Проза-черновик

 
 Per procura. Omnibus.
 По доверенности. Всем.

 Исполнение выше материала.
 Овидий.

Я написал великий черновик.
В нем было отражение всего мира: сибирские лоси, жаба ага, австралийские пинтуби... слепые гольферы, летающие рессоры, кроткие имбецибилы... манерничающий президент, беспощадные иракцы, извращенцы-инвесторы... падающие старушки, единая расея, террорист Халтурин... философская кость, небо цвета индиго, разлагающийся марлен... одиночество Толстого, холодная веревка Достоевского, пуля Хемингуэя... гвоздь с пьяцца Венеция, полоний с "Миллениума", презервативы с площади Клиши... картотека вагин, Помпеи пенисов, синусоиды оргазмов... печаль, тоскливая яма, просветление... больные дети, БСЭ, извечный недостаток лубви... джаз, токкката де мажор и настоящий рррок... лиричное пьянство, слепой фатум, безнадежная консумация... полифония смыслов, обертоны дактиля, герменевтика шумерских фонем...

Я внимательно просмотрел и тщательно отредактировал написанное. И понял, что все это никуда не годится – какой-то черновик... От этого осознания очень взгрустнулось.
Но (вот чудо!), каким-то волшебным образом, мне удалось избежать творческой обломовщины, и я даже не впал в липкую депрессию, может быть, лишь слегка коснулся плаща этой темно-сиреневой тени.

Воодушевление помноженное на самооправдание – вот что помогло мне, помогло пережить потерю гениального эссе – это же всего лишь черновик... вот потом... когда я вырасту... вот тогда... я перепишу все и создам Такое... что, впрочем, никак не смогло остановить тупой в своей демократической простоте, запущенный (моим тщеславием) интернетмеханизм.
Механизм публикации: необъяснимо, но я стал больше; немотивированно, но жить стало легче; алогично и безосновательно, но в глубине меня снова проклюнулись ростки надежды...

Правка, построение сюжетных линий, генерация метафор и оттачивание стиля – занудный процесс. Пусть бездарности вроде Пруста и Пастернака занимаются этим. То ли дело – никому невидимый полет мысли! Свободной от оков любых смыслов виртуальной мысли! Я не был уверен до конца, но мне очень хотелось верить, что это главное, что определяет величие (сетевого) произведения. И я поверил. И здесь я был бог, и видит бог – я парил!

Потом была минута слабости, я чуть было не смалодушничал – мне захотелось развернуть (для глобальности) и сузить (для понятности) глобальную тему. Но – спасибо широте замысла и гипертрофированному эго! – я не стал этого делать: кто хочет, тот поймет, а кто не поймет, тому не суждено да и не хочет. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить драгоценное время на шлифовку жалких черновиков. Да и вообще пора было идти. Кому не нравится, пусть не читают, было последним, что гордо подумал я, отключаясь от сети – это же мой черновик!
Больше добавить к сказанному было есть чего, да незачем. Вот этот черновик.