Дорога мчалась вольно. По пути проложенном в будущее… Пробегала разметочной полосой и редкими фонарями. Горизонт неизвестностью маячил впереди. И неимоверно захватывало нутро, уже то, что она была, эта неизвестность… Полоса дали как раз только успела догореть, а звёзды уже зачинали своё собственноё кострище… Глубокие иссиня-чёрные тона, захватили небо, особо тёмными кляксами расползаясь между угольками таких далёких солнц…
В несущейся на приличной скорости машине, человек, на миг запрокинул голову и удивительно просто и искренне рассмеялся. В смехе сквозил мороз, и это ледяное торжество испугало бы вас и заворожило одновременно… Так смеются только сошедшие с ума. Испытавшие истинное торжество свободы… Столь резко этот бесконечный нарыв тоски, этот жуткий звук прорезал окрестность, что ветер жалел умиротворённость вечера и уносил его. Ветер уносил саму память этого смеха, оставляя позади и растворяя её в мире. Там она вскоре умирала, не найдя сочувствующую жертву… Только ветер и жалел человека, который за последние пятнадцать лет не улыбнулся ни разу… Ветер ласково обдувал того, кто плакал без слёз и смеялся без улыбки… До сегодняшней ночи. Сегодня всё изменится, думал человек.
Не то чтобы, в тюрьме приходилось так уж тяжко. Только когда к нему пристали в первый раз… Он не помнил подробностей. Память сослужила ему службу и услужливо их стёрла. Он помнил лишь, что убил человека. Как узнал потом, вцепившись тому в горло. Тогда он усмехнулся последний раз на долгие пятнадцать лет, зим и весен. Впрочем, в тюрьме разницы почти не чувствовалось и всё слилось в сплошную осень. “Надо же… Стоило попасть в тюрьму, чтобы в первый раз убить Человека…” – подумалось ему тогда. “Нет, тот отморозок не был человеком” - думал Безымянный… Он так хотел, чтобы это было правдой. Хотя это уже не имело значения… Главное. Он ЗНАЛ что, что он не убивал Олю. Все знали, как он любил её. Он не смог бы убить свою любовь… Любовь была для него всем… Любовь и свобода. Всё это предали. Все предали. Он остался один на один с собой. С собой и миром. Который отнял у него всё. Отнял Олю, свободу и будущее…
Пять тысяч четыреста семьдесят два дня и ночи, и двадцать один час нежизни. Без просвета. Без надежды. Без чувств. По крайней мере, он не смог их отыскать среди серого безразличия. Никто бы не узнал в душе любой кампании, весельчаке и порядочном балагуре по имени Олег, хмурого, дикого и безумно холодного Мертвеца. Да, в тюрьме его звали Безымянный Мертвец. Потому что половина тюрьмы мечтала пустить ему кровь. А какой смысл давать кличку живому трупу?...
Но Олег… Нет, Мертвец был умён. Умён, зверски хитер и по необходимости жесток, потому и выжил. И даже не только выжил. Безымянный смог сбежать. Сбежать оттуда, откуда сбежать было невозможно…
Безымянный снова смотрел вперёд на неизвестность. На его Собственную Неизвестность. Он Свободен… Как долго ждал он этого!... Он не сломался, он не сбежал за створки веры в Бога… Нет, он верил в своё…
Руль в руках буквально вырывался и скользил от крови. “Par aspera ad astra” – прошептал потрескавшимися губами Безымянный. Прокричал, посмотрев на свои изрезанные колючей проволокой руки… Миг сузился в микрон. Из рук бодрыми ручейками струилась свобода. Мертвый остался гнить в тюрьме… Теперь есть Живой. Только он! Да, пусть Безымянный. Но Живой… И у него горячая и красная кровь…Свобода! Как бы дальше не сложилось… Он теперь ВСЕГДА будет Свободным. Только так. На ледяном и тяжёлом сердце внезапно полегчало… Он Свободен!
Это было последним, что пронеслось у него в голове… Визг тормозов. Вспышка. Мрак. Тишина.
Разбитую всмятку машину сильнейшим ударом отнесло на обочину… Вызванная водителем фуры, скорая как обычно успела лишь констатировать смерть. Позже выяснилось - Неизвестный умер спустя пять минут после аварии… Собственно, ничего такого в этом не было. Разве что, с его травмами не живут и столько.