История с географом
Роман Алексея Иванова «Географ глобус пропил» - произведение лживое и даже опасное.
Казалось бы – чего такого вредного в географе Викторе Сергеевиче Служкине, учителем-то ставшего наобум, а до того бывшего (по тексту) «глухонемым козлищем»?
Ничего нового, кроме досады на автора, этот герой в русскую литературу не вносит. Там уже есть Павел Норвегов из «Школы для дураков» Саши Соколова, и он тоже курит, тоже любит ученицу, он, в конце концов, тоже географ. Правда, он не ведёт себя с учениками подобным Служкину неподобающим образом, а именно – не пьёт с ними водки, не матерится вместе с ними, не распускает рук по любому поводу, - он вполне соответствует званию учителя. И, что тоже важно, - читать о нём – сплошное удовольствие.
Не то у Иванова. Панибратство с едва ли не более дебильными воспитанниками, которое у Служкина просто перехлёстывает всякие разумные пределы, почерпнута автором, похоже, из американских «школьных» боевиков про учителей-каратистов (хотя ведь даже там до подобного идиотизма не доходит!)
Преподаватель Служкин – это прямо-таки мечта двоечников типа Градусова, котором, очевидно, роман и адресован.
Такое впечатление, что он написан с одной-единственной целью: показать обществу, что в школу учителем могут взять чёрт-те кого. И когда в конце Иванов нам популярно объясняет, почему же это всё-таки Служкин «не взял» свою ученицу Машу Большакову, мы просто облегчённо переводим дух!
Остальные герои антишкольного эпоса, вернее, опуса пролетают мимо читательского внимания, как глобус, вообще не оставляя ярко выраженного «послевкусия». Разве что Будкин всё время «хехекает». А бессмысленно и беспощадно блудящие персонажи женского пола (впрочем, у Иванова блудят почти все, за исключением, разве что, совсем уж маленьких детей и кота Пуджика) вообще сливаются в одну непотребную мордулентность (личностью такое не называют).
Ещё бы «молодой музейный работник» Иванов добавил, что дочку свою Тату раздельноспящая чета Служкиных назвала в честь дуэта юных лесбиянок – и было бы совсем «жизненно».
Читаешь – и становится по-настоящему жалко автора. Ведь мало того, что он на эту муру тратил время своей музейной жизни – так ведь он ещё явно всё это писал с себя!
Учителям географии – отдельные соболезнования.