В деревянный сарай, пристроенный к дому с восточной стороны, через щели по утрам заглядывает солнце. Старый верстак подпирает кривое ромбовидное окно, два верхних угла его затянуты паутиной, на ней висит круглый паучок. На подоконнике-дощечке аккуратно сложена всякая полезная мелочь: свечной огарок, спички, простой карандаш и металлический складной метр.
Солнце посылает ласковые, как мамины ладошки, лучи, трогает курносый большой пальчик на ноге, расцарапанные коленки, подбирается к плечу и вспыхивает золотом в белокурых завитках.
Девочка сидит на верстаке, сбоку, так, чтобы не мешать папе строгать. Тут очень интересно, можно сидеть долго и смотреть, как папа работает. Стружечные барашки курчавятся над рубанком и слетают к ней на коленки. Когда коленки полностью укрыты стружкой, папа собирает ее, ссыпает в короб под верстаком и продолжает строгать. И рассказывает историю про сосну-дерево: как его сначала сплавляют по широкой реке на склад, потом распиливают на тонкие доски, а уж потом из такой доски можно сделать... ну что можно сделать? Да вот хоть бы и стульчик для дочки. Иногда он что-нибудь напевает или насвистывает. А потом опять что-нибудь рассказывает. И строгает.
А потом, ну, может быть, завтра, если не появится работа поважней (огурцы на грядке пора проверить), они станут распиливать доску на детали. Это тоже очень интересно делать. Она становится или садится на один конец дощечки для тяжести, а папа отпиливает с другого конца. Тело так смешно дрожит при этом!
Когда придет черед собирать детали вместе, чтобы получился стул, ее работа будет заключаться в том, чтобы подавать папе гвозди. Молотком стучать ей еще не позволяют.
А сегодня вечером они будут жечь стружку из короба. В бархатное небо полетят от костра горящие точки, чтобы там превратиться в звезды. Они с папой будут сидеть у костра, смотреть на огонь и мечтать вслух. Но главную свою мечту девочка все таки папе не скажет: про маму, чтобы сбылось, надо мечтать про себя.
Под потолком живет ласточка. Она то улетает вот так: фр-р-р-р! То возвращается, садится на край белесого в пупырышках гнезда, прикладывает к нему свой тонкий раздвоенный хвост для равновесия и из гнезда начинают невпопад высовываться раскрытые желтые клювики.
Иногда в проеме двери появляется осанистый красный петух. У него гребень свисает на один глаз и мешает смотреть. Он разворачивается незанавешенным боком и от любопытства выкручивает голову так, что гребешок и бородка меняются местами. Важно замечает: «Ко-кок!» и шагает, высоко задирая шпоры, во двор.
В лучах солнца плавает древесная пыль, щекочет ноздри и пахнет сладко. Ветерок качает нитку паутины. Жужжит пчела за окном. Рубанок ловко снует по доске, отчего доска на глазах преображается и становится беленькой и гладенькой. Папа разрешает погладить поверхность детали рукой, потом откладывает в сторону к другим деталям и приступает к обработке следующей. Девочка складывает губы дудочкой и пробует свистеть, как папа. Он свистит так: фьюи-фью-фиюи! Девочка подносит к носу свежую, только из-под рубанка, стружинку и с шумом вдыхает ароматную струйку. Жмурится от удовольствия, отводит руку со стружкой в сторону и с наслаждением, как заправский нюхач духов, выдыхает. Должно быть, так пахнет лес.
Иногда папин рубанок спотыкается о застывшую смолу, и тогда по мастерской расплывается волшебный дух, густой, горьковатый. Настоящий лесной.