В ладонях -- содержимое фарфорового башмачка, ни на что больше не сгодившегося: груда монеток всевозможных размеров, цветов, форм, возрастов, достоинств и государственных принадлежностей. Почти состояние!.. Считается, что я их коллекционирую. Друзья вменили себе в обязанность привозить из поездок экземпляры поинтереснее, я -- выражать восторг и вечную признательность по их получении.
И башмачок пополняется, и я свыкаюсь с ролью собирателя...
Монетки с удовольствием дзинькают о белое, покрытое глазурью дно, я не особенно тщательно смахиваю пыль с полки и водружаю бесценный сосуд на место.
За стеклом фотография -- пора бы убрать и забыть. Жалко... Приклеиваю упитанную довольную лохматую свинку на присоске. Прямо на лоб! Щелбан, обстоятельный, увесистый, достается ни в чем не повинной хрюшке, задорно раскачивающейся на тонкой тесемке...
И неожиданно вспоминается о не отвеченной СМС-ке, и куда-то задевался телефон, и под руки попадается давно не слушавшийся диск, и знакомая, отзывающаяся чем-то трогательным, никем не разгаданным и никому не доверенным, мелодия заполняет комнату, и небо пасмурное, неприветливое, от чего стекла в окне кажутся тусклыми и неряшливыми, проясняется -- с головой накрывшееся им солнце вдруг просыпается, приоткрывает лукавый янтарно-золотистый глаз, выглядывает украдкой, переворачивается на другой бок, потягивается сладко и жмурится в предвкушении детских снов из мыльных пузырей и разноцветных радуг...
И становится тепло, и невозможно не улыбаться, и светом, который, появившись ниоткуда, разливается внутри и неудержимо, своевольно вырывается наружу, хочется поделиться со всем миром, и хочется сохранить его, словно монетки в фарфоровом башмачке. И от мысли этой наивной, неосуществимой -- еще теплее и радостнее...
И приходят слова, и ложатся на бумагу послушно или рассыпаются, катятся монетками звонкими -- и тянется рука за новым башмачком...
16 января 2007 г.