Глава третья. Ноябрь 2003 года.
Утро сковало ледяными цепями слабую плоть.
Боже, как холодно. Что это за место? Нужно бежать отсюда, но как? И куда? Куда. Тьма. Кромешная, сплошная, такая, которая непременно перекатывалась бы на языке терпким вкусом, покалывала бы подушечки пальцев горячими прикосновениями, звенела бы в ушах горячей тишиной, если бы я хотел ее чувствовать. Но достаточно того, что я о ней знаю. Холод впивается в каждую мою клетку, он, кажется, живет во мне. Что может быть ужаснее утра, этого утра? Холод и тьма. И черная дыра, в которую я попал.
Опять видел сон, который не могу понять. Невероятно широкая река. Небольшие волны бьются о берег. Полуденное солнце молча смалит спины крестьян, гнущиеся над богатой урожаем землей. Где это всё? Нужно просто забыть.
Что со мной происходит? Почему мысли бегают и неистовствуют, словно стая бешеных собак?
Опять ловлю себя на том, что пусть и мысленно, но разговариваю сам с собой. И снова о ней. Вспоминаю. Хотя я обещал себе забыть ее имя. Легкая грустная улыбка. Как вся моя жизнь. Но как приятно было встретить ее в тот день в парке. И пройти с ней в скромную тихую беседку, чтобы провести часы в таком теплом общении. И выпить бутылку изумительного вина. Прямо из горлышка. А ведь мы были едва знакомы. Никогда в жизни я не получал столько удовольствия от простой беседы. Как изысканно элегантна была ее речь — как раз под стать воистину королевским изгибам жемчужной шеи, безупречному овалу лица. Но, готов поклясться, ничего плотского в моих мыслях не было и на версту. Я даже, позднее, избегал этого, боясь утратить такую теплую дружбу. Так был я зачарован бархатным ручьем ее слов. Более того, она прислушивалась к моим. Чувство невероятной духовной близости переполняло меня. Как будто она была моим самым старым другом, и в тоже время учителем, и учеником, и Бог знает, что еще… Было ли время, более чистое и прекрасное в моей жизни? Как все было естественно волшебно тем поздним летом.
О чем мы тогда говорили? Да о чем угодно, кроме политики. О музыке, о цветах, о вселенной. Мы стали встречаться довольно часто, так как я вскоре уже не знал, чем себя занять, когда мы были не вместе. Да и она стремилась по возможности найти время для встречи со мной. Всю осень мы были лучшими друзьями, постоянно гуляли вместе, чаще всего вдвоем, реже — с общими знакомыми. Так у меня появился хороший, понимающий меня друг.
Как-то в конце ноября мы стояли вдвоем у окна моей комнаты и любовались первым снегом. Лишь тонкая полоса стекла разделяла холодный мир снаружи и наш, теплый мирок внутри моей комнаты. Она что-то спросила, чтобы привлечь мое внимание. Я обернулся к ней. И она меня поцеловала. Это было неожиданно. Настолько, что перевернуло мой мир вверх дном. Перечеркивая нашу дружбу, но зажигая огонь такой силы, что я, казалось, вот-вот сгорю изнутри. Я не знал, что мне делать. Я был захвачен врасплох, и просто остолбенел, не в силах пошевелиться. Совладав с неожиданностью, я начал судорожно думать, что мне делать дальше. Не ответив на поцелуй, я бы, конечно, сильно ее оскорбил. И я ответил.
И что здесь такого страшного? Ничего, кроме того, что у нее уже почти год был жених. Конечно, я знал об этом. Не то, чтобы мы были друзьями. Не то, чтобы он был очень хороший человек. Но какая разница? И кто теперь я?
Легкая грустная улыбка.