Господи, прости меня грешную…
ибо знаю, что грешна, а не ангел белый-небесный…
Грешна и суетна, так как человек есмь.
Не ангел. И это пока – меня радует.
Да и буду ли когда-нибудь ангельского чина удостоена?
Ой, сомневаюсь.
Господи, да взгляни на мои попытки жить так,
как заповедовал ты –
и реши – достойна ли я счастья такого?
Уж как странно я пытаюсь.
Я, по темноте своей сомневаюсь,
но не могу сдержаться – и радуюсь…
Как мало надо для ощущения
острого, проникающего в душу
и навсегда изменяющего
ее к лучшему светлому - счастья…
- Пусть крупинки его, пусть отблеска –
- Но счастья,
- Душой воспринятого.
- В душе угнездившегося…
Как мало, оказывается надо:
Круговыми тропами побродить возле оставленного места,
вернуться, и – нежданно – немоленно – ненадеянно -
услышать слово привета…
Чудно и незаслуженно.
Но радостно.
Странно, господа, но радостно …
А потом – увидеть именно – блаженство – божий знак:
На перекрестке нашей маленькой улички с большой, светлой,
Просторной, несущей в себе то, что при империи называли першпективой
я останавливаюсь и заворожено гляжу направо и налево:
Слева Смольнинский собор.
Пустое, что он никогда не был освящен
и что его создание само хранит в себе
нечистую тайну неправедной и неправомерной смерти –
Он светел.
Он строен и красив –
и вписывается в летнее небо
не сложнее облаков за его спиной.
А облака – дивные.
Высокие, башенно-замково-пенные.
Такая высоко взбитая пена
только в ресторациях для светлейших особ встречается.
Тонкий вкус сладких, но совершенных и потому не приторных сливок.
А вечерний час окрасил их нотками
черносмородинного сиропа.
Оттенком лиловых чернил – от полукапли,
которую не успел слизать с жестко оточенного пера школяр,
переписывающий классические сонеты.
Жемчужно белое и лиловое
Лиловое и жемчужно белое –
Словно тесный – непозволительно тесный хоровод
Из девственно-чистых монахинь и клириков, рангом не ниже епископа.
Разумеется, Э, не ниже –
Откуда бы иначе взялся этот чистый, разбеленый белой чистотой,
торжественный пурпурно-сиренево-лиловый подбой облаков?
Это – с левого плеча, на котором сторожит мой сон и явь – ангел хранитель.
Но мне необходимо свернуть направо –
туда, на запад, где солнце,
расставаясь – хоть и ненадолго – с землей –
диктует свои законы.
Западный край неба полуприкрыт пухлым одеялом облака,
его расслабленный живот нависает над створом улицы….
Облачный живот еще не успокоился
от впечатлений дня,
его перистальтику
подхватывают невидимые
и неспособные проявиться иначе
малиновые лучи
уже спрятавшегося солнца.
Из под облака бесстыдно выглядывает
яблочно зеленое небо.
Нигде кроме своего города я не видела неба цвета незрелых яблок.
Бледно зеленого/зеленый-травяной/
с микрокаплей
желтого лимонного кадмия –
добавленного
при разбелении на палитре…..
тот зеленый цвет уже сам по себе –
возбуждает ощущение острого, беспричинного счастья.
Но этого оказывается мало – для меня, и я вижу, как из-за спины собора
Поднимается и нависает надо мной самая широкая из все ж виденных мною
в моей долгой и многогрешной жизни радуг.
Она не высока и ее арка не переброшена через все обозримое глазом небо.
Облака стоят низко и запирают радужный бег вверх.
Радуга яркая, одна малиновая, перетекающая в лиловый свет полоса –
шире собора со всеми его колоннами и башнями.
Дух захватывает от этой неземной красоты,
Но я отворачиваюсь и иду туда,
Где меня ждут –
Куда мне идти – естественно -
Налево.
Оставляя за спиной облачные райские кущи,
радужный и напоминающий
слишком о многом свет….
Мгновение я ощущаю затылком все смятение неба за моей спиной…
Но не оборачиваюсь и продолжаю идти вперед.
К сияющему яблочным, сладким, греховным цветом краю неба.
Плоская подушка облака над ним –
поджав животик - может гордится
такими перламутрово-сиропно-клубничными оттенками.
А яблочная зелень неба – кокетливо и беспричинно помедлив,
допускает в себя медовую томность и желтизну,
зреет на глазах.
И мне ясно, что безразлично –
правильно или нет я выбрала направление,
Но я иду туда – куда меня тянет –
при молчаливом согласии души –
все мое существо.
Что и кто меня там встретит – неведомо.
Но у меня всегда есть возможность осознать и раскаяться…
если додумаюсь.
Пока же – я счастлива
И с каждым шагом моя память все дырявее и прозрачнее,
я не помню уже
почему я люблю
Это небо.
И скоро я перестану и помнить и думать,
А только чувствовать –
Принимающее меня,
Обнимающее меня,
Пожирающее меня
Такое светлое небо.