Будильник, этот звуковой прислужник Невидимки, не нужен мне уже много лет. Внутренние часы настроены давно и незаметно, как будто мама в детстве ласково ладошкой по щеке, это когда я дома, или резко и пронзительно, выстрелом в горном ущелье, когда вне – пора. И я знаю, что точно пора, нет ни одной лишней минуты, сну было отдано все, что можно отдать. Интересная вещь эти внутренние часы, они имеют свой анализатор состояния, который, оценив, к примеру, степень вчерашнего опьянения и время касания подушки, вдруг выдает разрешение опоздания на работу ровно на два часа, и за эти два часа действительно ничего не происходит. А еще они позволяют играть со временем, превращая его в жевательную резинку – можно, зажав один край зубами, потянуть за второй край и растянуть мгновение, и успеть увидеть бегущего под колеса мальчишку, вывернуть руль, выскочив на бордюр, и только потом выплеск адреналина и ледяной холод в животе. А можно надувать шар из этой резинки до тех пор, пока не схлопнется прожитая наспех неделя, без событий и воспоминаний, только с неприятным привкусом на губах. Невидимка снисходительно относится к моим играм со временем, зная определенный заранее общий лимит, и транжирство в этих рамках его не касается. Однажды, когда была война, внутренние часы разбудили меня за минуту до того, когда нас хотели без единого выстрела, и мы почти все остались живы. С тех пор, ну с войны, я всегда сплю на животе, поджав под себя руки. Во-первых, не заработаешь пневмонию лежа на спине на остывающих камнях, а утром в горах очень прохладно даже летом, во-вторых, можно быстро вскочить и прыгнуть в сторону, это очень важно.
Сегодня я дома, почти не открывая глаз, а зачем их открывать, когда знаешь каждый шаг, каждую мелочь, каждую ступеньку, я спускаюсь на кухню. Наступило мое время, я так люблю эти утренние минуты принадлежания самому себе. Все еще спят, а я иду по приграничной полосе сна и яви, вдыхая аромат первой и всегда самой вкусной чашки кофе, и слушаю себя и тишину. Еще не включен на кухне телевизор, что бы ворваться в сознание – подробности этой трагедии в репортаже нашего корреспондента, еще молчит на втором этаже музыкальный центр в позе низкого старта, с готовностью выплюнуть очередной музыкальный бред, даже в ванной звук бегущей воды не смешивается с жужжанием фена. Музыка звучит только во мне в такт медленным, пробуждающим глоткам кофе – доброе утро мир.