…Она появилась в его жизни вместе с весенним мартовским ветром – еще холодным, но уже пахнущим землей и утром. Просто прилетела, пришла, приехала – появилась и все. Нарушила стройное математически правильное построение его уклада, разнесла в щепки одним взглядом, одним дыханием все уравнения, описывающие его ежедневность.
Хотя нет, соврал – впервые она пришла осенью… промозглой, сырой осенью накануне очередного дня рождения.
Он никогда не любил свои дни рождения. Они всегда казались ему просто отметинами на сердце, по типу годовых колец на деревьях: бесполезные для него и окружающих, несущие голую информацию – не более того. Снова давала знать математическая жилка в голове. Минус один год из жизни – вот что для него значили дни рождения.
Она вторглась в его жизнь, не спрашивая разрешения. Или это он вторгся – никто не помнил, как оно было, на самом деле-то. Да и неважно все это. Главное – их линии пересеклись. Его неровный круг наложился на ее совсем уж непонятного вида фигуру.
Когда настала зима – ей стало холодно – иначе он не мог объяснить, почему вдруг она ушла. Просто ушла, испарилась, как Снегурка над костром. Он даже не успел заметить этот миг. Просто неожиданно понял, что остался один. Попытался позвать ее – и не смог открыть рот. Попробовал искать ее – и не смог найти себя. Уже позже он понял – это была ее стандартная манера уходить. Уходить, чтобы возвращаться.
И он просто принял ее уход как нечто обязательно должное свершиться. И стал ждать.
Ждать пришлось долго – чуть больше двух лет.
…Она появилась в его жизни вместе с весенним мартовским ветром – еще холодным. Но уже пахнущим землей и утром. Просто прилетела, пришла, приехала – появилась и все. Он сразу понял это – стоило лишь подумать о ней, услышать ее легкий, почти неуловимый обычным обонянием, запах, увидеть каким-то внутренним зрением ее лицо. И снова уравнения. Которыми была исписана вся стена в прихожей, окна в комнатах и даже потолок в ванной – пошли ко всем чертям.
Весна в тот год удалась как никогда – теплая, щедрая на дожди, солнце, тепло, с неожиданно бабахнувшей изо всех щелей зеленью. Их весна. Её весна. Она словно проснулась после долгого сна – радовалась любой мелочи, всегда была хороша. Она сама и была весной. Тогда же, весной они стали близки по-настоящему. И это было настолько естественно. Насколько это может быть вообще.
Лето прошло неожиданно быстро, хотя и радостно для обоих. Они почти всё время были вместе, если не виделись несколько часов – уже начинали скучать. Им удалось то, что не удавалось и не удается большинству близких людей на свете – они научились чувствовать друг друга, слышать еще не произнося ни слова, угадывать мысли и желания. У них появились «свои» местечки в старом городе, какие-то одним им понятные, еле уловимые приметы, жесты и события.
Осень принесла прохладу, которая подкрадывалась еще с лета, временами показывая себя во всей красе, временами попадая под сапог жары. Прохлада обязывала утепляться. Им хватало тепла друг друга.
Ближе к зиме появилось предчувствие расставания. Он гнал его из своей головы, как гонят паршивую бродячую собаку, случайно забежавшую в дом. Временами это ему удавалось, но предчувствие глобальной перемены часто сдавливало грудь и мешало дышать.
И вот пришла зима… Он почти наверняка был уверен – Она уйдет снова. И она ушла. Наверное снова замерзла. А он так и не сумел согреть ее. Круги, которые пересеклись весной, подошли ко второй точке пересечения, и дальше им следует бежать каждому по своему периметру, находясь вне друг друга.
Неприменимое зачастую к душевным переживаниям, столько раз разбиваемое её дыханием, одной лишь вспышкой светлых её волос на подушке, когда она спала, математическое мышление в этот раз помогло ему сделать главный вывод – две пересекающиеся замкнутые линии еще встретятся, и снова будет весна. И снова появится Она… С мартовским ветром, с апрельскими головокружительными запахами почек, с майскими цветами… Неважно с чем… Но – появится. Ведь только параллельные линии не пересекаются.