же во мне видел какого-то Федора Михайловича.
 - Да, я совершенно уверен, что…
 - Охрана, мы закончили разговор, проводите меня в камеру, это не ко мне пришли.
 - Подождите, подождите! – закричал я. Меня охватила паника. Я понял, что разговор может не состояться, и тогда произойдет что-то страшное. Мне нужно согласиться с собеседником, чтобы поговорить. – Да, ты совершенно прав, меня зовут именно Федор Михайлович. Не надо звать охрану.
 - Охрана, все спокойно, мы продолжаем разговор, - прокричал он в сторону двери, а мне, уже нормальным голосом, добавил, - а фамилия твоя как? Смотри, не ошибись, последнее все-таки испытание.
Мысли лихорадочно носились в моей голове. Чего же он хочет от меня услышать? Мне казалось, что я очень хорошо знаю ответ на этот вопрос, просто не хватает одного связующего звена. Я посмотрел в альбом, и тут меня осенило. Да ведь это же психиатрическая клиника для особо опасных душевно больных, которые оказались здесь вместо того, чтобы попасть на электрический стул. Мой собеседник был признан невменяемым после ряда совершенных убийств, причем все его жертвы были людьми преклонного возраста. Собеседник представлял себя героем романа «Преступление и наказание» Родионом Раскольниковым. Он так плотно вжился в роль, что следствие так и не смогло узнать его настоящего имени. Он категорично отказывался сотрудничать с врачами клиники до того, пока к нему не пригласят Достоевского, который должен будет написать о нем историю.
 - Фамилия моя Достоевский, - сказал я уже более уверенно, - а теперь ты мне расскажешь все, раз уж ты хочешь наиболее правдивой истории о тебе самом.
Я перевернул страницу в альбоме и приготовился старательно записывать весь наш разговор. Вот такой диалог у нас получился.

 Р.: Ты, наверное, хочешь узнать, почему именно бабушки и дедушки? Почему эти знаменитые божьи одуванчики в стадии увядания были удостоены чести досрочно отправиться в рай? Для избавления. Для избавления нас от своего присутствия, бесполезного существования.
 Д.: Но ведь они тоже люди. Никто не имеет права убивать другого человека, каждый имеет право на жизнь.
 Р.: Всю эту гуманную херню я уже проходил и ни капли с ней не согласился. Представь себе наш мир одним огромным организмом, в котором все живое выполняет определенную функцию по поддержанию стабильности. Каждый человек – это винтик в необъятном механизме. Механизм защищает нас своей оболочкой, а мы, в свою очередь, определяем его существование. Самое страшное для механизма – это потеря всех винтиков. Глобально это может произойти тогда, когда оболочка перестанет нас защищать. Исчезнут все люди, перестанет существовать мировой эфир человеческих мыслей, в котором находится все известное нам пространство. Вселенная рухнет. Неужели и ты этого хочешь?
 Д.: Нет, я этого не хочу. Но причем тут бабушки, я понять не могу. Из твоих слов я понял, что необходимо беречь атмосферу, чтобы человечество могло нормально существовать, и тогда всемирной катастрофы не произойдет. А еще нужно избавляться от людей, которые по непонятным причинам убивают себе подобных.
 Р.: Ну конечно, ты такой же, как и все они. Ты никогда не согласишься со мной, но я не этого от тебя хочу, я хочу, чтобы ты понял меня хоть немного. Я попробую начать с самого простого, чтобы у тебя все могло последовательно уложиться по полочкам. Люди периодически умирают. Существует три основных вида смерти:
1. Естественная смерть.
2. Насильственная смерть.
3. Случайная смерть.
Последний тип не рассматривай как основной, т.к. скоро ты поймешь, что ничего случайного в мире нет и быть не может, ведь механизм совершенен, а развитие человечества – ни что иное, как бунт, с которым механизм борется с помощью природных катаклизмов.
 Д.: Извини, что перебиваю, но существует еще и добровольная смерть. Посмотри на самоубийц, их довольно много.
 Р.: Самоубийцами сами по себе люди не становятся. Таким поступкам всегда есть логичное объяснение. Но давай по порядку, иначе ты ничего понять не сможешь. Для механизма абсолютно неважно, чтобы каждый человек был уникальным. Его душа совсем не интересует, а надо ему, чтобы люди в процессе своей жизнедеятельности обеспечивали свое существование и принимали участие в обеспечении существования других людей. При этом они должны по минимуму затрагивать природу, т.к. природная оболочка является гарантией нормального существования человека. В этом процессе человеческий организм изнашивается и отмирает, ему на смену приходит новый организм. Это умещается в понятие естественной смерти. Вот только создатель механизма не продумал всего до конца, и появились проблемы в виде незадействованных винтиков. А многие винтики просто работают неправильно.
 Д.: Ну и что от меня, как от простого винтика, требуется для нормальной работы? Что я могу делать не так, чтобы создать проблему для работы механизма?
 Р.: Это понятие очень растяжимое. Я имею в виду понятие «делать не так», которое ты только что сам определил. Отправной точкой, и это очень важно, я вижу изначальное строение винтика, который должен сам осознавать свое предназначение, а предназначение, как я уже говорил, есть обеспечение работы механизма. Любые отклонения таят в себе нечто неестественное, что являет собой физическую патологию винтика, а, скорее всего, даже не физическую, а социальную патологию.
 Д.: Значит, неправильно будут работать те винтики, которые в результате каких-то причин стали дефектными?
 Р.: Совершенно верно. И с этими винтиками нужно бороться. Если ты обратишь внимание на программы новостей, то увидишь, что такая борьба узаконена, ее ведут различные правоохранительные органы. Теперь ты уже, наверное, догадываешься, о каких неправильных винтиках идет речь?
 Д.: Давай попробую угадать.
 1. Люди, убивающие других людей. Ты к ним, кстати, относишься.
 Р.: Идея правильная, но я к ним не отношусь. Необходимо внести одну коррективу – только люди, которые лишают механизм нормальных винтиков. Продолжай.
 Д.: 2. Люди, разрушающие природную среду. По идее, их очень много.
 Р.: Да, их много, но дефектные из них не все. С легальными лесорубами никто не воюет. Понимаешь, куда я клоню? Все, что делается на благо большого числа винтиков, может быть прощено. Хотя этого не наблюдается. За это тоже человечество расплачивается. Когда происходят природные катаклизмы, значит, механизм дает понять, что ему не нравится человеческая деятельность. Он карает всех без разбора, т.к. не может определить, какой винтик нормальный, а какой – дефектный. Ну и третий тип?
 Д.: Даже не знаю. Вроде бы всех назвал.
 Р.: А вот и не всех. Третий тип дефектных винтиков скрытный, поэтому с ними не ведется борьба. Хотя этот тип, наверное, самый опасный из всех. Это, так называемые, психологические террористы, которые оказывают воздействие на нормальные винтики, переводя их в ранг испорченных. Вот с кем действительно необходимо бороться. Зачастую, один такой террорист может повлиять не на одну сотню людей. Вспомни Чумака, Кашпировского. Никакими средствами не брезговали.
 Д.: Ты хочешь сказать, что всякие народные целители и есть те самые психологические террористы? Получается, что любой психотерапевт, раз он умеет воздействовать на подсознание человека, тоже может быть причислен к террористам.
 Р.: Вот именно. Ты все понимаешь правильно, вот только логики твоему пониманию не хватает. Вспомни, как по новостям рассказывали о лагерях смертников, как там производят зомбирование слабых личностей мусульманские идеологи. Видел, нет?
 Д.: Ну, видел, и что из этого? Я все равно не понимаю, чего ты там себе надумал. Если твоя идея - уничтожить всех тех, кто оказывает влияние на людей, то тогда твой механизм останется без винтиков, а тебе - прямая дорога на электрический стул.
 Р.: А всех и нет необходимости уничтожать. Я не зря вспомнил про мусульманских идеологов, ведь они открыто занимаются созданием дефектных винтиков. Весь мир это прекрасно видит, поэтому на них и объявлена охота. Сейчас солдатам удачи платят за голову одного психологического террориста больше, чем за голову полевого командира. Кроме этих идеологов можно выделить еще несколько личностей, которые, убивая людей, мотивировали свои поступки расовым превосходством. Так Гитлер посылал свои армии сжигать деревни. Он был прекрасным оратором, непревзойденным психологическим террористом. Он не прятался, поэтому мировая общественность с ним боролась. Заметь, настолько открытого противостояния с человечеством придерживались не многие.
 Д.: Да, но ведь были еще и другие личности. Давай уж тогда вспомним и дедушку Ленина и вождя Сталина. Они ведь тоже совсем не слабо воздействовали на подсознание советских людей.
 Р.: Ты, походу, совсем не понимаешь. Ты не хочешь замечать причин и следствий вообще всех воздействий на подсознание. Родители тоже оказывают влияние на своих детей, вот только террористами они от этого не становятся. Может, советского человека и учили чувствовать свою нацию великой, но эта идеология не подразумевала уничтожение всех других народов. Вспомни обилие национальностей людей, которые по праву могли считать себя жителями Советского Союза. И, раз я уж заговорил о великой державе, хочу отметить, что наша страна в советские времена могла всем и каждому показать пример, как нужно бороться за здоровье нации. Маньяков, серийных убийц, уничтожителей природы тогда было очень мало, т.к. власть боролась с теми, кто своим существованием может подвигнуть человека попасть в ряды вышеперечисленных отбросов общества. Каждый из сосланных в лагеря был, может и незначительным, но психологическим террористом.
 Д.: Конечно, может и легко рассуждать, когда из родственников никто не попал под тяжелую железную руку, вот только тем, кто не избежал кары, совсем не хотелось осознавать себя террористом, когда за свою жизнь из катастрофических поступков совершил только кражу огурца с колхозного поля.
 Р.: Еще один любитель грустных повестей. Никто и не говорит, что борьба безошибочна. Бывают и огрехи производства, но, я думаю, ты не станешь отрицать, что такая политика имела больше плюсов, причем – реальных плюсов, чем минусов. Страна восстанавливалась после войны и довольно быстрыми темпами. Представь, если бы тогда на производстве появились бы лымари, которые ходили бы и всем своим видом презирали работу. Делались бы тогда планы сверх нормы? Нет. Никто не станет работать, когда увидит, что некто чешет яйца вместо работы. А в наше время все к этому и стремятся. Тот, кто гнет спину, редко живет богато, зато полно пончиков, которые только свои брюшка пекут на солнце где-нибудь на Канарах, а деньги к ним сами плывут.
 Д.: Я, кажется, стал немного понимать. Выходит, что избавляться необходимо от тех, кто убивает нормальных людей и от тех, кто своим существованием заставляет нормальных людей совершать поступки, несущие в себе угрозу нормальному функционированию механизма, вплоть до самоубийства. Правильно?
 Р.: Абсолютно верно. Теперь ты видишь, что идеи у меня здравые, вот только никто не желал, до тебя, меня выслушать. Между тем, различные там структуры борются с подобными людьми, а рядовые граждане считают такую борьбу правильной и справедливой. Я же – в психушке. Где равенство?
 Д.: А ты не перекладывай с больной головы на здоровую, ты не забывай, почему тебя сюда засунули. Сладкими речами отличались многие отморозки, вроде тебя. Давай уж о правде до конца; - зачем старушек убивал? Какого … они тебе не угодили?
 Р.: Ты не бесись, а то становишься похожим на моего адвоката. Не представляешь, но ведь меня тоже защищали, я тоже на равных правах со всеми. Такой же, как все, но почему-то закрыли. Не знаешь, почему?

 Я больше не в силах был с ним разговаривать. Встав со стула, я принялся ходить по комнате, стараясь не смотреть в его сторону. Когда я косился в его сторону, то видел, что он внимательно следит за мной. На столе остался альбом, исписанный корявым почерком. Разобрать что-то в нем было практически не реально, т.к. во многих местах краска потекла. Парень действительно больной; - менты были правы. Не надо было сюда ехать, хотя я почему-то и не помню, как сюда попал. Зачем мне необходим его рассказ? Я обернулся. В комнате нет никого, я его упустил. Краска в альбоме уже высохла, поэтому я смог его спокойно закрыть и убрать за пазуху. На столе краской было что-то написано. Подойдя ближе, я прочитал следующее:
 
 У нас у всех один исход, а цели – разные. Когда ты достигнешь своей цели, тебе уже нечего будет терять. Это становится катастрофой, если единственной целью ты видишь поиск своей необходимости в этом мире. Бойся исхода, бойся понимания того, что твое существование необходимо всем. Тебя закроют: - в мире, где каждый желает лучшего только себе, ты станешь изгоем.
 P.S. Подробности в моей истории…

Только я успел дочитать сообщение, дверь в комнату открылась, и вошел охранник.
 - Иван Владимирович, ваше время истекло, пора уходить, - сказал он.
 - Да, конечно. – Я вышел в коридор. Что-то мне подсказывало, что чего-то я еще не сделал в этом месте.
 Я до сих пор не знаю ответа на вопрос, почему именно бабушки.
Вспомнив надпись на столе, я решил, что Раскольников все-таки сам хочет дать мне ответ на этот вопрос. Что значит концовка: «Подробности в моей истории»? Соображать надо было быстрее, т.к. длинный коридор уже заканчивался, и впереди засветился холл, из которого я выйду на улицу и уже никогда не смогу сюда вернуться…. Здесь просто нет входа!!!! Эта мысль тяжелым молотом ударила в голову, как будто стараясь расколоть ее на множество маленьких кусков. Я обернулся, охранника позади не было, хотя я отчетливо помнил, как он пошел за мной. Легкая дрожь ужаса начала медленно подниматься вверх по моим ногам, охватывая все большую часть меня. Я побежал, но холл почему-то не приближался, а только начал светиться ярче, заставляя невольно жмуриться. Остатками здравого рассудка я понял, что нужно бежать в обратную сторону, где были живые люди, но, пробежав всего несколько метров, я понял, что силы оставляют меня…
 - Иван Владимирович, Иван Владимирович, - кто-то интенсивно тряс меня за плечо и чем-то махал мне в лицо, нагнетая поток воздуха.
 Я открыл глаза и увидел лицо того самого охранника, который открывал камеру. Сначала я удивился тому, что это незнакомое ранее мне лицо кажется таким родным, но потом вспомнил, что в этом месте я просто не видел других лиц. Я помнил, что разговаривал с маньяком, но никак не мог вспомнить его лица.
 - Я долго был без сознания? – Спросил у охранника, поднимаясь с пола.
 - Нет, совсем нет. Минут пять, не больше. Выход там. – Он указал мне в ту же сторону, куда я уже ходил.
 - Нет уж, позвольте не согласиться, туда я больше не пойду. Покажите мне какой-нибудь другой выход.
 - Не бойтесь, просто я забыл вас предупредить, что по этому коридору нельзя бежать. Там установлена защита от убегающих преступников. Пройдемте, - охранник слегка взял меня под локоть и тихонько подтолкнул вперед.
 Мы дошли до середины коридора, ничего странного не происходило, я уже мог отчетливо видеть то, что находилось в холле. Перед выходом охранник протянул мне руку, чтобы попрощаться, но тут же убрал ее, как будто что-то вспомнив.
 - Ах, да, совсем забыл, вам велено было передать вот эти бумаги, - он протянул мне папку, которой обмахивал мне лицо. – Не знаю, что там, но вам непременно необходимо это прочитать.
 Я пожал охраннику руку, поблагодарил за все и вышел из корпуса психиатрической клиники. Прямо на тротуаре стояла табличка на длинной деревянной ноге.
НЕ ПЫТАЙТЕСЬ ИСКАТЬ ВХОД
Прочитав надпись, я невольно обернулся в сторону двери, из которой только что вышел, но не увидел там не только двери, но и самого здания. Следует ли упоминать о том, что когда я опять повернул голову в сторону таблички, то увидел там не ее, а стену своей комнаты. Я сидел на диване и приходил в себя. Восстановление после сеанса медитации должно было занять всего несколько минут. Передо мной лежала папка с документами – смысл моего сегодняшнего выхода в астрал. Я начал читать.

Документ №1 «Психологические террористы».
 « Подумать страшно. Куда катится этот мир? А может мир никуда и не катится, ведь я даже не знаю, какой он этот мир. Я простой обслуживающий персонал, который, разгребая говно в подвале, никогда не узнает красоты верхних этажей. Нет, я не жалуюсь. Никто не должен жаловаться, т.к. каждый своим существованием обязан миру. Глупо в микроскоп разглядывать свое величие перед огромным, отточенным и слаженным механизмом нашего создателя. Мы живы только потому, что у механизма есть слабая сторона, а именно – необходимость в существовании каждого из нас. Он не виноват, что некоторые выходят за рамки своих обязанностей, а потому – все делает правильно. Во благо. А иногда даже становится страшно оттого, что эта идиллия когда-нибудь закончится. Вижу беспомощность механизма, его неспособность контролировать порой ситуацию. Вижу бессмысленные потери среди нормальных людей, страдающих за поступки горстки жалких уродов. Далеко за примерами ходить не надо, все показывает родная страна, которая, по всей видимости, с катушек уже съехала.
 Эх, насколько тщетные попытки защитить величие. А я как будто пытаюсь себя оправдать перед его лицом, но он не видит разницы между смертью террориста и рядового винтика, а значит и я, когда-нибудь, пойду на свидание с судьбой по очень длинному коридору, по которому бесполезно бежать. А пока, я готов продолжить свое дело, покуда страна не поймет, что смысл нашей жизни в правильном существовании. Выживать должны только те, кто не нарушает заветов, вложенных в нас механизмом при нашем рождении. Сейчас же еще все очень зыбко и не наглядно. На улицу просто так сложно выйти – не ровен час, вырвет. Приходится пользоваться самовнушениями, надевать какую-нибудь маску, под которой можно спрятаться, только бы не испытывать на себе их зоркого ока и потока злобных флюидов. Иначе можно сорваться прямо при всех на улице. Не ровен час, и все закончится не просто плачевно, а очень хреново, очень.
 Сейчас много разговоров о том, что рождаемость падает, а доля пожилого населения растет. А хотелось бы как раз наоборот, ведь на детей одних надежда, кто, как не они, всегда живут правильно. А потом они становятся взрослыми и, еще хуже, - старыми. И никто не замечает главной проблемы, а следовало бы обратить внимание на то, что детей все меньше, стариков все больше. Народ смотрит только в причины проблемы. Вам не плевать ли, что привело нас к этому этапу? Не важнее ли искать выходы, а не ворошить прошлое? Понятно, что ублюдочное правительство загнало нас в такую жопу, что рожать детей стало очень страшно. Продолжение рода и любовь – это всегда красиво и супер, как хорошо, но всяко нет особого желания наблюдать за тем, как дети умирают от голода. Их ведь бич-пакетами кормить не станешь: - они ни в чем не виноваты. Тем более – их мало. Зато этих много, очень много. Просто в будний день походите по городу часов в 11 утра, когда нормальные люди или работают, или учатся, и вы прозреете. Курская битва по количеству собравшихся в поле обозрения танков просто отдыхает. А с танками их сравниваю не случайно, т.к. если поставить рядом, то старуху с рюкзаком от Т-34 с трех метров практически не отличить. Вот только танки пахнут соляркой, а эти воняют мочой и говном. Мощные они абсолютно одинаково. Хотя, насчет танков, я не до конца уверен, надо бы протестировать. А вот старики – мило дело посмотреть. Они медленные, но мощные и напористые. Спокойно, без рывков и дешевой бравады, они могут повернуть в сторону любой человеческий поток. Откуда столько силы у этих разваливающихся человеческих существ? А силы то у них и нет: - они мощные не потому, что сильные, а потому, что жопа какие злые и наглые. Злость в любой ситуации придает человеческому организму дополнительные силы, черпает их из необъятного ресурса нашего безмерного существа. Еще она смотрит, смотрит, глазеет на нас с вами с этих сморщенных, похожих на куриную попку, лиц. Лица не выражают ничего, они превратились в маску. Отыщите пожилого человека с остатками эмоциональной активности на лице и поставьте ему памятник где-нибудь в Павловском парке да только подальше в лес, чтобы никто не нашел, но мы будем ходить на него смотреть. Пишу все это, и понимаю, что не смогу состариться, не смогу, как они, надеть маску презрения и недовольства на свое лицо. Все это очень необоснованно. Во всем этом нет справедливости, потому что я не могу найти ответ на вопрос, кто же их так сильно пугал в молодости бабайкой. А они только видят то, что мы делаем сейчас, и винят нас за то, что они этого не делали во время, отпущенное им для них самих. А что они сами делают? Могу только вспомнить предъявление претензий ко всему остальному человечеству, к тому, что якобы по нашей вине они сейчас живут не так, как жили раньше. Они обвиняют нас в том, что живется плохо. Но почему? Откуда такие предъявы? На основании чего я им должен?!!!
Уважай старость!
На хрен эти избитые фразы, на хрен эту показуху – игру в добродетель. Я не политик, я не стану поднимать себе рейтинг такими необоснованными речами. Должен я только своим, уже умершим, старикам. Все. Они ничем не лучше каждого из вас.
Старикам у нас почет!
Старики, старухи, сплошь и рядом – одно и то же. Люди среднего возраста уже мечтают стать старыми, чтобы обрести почет. Им не понять, что таким образом они не замечают жизни. Ты горбатишься ради потомков? Он тоже не горбатится, и никто не горбатится ради кого-то там, кто потом их станет уважать. Человечишка несовершенен, он думает только о себе, но иногда в его мыслишки попадают мысли о своей семье. Дальше – все, запрет. Все в свой карман, и больше – никому. Я-то знаю, что никто из стариков в своей молодости обо мне не думал, в какой бы сфере деятельности он не работал.
 Что-то мне кажется сомнительным их молодецкий альтруизм. И любой ветеран любой войны – тоже не показатель. Он воевал за свою жизнь, за свое сохранение (любое геройство – следствие помутнения рассудка), он не думал о потомках и сейчас не думает. Никто не станет работать на левого дядю, а только на себя, ради денег, ради благополучия семьи. Оглянитесь вокруг, посмотрите на себя, поищите причины, по которым вам лет через 40-45 кто-то, чем-то будет обязан, кроме, конечно, ваших детей. Ничего подобного в природе не существует, т.к. это противоречит ее законам. В природе старые и слабые умирают раньше, и это правильно, и вполне естественно. Зачем беречь стариков? Они никакой пользы уже не приносят. Не правильнее ли будет постараться уберечь работоспособную молодежь? Оставьте на планете только молодежь, и жизнь продолжится, а оставите одних стариков, и человечество прекратит свое существование. Продолжает расстраивать и пугать смерть человека в расцвете сил, т.к. он, работая на себя, как правило, будет приносить пользу другим. Процесс жизни не менялся; - мы что-то отдаем, и что-то получаем взамен. Мы рождаемся беспомощными, нищими духом и телом, мы живем во всем готовом, ничего не делая. В этот период мы еще не имеем понимания жизни, а потому и требуем, что-то получаем, накапливаем в себе силы для более зрелого возраста. Потом мы взрослеем и начинаем сами строить мир, управлять жизнью своей и других людей, мы начинаем играть роль, осознаем свое предназначение. Вот тогда у каждого появляется право выносить требования к миру, вот тогда уже никто вас не осудит за то, что жизнь бьет из вас ключом. Вы становитесь хозяевами положения, так старайтесь же ловить каждый момент, впитывайте в себя дыхание жизни, чтобы перенасытиться ею, чтобы потом не превратиться в них. А ведь потом приходит старость, и мы уже теряем нити управления миром. Крючковатые пальцы перестают слушаться, и остаются только воспоминания о том, насколько мы были полезны обществу. Вот тогда уже надо отвыкать от претензий и требований; - от нас их уже терпеть никто не будет. Время прошло – необходимо терпение и смирение. Поверьте, вас не будут упрекать за то, что вы будете тихо, молча, спокойно умирать. Обретайте что хотите потом на небесах (да, где угодно), но в этой жизни ваша миссия закончена.
 Я не маньяк и не живодер, я не призываю к уничтожению всего пожилого населения, я совершенно спокойно отношусь ко всем людям, кто не нарушает законов природы и жизни. А вот если в нашем человеческом обществе начинают появляться раковые клетки (это, как правило, многие одуванчики), которые начинают необоснованно требовать и забирать, ничего не давая взамен, тогда требуется хирургическое вмешательство. Все могут нормально жить, вот только не нужно этих нелепых гримас. Не нужна эта игра в недовольство и обделенность. Как нищий смотрит на богатого, как больной смотрит на здорового, как голодный смотрит на сытого, так и старый смотрит на молодого. Элементарная черная зависть. Они свое отжили, а у многих все только начинается – это их и добивает. Очень тяжело смотреть на радость окружающих, когда свои белые полосы жизни уже давно почернели. В такой ситуации они уже ничего более умного придумать не могут, чем устраивать психический террор. Я тоже не знал, что это такое, пока не прошелся по городу, внимательно смотря по сторонам.
1. Ходить с табличками по вагонам электричек и метро, мол им не повезло, а вы за это заплатите.
2. Расшибать мостовую Невского проспекта лбом, общаясь таким образом со своими ангелами-хранителями, а вы на это смотрите и, непременно, платите.
3. Дышать зловонием тебе в ухо, когда ты в общественном транспорте не уступаешь им место, а должен, по каким-то непонятным причинам. Но ведь рыночные отношения придумал не я. Я заплатил и получил товар – свое место, а если кому-то не хватило – не мои трудности.
4. Ломиться по утрам в общественный транспорт, как будто это их дом родной, а сами ведь никуда не едут. У них из надобностей – съездить за хлебом в другой конец города, лишь бы не сидеть дома и не протухать в собственной вони.
5. Да – да, именно вони. В чем проблема привести себя в порядок? Почему окружающих должно выворачивать?
И все это происходит под пластичные конвульсии раненого животного. Учитывая то, как они периодически умирают, можно догадаться, как пахнет смерть.
 Я премного благодарен всем пожилым людям, которые не начинают уже после занавеса продолжать играть в жизнь, которые умеют сохранить свой человеческий облик, не превращаясь в вонючее животное. Я завидую всем тем, кто может спокойно переносить вид психологических террористов, не теряя при встрече с ними части себя. Я сочувствую тем, кому долго не платят по разным причинам зарплату, но они ее все же ждут, пока по дороге на работу им не встречается бабуля, вид и поступки которой дополняют чашу терпения. Потом умирают в своих парадных начальники, взрываются офисы. Потом всех сажают, а причины продолжают методично терроризировать общество нормальных людей. Я буду защищать тех, кто еще не подвергся влиянию общественной опухоли. Методы довольно банальны – смерть тем, кто нарушает законы жизни и природы! »
 
 Я отбросил в сторону эти каракули. Давление поднялось, сердце готово выпрыгнуть из груди, пульс стремиться в клочья разорвать запястья рук, легкие бешено качают потоки воздуха. Вскочив с дивана, я начал бегать по комнате, стараясь как можно быстрее собрать вещи и одеться. Не понимая зачем, я сложил все необходимые вещи в рюкзак и выбежал на улицу. На лавочке о чем-то мирно трепались старухи. Я перебежал дорогу и поймал маршрутку.
Он оправдывает смерть
 - Передайте пожалуйста.
Человек может потерять свои права
 - Возьмите сдачу.
Он чувствует себя создателем и пытается превзойти жизнь
 За окном проносятся встречные автомобили, кустарники, деревья – я еду за город.
 Мне необходимо всех предупредить, иначе - быть катастрофе. Если он сможет заставить в себя поверить какое-то количество людей, тогда человек станет жить совсем по-другому, он станет зомби – марионеткой в руках создателя механизма. Теперь я начал понимать, что дело совсем не в бабушках и дедушках, а в том, что некий умалишенный решил подчинить себе мир. Умрут все, кто не примет его законов.
Он имеет все шансы повлиять на людей
Я боялся опоздать. Все казалось мне каким-то сном. Не могу понять – я спал, когда с ним общался или, когда ехал его убивать. Где рамки реальности? Неужели мир уже начал терять свои привычные очертания, приобретая контуры механизма?
 Я вышел из маршрутки где-то в лесу. На указателе возле дороги была надпись, сделанная красной краской:
ОСТЕРЕГАЙТЕСЬ СРЫВА РЕЗЬБЫ, ПРЕДУПРЕЖДАЙТЕ ОБ ЭТОМ БЛИЖАЙШИХ ВИНТИКОВ.
Дальше идти было опасно – я еще не знал, как с ним бороться. Ответ решил найти во втором документе, который лежал в папке. Я начал быстро читать, т.к. пространство вокруг меня постепенно теряло своих границ. Сквозь легкую рябь проглядывалась знакомая мне белая комната.

Документ №2 «Автобиография».
 «Всю жизнь мне приходилось недопонимать людей. С самого детства искать смысл существования, но почему-то терять что-то по сравнению со своими сверстниками. Быть обвиненным в том, что каждый совершает безнаказанно ежедневно. Это ли не школа жизни, это ли не причина другого мышления?
 Зачем искать смысл там, где его нет? Не проще ли спокойно сосуществовать в обществе и не заниматься поиском, который может неизвестно чем обернуться, если вдруг найдешь? Когда единственной ошибкой человека является нежелание жить модно, тогда на крест его никто вешать не станет – слишком легкая расплата. Начни курить в пятом классе, и ты – кумир одноклассников. Копни глубже, и через год ты уже научишь их пить знаменитые коктейли – смесь водки с апельсиновым лимонадом. Почему ты не пошел по этому пути? Ведь никто от подобной жизни не пострадал, никого не закрыли, а ты продолжаешь отрицать такой вариант детства, развиваясь отдельно ото всех. Какая у тебя была в детстве компания? В твоих друзьях лишь только тень умершего от пьянства отца, который пытается оградить тебя от подобной участи. Но даже это тебя не угнетает, а пугает лишь то, что, не понимая человека, ты начинаешь его все более любить. Ты рад тому, что живешь с людьми – веселая компания вокруг изгоя. Видишь ли ты то, как они тебя не понимают и игнорируют? Да, возможно ты это и замечаешь, но непроизвольно находишь этому обоснованные причины, выставляя происходящее следствием повышенного внимания. Наивно и глупо.
 Потом ты начинаешь замечать, что не все так радужно и идеально, как себе представлял раньше, что общество не так правильно существует, как нужно для нормальной совместной жизни. Звонок прозвенел – начинаешь искать причины неправильного поведения людей. Теперь тебя уже начинают сторониться. КУДА ВЫ, ЛЮДИ?!!! Вопрос без ответа. Все споры заканчиваются обвинением оппонента во всех смертных грехах. Не найдя ответов у людей, ты обращаешь свой взор к мыслям думающих предков. И делаешь неверные выводы: - превзойти нужно самого себя, а не другого человека. Заратустра говорил совсем не об этом, но клин уже вбит в голову – обратной дороги нет. Ты начинаешь меняться местами с теми, кого раньше сам во всем обвинял. Пришло время для настоящего психологического террориста.
 С тех самых пор ты мечтаешь стать самым известным, ненавидя потенциальных врагов – всяких убогих, стариков, зачуханных и старух, толстопузых миллионеров (вот он удел среднего класса).
 P.S. Если вы сейчас это читаете, значит я уже по пути в бесконечность, откуда виден весь мир, откуда мне станут подвластными ваши судьбы, откуда не будет дороги, но я и не захочу возвращаться. Теперь вы знаете, что я и есть тот самый террорист, хотя у вас и был шанс раскусить меня раньше. Когда мы с вами разговаривали, я шел к этому выводу, и теперь настало время того самого мертвеца, которого каждый из нас вынашивает в себе всю жизнь, начиная с рождения. Логика должна восторжествовать – я само удаляюсь».

 Тогда мне все уже стало понятно. Я медленно сложил в папку оба документа и полез в карман за спичками. В небе медленно плавали белые облака, то и дело показывая мне винтовую лестницу, ведущую в бесконечность. В размытых очертаниях комнаты молодой человек вырвался из рук охранника и побежал в сторону холла. Беспощадные языки пламени уже практически полностью охватили документы, и комната медленно стала пропадать. С последним пеплом и дымом в небо поднимался первый и последний психологический террорист, оставляя людям право самим выбирать жизненный путь.

 Вот такой бред привиделся мне во сне около полутора лет назад. Я долго лежал в кровати, зная, что торопиться (уже) не куда. Когда стены комнаты окончательно смогли убедить меня в том, что реальность одолела злую дрему, я успокоился, встал с кровати и, споткнувшись о лежащий на полу томик Достоевского, побрел в ванную.

 И. Югов февраль 2006 года.