ГОРМОН РАДОСТИ
Повесть.
Приключения.
e-mail: sgtula@nm.ru
1
Алевтина Олеговна Маркова, учительница русского языка и литературы, сидела за столом в пустом классе и проверяла тетради с сочинениями на тему : « Герой нашего времени». Она машинально исправляла многочисленные ошибки своих нерадивых подопечных, почти не вчитываясь в смысл написанного. Сочинения были как всегда нелепы, безграмотны и глупы. В лучшем случае, переписаны с какой-нибудь вводной статьи к учебнику литературы для седьмого класса. Но вдруг ее дремотное состояние нарушили странные строки, в которые она вчитывалась с недоумением, с каждой минутой чувствуя нарастающее раздражение. «На грани веков рождаются люди, похожие на Чацкого, которые несут обществу новые идеи, но общество их не принимает, считая нелепыми и смешными. Такие люди есть и в наше время, появившиеся на грани двадцатого и двадцать первого века : Жириновский, Зюганов, Немцов…»
Учительница посмотрела на обложку тетради : Валентина Аристова! Ну конечно. Мама - Юлия Владимировна- помощник депутата, пишет выступления своему шефу, а дочка учится у умной мамы нахваливать политиков. Алевтина Олеговна раздраженно посмотрела в окно на унылый школьный двор, где по осенним лужам шлепали оставленные на продленку несчастные первоклашки. «Наверное, промокли до нитки и простудились, завтра полкласса не придет на занятия»,- подумала она.- Им бы сейчас горячего молока и в постель, к маме под бочок, добрую сказку послушать». Алевтина Олеговна вздохнула : она знала, как загружены тяжелой работой бедные мамы этих ребятишек, оставленных под присмотром равнодушных молоденьких воспитательниц в группе продленного дня.
Это в лицеях и гимназиях есть места для отдыха. Но туда ни этим первоклашкам, ни их воспитательницам, ни Алевтина Олеговне не попасть – нет денег, чтобы платить за хорошее место и уют. Ей уже за сорок , а она не может себе позволить купить новое платье, не говоря уже о пальто. Люди на улице летом даже оборачивались ей вслед, чтобы рассмотреть ее допотопные блузки с рукавами «фонариком» , а зимой – куцую шапку из чернобурки, доставшуюся еще от матери. Она привыкла выглядеть убого, давно замкнулась в себе, похоронив мать, на лечение которой уходили все деньги, погрузилась в работу. Личной жизни у нее давно не было. И только эта отличная работа выдавал ее стойкий характер и гордый нрав, которые не позволяли ей попрошайничать лучшего места или повышения зарплаты. Одним словом, она стойко несла свой крест нищеты.
Алевтина Олеговна тяжело вздохнула и написала рядом с фамилиями «Жириновский, Зюганов, Немцов» красное слово «Репетиловы». И поставила двойку за сочинение дочке помощницы депутата, добавив пояснение : «Тема не раскрыта».
На следующий день к ней прямо на урок ворвалась разъяренная родительница Вали Аристовой и устроила такой скандал, что пятиклассники, у которых Маркова вела урок русского языка, не дожидаясь распоряжения учительницы, сами потихоньку удалились из класса.
К удивлению Юлии Владимировны , директор школы Юрий Константинович Зябрев занял сторону ненавистного ей педагога. Но – с помощью других учителей литературы, которые написали дружное отрицательное заключение на злосчастное сочинение и согласились с отметкой, выставленной Алевтиной Олеговной. Через два месяца Аристова перевела свою дочь в гимназию. Зябрев не стал ее отговаривать : он давно испытывал неприязнь к этой красивой, дорого одетой, самоуверенной женщине, которая не жалась по стенке школьного коридора, приходя на родительские собрания, а вела себя раскованно и не боялась учителей. Ее дочка очень хорошо училась, чем Аристова гордилась. Поэтому двойка по сочинению была громом среди ясного неба.
В этой некрасивой истории больше всех должны бы жалеть девочку, которая, как конечно, все замешанные в скандале взрослые отлично понимали, написала умное и грамотное сочинение. Но учителя жалели себя и , разумеется, Алевтину Олеговну. Которая, кстати, сама-то была не рада тому, что так сорвалась, и за это время еще больше помрачнела и постарела, часто о чем-то задумывалась и была невнимательной на уроках.
А причина ее угнетенного настроения крылась не только в ситуации с дочкой Аристовой. В самый разгар конфликта Маркова прочитала в газете статью, которая озадачила . Это было интервью с крупным предпринимателем, владельцем сети кондитерских фабрик Иосифом Борисовичем Ковшовым, который объявил, что покупает самое крупное предприятие по производству кондитерских и хлебобулочных изделий – завод «Неженка». Столичный миллионер собирался инвестировать в него пятьсот тысяч долларов, чтобы открыть новую линию по выпуску пастилы « Яблочное чудо».
Двадцать три года назад Иосиф Борисович был женихом Алевтины Олеговны.
2
Варвара вошла в дом, приветливо поздоровавшись с только что заступившим на смену охранником Володей, сбросила легкую цигейковую курточку, покрытую цветным шелком с замшевыми вставками. Прошла в огромную кухню, чтобы напиться соку и в недоумении остановилась перед большим столом со столешницей из стекла, украшенного мозаикой в виде павлинов. Посреди изысканной картины стояла открытая коробка с тортом из магазина! Варвара осторожно приблизилась к столу, но потом все-таки решила вызвать Володю. Когда охранник вошел, то увидел, что девушка растерянно жмется у стены, внимательно рассматривая издали коробку.
-Что это такое?- спросила она.
- Торт, кажется… из магазина.
-Как он здесь оказался? Кто принес?
-Иосиф Борисович,- ответил охранник.
-Зачем?
-Не знаю.
-А там… ничего такого нет?
-Бомбы?- улыбнулся Володя.- Раз хозяин принес, значит, нет.
-Но все-таки – зачем?
-Честное слово, не знаю.
-Ладно, иди.
Варвара достала из холодильника свежевыжатый поваром Георгием морковный сок и, налив в широкий хрустальный стакан с квадратным дном, стала медленно пить маленькими глотками. На торт она в этот момент старалась не смотреть. Только напившись, подошла и стала разглядывать его. На толстом коричневом корже высились кремовые розочки из маргарина, среди них лежали сырые апельсиновые и ананасовые нарезки и еще какие-то непонятные фрукты. Варвару затошнило. Казалось, что маргарин обволакивает горло вазелиновой вязкостью. Она отшатнулась и пошла в гостиную.
Варвара была дочерью генерала МВД Марата Владленовича Лапина, ей недавно исполнилось девятнадцать лет, но тяжелая тусовочная жизнь уже наложила на ее лицо отпечаток усталости и раннего старения. Виной тому были и жесткая диета, и несколько абортов. Варвара трудилась в крупном модельном агентстве «Соловушка» пресс-секретарем, потому что учиться в университете ей было скучно. Устроиться на хорошо оплачиваемую, интересную работу было не трудно : хозяин «Соловушки» Вольдемар Скибинский имел прочную крышу у генерала Лапина и предпочитал «свое ухо» в агентстве в лице его дочки, а не стукача со стороны. Естественно, у Варвары были широкие полномочия, кроме того, она, если хотела, выходила на подиум и уж конечно ездила в западные турне с девушками «Соловушки». В общем, жизнь у нее была полноценной, заполненной работой и почти супружескими отношениями с известным кондитерским королем Иосифом Ковшовым.
Почти супружескими – потому, что тот не предлагал ей пока замуж, а она из гордости и не просилась. Богатства ей хватало своего, но женой пора было становиться. Ей хотелось иметь более серьезное положение в их привилегированном кругу, где семейные традиции, по образцу старой Европы, ценились все больше и больше. Не случайно Марат Владленович становился с каждым разом смурнее, когда дочь заговаривала о Ковшове : генералу на службе пора было похвастаться здоровыми внуками, так как в его окружении все знали о связи Варвары. Незарегистрированные отношения молоденькой дочери и сорокатрехлетнего кондитера несомненно порочили его репутацию.
А Иосиф не торопился делать предложение. Он ни разу не был женат, свой бизнес поднял с нуля, с выпечки коржей по особому рецепту, тайну происхождения которого до сих пор никто, кроме него, не знал. И очень устал от непрерывного зарабатывания денег: теперь уже большой бизнес втянул его в бурный водоворот не только экономических, но и политических событий. Ковшов являлся совладельцем известной газеты, поддерживая таким образом деятельность своего друга и партийного лидера Борислава Знамова, у которого, к тому же, был заместителем в политсовете. Каждый его шаг был на виду, Иосиф понимал, что пора определиться в личных отношениях с Варварой, но вопреки здравому смыслу и надеждам генерала Лапина, медлил.
Ковшову было приятно жить с молоденькой красивой девушкой, но радости, какого-то особого подъема духа он от этого сожительства не испытывал. И это его пугало : ведь ему перевалило за сорок, молодость ушла, надо было что-то предпринимать, чтобы не увянуть раньше времени. Иосиф чувствовал : ему все скучнее жить, тоска тяжелым грузом ложилась на сердце. И тем обиднее было ощущать себя обделенным, чем активнее развивался бизнес, приносящий огромному количеству людей радость. Ведь известно, что кондитерские изделия помогают организму вырабатывать гормон радости. Не случайно его рекламное агентство каждый телевизионный ролик или буклет сопровождало слоганом «Мы- ваша радость!»
Только у него этот гормон , похоже, в последнее время что-то не хотел вырабатываться, производимые и дегустируемые им пирожные лишь увеличивали его собственный вес, заставляя постоянно сидеть на диете. Вот-вот готов был глотать вместе с Варварой ее чудодейственные таблетки. Останавливало только то, что он знал результаты проведенного в его же лабораториях анализа капсул для похудения из Китая : там обнаружили ядовитое вещество сибутармин. Тут же отобрал все бады у Варвары, строго-настрого предупредив : в его доме никакой отравы быть не должно.
Впрочем, неудовлетворенность заставляла Ковшова искать новые возможности усовершенствования выпускаемой им сладкой продукции. Теперь он замыслил такое угощенье , от которого народу захотелось бы пускаться в пляс, как от вина. На пути к своему замыслу Ковшов начал выбраковку нескольких линий изделий. Так на столе в его доме появился торт из обычного магазина, который он приобрел, как рядовой покупатель, желающий попить чайку. Этот торт и привел в смятение Варвару, вернувшуюся утром из ночного клуба, где проходила презентация нижнего белья от «Соловушки».
-Ну как тебе угощенье?- спросил он ее, спускаясь из спальни.
-Ты шутишь?- устало ответила она.
-Это не я, это моя фирма, выходит, так шутит. Посмотри, что они туда напихали! Маргарин, залежалые фрукты. Утяжелили граммов на пятьсот. А магазины цену подняли до двухсот рублей, это же сто тридцать процентов к закупочной! Да на эти деньги какая-нибудь бабушка неделю питается. А еще можно на базаре что-нибудь из одежды купить и носить года два…
Варвара поморщилась:
-Откуда у тебя этот народный подход? Будто вчера из коммуналки.
-Ну не вчера, а двадцать лет назад из нее, родимой, ушел, но все помню, до мелочей – и про бабушек, и про жидкий чай, и про заношенные курточки…
-Да ладно - ведь ты ушел – и не вернулся,- зевнула Варвара, - чего ж теперь горевать?
Иосиф почувствовал издевку в ее словах.
-Я-то не вернулся, а вот этот,- он кивнул на торт,- так там и остался. Разве это правильно? Мне тоскливо. Ну куда он такой? Весь в маргарине, противный, а с нами протискивается … Судя по цене.
-Правда, противный,- подтвердила Варвара,- ты бы приказал Володе своему волкодаву его кинуть.
- У пса будет отрыжка.
-Ладно, пошутили и хватит,- усталым голосом сказала Варвара.- Наши люди это покупают и едят, кажется, никто еще от твоих тортов не умирал. Что ты затеял, можешь рассказать, или это большой секрет?
-Наши люди,- усмехнулся Ковшов,- в деревне, в том регионе, где я завод купил, недавно бешенную корову съели. Гастарбайтеры из соседней области завезли. И тоже, представь, никто не умер.
-Ну вот, видишь, а я что говорю…
-Из-за этого случая я едва от сделки не отказался – ведь у меня там ферма, куда своих белых коров собираюсь поставить, только их целебное молоко будет использоваться на моем заводе. Зачем мне зараза ? Такое стадо загублю!
-Да, твои священные белые коровы,- улыбнулась Варвара,- для них нужен дворец, а не ферма.
-А там и будет дворец. Я хочу такой продукт выпустить, который уж точно гормон радости будет вырабатывать только при одном взгляде на него.
-Все-таки, что это за продукт?- спросила заинтересованно Варвара.
-Особая пастила по древнему рецепту, который давно был утрачен, но мне с огромным трудом удалось его раздобыть. Нелегкие переговоры вел с потомками фабрикантов и купцов, а они мне продавали музейные экспонаты. Рецептов ни у кого не было. Унесли с собой в могилу обиженные купцы, которых еще в тридцатые годы репрессировали, иных расстреляли. Я уж отчаялся, думал – не найду. Однако разыскали мне бывшую работницу, старенькую такую, сухонькую бабушку. Вот она знала рецепт, да молчала, потому что подписку на старой фабрике давала – о неразглашении…
-Смотри, как интересно,- сказала Варвара,- а я-то думала, что в Советском Союзе авторских прав вообще ни у кого, кроме государства, не было.
-Ты правильно думала,- она государству подписку и давала.
-Но как ты сумел ее убедить раскрыть секрет? За деньги?
- Она с меня слово взяла, что рецепт не испорчу и никому не передам, только своим потомкам.
-И ты согласился?
-Конечно.
-А ведь, похоже, некому тебе этот рецепт будет передать…
-Это ты о потомках?- нахмурился Иосиф и понял, что был на шаг от опасности предложить руку этой умной генеральской дочке.
-Да ладно, не бери в голову,- сказала Варвара и, зевнув, стала подниматься в спальню.
На самом деле зевок был притворным, в этот момент в груди у Варвары намерзла острая льдинка обиды.
3
Иосиф пошел к себе в кабинет, где принялся сочинять приказ для экономической службы холдинга «Сладкие зори». Он сам просчитал разницу между затратами на производство торта, который стоял на столе в его загородном доме, и отпускной, а затем - магазинной ценами. Прибыль его холдинга от каждого изделия составляла сорок рублей, а магазина – сто тридцать. Эта цифра убивала. Он не собирался делать владельца сети супермаркетов Валечку Хлобыстова суперсчастливым за свой счет. Иосиф ощутил горечь во рту от избытка желчи. Тошнота усиливалась и от воспоминаний о торте на столе внизу, и от полученных расчетов.
Ковшов откинулся на высокую ортопедическую спинку кожаного кресла, подумал и встал, задевая его ногами и раздражаясь все больше. « Конечно, я могу поднять отпускную цену,- размышлял он,- но что это даст? Хлобыстов тут же поднимет цены в своих магазинах. Начнутся проверки межведомственных комиссий, к ним обязательно примкнет потребнадзор, наложат штрафы, обвинят в увеличении инфляции, черт их знает, что еще придумают… Знамов будет психовать. Вот напасть! Надо эту линию тоже закрыть. Но взамен пока что дать нечего. Если только… улучшить качество? Затратно, но тогда я хоть тридцатку у этого Хлыста отниму, будет знать, как жировать за мой счет, прохиндей базарный! Но масло, масло взамен маргарина придется поставлять со своего завода, от моих белых коров. А ведь эта продукция – только для избранных. Их никак нельзя обидеть, попробуй, лиши натурального диетического продукта наших депутатов – разорвут на клочки, на тряпочки…»
Через три месяца «Сладкие зори» выпустили новый сорт шоколада «Твое маленькое счастье», в рекламе которого говорилось, что это - лечебный продукт. Он препятствует появлению тромбов в крови не хуже аспирина и даже в небольших дозах снижает вероятность сердечного приступа. Шоколадные плитки от «Сладких зорь» поступали только в самые дорогие магазины столицы, но в основном их оптом закупали торговые фирмы, обслуживающие депутатские буфеты и столовые по всей стране. Сети супермаркетов Валечки Хлобыстова в поставках целебного продукта было отказано. И он был вынужден повысить закупочную цену тортов от «Сладких зорь», которые выпускались с прежним качеством, чтобы заполучить хотя бы маленькие партии необыкновенного шоколада от холдинга Ковшова и привлечь новых покупателей.
Однако потребность в этом, хотя и дорогом, но привлекательном и для простого народа угощении возрастала с каждым днем, и Валечка Хлобыстов пребывал в отчаянии, пытаясь уломать Ковшова увеличить поставки. Тот был непреклонен, настаивая на дальнейшем снижении закупочных цен на свои торты.
-Ты что, Иосиф, разорить меня хочешь?- канючил Валечка,- а ведь мы друзья, вспомни наши коржи, вместе начинали…
Действительно, в начале девяностых годов они , оказавшись за стенами разоренного обкома комсомола без средств к существованию, нашли свой маленький бизнес, продавая испеченные бабушкой Иосифа коржи для тортов. Дела их быстро пошли в гору к изумлению многих знакомых, которые сумели устроиться на работу в администрацию, в пенсионные и страховые фонды, в милицию и уголовный розыск. Коржи быстро раскупались, они пользовались все большим и большим спросом. Дети съедали их тут же, у базарного прилавка, так что мамашам приходилось покупать новые. В чем причина популярности коржей бабушки Иосифа Ковшова, не знал даже Валечка Хлобыстов. Он только чувствовал, что, поев корж однажды, его хочется есть снова и снова. «Прямо наркотик какой-то, честное слово»,- шутил он.
Валечка был недалек от истины. Бабушка Иосифа добавляла в тесто настой из луговой травы, секрет которой знала только она. Получила его от своей бабушки, которая лечила в деревне желудочные болезни этой травой. Она росла на лугах, возле реки, по ней ходили ногами, и никто не подозревал о ее целебной силе. Но нужно было знать, как делать отвар, потому что в неумелых руках он превращался в яд, вызывая странные видения и боль в коленях. Свой секрет она передала Иосифу, взяв с него слово, что тот никому о нем не расскажет. Бабушка очень опасалась, что если внук проговорится, то его могут и засудить. Ковшов и сам это понимал и не хотел бы дальше экспериментировать с опасной дурман-травой, да чего бы тогда стоили его коржи?
Годы спустя, когда в его распоряжении уже была собственная химическая лаборатория, для Иосифа там сделали вытяжку из травы и ее анализ. Был выделено вещество, возбуждающее аппетит. Как он потом смеялся! Это была аскорбиновая кислота, та самая, которую свободно продают в аптеках, но только очень высокой концентрации. А желание употреблять именно тот продукт, в котором она присутствовала, вызывалось всего лишь ассоциацией.
Теперь он обходился без бабушкиного отвара, его лаборатория точно рассчитывала химические добавки, которые холдингу поставляли зарубежные партнеры, давно изучившие технологию повышения аппетита у потребителей продуктов. Выпускаемые Ковшовым сладости всегда пользовались повышенным спросом и были в цене.
4
Иосиф многого добился за двадцать лет, прошедших со времени его комсомольской молодости. Теперь он был богатым, уважаемым человеком. Его жизнь украшали и прекрасный загородный дом, и юная хозяйка в нем. Но параллельно этой жизни, скрытая от посторонних глаз, шла другая, о которой он мечтал все больше. Ему хотелось вовсе не тех радостей, которые , несомненно, доставляли деньги, а настоящих, какие дарила ему сама природа в юности. Его душа жаждала их, а расчетливый ум превращал мечты в новые линии по производству сладостей и новые деньги. И выпуск волшебной пастилы по раздобытому им старинному рецепту на построенном среди деревенских полей и душистых лугов заводе, которая доставляла настоящее наслаждение любому, кто ее попробовал, сулил большие прибыли. Новую продукцию было решено отправлять на экспорт как особо ценное лакомство. Про себя он решил : подписав договор с итальянской фирмой «Кьямотти» , он сразу же осчастливит Варвару предложением руки и сердца. И тут же подумал с грустью : « Кто бы меня осчастливил…»
Иосиф тяжело переносил навалившуюся хандру, отсутствие ощущения счастья или хотя бы радости. Своей внешностью он был настолько недоволен, что посещал теперь специалистов- диетологов, косметологов и стилистов даже чаще, чем Варвара. Однажды стилист Женечка Воробьев, изысканный голубой мальчик, тонко чувствующий красоту, с некоторым оттенком подобострастного раздражения спросил , видя непонятную ему маяту своего богатого и знаменитого клиента:
- Глубокоуважаемый Иосиф Борисович, я вас чем-нибудь обидел? Вы хотя бы подскажите, что ищете?
-Кого,- уточнил Ковшов, вглядываясь в зеркало, обрамленное дорогой старинной рамой в завитках, как голова Женечки.
-А кого?
-Себя.
-Ага-а,- протянул понятливо утонченный стилист и поправил одну из своих светлых завитушек.- Может быть, я вам могу дать совет,- он вынул из ящика стола украшенную голубыми стразами кокетливую записную книжечку.
-Нет, не надо,- отмахнулся Ковшов. – Я ищу именно себя, того, который потерялся во времени и пространстве. Мне нужно назад, там, где меня покормит скромным обедом мама, где учительница отчитает за несделанные уроки. На лыжню в белом снежном поле среди темного ельника, перед которым хочется упасть на колени и молиться… Там у меня есть любимая девушка в платьице со смешными рукавчиками фонариком. Знаете, Женечка, я даже хочу почувствовать запах керосинки на кухне нашей коммунальной квартиры…
-Ну это… вы хоть ударьте меня, я не знаю, где теперь взять,- развел руками стилист.
-Вот и я не знаю… А, может, мне все это только кажется?
Ковшов тяжело поднялся с кресла, вытер напудренное лицо салфеткой и бросил ее в корзину. Отдал за все Женечке триста долларов и вышел.
-Ну прямо клиника!- прошептал стилист , - какой-то керосин, какие-то елки и фонарики… Дурдом. Наверное, я его перегрел под феном. Надо бы поосторожнее.
Вдруг в дверях снова показался Иосиф. Приблизившись к Женечке, он тихо сказал, чтобы никто не услышал:
-А знаешь, открыл бы ты салон для пожилых дам и кавалеров. Они так нуждаются в твоей красоте. Не замечал, какие у них черные круги под глазами и серые щеки?
-И лысые головы, и больные ноги…- уныло подхватил Женечка.
-Да. Но разве тебе, как художнику, не интересно попробовать вернуть им молодость, ну ради профессионального азарта вывести на подиум пожилую красавицу – твое творение? Эти субтильные дамы, которых ты пользуешь, они ведь приелись, а вот вернуть молодость старухам… К тому же, если акция будет благотворительной, ты избавишься от проблем с налогами…
При этих словах стилист вздрогнул, но, стараясь скрыть волнение, широко заулыбался. Ковшов быстро ушел, а Женечка бормотал вслед:
-Финансовый гений!
И тут же с удовольствием представил, как его омоложенные старушки гнездятся в креслах на телепередаче у кого-нибудь из знаменитых ведущих.
А Ковшову действительно хотелось всего того, о чем он наговорил Женечке Воробьеву. Но не такие простые это были желания. Иосиф однажды, наконец, вдруг понял, что они – настоящий прогресс в его жизни и помогут сделать ему такой рывок вперед, о котором едва ли помышляет кто-нибудь из его знакомых, закисающих в депрессии от надоевшей повседневности. Огромные деньги не спасали – везде было скучно, пресно и даже в райских уголках мира мучили изжога и головная боль.
Он пытался подкармливать их своими особыми сладостями, но они шарахались от них, поскольку все поголовно сидели на диете, а гормон радости в их организме вырабатывали регулярно принимаемые сильно тонизирующие средства, получаемые по рецептам от личных высокооплачиваемых врачей. Ковшов и сам не раз подсаживался на транквилизаторы, дело доходило и до наркотиков. Искусственно вызываемые сильная эйфория и прилив бодрости и уверенности быстро сменялись депрессией и потерей сил. К тому же портилось лицо, и чтобы скрывать отеки под глазами, нужно было постоянно носить темные очки. Варвара покупала ему и себе самые дорогие, по тысяче долларов, чтобы от вечной темноты не повредились хрусталики в зрачках.
Конечно, частично бодрость восстанавливали спортивные занятия – лыжные прогулки в Австрии, авторалли в пустынях Египта, драйвинг в Карибском море… Но все-таки обычная усталость брала верх. Почему? Потому, что ни на альпийской лыжне, ни среди песков , на в море ни разу не мелькнула тоненькая девичья фигурка в платье со смешными рукавами- фонариками. Девушка из его комсомольской юности, пахнущая чистым родником и пряной травой на лугу. Сколько денег ни зарабатывай, какие замки ни строй, а мечту об ушедшей юности не осуществить. Все приобретенное за большие деньги –только суррогат.
5
Эти мысли посещали Иосифа с тех пор, как он построил ферму для своих белых коров и химическую лаборатории по исследованию и созданию новейших пищевых добавок среди лугов неподалеку от города Туева, где родился и вырос, где была когда-то у него невеста Алька. Чистая смешная девочка, которой ее строгая мама не разрешила выйти замуж за Иосифа.
В этот город Ковшов приезжал редко, проносясь по улицам в своем представительском джипе с затемненными окнами и останавливался только у здания администрации Туева, где его всегда с нетерпением поджидал губернатор Эдуард Николаевич Вишнев. Главного инвестора встречал почтительно и в любой момент мог быть в его распоряжении. Деньги совсем одряхлевшему Туеву были нужны, как воздух.
Ни разу Ковшов не позволил себе остановиться в каком-нибудь знакомом месте, хотя бы у бывшего обкома комсомола, где теперь размещалась областная прокуратура. И только однажды вздрогнул, проезжая мимо школы, в которой учился : ему на секунду почудилось, что там, у дверей, мелькнула знакомая фигура в цветастом платье со смешными рукавами-фонариками.
В тот раз он обратился к Вишневу с необычной просьбой – принести ему список учителей своей школы. Тот с готовностью распорядился, и через десять минут директор департамента образования Григорий Михайлович Стругов положил нужную бумагу на стол губернатору. Ковшов лишь мельком взглянул и сразу увидел знакомую фамилию – Маркова. Он поднял глаза на Вишнева, и тот удивился тому, как изменилось лицо у гостя. По нему будто ходили тени, Иосиф волновался, и это было заметно.
«Что такого необычного он там увидел ?»- настороженно подумал губернатор. И спросил об этом у начальника департамента образования, который работал в этой системе в Туеве с тех пор, как ликвидировали обком комсомола, где он возглавлял орготдел и все про всех знал.
-Да Маркову Альку разыскивает, понятное дело, старая любовь…- усмехнулся Стругов, а про себя раздраженно подумал: « Меня как будто не знает, тоже, столичный гусь прилетел, мы здесь сами не в лаптях ходим…»
-Да ты что? – удивился Вишнев.- Это интересно. Меня в курсе держи, а про эту , как там ее, Маркову, поподробнее…
-Подробностей немного, Эдуард Николаевич,- сухарь, старая вредная баба, живет одна. Ученикам , как говорится, всю плешь переела. Вот недавно скандал был, по ее милости пришлось дочку помощницы депутата Юлии Владимировны Аристовой переводить в другую школу.
-Это почему, чем провинилась?
-Да сочинение было на вольную тему, так эта девочка что-то там про политиков современных мудреное написала, я читал. Но не понял, из-за чего сыр-бор. Главное - что Маркова там написала!
-И что же?- заинтересованно и вместе с тем настороженно спросил Вишнев.
-Неудобно говорить.
-А ты попробуй.
-Написала : «Репетиловы».
-Так… И о ком же?
-Помню, там о Немцове шла речь.
-Ну это еще не смертный грех. Да что это девчонка в политику ударилась, или у вас в департаменте теперь мода такая? Писали бы про «Грозу» , про Катерину, как мы в свое время. Про луч света в темном царстве.
-Эх, Эдуард Николаевич.- удрученно вздохнул Стругов,- они и луч света в темном царстве опошлят, нынешние детки!
-Ты, пожалуй, прав,- сказал Вишнев,- опошлят. Значит, Маркова была права?
-Ну да, мы так и написали в коллективном решении, после анализа текста : «Тема не раскрыта».
-А сколько же она ей поставила?
-Двойку, конечно.
- Двойку? А не круто взяла? Я так понимаю, что эта Маркова решила со своими учениками в политическую дискуссию вступить? Ты находишь это правильным?
Стругов опешил и не знал, как реагировать на неожиданный выпад губернатора. Главное, он вдруг понял, что сам не додумался до такой простой мысли, пропустил… «Какой же я дурак! - с ужасом думал Стругов,- так недалеко и до увольнения. Черт бы побрал эту Маркову, ну уж я ей! Только бы сейчас все обошлось. Хотя… Ведь ею интересовался сам Ковшов. Попробуй тут, выкрутись, не знаешь, в какую сторону вильнуть».
- Нюх у тебя, Гриша, притупился,- донеслось до него сквозь шум в голове,- а ведь в свое время никому спуску не давал. Как секретари райкомов-то при тебе по струнке ходили,- говорил Вишнев.- Боялись. А теперь любая учительница, да что там – ученик, ребенок сопливый может в лицо плюнуть. Нехорошо…
-Так за что боролись, Эдуард Николаевич…
-Да, да , грустно все это. Ну ступай и получше приглядывай за своей Марковой. И предоставь мне данные на Аристову. К любым событиям нужно быть готовым, так?
-Совершенно верно, Эдуард Николаевич. Сделаю.
6
-Здравствуй! - сказал Ковшов, переступая порог знакомой до боли квартиры с трехметровыми потолками, стены прихожей которой были оклеены все теми же желтыми, с потускневшей до черноты позолотой, обоями, какими двадцать пять лет назад их оклеили строители из бригады, обслуживающей жилье секретарей туевского обкома партии.
-Здравствуй, радость моя,- сдержанно улыбнулась, впуская его, Алевтина.
-Не удивилась? Будто ждала…
-Что же удивляться, слухи впереди бегут. Все газеты, радио, телевидение только о тебе и говорят.
Ковшов внимательно посмотрел на хозяйку, которая смущенно затягивала поясок старого шелкового халатика на тонкой талии . И рассмеялся:
-Алька, ты же совсем не изменилась. Ты что, колдунья?
-Нет, старая ведьма,- вздохнула она и прошла в комнату, принимая от Иосифа крошечный букет фиалок, от которых разливался тонкий аромат изысканных французских духов. Алевтина прижала букетик к лицу и глубоко вдыхала знакомый с детства запах.
-Где ты их достал?- удивленно и восторженно спросила она,- ведь они теперь редкость, объявлены реликтовыми и занесены в Красную книгу как вымирающий вид.
-Прекрасное не должно вымирать, ни при каких условиях. Я собрал их на нашем бугре у деревни Песочня. Они там растут, как прежде. Этот бугор теперь мой и деревня тоже, и луга вокруг. Помнишь, как однажды там зимой собачьи свадьбы нас испугали?
-Ты надолго?- спросила Алевтина, пристраивая драгоценный букетик в хрустальную вазочку.
-Надолго,- утвердительно сказал Иосиф и снял пиджак.
-Тогда давай кофе пить.
-Давай, кофе пить и о любви говорить. Ведь строгой мамы дома нет?
-Мамы нет. Она умерла три года назад, как раз на мое сорокалетие…
-Прости, прости, я не хотел говорить злые вещи, я вообще не хочу говорить о старых обидах, тем более, что знал – твоя мама умерла. Я все о тебе знаю.
-Но это же очень скучно.
-Не скажи, чего стоил твой скандал с дочкой Аристовой. Зря ты ей мстишь, не был я с Юлькой ни разу, это плод твоего воображения. И твоей мамы, которая считала меня распутником.
-А что же ты до сих пор не женат?
-Тебя ждал.
-Не шути, я обижусь.
-Да пожалуйста,- Иосиф незаметным движением руки развязал поясок ее старенького халатика, который сразу же распахнулся, обнажив девичью фигурку Алевтины, но она тут же закрыла живот, рассеченный пополам глубоким длинным шрамом, обеими руками, широко растопырив пальцы и сказала:
-Не надо, не смотри.
-А то не видел. Пойдем,- он отпустил поясок и первым пошел в комнату, расстегивая на ходу рубашку, где стояла старинная кровать Алевтины.
Она секунду постояла и поплелась за ним почти без чувств, как преданная собака за хозяином.
Через час, сидя на кухне, они пили дешевый чай Алевтины, но вприкуску с дивной пастилой из дорогой коробки, которую принес Иосиф.
-Видишь, - сказал он, я твою присказку взял для рекламы своих самых изысканных сладостей: «Мы - ваша радость».
-Да, моя радость, я заметила,- задумчиво откликнулась Алевтина. Она была все в том же старом шелковом халатике, но больше не затягивала его пояском на талии и в распахнутые полы виднелось ее красивое натренированное тело.
Иосиф внимательно разглядывал Алевтину и вдруг сказал:
-А роди-ка ты мне сына!
-Шутишь? От старой бабки детей захотел. У тебя молоденькая невеста есть, без шрама на животе, без страшного прошлого, вот она и родит… А мое время прошло.
-Про невесту откуда знаешь? Тоже пресса насвистела?
-А то как же, и фотографии есть, я их даже храню.
-Выбрось, выбрось прямо сейчас. И про старуху забудь, у нас все только начинается. Жизнь должна быть полна радости, а не только обязанностей, условностей и еще Бог знает чего лишнего. От чего дети не рождаются, кстати.
-Перестань,- устало сказала Алевтина и запахнула халатик.
-Слушай, у тебя был такой свитер – индийский, в обтяжку, я от него всегда балдел… Помнишь, под каждый куст тебя тащил, если ты его надевала? Он цел?
-Что ему будет, чистая шерсть, отличное качество. Я ведь одежду храню, мне новую покупать не на что.
-Да? И платья с такими смешными рукавчиками, фонариками?
-Конечно, в чем еще ходить? Над этими фонариками уж вся школа хохочет.
-Ну и дураки. Я люблю эти фонарики , и мы откроем новую линию модной одежды с такими славными рукавчиками. А ты я, если захочешь, будешь консультантом.
-Что еще придумаешь?
-Больше ничего. Надевай свой свитер и поехали. С этой жизнью у тебя все.
-Хотела бы посмеяться вместе с тобой, но не до шуток – у меня завтра сочинение.
-Опять на свободную тему, о героях нашего времени и о Репетиловых?- засмеялся Ковшов.- Забудь. Забудь навсегда. Поехали.
-Ты этого не сделаешь.
-А кто мне помешает? Ведь мамы, прости, здесь нет. Поедешь, как миленькая.
-Ты меня похищаешь?
-Ага. Вот только карету заведут во дворе. Не забудь хрустальный башмачок для примерки во дворце…- Иосиф не договорил, у него зашуршал в кармане мобильник.
Звонила Варвара.
-Ковшов, до меня дошли слухи, что ты падок не только на маргариновые торты , но и на доисторических маргариновых старушек…
-Не смей так грубо со мной шутить.
-А я серьезно. Ты домой вернешься?
-Нет. Дом – твой. Документы в секретере в спальне. И дача на Кипре. Прощай, дорогая. Не сердись на старого Иосифа.
- Сдался мне твой дом. Папу жалко разочаровывать, да и небезопасно.
-Ты серьезно?
-Более чем. Береги свое здоровье. И смотри, чтобы маргарин не растаял где-нибудь по дороге. Это я тебе вполне по - дружески советую. Будь.
Перед ним стояла Алевтина с индийским полосатым свитером в руках и настороженно вглядывалась ему в лицо. Иосиф улыбнулся:
-Путь свободен, поехали.
-А школа? Надо бы заявление на отпуск написать.
-Забудь про школу, про «Мертвые души» и «Грозу», про Чацкого и дочку Юльки Аристовой. Не будем тратить время на мелочи и глупости, давай нагонять упущенное.
-Но для этого придется возвращаться назад, радость моя,- тихо прошептала Алевтина.
-Ну и вернемся! Тем более, что реликтовые фиалки уже вовсю цветут на нашем славном бугре!
7
Никто не видел, как из дома вышли мужчина и женщина и, сев в представительский джип с затемненными окнами, уехали. На следующее утро Юрий Владимирович Зябрев пытался несколько раз сам дозвониться до Марковой, у которой были предэкзаменационные консультации со старшеклассниками, но безуспешно. Через день он послал к ней домой учеников из ее класса. Они вернулись ни с чем. И только через неделю спасатели вскрыли квартиру Алевтины Олеговны. Там было прибрано и пусто. Лишь на кухонном столе стояли две кофейные чашки из дорогого тонкого фарфора и лежала необыкновенной красоты коробка из-под кремлевской пастилы фирмы «Сладкие зори». Спасатели ушли, забив входную дверь, а работница ЖЭУ опечатала ее.
Григорий Михайлович Стругов, собиравший документы о деятельности Юлии Владимировны Аристовой, получил информацию о том, что учительница Маркова бесследно исчезла и решил сообщить об этом губернатору. Тот, услышав новость, только пожал плечами и сказал:
-Пусть милиция ищет.- Но, подумав секунду, добавил,- хотя, дело пахнет тухло. Нутром чую…
С Ковшовым Вишнев встречался последний раз , по его подсчетам, уже после исчезновения Марковой. Но не мог же он с бухты барахты спрашивать у него о какой-то старой учительнице.
«Смешно даже подумать, что несут об этой Марковой»,- раздраженно думал Вишнев, слушая отчет Ковшова об использовании купленных тридцати тысячах гектаров земли. Уже после того, как они распрощались – Ковшов улетал куда-то далеко за рубеж- губернатор вдруг вспомнил об Аристовой и ее претензиях к учительнице из-за дочери. « Все-таки пусть милиция поищет бабку, ведь она владелица огромной квартиры в бывшем обкомовском доме, мало ли что могло случиться…»- решил он и отдал распоряжения своему помощнику, а тот связался с начальником райотдела.
Настроение ему испортил Григорий Михайлович Стругов, который пришел с докладом о Юлии Владимировне и рассказал странные вещи. Маркова была невестой Ковшова в те времена, когда он работал в Туевском обкоме комсомола. А мать Алевтины Олеговны была третьим секретарем обкома партии и курировала образование и культуру. О ее строгом и неуживчивом характере ходили легенды. Никто не мог даже предположить, что злоба в ней подогревается наследственным костным туберкулезом. Именно поэтому она запретила Алевтине выходить замуж, и та была вынуждена сделать аборт на позднем сроке беременности : мать опасалась, что ребенок будет хромым и наружу выйдет их семейная тайна.
Иосиф тогда схватил дедово ружье и прямо из своей коммуналки ринулся в обком стрелять в ненавистную тещу, которая распорядилась убить его ребенка.
- Его поймал на полпути Валечка Хлобыстов и отнял ружье, иначе сидеть бы Ковшову в тюрьме лет двадцать, а то и под вышку подвели бы,- рассказывал Стругов.
- Аристова-то там каким боком?- спросил Вишнев, потирая виски ладонями.
-А она взялась утешать Ковшова после того случая. Они вместе работали у меня в орготделе, в командировки ездили, но было что у них , не было – не знаю. Вскоре наступил девяносто первый, все перевернулось, Ковшов с Валечкой подались в бизнес. А теперь…
-Почему – Валечка? Он же мужик, этот Хлобыстов.
-Ну не совсем…
-А, вон оно что. Может, прикидывается?
-Может. Говорят, у Аристовой дочка , которая то скандальное сочинение написала, именно от Хлобыстова. Но он не признает отцовства. Может, сплетни, конечно, кто их разберет, комсомольцев этих, спаривались при каждом удобном случае, как птички на ветке, только успевай разгоняй.
-Ты вот что, Григорий Михайлович, не пропусти чего . Вокруг этих Валечек да Ковшовых деньги громадные крутятся, а региону жить не на что. Нам скандалы не нужны, уважаемых людей не трогать! Но за пазухой камешек - придерживать, понятно излагаю? Может, и пригодится на что. Посмотрим, как события будут дальше развиваться. Наших людей под удар не ставить! А то и в нас шарахнуть может. От этих новоиспеченных миллионеров нынче только и жди подвоха. Герои, блин … нашего времени… Ведь вся политическая жизнь на них узлом завязана, черт ногу сломит, а не разберет , кто есть кто!
8
Все-таки по Туеву пополз слух о пропаже учительницы Марковой вскоре после ссоры с помощником депутата Юлией Владимировной Аристовой из-за низкой оценки по сочинению ее дочери Вале. Следователь областной прокуратуры Леонид Михайлович Строевой сообщил Аристовой, что хотел бы встретиться с ней. Та взвилась, полыхая ненавистью, но от встречи отказаться не могла. Рассказала , что знала, об отношениях Алевтины и Иосифа: о том, что та была беременна от нынешнего миллионера двадцать три года назад, но, кажется, сделала аборт…
-Кажется или сделала?- уточнил следователь.
-Я вам не гинекология, ищите следы там.
Строевой так и сделал. Он тщательно изучал документы всех роддомов города за 1989-1990 годы, расспрашивал старых врачей и акушерок, но нигде ему не удалось обнаружить никакой записи о посещении гинекологического отделения Алевтиной Марковой. «Еще бы,- с досадой думал Строевой,- дочка секретаря обкома партии и засветилась бы! Бесполезно искать. Все осталось шито-крыто. Но ребенок мог и родиться, это ведь не исключается? Нет. Тогда дело приобретает совсем другой оборот. Надо искать ребенка…» У следователя пухли мозги от таких мыслей, но он не поделился ими с начальством – зачем искать на свою голову приключений? В конце концов Ковшов – не иголка в стоге снега, не бомж, если и натворил что, вскоре проявится. Ведь на носу выборы в думу, его патрон по партии роет рогом землю в нашем регионе. « Так что будем ждать. И если понадобится компромат… Информация о нем и Марковой больших денег стоит. Квартиру куплю и на Багамы съезжу».
Соперником на выборах в думу у лидера партии «Сибирские бобры» Борислава Знамова, предвыборную кампанию которого частично финансировал Иосиф Ковшов, был туевский депутат Вячеслав Погребельников, шеф Юлии Аристовой. До исчезновения Марковой у него практически не было шансов выйти в лидеры предвыборной гонки. Но через неделю после исчезновения Алевтины его помощница принесла ему ошеломляющее известие: появилась возможность тяжелого компромата на Ковшова. Погребельников никак не мог понять, каким образом исчезновение малоприметной старухи повлияет на ход выборов в регионе. Увы, его умственные возможности владельца сети местных «супермаркетов» якобы дорогой одежды, на самом деле вывезенной с турецких рынков, были куда слабее Юлиных. Поэтому она не стала долго объяснять ему суть проблемы, а лишь обнадежила, что достанет убийственный компромат.
Дело в том, что Аристова даже не сомневалась, что Маркову увез Ковшов. Но вот почему? Зачем понадобилась ему заплесневелая сорокатрехлетняя старуха, которая и ухаживать-то за собой никогда не умела и носила старые платья, над которыми ухахатывались даже первоклашки? Юлия Владимировна ночей не спала, вспоминала былое и сопоставляла факты из своей комсомольской жизни. Тщательно поразмыслив, она почти не сомневалась : двадцать три года назад Маркова родила и где-то спрятала ребенка от Ковшова. «Надо бы пройтись по детским домам, да не дура была мамаша Марковой, чтобы сегодня обнаружились хоть какие-то следы. И все-таки, стоит попробовать!» Эта мысль ее сладко убаюкала. Аристова тоже очень хотела осенью съездить на Багамы. И перспектива, кажется, наклевывалась.
Утром, с присущим ей комсомольским азартом, Юлия Владимировна подготовила доклад для своего шефа, в котором он должен был разнести в пух и прах идею «Сибирских бобров» о создании на бюджетной основе молодежного парламента. Любую инициативу знамовцев необходимо истреблять на корню. Юлии Владимировне тем приятнее было составлять тезисы, что она и представить себе не могла хоть какую-то замену в регионе бывшему обкому комсомола. «Каковы знамовцы!- возмущенно думала она.- Не могут родить своих идей, так пусть не лезут в наши, которые мы в муках рожали в восьмидесятые-девяностые! Плагиаторы, твою мать! В нашем регионе вам не пройти…»
Следователь Строевой тем временем упорно продолжал поиски пропавшей Марковой, подсчитывая предстоящие расходы на поездку на Багамы. В конце концов он предложил объявить ее в федеральный розыск.
9
Иосиф попрощался с Вишневым, предупредив, что будет отсутствовать не меньше трех месяцев. Фермой с белыми коровами , а также кондитерским цехом, как обычно, управляют ученые, исследователи и специалисты международного класса. Губернатор понимающе кивнул головой – он знал, куда идет изготавливаемая Ковшовым продукция. Туевским проверяющим комиссиям туда ходу не было. Там работали люди из столицы, под чью ответственность подпадала вся производимая продукция, вырабатывающая особый гормон радости у потребляющих ее видных политических деятелей страны.
Иосиф увез свою любимую Альку, о которой мечтал четверть века, в Аргентину. Там у него был небольшой особняк неподалеку от океана, в поместье провинции Аль-Бако. Их дом окружали синие горы, воздух круглыми сутками был наполнен экзотическими ароматами, отдаленно напоминающими запахи южного побережья Крыма. Они ездили туда вожатыми в пионерский лагерь Артек. Самолетом им доставляли волшебную продукцию холдинга «Сладкие зори» и документы, над которыми Иосиф просиживал целыми днями. А ночи были заполнены любовью.
-Откуда это волшебство?- все спрашивала Алевтина, когда Иосиф покрывал поцелуями ее смуглое худощавое и по-девичьи стройное тело.
-Это рождается в нас гормон радости,- смеялся он,- от моей волшебной пастилы.
-Она что, с наркотиками?
-Тише,- прикрывал ей рот Иосиф, он знал, что дом давно напичкан прослушками,- она с травами по рецептам старых волшебниц.
Через неделю после приезда в аргентинское поместье к ним тем же самолетом доставили стилиста Женечку Воробьева. Он долго рассматривал полуголую Алевтину и неожиданно спросил:
-Простите, сколько вам лет?
-Сорок три,- ответила та, смутившись.
-Ну я так и понял, вы- в расцвете сил, как все наши великосветские дамы в Москве. Но где вас так искусно оперировали? Я не вижу ни одного шва. Даже на груди… А вот живот искромсали. Странно… Ну да это поправимо. –И обратился к Ковшову:
-Вы за этим меня приглашали, Иосиф Борисович? За консультацией по шраму на животе?
-Не только,- деловито ответил тот, отрываясь от своих бумаг.- Ты не поверишь, дорогой. У нее нет ни одного платья, ни одной пары обуви , нет никакой косметики, вообще ничего нет.
-Простите мое простодушие, но ведь это – не Ева? Все-таки на животе у нее пупок и этот непонятный шрам… Если бы не это, то я бы подумал, что вы ее отняли у какого-нибудь змея-Горыныча! Она что, голая сюда прилетела?
-Почти,- улыбнулась Алевтина. – В индийском свитере.
-В каком?- изумился Женечка.
-В полоску…
-А, ну если в полоску, тогда хоть что-то проясняется. Полагаю, конец восьмидесятых прошлого века?
-Да, мне мама подарила, на день рождения.
-Хорошо, хорошо,- задумчиво произнес Женечка, разглядывая Алевтину, трогая ее лицо, волосы, шею.- Вы его сохраняйте и дальше, для потомства…
-Для кого?- удивилась Алевтина, оглядываясь на Ковшова.
-Кто будет, для того и сберегите. Раритеты, они, знаете ли, душу греют.
Наконец, он закончил осматривать свою жертву и начал речь:
-Натура хорошо сохранена , можно сказать, прямо консервант, как удалось – не знаю…
-Кушать было нечего, вот я и мумизировалась,- усмехнулась Алевтина.
-Да?- задумчиво, явно не слушая женщину, произнес стилист. – Тогда продолжим. Здесь можно вообще ни к чему не прикасаться, но, вы же понимаете, стандарты требуют. Все равно нос надо ломать, уши пришивать. Шею подтягивать, губы увеличивать. Руки немного поправить, зад не трогаем, а вот живот – весь переделываем. Сейчас у вас сорок шестой размер? Будет сорок второй. Как и полагается к венцу. Меня предупредили, что я консультирую молодоженов.
Женечка присел за стол напротив Иосифа и начал что-то записывать в свою обсыпанную голубыми стразами книжечку. Потом протянул раскрытые страницы Иосифу и сказал :
-Вот мои рекомендации для хирурга, ему не придется ломать голову над моделью. Все готово, надо составить прайс-лист и вывести на компьютере чертежи. А с вами, Иосиф Борисович, мы уже обо всем договорились. Оперироваться будете здесь и вместе?
-Да , и венчаться тоже - здесь.
Алевтина задумчиво молчала. Когда стилист ушел поплавать в бассейне, чтобы снять только что перенесенную тяжелую нагрузку, она вдруг сказала:
-А в школе сейчас выпускные экзамены. Тему по Гоголю дают…
Иосиф внимательно посмотрел на нее и засмеялся:
-Не грусти. Хочешь, я буду твоим учеником и предложу тебе совершенно новую трактовку образа Чичикова, о которой ты даже и не слышала еще?
-Ну давай, трактуй. Что же такого я еще не слышала о «Мертвых душах»? Только не говори, что это – успешный предприниматель и герой нашего времени.
- А что, господин Чичиков действительно герой нашего времени. Но мало сказать, что он обычный предприниматель. Образ Чичикова - образ сатаны, собирающего по России людские души. Гоголь сошел с ума от страха, потому что понимал – нет спасения, пока по России гуляет ласковый сатана , не давая покоя усопшим, покупая их души на свою потребу. Не знаю, трактовали его так в девятнадцатом веке, но сегодня это же очевидно! Мне, знаешь, когда действительно стало страшно? Когда мой приятель- известный артист, уважаемый человек, сказал: ему роль Чичикова помогла стать на ноги, выбрать стиль поведения в жизни. Быть более предприимчивым. И пухлые щечки у него так розовели в тот момент! Ты мне сколько за эти выводы поставишь? Как, я раскрыл тему?
Алевтина сидела с застывшим лицом, по которому текли слезы.
Ковшов подошел к ней и, легко подняв, посадил к себе на колени.
-Не плач, все у нас будет хорошо.
-Благодаря гормону радости?- спросила она, утирая слезы.
-Все будет хорошо, я тебе обещаю.
-Я боюсь ложиться под нож,- снова всхлипнула Алевтина.
-А мне-то показалось, что тебе Гоголя жалко.
-И его – тоже. Он же невыносимо страдал на самом деле.
-Ну, как говорится, не зная броду – не суйся в воду, здесь уж ничего не поделаешь. Чему быть, того не миновать.
-Ты думаешь?
- А как же!
10
Обвенчал их через три месяца отец Димитрий, настоятель храма Пресвятой Богородицы одного из подмосковных городов, откуда он прилетел в Аргентинское поместье Ковшова на его личном самолете . Священнику было очень жарко в тяжелой рясе вести службу в маленькой часовенке, выстроенной специально для торжественного случая в саду. Но он мужественно вытерпел и благополучно закончил обряд. На обед не остался, а, освежившись в бассейне, тут же улетел обратно в Россию. С ним отправился домой стилист Женечка Воробьев, который отснял венчание на свой мобильник.
Через два дня во всех гламурных изданиях появились снимки бракосочетания богатого кондитера с юной особой, о которой никто ничего не мог сказать. Зато в Туеве разгорался скандал. Юлия Аристова, внимательно изучив под лупой фотографии жениха и невесты, ахнула и попросила следователя Строевого принять ее по делу об исчезновении Алевтины Марковой.
-Вы можете предположить, кто на снимках под венцом?- спросила она, подавая ему газету.
-По-моему, Ковшов,- пожал плечами Строевой.- Да тут написано, что это – он и есть. С юной женой…
- А кто жена?
-Не написано.
-Да вы приглядитесь!
-Не узнаю, даже под лупой.
-Еще бы! Вы ведь у нас не так давно, Маркову в молодости не знали.
-А при чем тут она?
-Вот и я думаю – при чем тут она. Эта девушка очень похожа на Алевтину в юности. А вы знаете, что у Марковой был ребенок?
-От кого?
-Говорили, от Ковшова. Но им не разрешила пожениться ее мать, секретарь обкома в восьмидесятые у нас, в Туеве, и редкая стерва. Куда они дели ребенка – никто не знает, а срок был большой, когда прерывали беременность.
-Но, насколько мне известно, ни в одном роддоме данных о Марковой нет.
-Еще бы! Да мамаша раздавила бы любого, кто посмел оставить такие документы.
-Неужели вы могли предположить, что на снимке – дочь Марковой? Это же просто фантастика, Юлия Владимировна.
-Вся наша жизнь – сплошные чудеса. Я вот о чем. Если Ковшов встретил девушку, просто похожую на Алевтину, то здесь и говорить не о чем. А если он встретил собственную дочь, о существовании которой не знал двадцать лет ?..
-Как это – не знал?- у Строевого от волнения запотели очки.
-А так, не знал. Или узнал, но уверен, что этот ребенок не от него. Ведь он тогда, после аборта Алевтины, с ружьем за ее матерью бегал, едва на нары не угодил. Значит, точно был уверен, что у него ребенка от Марковой нет.
-Как же они могли встретиться?
-А вы что, не знаете этих детдомовских девиц? Они очень шустрые, считай, половину русских миллионеров под себя подгребли, порядочным девушкам там и места уж нет, не в чести нынче честь…
Строевой тяжело вздохнул и растерянно развел руками:
-Значит, вы все-таки связываете исчезновение учительницы с появлением в Туеве Ковшова…
-Ну если им могла помешать старая мать девушки, да еще бывшая любовница будущего супруга, то ее могли и убрать.
-Убить?
-Ну почему. Спрятали где-нибудь. Искать нужно, Леонид Михайлович. Выборы в думу на носу, а в регионе помощник кандидата Знамова не поймешь с какой биографией. Если что выявится, позору не оберемся. Нам это надо?
-Мне все-таки кажется, что это всего лишь какие-то уж больно вычурные версии.
-А я вас уверяю, после публикации этих аргентинских фотографий многие знакомые Алевтины ахнут, увидев , что ее бывших жених венчался…Может быть, с собственной дочерью?
Строевой нервно барабанил пальцами по столу и думал про себя: «И принес черт эту безумную бабу на мою голову, теперь шуму будет – она же ни за что не остановится, чтобы только заплевать Ковшова пока он там медовым месяцем в своем поместье наслаждается. И заплюет!»
Он оказался прав. У Аристовой теперь не было отбою от столичных журналистов, а в Туеве появились специальные выпуски предвыборных номеров газет, в которых поочередно и со смаком публиковались одна за одной все самые фантастические версии исчезновения Марковой и женитьбы Ковшова. В дополнение ко всему в людных местах были расклеены фотографии Алевтины Олеговны с надписью : «Их разыскивает милиция». Юлия Владимировна пировала победу над ненавистной соперницей и педагогом , оскорбившим ее дочку. Кроме того, она оказала огромную услугу своему шефу, кандидату в депутаты Вячеславу Погребельникову.
Прочитав в гламурных новостях о венчании Иосифа Ковшова, председатель политсовета партии «Сибирские бобры» Борислав Знамов собрался было поздравить его по телефону и пожурить за то, что тот не пригласил на свадьбу. Но уже в вечерних теленовостях увидел обширный репортаж, в котором демонстрировались все те же снимки из Аргентины и сообщалось об исчезновении учительницы из Туева. Были показаны и ее фотографии, на которых она была запечатлена в юности и в настоящее время. Сходство с юной женой Ковшова было разительное. У Знамова похолодело в груди. В этот момент он не нашел ничего лучшего, как, еле сдерживая истерику, позвонить Варваре Лапиной. Та сидела дома, в квартире отца. Разговаривать ей явно не хотелось. Все-таки она произнесла в трубку между затяжками густым сигарным дымом:
- Знаю, что он уехал с этой маргариновой бабой, а до того, на ком женился – мне дела нет.
-Но везде трубят, что наш кондитер похитил эту злосчастную учительницу и чуть ли не убил ее и женился на своей собственной дочери!
-Да, не хило получается у репортеров.
-Варенька, детонька, родная,- взмолился Знамов,- ты бы не могла попросить папу все выяснить – для меня, для партии! Буду обязан по гроб жизни. Не вынесет мое сердце такого скандала, умоляю тебя, узнай, что там на самом деле.
-А вы самому Ковшову звонили?
-Нет. Я боюсь теперь,- упавшим голосом прошептал Знамов.
-Чего боитесь-то?
-Услышать дурные новости.
-Видите ли, мой папа ничего не хочет знать об Иосифе, при нем лучше даже имени его не произносить. Но мне и так все известно.
-Ах да, простите, ради Бога. Так что же все-таки там?
-Не поверите.
-А что?
- На фотографии - та самая маргариновая баба.
-Вы шутите, Варя! А как же газеты, телевидение…
-А это – вам подарок к выборам. Пиар-ход ваших соперников. И нешуточный.
-Да как же это возможно?
-А вы представьте, что после искусных пластических операций эту девочку-даму теперь надо целым отрядом судмедэкспертов обследовать, чтобы она могла доказать свою личность. Так что у Ковшова дела пока действительно плоховаты. И у вас, естественно. Предвыборная кампания, как я понимаю, Ковшовым в Туеве провалена. И это, может быть, еще далеко не все потери…
-Вы имеете в виду деньги?
-Конечно. Ведь и это для вас важно, не так ли?
-Да. Для партии, во всяком случае…
-Думаю, бизнес Ковшова в Туеве в опасности.
-Тогда ему срочно надо возвращаться.
-Куда? В камеру СИЗО? Там его уже ждут.
-Но где же выход, Господи ты Боже мой!- почти плакал в трубку Знамов,- значит, и опровержения дать нельзя?
-Можно опубликовать заявление.
-А от кого?
-Решайте сами. Хотите, от политсовета, хотите – от совета директоров холдинга «Сладкие зори».
-Спасибо, Варенька. Мы подумаем. И простите за поздний звонок.
-Ничего.
В этот момент в комнату вошел Марат Владленович Лапин и грустно посмотрел на дочь:
-Ну зачем ты его спасаешь? Зачем тебе это?
-А может быть, я тренируюсь в дедукции, папочка. Всего-то…
11
Каждое утро в поместье Ковшова в Аргентине доставляли свежую российскую почту. Сергей и Алевтина узнали о нелепой криминальной истории, которую придумали их недоброжелатели в Туеве. Ковшов тут же связался с советом директоров своего холдинга и распорядился опубликовать заявление, опровергающее все нелепости, выдуманные репортерами. Кроме того велел подготовить исковые заявления в суд к самым крупным масс-медиа. Алевтина внимательно следила за выражением лица мужа. Оно становилось озабоченное с каждым его звонком в Россию.
-Надо возвращаться?- спросила она, наконец.
-Нет. Нельзя нам возвращаться, вот как складываются обстоятельства.
-Но как же выборы, бизнес?
-Трудно, а что поделаешь? Подождем.
-Время-то дорого,- вздохнула Алевтина.
-Что-нибудь придумаем. Я отъеду тут по делу, а ты пока отдыхай. По телефону ни с кем не разговаривай. Журналисты из одного слова историю делают, так что будь осторожна.
Он уехал, а Алевтина задумалась. Она понимала, что вся эта грязь вылилась на Иосифа из Туева и даже точно знала, кто автор этого поганого детектива. « Вот как аукнулась какая-то паршивая двойка по сочинению!»- сокрушенно думала она. И вдруг ее осенила спасительная мысль. Алевтина теперь точно знала, что нужно делать, только бы муж не вернулся раньше времени.
Она быстро переоделась, натянув свой старенький индийский свитер в пеструю полоску , узкую светлую юбку и, взяв документы и деньги, помчалась на взлетное поле, где готовился к отлету самолет Ковшова.
-Ну, полетели. Чего ждем?- строго сказала она пилоту и тот послушно полез в кабину.
В Москве она не стала звонить в холдинг и брать представительскую машину, а поехала в Туев на маршрутном такси. До дома добралась поздней ночью, но войти в квартиру не смогла – двери были забиты и опечатаны. К счастью, во дворе сидела кампания подвыпивших парней, а среди них Маркова узнала своих учеников. Она подошла и строгим голосом сказала, чтобы двое пошли с ней и помогли открыть двери. Кампания притихла, вглядываясь в тоненький силуэт знакомой и незнакомой женщины.
-Ну, я кому говорю? Быстро!- скомандовала Алевтина, неожиданно для себя обретя привычную уверенность старой учительницы.
Двое парней неохотно встали и пошли в подъезд. Они легко открыли дверь какой-то попавшейся под руки железякой. Алевтина сорвала наклеенную бумажку и вошла в квартиру, приперев дверь стулом изнутри. За окном уже светало. Через два часа прозвенит звонок на первый урок. Она прилегла на несколько минут на кровать, устало вытянув отекшие ноги. Потом пошла в комнату матери и начала рыться в ее шкафах. С трудом отыскала старый парик, привезенный когда-то ею из командировки в Японию, отряхнула, причесала расческой. Потом достала из своего шкафа знакомое старое платье с рукавами-фонариками и натянула на себя. Оно свободно оделось прямо на индийский свитер, потому что Алевтина после пластических операций похудела на пять килограммов.
В половине восьмого утра , как обычно, вышла из дому и направилась к школе, которая находилась через улицу. Вслед в квартире безответно и натужно разрывался телефон, но она ни разу не подняла трубку.
Миновав охранника в школьном коридоре, Маркова прошла в свой класс. Взяв мел, быстро написала на пыльной доске крупными буквами: «Н.В. Гоголь. Поэма «Мертвые души». Чичиков- герой нашего времени». И села за стол, застывшим взглядом рассматривая двор в окно. Там уже было многолюдно – дети спешили на первый урок. Войдя в свой класс, ребята нерешительно топтались у двери. Здоровались неуверенно, растягивая слова : «Здра-авствуйте , Алевти-ина Олеговна…»
-Проходите, рассаживайтесь, у вас мало времени. Сегодня пишем сочинение. Тема – на доске. Приступайте,- сказала она.- А я сама схожу в учительскую за журналом.
Как только за ней закрылась дверь, класс по-осиному взволнованно загудел:
-У нас, оказывается, мертвецы оживают.
-Откройте шкаф, достаньте еще один скелет.
-Чей?
-Твой!
-Интересно, все-таки, откуда она взялась? В газетах писали…
Но тут дверь снова открылась и в класс вошла завуч, которая три месяца подменяла Маркову на занятиях.
-Всем сидеть тихо!- прикрикнула она.
-А сочинение писать?- спросил кто-то с последней парты.
-Пишите, пишите. Раз задано.
-А можно я напишу, что Чичиков стал космонавтом, раз он – герой нашего времени?- издевательски раздалось из тех же задних рядов.
-Тихо! Всем работать,- прикрикнула завуч и подошла к окну. Она увидела, как во двор въехала милицейская машина. Из нее вышел следователь Строевой и направился в школу.
-Всем работать!- снова сказала завуч,- я на минуту, за порядком следит староста. И сидеть тихо!
Как только она вышла, «герой Чичиков» моментально остался без внимания, класс прильнул к окнам, разглядывая милицейскую машину. Минут десять спустя из школы вышел следователь Строевой, пропуская впереди себя их учительницу.
-Все, кина не будет, увели за белы руки нашу Алевтину.
-За что ее?
-Говорят, дочь убила.
-Чью?
-Нашего директора.
-Да ладно, базарь помалу!
Тут же в класс вошла завуч и снова прикрикнула:
-Всем сесть! Писать сочинение!
12
Леонид Михайлович Строевой привез Алевтину Олеговну в райотдел. Но там ее уже ждал адвокат Ковшова, который поинтересовался, в чем обвиняют его клиентку?
-Пока мы устанавливаем личность в связи с заявлением школы об исчезновении человека.
Маркова вынула паспорт, следователь внимательно пролистал его и стал вглядываться в фотографию. Потом попросил:
-Снимите парик.
Она стянула его, и по ее плечам рассыпались золотистые густые пряди. Адвокат отвел глаза и улыбнулся.
-Посмотрите сами,- пригласил его Строевой,- это же два разных человека, разве вы не согласны? А маскировка только усиливает подозрения.
-Да перестаньте, - сказал адвокат,- просто Алевтина Олеговна не успела поменять паспорт после пластических операций, клиника-то – в Аргентине!
-Однако я вынужден назначить судмедэкспертизу,- возразил следователь.- Исчезновение человека- это вам не шутка!
-Вы что, не отпустите Маркову?
-Увы, нет. До установления личности.
-Хорошо, а сколько времени потребуется, чтобы провести экспертизу?
- Специалисты решат. Нужны медицинские документы…
-Они у меня с собой,- сказал адвокат, доставая из папки больничную карту Алевтины.
Все это время она не проронила ни слова, но тут сказала:
-Я согласна на любые экспертизы, пусть проверяют, лишь бы все это кончилось и я бы могла очнуться от страшного сна. Иначе происходящее не назовешь.
-Ну и ладненько. Уведите!- приказал Строевой дежурному милиционеру.
Тот повел Алевтину к машине, чтобы отвезти в изолятор, но адвокат попросил:
-Задержите ее здесь еще на минуту, пока мы переговорим со следователем.
Когда милиционер закрыл за собой дверь, адвокат вынул из кармана уже заготовленную бумажку, на которой были какие-то цифры. Строевой внимательно рассмотрел их и сказал, усмехнувшись:
-Шутить изволите? Да здесь такое дело закрутилось, такие люди замешаны - с меня голову снимут, если подтвердится, что она – не Маркова.
-Но вы же знаете, что она Маркова.
-Не знаю! Не вижу я в ней нашей Алевтины Олеговны. Не- ви- жу!
Вдруг дверь распахнулась. На пороге стоял майора МВД , туевский куратор из столицы.
-Я забираю вашу подследственную, вот документы,- сказал он.
-Забирайте,- разглядывая бумаги, ответил следователь. -Только она уже в камере. Туда и судмедэксперт выехал, для визуального осмотра – по приметам.
Майор и адвокат молча вышли и, разойдясь по машинам, поехали в СИЗО. В кабинет начальника Алевтину привели всю в слезах. Там уже сидел судмедэксперт , здоровый мужик в белом халате, и что-то быстро писал. Сюда же подъехал и Строевой. Он взял акт обследования, прочитал и сказал, хлопнув по бумаге:
-Ну вот, нет шрама на животе, а вы говорите…
Московский майор кашлянул, и он закончил:
-Впрочем, теперь это не мое дело. Забирайте вашу неопознанную гражданку из Аргентины.
Майор пригласил Алевтину следовать за ней. Но в Москву ее не повез, а отправился вместе с ней в туевский диагностический центр, чтобы сделать все необходимые анализы. Через два часа адвокат Ковшова отвез Маркову к ней домой. Прощаясь с майором, он спросил:
-Отчего такая милость к нам, грешным?
-Да Борислав Знамов просил за Ковшова, уж так, бедный, убивался. А я разделяю программу его партии. Я – либерал. Ну и кроме того, генерал Лапин отдал распоряжение, думаю, дочь Варвара надавила. Своенравная девица.
-Значит, зла не держит?
-А что ей, молодая, красивая, вот учиться в Америку уезжает по папиной протекции и на его деньги.
-В университет?
-Нет, в полицейскую академию.
-Уж как папа -то рад…
-Совсем, слышали, не рад. Забирайте и берегите вашу подопечную, она, как выяснилось, беременна…
Выборы в думу по Туевскому округу выиграл кандидат от партии «Сибирские бобры». На пресс-конференциях, организованных Бориславом Знамовым и холдингом «Сладкие зори», Иосиф Ковшов представил свою жену широкой общественности, не скрывая ее настоящего возраста. На многочисленные вопросы : только ли благодаря пластическим операциям ей удается выглядеть на двадцать лет моложе, Ковшов отвечал загадочно : «Не только. Во всем «виноваты» наша любовь и волшебные продукты «Сладких зорь». Попробуйте, и вы получите много радости. Как мы…»
Естественно, спрос на продукцию «Сладких зорь» сразу поднялся, производство стало еще больше расширяться. Через некоторое время Ковшов владел уже четвертой частью всех туевских земель, на которых с большой любовью разводил своих волшебных белых коров.
Алевтина с трехлетней дочкой жила постоянно на южном берегу Крыма, в Массандре, неподалеку от Воронцовского дворца. И ей, и ребенку было необходимо дышать лечебным воздухом моря и вековых итальянских сосен. Когда Ковшов приезжал к ним, навстречу ему выбегала маленькая белокурая красавица и, приволакивая левую ножку, пораженную наследственным туберкулезом, спешила к отцу и еще издали кричала ему :
-Здравствуй, моя радость!
И сердце его замирало от счастья.