Откуп жизни ч. 2

Окончание
Но эмоции улеглись. Тед решил кинуть думы о Стасс. Он не переболел, он по-прежнему был в напряжении, но воспитан он был так, что не забывал и другого - от глупости хорошо лечит время. «Набегается, …даже изломавшись, всё равно найдется».
Но голова его так трещала, так бил в ней шумом набат, что он, было, принялся за изучение материалов для своего дипломного проекта, но, проработав часа два в домашней библиотеке, затем ещё час в своём домашнем кабинете, кинул всё. Кинул всё …с первой каплей крови из носа.
«Давно, …давно не было. Какое страшное ощущение легкости,…кровь, …ну вот и моя потекла ручьем». Он никого на помощь не звал. На этот раз просто достал лёд из бара, сложил кубики в платок, уже испачканный в крови, приложил под затылок и притих, полусидя на полу. Он не сел на стул, боялся свалиться в обмороке.
Как ни странно, в таком положении он даже задремал. В мозгу роились образы. Разные. Но он гнал их. Не потому что здоровье ему было дороже, а потому лишь, что, сидя на полу, он всё равно….Первое: не мог найти Стасс (чтоб спросить её, почему?); второе: не мог дать по морде Мерфи (как другу дать по мордасам). А потом и третье с четвертым: не мог он посмотреть в глаза матери (пока просто был не готов так посмотреть), да и к отцу пока идти было не с чем.
Но тут он очнулся от дум. Кто-то звонил по внутреннему телефону.
Тед на четвереньках подполз к телефону. Взяв трубку радиотелефона, он так же, ползком, двинулся к диванчику. Сел.
Ему звонила мать, попросила подняться к себе. Голос её был сильно взволнованным. Впрочем, Тед бы не пошел к ней и в этом случае, но что-то такое промелькнуло в тоне, словах матери, что просто-таки заставило его подняться с дивана и …пойти умыться. «Если это действительно не просто истерия, она перезвонит».
Умыться он не успел. Мать позвонила снова. Трубка телефона была положена Тедом в мыльницу.
Он умывался, слушая третий звон. Умылся. Нажал кнопку, и…оттуда полилось: «Тедди?! Почему ты не приходишь?! Что случилось?»
Тед отключил телефон, сказав только слово: «Иду».
 ***
Элиза была взволнованна. Очень сбивчиво и долго она говорила сыну о том, что «многие из окружающих его людей - непорядочные люди». Сказала, что «сожалеет об этом, но пока не может ему сказать, кого именно она имеет в виду».
Как раз это больше всего и раздражало Теда в матери – недосказанность в ею же начатом разговоре.
Элиза попросила его «просто быть осторожным». И ещё она сказала, что «в своих отношениях с людьми нельзя безоговорочно полагаться на чувства». Она принялась советовать ему, именно «не доверять чувствам».
На повторный вопрос сына, о ком она говорит, Элиза и ухом не повела. А вопрос сына: «Мама, а может, ты вспомнила, что там случилось с коробкой, которую папа в такси забыл?» - закончил их разговор. Элиза тут же устало передернула плечами, сказала, что «плохо спала и потому хотела бы лечь сегодня пораньше».
Тед ушел из комнат матери... и снова начал поиски Стасс. «Если мать говорила о ней? Нет, бред, конечно, они ж не знакомы».
Теперь отсутствие его женщины во всех возможных местах его уже не беспокоило, раздражало. Но отсутствие хоть какой-то зацепки в её поведении накануне, да и в предыдущие дни, не давало ему права заподозрить Стасс в измене. Он решил продолжать верить в порядочность её отношений к нему». «И я её люблю. – А потом, минуту спустя, - нет, она, конечно может и разлюбить, но…не настолько же оказаться жестокой. Я и повода не давал».
Дело было уже к ужину, но ни аппетита, ни желания встречаться с родителями за столом у Теда не было.
Вместо ужина он ...поехал искать следы некого Алекса Минкоса. Того самого Минкоса, что тридцать лет назад опознал труп молодой женщины в одном из лос-анджелевских отелей.
Этот человек жил на пустынном ранчо, западнее дороги в Лас-Вегас.
Тед был обязан поставить в известность охрану дома, что он уезжает. Это было законом. Ему страшно не хотелось делать этого. Это означало бы всполошить мать, отца, возможно, пожелавшего бы узнать у парней из охраны, куда направился его сын. Тед пошел на хитрость. Он лично позвонил отцу, спросил, можно ли воспользоваться его вертолетом?
В обычный бы день Лоренс старший поинтересовался бы "куда?" и "зачем?", но, учитывая напряжение в отношениях с сыном в последние пару дней, Артур не стал делать этого. Поинтересовался лишь, когда сын собирается вернуться?
 Тед ответил, что он сегодня же и вернется, и отец согласился. Правда, поинтересовавшись с кем сын полетит. Тед назвал имена летчика и уже «проверенного им на вшивость» телохранителя.
Вертолетом до пустынного ранчо он добирался с пилотом и телохранителем - Билли Хью. Тот был немного знаком с местностью, поэтому ранчо Минкоса они нашли довольно быстро.
Не доезжая до невысокого, в мексиканском стиле домика, Тед опробовал переданный ему Хью обычный мобильный телефон, тот содержал в себе портативное записывающее устройство и микрофон. Хью мог контролировать ситуацию в доме, если ему не разрешат туда войти с Лоренсом и главное, последний мог записывать весь разговор на мини-диск.
Их встретил мужчина лет пятидесяти.
Теду человек показался гостеприимным. Весьма гостеприимным для исключительно обособленных мест. Крепко сложенный, медлительный. Радушный и улыбчивый. «Что за странность, думал Тед, прислушиваясь к его голосу, - такое чувство, будто я уже слышал его голос. Но где? Когда?»
На крепкой, волосатой груди Минкоса был странный крест. Медный. Будто даже не совсем крест, а неровная тень его с надписями по всему перекрестию. Тед впервые видел такой религиозный, по-видимому, всё же христианский знак. Во время беседы он часто смотрел не в лицо Минкоса, а именно на этот знак.
Хью тоже разрешили присоединиться к ним при организации чая. Бил сошел за приятеля Теда. Летчику пришлось отказаться, чтоб хотя бы визуально, из кабины «охранять» единственный вход в дом и держать с Хью связь.
Разговор был долгим.
Тед пытался анализировать запись его по пути уже домой. Но, прослушав запись, всё обдумав,…он бухнулся в обморок. Физически он не был готов пережить это ещё раз.
«Вот такая история…. Знал бы я, глупый пацан, на какое древо я влезаю, делая копию с засаленной бумажки шантажиста. …Прости, прости меня, мама. Прости…».
Путь домой Теду показался значительно длиннее. Он прикладывал лёд то к правому виску, то к левому. Выглядел задремавшим. Но он не дремал.
В голове роились тысячи мыслей в связи со встречей с Минкосом и, конечно же, сама история, которую он узнал. Она ошеломила его. Она совершенно выбила его из седла. Анализировать её…без матери – не имело никакого смысла. «Откуда она узнала, что я гребу это дерьмо двумя руками? Или она говорила о другом? Может, уже я что-то путаю. Прочла проповедь «про людскую подлость». Кого она имела в виду?»
Конечно, он мог бы не слушать запись во второй раз. Но ему всё казалось, он чего-то недопонял в разговоре с человеком.
"-Вот, собственно ради этого я и приехал. Вы верите, что я - Тед Лоренс?
Молчание. (Минкос кивнул, тряхнув крупной седой головой).
- Почему?
Молчание. (Мужчина разрешил им с Хью подняться на веранду дома).
-Вы как-то быстро поверили. Странно. А может вы не Алекс Минкос? (Последний улыбнулся)…Что ж, я рад. И всё же странно, что вы меня так сразу, без документов приняли за того, кто я есть. Я вот тут разговаривал …по этому же делу с другим человеком, …так тот …без адвоката даже моему паспорту не поверил. А Вы вот... сразу поверили. А почему? Мы знакомы? Вы что, знали меня ребенком? Были знакомы с моими родителями? У меня странное чувство, что я …нет, мы с вами не встречались. У меня великолепная память, в том числе и на лица. А вы, я знаком вам?
Молчание. (Минкос предложил им войти в дом, предложил сесть, просто указав рукой на стулья).
-Почему вы молчите? Вам тяжело говорить с человеком, носящим такую фамилию? Вам знакомо имя Стасси Гранд?
Молчание. Но Минкос кивнул.
-Послушайте, я начинаю думать, что вы вдруг онемели, услышав мою фамилию и…узнав меня. …Вы родственник Стасси Гранд? …Может друг? Но она, по-видимому, была очень близка вам, если вы решились прийти на опознание.
Сильный кашель, слышен дребезг стекла о стекло, течет вода, наконец, кашель стихает.
«Он стал выставлять чайный сервиз на стол. Вазочки с вареньем. Варенье,…всё так удивило меня в его поведении».
-Мистер Минкос, Вы, верно, хотите, чтобы я поскорее убрался со своими вопросами и не беспокоил вас больше, так? Вы что,…ужинать собрались?
Тед видел, чашек было три. Чайник, похоже, медный был вычищен до блеска. Мужчина разлил чай. – Брусничный чай на родниковой воде. Брусника привозная, а ручей течет посреди моего двора. Вкусная вода, …пробуйте варенье.
Голос Минкоса был чуть хриплым, он говорил с акцентом скандинава, не желающего учиться говорить «правильно». - Я даже... рад, что вы напомнили мне о Стасс.
И теперь, слушая запись, Тед вздрогнул, когда этот человек назвал женщину, погибшую давным-давно насильственной смертью, именем Стасс.
Нет, он уже знал, что погибшую звали именно так. Но что-то вдруг связалось в узел в голове, и сердце ёкнуло.
-Я вас узнал, мистер Лоренс, потому что вашу маму хорошо запомнил. На всю жизнь запомнил. Вы очень похожи на нее.
-Не понял, вы видели мою мать? Вы не ошибаетесь? Но она никогда не бывала в этих местах. – Тед подумал и уточнил. - По крайней мере, мне об этом ничего не известно.
-А она и не была здесь. Я видел ее в отеле «Звездный мальчик». В Лос-Анджелесе.
Человек назвал дату. Это был день ужасной гибели женщины по имени Стасси Гранд.
Лоренс напрягся.
Он уже знал, из слов Саммер, что Элиза Лоренс входила в тот день в номер повесившейся. Но Тед прекрасно понимал, что горничная никак не могла знать, что творилось в номере. Может, Элиза просто ошиблась номром. Зашла и вышла, просто любезно пообщавшись с тем, кто оказался в номере. Намек Саммер по поводу отца, Тед тоже принял с подозрительностью. Что у отца могли быть шашни с женщинами – реально, но чтоб в одно место по очереди «бегали» и он и его в ту пору невеста – нереально.
К тому же Саммер померещилось, что мать его была беременной, а этого никак быть не могло. Его старший брат – Марк родился за день до событий. Так утверждает запись в медицинской карте Элизы Лоренс.
Тед будто сканировал выражение лица Минкоса. И поражался, тот говорил без капли неприязни к нему – к Лоренсу, в глазах его (те были цвета каштана) было лишь любопытство к Теду, не более.
-Ваша мать в ту пору была беременной. Скажу даже, на сносях была…ваша мама. Но, судя по тому, что вам, по-видимому, ещё нет тридцати, ребенком тем были не вы.
Минкос улыбнулся, оглядев Теда в полный рост.
-Мне двадцать два.
-Значит, она носила под сердцем не вас. У вас есть брат?
Теду не составило труда понять истину с тремя головами: или человек ошибается; или мать блефовала с беременностью, или она родила своего первого ребенка... «вне» сроков медицинской карты.
(Долгая пауза). Тед был под гипнозом информации, шедшей ему в уши. Так и не найдя места в памяти, где бы мог сохраниться образ или голос этого человека, он вдруг понял, …понял почему Минкос показался ему знакомым. Этот человек располагал к себе неким монументальным покоем. Будто осознавая за собой качественную силу, он и не мог быть кому-то равным врагом, а встречать в штыки более слабого, по-видимому, считал позором для себя. Эта царственная снисходительность с примесью устойчивого любопытства на своего визитера, спокойный голос – всё это располагало, нравилось Теду. Он перестал искать оценки данному человеку, перестал его подозревать, стал слушать более внимательно, предаваясь лишь информации, которая и пугала, и странным образом возбуждала его.
И всё же он снова возразил Минкосу. - Вы ошибаетесь. Если моя мать и была беременной в то время, то…э…она находилась бы под наблюдением врачей. И никогда бы она не пошла одна…на прогулку по незнакомым местам. Вы ошибаетесь, мистер, …почему вы лжете, что видели её в тот день в «Звездном мальчике»?
(Минкос улыбнулся). Зубы его желтоватые, но крепкие были ровными, глаза сощурились, но по-доброму, потому и улыбка была приятной. Но, опять же, снисходительной. – Но это правда, я видел её там! У вашей матери ярко голубые круглые глаза, чуть одутловатое лицо имеет несколько глуповатое но вполне доброе выражение. Губы полные, фигура, …она подрастеряла стройность ещё до беременности, я так полагаю, она была…
Лоренс перебил. - И хватит. Хватит. Я не обязан верить описанию по, …допустим, по фото из журнала.
-Ваша мать не снимается для журналов. Это прозвучало в том разговоре. Когда она говорила со Стасси. Она так сама сказала – ваша мать: «Это, - она сказала, ты пытаешься влезть на видное место, чтоб попасть на фото рядом с моим Артуром. А для меня, -говорит, -это вовсе не обязательно. Меня итак все в городе знают». – Минкос улыбнулся. – Я цитирую, потому что у меня есть талант к актерству. И прекрасная память на текст. Простите, я действительно бывший артист драмы города, …впрочем, понимаю, это вам не интересно. Но …почему вы так, …вы обиделись? Я что-то не так сказал. Простите. Но если бы я сказал, что ваша мать показалась мне тогда прекрасной, это было бы далеко от истины, мистер Лоренс. Она очень волновалась во время этой встречи. Даже скажу, была ею возмущена. Она…не красавица, но, …после, думая об этом всём, я посчитал, что ваша мать кое в чем была права. Даже …красива в своей правоте была. Она, по-видимому, сильный человек. И порядочная женщина. И вот теперь я уверен, она стала после хорошей женой и матерью.
-А это откуда?
- Это моя совесть.
-Не понял.
-Вы сядьте. Вам, кажется, не хватает воздуха. Давайте выйдем на веранду, тут, в доме душно. Наверно, скоро разразиться гроза.
(Шорохи, позвякивание стекла). Это Минкос наливает пару рюмок домашнего вина. Тед и Хью отказались, а мужчина выпил.
– Бред, говорите? Да нет, это была Элиза Лоренс - ваша мать. Ну что она - Элиза Лоренс, так это там прозвучало. Она же представилась Стасси. А что вы - её сын, так тут…на лице вашем всё. Вы вот, даже заступаетесь за неё, как сын. Вам не понравилось, что я так небрежно выразился об её внешности. Так ведь беременные не всегда бывают красавицами. Это только Марию – Царицу небесную - красавицей изображают. Будто картинка она. …Но это ж символ, в жизни все женщины одинаково земные. …Элиза Лоренс, …огромный живот её хорошо помню. Лицо было в заметных, ужасных пигментных пятнах, глаза красны и будто вываливались из глазниц, когда она начинала возмущенно кричать. Голос её я запомнил. Такой визгливый, надрывный. Но это пока она нервничала. Но, взяв себя в руки, она заговорила спокойнее. Голос уже был твердым, властным. Я бы даже сказал, хорошо поставленный у неё был голос. Она, наверное, могла бы быть хорошей актрисой. Прекрасно владеет собой. И голосом. Когда нужно завизжать и расплакаться, делает это тут же, как ливень среди ясного неба. Я может, чего не то скажу, но мне показалось, что она …великолепно играет.
Долгое молчание. Тед обдумывал слово «актриса».
Он пожалел, что отказался от выпивки.
Мужчина рассказал о том, что уже знал Тед. Там, в «Звездном мальчике» хладнокровно была задушена и изуродована беременная женщина. Её опознал сидевший сейчас перед ним мужчина.
Прослушивая запись снова, Тед вспомнил, как тогда, в доме Минкоса он начал переживать, как заволновался, вдруг поверив, что в страшном событии его мать действительно участвовала.
Тогда его ладони стали влажными. Он потирал рукой виски, ему становилось то прохладно, то душно. Даже на воздухе ему будто не хватало воздуха. Они уже тогда сидели на веранде. В воздухе действительно пахло грозой.
Он смотрел в серьезное лицо пожилого мужчины, вытирал пот со лба и …надеялся, не упасть в обморок. В глазах его уже начинало рябить искорками, но желание узнать правду было сильнее физики. Сознание, к его счастью, не покидало его.
И всё же он тогда снова сказал, что не верит. - Вы, ошибаетесь, мистер Минкос. Во время всех своих беременностей, …есть документ – медицинская карта, моя мать не покидала клиники. У неё подскакивало давление. Иногда. А она, как всякая женщина, хотела, чтоб всё прошло благополучно. Я видел её медицинскую карту, …все девять месяцев она находилась в клинике. …Она не могла, как вы говорите, «на сносях» … разгуливать по злачным местам. …Почему вы лжете?
Послышался шорох. Это Тед достает и выкладывает на стол привезенные с собой фотографии матери..
-Вот взгляните. Там и дата есть. Так выглядела моя мать за пару дней до случая в отеле "Звездный мальчик". Это любительская фотография. Мать фотографировал её кузен в нашем закрытом бассейне. Видите, она в открытом купальнике. …Где же тут «огромный живот»?
-Это она, да. Прибранная, …но это она, да - Элиза Лоренс. Я-то её взволнованной видел. Даже как бы …в состоянии аффекта. И…- (Минкос улыбнулся, будто даже с жалостью посмотрев на Теда), - и всё же она была на сносях…в тот день. С огромным животом и …в жутких рыжих пятнах по лицу. А тут, на фото их нет. Да, я вижу, тут их нет. А может, у вас есть фото, где она пару дней спустя после случая. Может, она там даже с младенцем на руках, …нет таких фотографий?
Долгая пауза...
Лоренс откидывается головой на подголовник сиденья машины. Они с Хью уже едут домой.
Бил осторожно касается его плеча. Тед не сразу на это реагирует. Тогда Хью, волнуясь, трясет его за плечо.
Тед, наконец, поворачивает к нему лицо.
Бил настороженно оглядывает бледное лицо хозяина. - Всё в порядке, мистер Лоренс? Вы бредили. Остался ещё один поворот, …мы почти приехали.
-Я …бредил? Странно. …Как же?
-Вы смеялись, сэр. И всё повторяли: «Он лжец». …Или спрашивали – тут я не понял.
-Успокойтесь, Бил. Я слушаю запись. Это так, не обращайте внимание. Диалог с самим собой. Сколько ещё ехать?
-Минуту-две. Я скажу водителю, чтоб ускорился.
-Нет-нет, наоборот. Скажите, чтоб с полчасика покрутил по городу. Мне нужно подумать. В доме, …в доме у меня не получится.
- Слушаю, сэр.
-И …Хью, даже, даже если я снова забрежу, не мешайте мне. Не нужно меня трясти. Я не кукла.
-Простите, сэр.
Тед снова углубился в прослушивание.
Голос Минкоса не звучит настойчиво, напротив, он как бы успокаивает гостя. - Вы расстроены? Вы расстроены, что ваша мать лгунья? Что карты и прочее - всё поддельное?…Да вам, кажется, плохо? Вам плохо? Да что же вы вскочили, сядьте. Я вижу, вам не по себе. Вы сильно бледны. Хотите, у меня есть успокоительное?
(Шорох). Мужчина и Хью усаживают Лоренса в летнее кресло. То поскрипывает.
Тед даже припоминает запах принесенного лекарства. Он отказался его выпить. Потребовал продолжать. – Я не больной! Прекратите меня обхаживать! …Просто душно. Гроза там или нет, тут же недалеко пустыня. Мне просто душно. Оставьте, Хью! Сядьте и не мешайте нам.
И снова голос Минкоса. - Она приезжала, чтобы поговорить со Стасси. А я был в соседней комнате, но через щель незакрытой двери я хорошо их видел. Стасси, по-видимому, нарочно молчала, что есть свидетель разговора. Они стояли напротив друг друга и почти не перемещались по комнате. Так и стояли, и …ругались.
(Слышен хриплый кашель). И снова тот же ровный, спокойный голос. - Ваша мать просила Стасс оставить ее мужа в покое. Говорила, что теперь, когда она беременна и вот-вот родит, той нет смысла путаться с ним. Она настойчиво твердила: "Артур мой муж! Мы венчаны! Брак наш всё равно будет зарегистрирован. Это уже решено». А Стасс рассмеялась на это: "Решено, - говорит, - сто лет назад! Я, говорит, тоже повенчаться с ним могу. В любое время». И ещё она сказала: «И уж со мной-то он до мэрии согласиться доехать. С тобой, - говорит, - он туда не поехал, и не поедет!" Она говорила и мне, что они с Артуром встречаются уже около восьми лет. А когда она сообщила вашей матери, что она сама в данный момент беременна, и что даже знает, что у нее будет сын, то вашей маме вдруг действительно стало плохо. Вот как раз по Стасси видно не было, что та была беременной. Мне даже показалось, она блефует. Это после уже определилось, что она не солгала. При вскрытии. По-моему, вот как раз после этого и был вызван ваш отец для допроса по этому делу. А так, его даже не беспокоили. Землетрясение случилось, сотни людей погибли. Ему не до, …всем не до этого было. Но ваша мама, видно, более доверчива, чем вы, Тед. В тот раз, услышав про беременность Стасс, про то, что даже уже и известно, что будет мальчик, она даже стул уронила, на который опиралась, когда стояла. Мне кажется, она сразу поверила Стасси. А потом она неуклюже подняла стул и …снова бросила, только уже в Стасс. Тут вообще шум начался. Стасси смеется, у нее будто как истерика началась. Это она спровоцировала вашу мать. Она начала оскорблять её, называя, простите, «уродиной из уродин». Она смеялась, говоря, что не то, что муж, садовник - дебил презирает вашу мать за уродство. И вот тут ваша мать замолчала. Стасси ещё смеялась, ещё оскорбляла её, а ваша мать - …ни слова. Видимо, спрятала эмоции в кулак. Потом, уже без крика, спокойно, она вроде как предупредила. Сказала, что «всё то, что Стасс считает за правду – всё ложь. «Ты русская, у тебя даже вида на жительство нет. Ты держишься за его милость. – Сказала она. – Твоё, - говорит, - место – сибирская помойка. Мой муж – губернатор Калифорнии. Известный миру американский промышленник. Производитель доллара. Подумай-ка своей глупой башкой, захочет ли он смешать своё …с твоим. …Никогда!» А когда и на это Стасси расхохоталась, ваша мать, Тед, весьма спокойно взялась за сифон. Такой граненный, довольно тяжелый сифон, он был с водой, стоял на столе. Она кинула им в голову Стасси. А потом, схватилась за живот, вроде как платье одернула на себе, и …вышла из номера…
-Как же …в голову? Ведь …вашу знакомую, …кажется, задушили? Писали про …море крови. …Или газеты что-то опять выдумали?..
Лоренс не узнавал улиц, по которым они ехали. Вот холмы центра города, многоэтажные дома. Малютка - железная дорога в полторы сотни метров. Колея на холм, колея – с холма…
Хью поинтересовался. – Может, домой, мистер Лоренс? Давайте, я скажу водителю, чтобы…
Тед лениво махнул рукой, показав, езжай «по кругу».
В наушнике звучал голос, и Тед не хотел, чтобы слышать его кто-то ему мешал.
-…В те дни, как говорила Стасс, они с Артуром виделись почти каждую его свободную минутку. У него были дела в Лос-Анджелесе. И они могли иногда встречаться там, в «Звездном мальчике». Номера были разные, заказаны на другие имена. Стасс проживала там под именем Мэри Пойнт. Он – Артур заказывал для себя номер напротив. Тоже под другим именем. Вполне понимаю, что такому человеку просто спрятаться за другим именем не представляло возможности, его все узнавали в лицо. Но, думаю, он всё-таки не афишировал эти встречи. Думаю, горничная, портье и коридорный его могли видеть. А остальные, …не знаю. Он явно скрывал связь со Стасси. С ним даже охраны не было, я сам это видел. Но, как успела мне сказать Стасс, он приходил к ней и, как правило, оставался на ночь именно в её номере. Я, приехав к ней, взял номер только на сутки, тут же на этаже. Но был там, в «Звездном мальчике» недолго. Даже ночевать не пришлось. Узрев помпезность вашего батюшки, Тед, я передумал вести с ним разговоры по поводу серьезности его отношений со Стасси. Я уехал из отеля.
Послышался кашель Минкоса.
- В тот же день, сразу, после того разговора с Элизой, к вечеру, к Стасси снова должен был зайти Артур. Но... уже не получилось. В отеле-то он был. Я увидел его только потому, что очень этого хотел. А Элиза, …как потом я узнал из газет, …родила той же ночью мальчика. Здорового, крепкого малыша. Так было написано, Тед. …Так было написано во многих газетах, я не мог не верить им. …Если это не был ваш брат, то….Впрочем, это дело совести только самой вашей мамы.
Молчание было тягостно долгим.
Тед снова не узнал свой голос. – Вы правы, Минкос. В то время моя мать родила своего первого сына. Мой брат Марк…по началу считался незаконнорожденный ребенком.
«По-видимому, он решил, что я вот-вот бухнусь с кресла. Он снова принес мне успокоительного. Я снова отказался от него. Снова потребовал продолжить рассказ. Я…требовал, уже прекрасно понимая, что моя мать дурила не только отца, весь свет. …
«Господи, …а Эд, …а Марго, - думал Лоренс, - а я?…Возможно, и я – мы все …не её дети».
 -Когда Артур появился возле своего номера, его предупредили, что ...её уже нет. Там, в номере напротив, уже ожидался приезд полиции. Горничная проговорилась, сказала, что Лоренс ушел тогда черным ходом. Предупредил, чтоб говорила, что его будто в этот день там вовсе не было. Но он был там, мне его эта горничная и показала. …Людей, конечно, собралось много. Глупышка коридорный, который обнаружил Стасси повешенной, закричал, вместо того, чтоб тихо сообщить о происшествии администратору. Вот людей и собралось... куча. А Лоренса, …его, как не было там. Видимо, из тех пары – тройки человек, кто знал об их встречах, все молчали. Они ж понимали, он уже после всего этого приехал. К тому же так явно светиться на месте преступления. …Так может и поступает отчаянный убийца, но …нормальный человек – вряд ли. А тут, …тот убийца был явно…ненормальным, больным человеком. …Артур губернаторствовал. Срок, правда, заканчивался, но…всё-таки власть. Все молчали. Его, конечно, допрашивали, кое-что и в прессу просочилось, но мало ли какой адюльтер, ведь никто же не знал, что они встречаются серьезно, долгое время. Но, я потом слышал, ваш отец «тихо» ушел с дороги своего соперника буквально, выиграв все дебаты. Ну, понятно. Мне Стасси сказала, что они встречались восемь лет. Что решили завести ребенка….Разве всем людям, даже за большие деньги рот заткнешь…
Молчание. Потом снова суета со звоном посуды.
-Вам плохо?! Выпейте, выпейте это, Тед, хуже не будет.
И снова Тед не узнал себя. Свой сиплый, надтреснутый голос. - Нет, нет, все в порядке. Я…всё нормально. - И через время. - Скажите, Минкос, вы ведь считаете, что это произошло с подачи моей матери? Вы ненавидите её, да? …Всех нас. Нет?! Почему?! …Или вы думаете, это не она? …Она?! …Нет? …Отец?! …Так кто же, вот только не нужно мне про имя никому неизвестного Гомера Сакко!
-Я уже сказал, не видел. Потому и права судить не имею. Она подтолкнула убийцу, он - нет – не мой удел кого-то наказывать.
-Но ведь вы уверены! Вы уверены, что это дело рук моей семьи, я же вижу по вашим глазам!!!
-Что глаза? Глаза – не судьи чужому греху.
-Но это же не грех, произошло жестокое убийство! Почему вы не заявили, вы же свидетель. Вы же могли, вы…всю жизнь им сломать могли…. Ах, вы не пожелали, …а почему?
 Послышался скрип кресла. Потом снова скрип. Противный скрип голоса Теда и его тихий смех.
Лоренс будто сошел с ума. Он не понимал своего визави.
В голове его так сильно зазвенело, так закружило в глазах, потом вдруг резко потемнело….Но он не потерял сознания, он осознанно смеялся над возможностью никогда не появиться на свет.
-Ха-ха, ха-ха! И молчите, ладно. Я знаю, ха-ха, знаю, кому принадлежит имя убийцы. Я…ха-ха, я часто слышал, отец так шутил, с неугодными ему людьми. Он шутил: «Что я? Цветочки! Вы ещё не знаете Маэстро Дино. Ах, не знаете?..». Есть у меня дядя Сэмуил, …это его бывший садовник. Так, старик, выживший из ума. Он работает в саду, надев поверх смокинга, кожаный передник…Я знал Дино! Однажды даже разговаривал с ним. Это сумасшедший. В газетах указывалось имя Гомер Сакко, но мы – Лоренсы знали его как Дино Кэта! Кэт, Кэт, …он был садовником. Он любил магнолии и акации. Помешался на ненависти к гадившим в саду кошкам жены дяди. Дино их... ха-ха! ... он их душил …шнурком! И свежевав, закапывал под кустарниками. А из шкурок шил себе домашние тапочки. Ха-ха! Когда на него налетала жена дяди, он аргументировано доказывал, в свою защиту, что «кустарник от этого только цветистее бывает». Он считал себя «чистопородной собакой». Я пытался убедить его, что в смокинге трудиться с землей трудно. Ха-ха,…и что «породистые» - на кошек не кидаются …ха-ха. Он отвечал мне – школьнику, из любопытства посещавшему с теткой клинику – тюрьму. Его там держат…до сих пор. А может, он уже умер, …ха-ха, не знаю. За последние пару суток, я узнал о смерти стольких людей, …ха-ха…Так вот он сказал: «От них всё зло мира». Философ! Ха-ха! …Садовник…садист….И кто же, кто же указал ему на вашу знакомую? Кто убедил, что перед ним обычная кошка? Ха-ха….о…о боже, воды, дайте воды…Хью, Хью, …уходим, …мы….я…воды.
-Выпейте, мистер Лоренс, выпейте. Это успокоит вас, а лучше …заплачьте.
Вдруг резкая пауза. Всё стихло.
Тед тогда не заплакал.
Он выпил-таки предлагаемую Минкосам гадость (вполне осознавая, на что он может напороться), и к величайшему удивлению двух мужчин, пекшихся о нём, вдруг вполне внятно произнес: «Он наверняка снимал номер на имя Дино Спайка».
После па3узы.
-Да. Номер напротив снимал некто Дино Спайк.
Послышалось шуршание, перемещение мебели. Это Минкос, царапая пол веранды, двигал стул ближе к Теду. Он взял его руку в свою.
Тед понял, он боится, что с ним может произойти нервный срыв.
-Я не невротик, Минкос. Не беспокойтесь. У меня …боли в голове. Шум. Иногда невыносимо сильный. Мне сказали, что к тридцати годам я могу потерять слух. Стану глухим. Как Бетховен.
Минкос на это ответил: «Никто не может знать, что будет. И для чего думать, о том, что будет, если всё равно, не знаешь, что будет.
-А как же Экклезиаст: «Что было, то и будет». Кто-то же должен за всё это ответить.
-А вы, Тед, надейтесь. Вот я, увидел вас и тоже, надеюсь, что с вами …обойдется. Вы будите над всем этим.
-Что значит, «над этим»? Вы что, пророчите мне раннюю смерть?! …Вы думаете, я умру раньше тридцати лет?! …Ха, ха-ха. Не-ет, нет, мистер Минкос я ещё жениться должен. У меня скоро, …я надеюсь на это,…у меня скоро уже ребенок родится.
Минкос будто не был этим удивлен. Улыбка на его лице светилась ясностью очевидного. - И жениться успеете, и дети…всё будет. Я же говорю, Экклезиаст ошибся на счет вас. Вас гены «глушат», но ведь они – это ещё не весь человек. Вот, я вижу, вы бороться с этим научились. Мы называем это мученическое терпение. Вы вот сюда не из-за своих грехов приехали, а за других прощение просить...
(Тед, слушая запись, вспомнил, как он вздрогнул тогда при этих словах Минкоса. Ему померещилась умиравшая на его глазах Саммер. И он сказал про себя: «Какая глупость…- это ваше «мученичество»).
-…Да только и тут судьи поступку ваших родителей …нет. Если только там он, в тюрьме - лечебнице. Горничная тогда действительно показала на одного высокого мужчину. Сказала, что он не раз появлялся на её этаже и предлагал вывести кошек. Сказала, что в его руках был шнурок. …Именно таким была задушена Стасс. … Его арестовали, ...говорят, уже после, он снова туда, в отель пришел. В газете было написано, что он вернулся… «за кошкой».
- Вы малопонятные вещи говорите, Минкос. Про религию, терпение. Я не особо верю в это. Если и обращаюсь к богу, то…только как к образу Судьбы. Что касается Дино, да он больной. Ему дали двадцать девять лет. Отсидка в клинике. Если выживет, его моя тетка – сестра отца - возьмет на поруки. Она поддерживает всех, кто работал на семью. Она одинокая женщина, у неё свой бзик. Не смотря ни на что, она заботится обо всех наших слугах …до самой их кончины. Даже о таких, как Дино. Я же говорю, мы как-то вместе с ней ходили туда, в клинику с решетками. Помню, я испугался его. Сначала. Но тетка дала мне яблоко. Сказала: «Дай ему». Это было яблоко с яблони, которую он когда-то посадил в саду дяди. Я дал - он взял. И мой страх прошел.
-Что, много в доме сумасшедших?
- Садовники. У дяди, тетки, у нас - все психически больные люди. Никто не объясняет, зачем они это делают, зачем отказывая другим, дают эту работу больным. Но таких, как Дино, у нас пока не было. Отец, к удивлению многих, выбирает для работы по дому молчунов, … в том числе и для работы в саду. И сейчас у нас такой есть. Ходит, улыбается, но…сад цветет. Отец берет со всех подписку, чтоб не воровали. А больше, его ничто не беспокоит. Он и мне как-то говорил, что «в мире нет сумасшедших людей. Есть те, кто их не понимает». …У него единственного в нашей семье крепкая психика. Всегда крепкий сон.
В наушниках Теда звучали шорохи....
-Спасибо вам, мистер Минкос. Извините, я, в общем-то, не склонен к истерикам. Простите….
Послышался скрип стула. Это они с Билом собрались уходить.
Минкос провожал их к вертолету. – Хотите, прилетайте ещё. Буду рад. Можете звать меня Алекс. Я, если точно, Александр. Александр Миноксин. Я русский.
Молчание и снова голос Минкоса.
-А на счет вашей мамы я ничего вам не солгал. Какой я ее видел тогда, так и сказал. А ваш отец, тут я ничего не знаю. Зачем наговаривать, не знаю и не знаю. Да я и знать про это не хочу. Каждому свой отрезок отмерен. Видно судьба ей была - вскружить голову такому человеку. Судьба. Но жаль Настю, ...жаль. Она тоже русская, её имя Анастасия Гранина. Она первая сюда уехала, потом прислала письмо, рассказала, что живет "как королева на всем готовом». Писала мне, что скоро может и замуж выйдет …за богатого человека. Я двоюродный брат ее. Кузен, по-вашему. Я хотел узнать, как тут жизнь. Многим…там, у нас она красивой кажется. И я заболел этим переездом. Хотелось увидеть, что за Америка, понять, в чем красота жизни её. Настя даже как будто обрадовалась, сразу приглашение прислала, по-видимому, через вашего отца устроила мне вид на жительство. Это я потом узнал, что она дом, купленный для неё вашим отцом завещала мне. И мебель, и вот ферму эту....Я тогда, в отеле ее не в первый раз в Америке увидел. Мы виделись за год до этого, я приезжал по туристической путевке. А в тот день, я приехал в отель сразу из аэропорта. Наговориться толком не успели. И сразу вот, я стал свидетелем этого скандала. Но зато я всё сразу и понял. О красивой жизни. О положении вещей, то есть. Я уехал в этот дом на другой день. А уже к ночи меня назад, в отель вызвала. Полиция. И прочее….
Шорох, похожий на тихий свист и снова кашель. – Мне тут нравится. Но вот заболел в последнее время. Кашель. А так, хорошо здесь. Плачу налоги, тружусь. Создал тут для православных староверов свой приход. Людей немного, но…всё община. Только вот заболел. Видно не всем этот климат подходит. На снегу, на морозе - не было такого кашля, а тут вот….Ну, уж обратно не собираюсь, тут доживу. Пока как будто никто не гонит. Не люблю, знаете, метаться. Да и тихо тут, никто в жизнь не лезет. А вернусь, могут разговоры пойти, почему вернулся. …Всё равно о Насте спросят. А дом этот, я так прямо в завещании своем и отписал. Он снова вашему папе достанется. Никому больше. Можете сказать, ...всё вернется к нему. И Настин дом - тоже. Она писала, эти места им обоим нравились. Когда ваш отец свободен был, они здесь отдыхали. Тихо здесь. Уединенно. Не хочу другого места, не кашель бы, так можно и порадоваться в полной мере. Там, в России у меня квартира была в центре Мурманска. Я её жене оставил. Вы о таком городе, наверно, и не слышали. …Понимаю. Вам эти места родные. Тут ваша мать, отец, ваш дом. Дело ваше. Стасси говорила, это ваше семейство делает мелкую долларовую купюру для страны.
Тед замер. Остановившись, развернулся к Минкосу.
Тот, глядя ему в глаза, закончил разговор, странной на взгляд Теда темой. – Собственно, договор на их производство, заключенный в последние месяцы губернаторствования вашего отца, на мой взгляд, и спас благополучие вашей фамилии. Думаю, в ином случае шум был бы …побольше.
Тед некоторое время молчал. Затем, оглянулся на ожидавший его вертолет. Ещё постоял в раздумье. Затем развернулся, но прежде чем сделать шаг, ответил: «Вы порядочный человек, Алекс. Удивительное явление для иностранца. Может, это религия вас таким сделала? …Бессребреником. На вашем месте другой бы ... пожелал жить роскошней, а вы вот ...не судите.
Молчание.
Теду тогда показалось, что коричневые, грустные, чуть раскосые глаза не упрекают его за намек на бессовестный, но такой естественный по меркам Лоренсов, поступок. Шантаж.
Седоволосый мужчина лишь улыбнулся. Опустив голову, покачал ею. А когда Тед пошел к вертолету, он так и шел рядом с ним, провожая до самых ступеней трапа. – Религия там, или воспитание – тут не скажу точно. Я – всю жизнь себя бобылем ощущал. Жить «роскошней», нет, это не по мне. Да и куда роскошней? Не мною сказано, главное для человека - покой и воля. Руки - ноги - есть, на хлеб заработаю. Тут земля добрая, что ни кинь - все вырастет. Зачем мне чужое?"
Машина минут пять стояла у парадных дверей дома. Мажордом дома Лоренсов уже справлялся, в чем дело. Хью стоял у машины и никого к ней не подпускал. - Хозяин выйдет сам. Он занят. Не видишь, музыку слушает. Мажордом отстал. Распорядился насчет позднего ужина для подгулявшего молодого хозяина и пошел в дом.
Лоренс, ещё немного послушав шум мотора вертолета, сморгнул, будто очнулся при пробуждении, снял наушники, откинув их в сторону, забрал из магнитофона мини-диск и вышел из машины
***
Тед был сильно голоден. Ночь, а он как волк, ел и ел. Спешно, закидывая куски в рот, почти не пережевывая их, и запивая…вином. Он будто хотел захлебнуться.
В конце концов, он всё-таки подавился. Его вытошнило.
Покачиваясь, он поднялся со стула, выругался в свой адрес так скверно, что обслуживающая его за столом Сюзи, зажмурила глаза.
У двери его спальни встретила Элиза. Она была заметно встревожена. Увидев сына, поднимающегося к себе на третий этаж дома, она сама двинулась к нему на встречу. - Что случилось? Почему ты не спишь? Фу, да ты пьян! Тед, тебя что, тошнило? Где ты был?
-А ты? Только не подходи близко. Меня действительно вытошнило.
Зря он признался. Элиза «закудахтала»: холод – грелки – таблетки - рвотное – слабительное – спать-спать – ты вымучен!
Тед видел бегающие глаза матери. Она осматривала его всего: спереди, с боку, сзади.
-Ну вот, подышала …на меня, теперь иди спать. Ты же говорила, не высыпаешься.
-Уже не хочется. Где ты был? С кем?
-Я был дома. Спроси, Сю. Я ужинал, и меня вытошнило.
-Врешь.
-Нет. Меня стошнило. Ужином. Это правда. Не ходи в столовую, так скверно.
-Я поговорю с поварихой. Чем это она тебя накормила?
-Перестань, ма. Я торопился. Спать хочу. Прости, ма, ...иди.
Элиза буквально мерила его рост, ширину плеч, бедер. Она всего его разглядывала, будто искала травмы на своём ребенке.
-Мама, я устал.
-Я вижу. - Элиза взяла сына за руку и развернула к себе. - Зачем ты ездил к ней? …Тед, но ведь всё это ложь. Зачем ты связываешься с интриганкой? Ты - последняя надежда отца, ты должен взять дело Артура, дело семьи в свои руки. У меня есть мои Марк, Эдуард, Марго, у меня есть внуки. За ним - никого. Никто кроме Артура не понимает очевидного - благополучие – это состояние, ускользающее со временем. Без нашего дела кто мы, в лучшем раскладе – рантье. Таких по миру миллионы. Кто знает их имена? Никто! Кто делает доллар? Мы! Лоренсы. Ты бросишь дело, уйдешь к своему «картону и пенобетону», или к этим …«международным экономически отношениям» – всё! - уже твои дети почувствуют - маловато причин для гордости. Связавшись в этой лгуньей, потеряют все: ты, я, твои братья, твоя сестра. Ты хочешь убить этим отца? Ты …что, стал ему врагом, узнав ту правду?
Тед перестал понимать мать. «О чем она? О ком она говорит? Обо мне? Откуда она знает, у кого я был, про какую интриганку речь? Или она не про случай времен розовых слонов? Она не про Стасси Гранд. Тогда о чем она, о Стасси?!»
-Тед, молю тебя, не ходи дорогой своих братьев, нет! Я так была не права, подтолкнув тебя к мысли о том, что любовь в этом доме возможна. Нет, увы, больше не осталось таких привилегий. Ты – последний. Не покидай меня. Не убивай его.
И снова у горла её были слезы. Снова истерия душила её, выжимала последние силы.
Тед посмотрел на мать, взглядом постороннего человека. Как на чужую женщину. И вдруг ему подумалось, что наверно его мама даже в детстве не отличалась приятной внешностью. Кошачьи глаза, одутловатое лицо, крупный нос, мелкие зубы....Всю жизнь мать его лепила из себя красавицу. До крика требовала от парикмахеров, стилистов того, что хотела сама видеть в себе. "Наверно, с тех пор она и блондинка, как увидела подружку своего жениха? А ведь ей совершенно не идут эти отбеленные волосы, они ее старят. Отец, наверно видит эти её попытки приблизиться к образу той, …но молчит. Бедная, …бедная моя мама. А ведь я, пожалуй, единственный из нас четверых, кто похож на тебя. Ты хочешь, чтобы я остался Лоренсом? А я вот, уже снова сомневаюсь, а верный ли это выход. … Может моя большая ставка на Стасс ложная? …Она обманывает меня, называя самым красивым. Это любовь слепит её. Верю, она меня любит тоже. …Где же она, Стасс…моя Стасси, где ты?»
Тед лег в постель. Он смотрел поверх головы матери. Туда, где был потолок, где жил на нём хрустальный цветок. И ночь устроилась на хрусталиках его искр.
Тед задремал. Задремал с открытыми глазами. Дыхание его перестало быть заметным для Элизы, и она испугалась.
Он услышал истошный крик. Но он знает этот голос, потому и не испугался крика. Он чуть приподнялся, улыбнулся матери и утешил, …как мог. – Я не поверил им. Всё хорошо, ма. Иди спать.
-Им?! Кому им?! Она обманывает тебя! Она лжет тебе, как лгала ему!
Её слова - пуля ему в висок. Тед заметно вздрогнул. Только вот теперь он окончательно понял, о ком говорит мать.
Но он смолчал. Не дернулся, перебивать её вопросом. Посчитал: «Пусть выговорится. Знаю, о главном она умолчит, но пусть хоть так».
-Сын, ты совершаешь ошибку своего отца, связываясь неизвестно с кем. Не сходи с круга, умоляю тебя! Наш, а теперь твой долг – производство этих денег. Право на доллар - вот твое кредо. И если ты в разуме, тебе придется остановить свой серьезный выбор на браке, необходимом семье. Мой отец тоже любил одну женщину. Тоже не хотел ту, которую предлагали его родители. Ему хотелось жениться на красивой актрисе. Чтоб весь мир восторгался ею, но чтоб только ему она подавала кофе в постель. Но ...женился он все равно на «нужной» семье женщине. Прогулял миллион с артисткой и…понял, что только терпеливая, понимающая наш образ жизни, сможет понять проблемы, которые близки нам. Девушкам из парикмахерских, Тед, ты пойми, это просто не под силу. Ты видишь, как я живу? Скажи, вот так жить, сможет твоя эта лицемерка, что так лихо, так беззастенчиво подставила тебя под удар? Да, отдых в любом месте земного шара, да острова в подарок. Да, звезда, названная моим именем. Артур купил для меня место для погребения на Луне. Тед, можно засыпать на бриллиантах, упиться шампанским, но ведь это мечта дуры из парикмахерской! …И что, тебе не нужна такая жена?! О, боже, да как же тебя вразумить?! Я же вижу, это не дает тебе покоя. И именно в такой момент ты кинулся добиваться этого брака. Любыми средствами! Но это же гибель, она подлая, она же подлая, Тед!
Элизу била дрожь, слезы уродовали её лицо. … «Она выглядит, наверно, так же, как тогда, …в отеле «звездный мальчик». И снова слезы, снова …ложь. И имя….Стасси, господи, как же …где ж достать тебя, чтоб услышать голос, хотя бы просто услышать тебя, это придало бы мне сил…».
Тед вздохнул. Сел на кровати. Обнял и прижал плачущую женщину к груди. Её било, её всю трясло. Он пытался теплом, тихим ровным голосом успокоить её. Хотя бы переключить её мысли на другое.
- Мама, мама, ты слышишь, я …заболел.
Резко, будто отрезало сталью, крик и рев обрываются.
Лишь хлюпая носом, женщина начинает тревожно вглядываться в лицо сына. - Что? Опять текла кровь? …Тед, что с головой? Опять был обморок?
Мать снова была на своей ладье, с веслами в обеих руках: «лекарства - настой- вызов врача- покой - к черту твой университет.
Вот после этого набора Тед и задал свой вопрос: «Теперь давай по существу. Кто и как меня обманывает Стасс, …ты же про неё сейчас говорила?»
-Разве это важно, Стасс она там или кто? Ведь ты решился на самые крайние меры, я же вижу это по твоему состоянию. Ты третий день…
-Ма, извини, я тебя перебиваю, но, сначала ответь.
-Тед, …я знаю, ты хочешь отказаться подписывать десятилетний контракт, если отец не позволит тебе жениться на ней. Ведь так? Тед, это не секрет нашего семейного врача, Артуру уже не под силу будет довести этот контракт до завершения.
-Что такое? Чего ещё я не знаю, мама? Что с отцом?
Элиза назидательно покачала головой. Ответила, будто открыв сыну страшную тайну. – Твой отец стар. Семьдесят – не семнадцать, Тед.
-Фу-у-у. Ну, хоть тут ничего страшного. Успокоила.
Элиза впала в другую крайность – в быстрый гнев. - Да чем же, сын?! Папе нужно помочь! Все ждут, когда руководство примешь ты. А ты? Что ты задумал? Это последняя сделка твоего отца. Позволь ему подписать этот контракт, дай согласие принять руководство компанией и заводом в случае, если,… если ему будет трудно завершить дело по десятилетнему контракту с государством.
Да, такая мысль была у Лоренса младшего. Только шантаж такого уровня (самое больное место семьи) был на самом последнем месте в его замыслах. Седьмой контракт с государством о продлении прав Лоренсов на выпуск мелких купюр - это уже последняя сделка Артура. Вот тут бы и развернуть сыну тему о сделке.
Тед сверлил мать взглядом. Женщина готова была разразиться слезами, но крепилась. Элиза знала, ему тогда легче будет уйти от разговора. А она обещала мужу, что сумеет убедить сына подписать соглашение, прилагающееся к контракту.
И ещё его грело то, что мать пока не в курсе, чем сын развлекал себя последние трое суток. О том, что у него появилось иные аргументы - она и не знала. Элиза думала, что в Лонг-Бич сын летал к своей пассии, имя которой ей уже было известно. Но её ошибкой была то, что она, знала Стасси под иным именем. Некая Анела Пазини проживала в Лонг-Бич. Именно эта … «парикмахерша Пазини и губит её сына».
Анела Пазини - последняя из дочерей наркоторговца Пазини.… Элиза многое уже выяснила про эту «паршивую» семейку «грязных торговцев смертью». Элиза знала даже то, почему эта женщина меняет место своего проживания чуть ли не каждые год-два. Почему она не пожелала жить в купленной для ней квартире.
А она знает! И то, что она задумала - это своего рода тоже шантаж. Подготовив пакет документов против этой «девицы Пазини», она бы вышла с ним к сыну и сказала: «Вот! Теперь ты понимаешь, что все её чувства к тебе – ложь. Она пытается спастись за твоей спиной. Эта мерзавка рассчитывает спрятаться за наше имя! Но её сумасшедшие родственники покоя ей не дадут. Они справедливо решили избавиться от Пазини. Вообще …избавиться. Они и эту найдут. И пусть она вместе со всеми Пазини ответит, хотя бы не перед обществом, перед родней за подлость отца. Только при чем здесь мой сын?» - Вот как бы она сказала Теду, но…пока тот пакет был ещё не готов. А словам, … таким словам сын Элизы Лоренс никогда не поверит.
Но Элиза не хотела настолько ломать сердце сына. Пока она желала убеждениями заставить его отказаться от этой девицы.
Она, если разобраться, всё-таки сумела выйти замуж по любви. Ведь ей нытьем-катаньем всё-таки удалось. Она всё надеялась, что Теду встретиться «хорошая» девушка. Увы, те, кого она слегка подталкивала, сына не интересовали. Тогда она решила тянуть время. Её Артуру понадобилось восемь лет. Восемь лет «тасканий за эмиграткой». Элиза решила потянуть время. Набраться терпения и …переждать этот «дикий» роман сына. А тут…этот проклятый контракт. Опять эта страшная пора линьки семейства Лоренсов! Правда, эта пора, пусть с ужасами своими, всё же закончилась её благополучием. Мать надеялась на счастье сына. «Тед итак не здоров, – думала она, - если ещё и в этом судьба обидит её сына, … так что ж, был ли смысл тогда ей копья ломать. …И какие копья! Тогда уж – нет бога кроме доллара!»
Вот они и смотрят друг на друга, как ждущие первого плевка один от другого. Он держит про запас свой козырь, она – свой.
Элиза попыталась вернуться к прерванной теме. - Мы, то есть вся наша семья и ты в том числе, Тед, делаем деньги всей страны. Этому делу пятьдесят лет. Его начали твой и мой дед. В сорок лет твой отец встал у руля. Шесть пятилетних контракта – дело Артура и вот… твоему отцу предложили десятилетний контракт. Разве тебе нечем гордиться, называясь Лоренсом? Я, например, горжусь, что тридцать лет ношу эту фамилию.
-Почему только тридцать, мама? А разве не с того времени, как ваше бракосочетание с отцом было совершено в соборе Святого Мартина? Тридцать восемь, ма. Вот посчитай …
-Что?
Элиза какое-то время соображала по поводу вопроса сына, и вдруг резко нахмурилась, отвела взгляд.
На глаза ей попалось небольшое полотно Ван Гога. Седовласый еврей смотрел на неё с усталостью в глазах. В его скрюченных подагрой руках в сжатых ладонях сверкали золотые монеты.
-Нет, сын. Я стала Лоренс не в тот день. Нашему Марку исполнилось десять дней, …наш брак был зарегистрирован с Артуром. Он признал ребенка своим сыном. – Элиза не замечала что смотрит на портрет скупца, а из глаз её текут слезы. – Потом …Эдуард, потом …Марго…
Тед оборвал созерцание картины матерью. Он рукой повернул её голову к себе лицом. - Вот я и спрашиваю, почему? Отец надел тебе на палец кольцо клана Лоренсов ещё в соборе, получалось, ты стала полноправным членом семьи Лоренс. Почему же тебе не дали сразу стать Лоренс? …Почему твоей фамилией ещё восемь лет была Мак Дир?! - Тед помолчал. Потом, поцеловав матери руку, продолжил пытку. - Я думаю причиной того, что брак не был подтвержден в мэрии, не могла быть коробка с платьем, забытая отцом в такси. Своим склерозом он выторговывал себе время на право любить обычную женщину, поставив почти невозможное по тем временам условие перед своей молодой женой, повенчанной с ним законом Неба. Он выдерживал тебя, ма. Он не отказался войти в собор, солгать всем и вся, он не отказался стать твоим мужем. Но…попозже. И сколько б ещё продлилось это «попозже», ма? А не потому ли он не женился на девушке …важной для его семьи, но... не любимой и даже …не способной, в виду ряда болезней, иметь детей.
Элиза вырвала свою руку и прикрыла своё лицо.
-Он шантажировал тебя. Он тянул время, надеясь, что ему родит другая женщина. Но у той тоже были проблемы. Вот ведь везет мужику! И та не сразу забеременела. Восемь лет он ждал, чтоб её ребенок стал …настоящим Лоренсом. Тебе нужно было лишь играть в вечную беременность. Он рассчитывал без проблем жить с вами обеими. С тобой – по расчету, заплатив тебе своим заходом в мэрию; с ней – по любви, позволив себе любить её ребенка. Его сын рос бы при нём, ...при двух его женщинах, …но! Те просто не пожелали войти в его гарем. Две сильные львицы стали драться…
Тед я сейчас умру, прекрати, это жестоко!
-А как же я, ма? В чем моя вина, в том, что я всё-таки стал Лоренсом?
-Ты Лоренс!!! Ты …мой сын, ты сын Артура, ты – Лоренс! Это, наконец, докажет твой ДНК!
-Не верю я вашим медицинским картам! Всё ложь! Не верю!!!
Элиза стала оседать. Тед, глядя на мать, сморщил лицо. Он отвернулся от неё.
Но он и, правда, испытывал сейчас двоякое чувство. Будто б даже пожалел. Пожалел, что зашел слишком далеко. Силу этого разговора должна была принять на себя не она, не мать его.
Он приблизился к матери, когда лицо её, молчаливо терпевшей сердечную боль, посерело.
Вот тогда он забегал.
В трусах он выскочил за двери и стал орать, вызывая слуг и охрану. Позвонил врачу, посчитал – мало, вызвал карету «скорой». В его спальне аптечки были во всех местах. Он хватал из них лекарства, но…мало что там было «сердечного». Кое-что найдя, он толкнул таблетку в рот матери. – Не глотай, рассасывай медленно.
Элиза лишь моргнула ему в ответ.
Служанка принесла из спальни хозяйки ампулу. – Вот, кажется, про это лекарство говорил доктор Фридман. Он сказал: «Если прихватит сердце».
Тед схватил ампулу. - А где шприц? Шприц где?!
-Ой, забыла!
В спальне Теда шприцов не было никогда. Это было распоряжение Артура: при обнаружении, сразу сообщать ему и выгребать из аптечек всё, чтобы напоминало наркотики.
Тед глядел на надпись на ампуле, надпись плыла в глазах. – Сейчас, ма, сейчас …
Тед снова схватился за телефон. Спросил семейного врача, можно ли ему поставить укол самому, назвав лекарство, принесенное служанкой. Заодно поторопил его, впрочем, извиняясь, что потревожил в самое сладкое время сна.
Тед долго искал на руках матери заметную вену. Ругнувшись, задрал ей халат и, будто, делая это ежедневно, нервно дернул туда-сюда по бедру спиртовой ватой, брызнув из шприца лекарством, и поставил укол.
Артура с превеликим трудом разбудила охрана. Хмуро глядя на обстановку, он стоял у самой двери комнаты, наблюдая за скорыми действиями сына. Заслышав шум внизу, со стороны входных дверей, разговаривая тихо, он направил туда служанку. – Кажется, врач. Проводите его сюда, а то он кинется в её комнаты. – Устало, но не зло, он потребовал исполнения и от охраны дома. - Бил, уберите людей из коридора. Дом без присмотра, а они на концерт пришли посмотреть.
Когда Элизу увозила карета «скорой», та была уже способна и нормально соображать и даже говорить.
Артур ещё не знавший, с чего начался переполох, услышал весьма печальное для себя.
Элиза чуть хрипела, она боялась, что она может умереть, а сын так и не простит её, не узнает истины. - Не в чем не виновата перед тобой. Ни в чем, Тед. И ты не найдешь причины, чтобы упрекнуть меня. Ты - мой ребенок. В муках я сама рожала тебя. Ты – Лоренс, пожалуйста, поверь мне прямо сейчас».
Сын мог бы сказать, что и не искал причин для упрёка. Что те сами пришли к нему в руки и, что он сам теперь не рад, что полез в давнюю историю с шантажом этим.
Он только кивнул в ответ, но тоже, боясь, что мать умирает, он всё же ещё раз…сунулся к ней со «своим»: «Ты сказала про Стасс, ма. Что ты знаешь об этой женщине? Скажи мне, где она? Где её искать, мама?! Это важно для меня».
Лучше бы Лоренс старший не слышал этого диалога!
Только сыну было наплевать на вопросы отца. Когда увезли мать, он просто …оттолкнул его от себя. «Что такое узнала мать? Что за обман?» - вот что было в его голове, разламывающейся в куски.
Это неведение и бессилие буквально душило его. Он крушил двери, встречающиеся на пути; слуги, спешащие предложить ему продолжить отдых, буквально отскакивали от его рыка. Крикнув отцу: «Да дайте же мне покоя от ваших проблем, черт вас возьми!!!», - он снова схватился за телефон.
 ***
И первым на это раз он решил побеспокоить Мерфи. Он ещё в аэропорту почувствовал, что Френк что-то скрывает. Теперь, после слов матери об обмане ему стало стыдно оттого, что и Френк – его ближайший друг наверняка что-то знает об этом. «И помалкивает. Из-за неё. Он первым в неё влюбился. Он была его женщиной. Может, это он у неё не первым был, но я знаю, он рассказывал, они жили с месяц на его вилле. Они были любовниками. А что теперь? С кем она теперь?! …- И через мгновение, - да какая разница, с кем! Не здесь, не со мной!»
-Френк, это я.
-О, привет! Только что думал о тебе.
-Среди ночи? …Впрочем, ладно, не до шуток. Френк, ты не знаешь, где может быть Стасс?
- А разве она?… Ты что, так и не видел ее?
-Нет. Но хотел бы увидеться. Мерфи…помоги.
-Попробуй найти телефон … Дом на улице Зеленая, двести.
-Я уже звонил туда. Тусси сказала, что понятия не имеет, где она. Потом наврала, что Стасси ездит к врачу, лечит зубы. - Лоренс почувствовал, как ладони мокнут. Он слизывал кровь с треснутой губы, и тут же раскусывал рану еще глубже. – А ещё она сказала, что кто-то ей звонил и искал Стасс. Сказала, что ей эти звонки надоели.
-Тед, я был там. Я хотел убедить её, …ну, раз тебя не удалось. Я…
Тед понял, это надолго. Там, где звучало «я» - у Мерфи это было на долгие часы. Он перебил его: «Что она там делала?»
-Отдыхала. Только учти, если тебе ответят, что ее там нет, не спеши уходить. Она там. Мне тоже сказали, что мне только показалось, что я ее там видел. Но я…
У Лоренса от напряжения одновременно дернулась кожа на голове, как будто уши его чуть съехали назад. - Как?! …Что значит, «только показалось»? Френк, что происходит?! Ответь ясно, я знаю, что ты знаешь: меня кинули?!
Мерфи выдержал паузу. – Я тебе вот что скажу, Тедди, эта наша Стасси…
-Она моя!
-Хорошо, ладно, …эта твоя Стасси…. Ты бы проверил ее дела с налоговой. А ,может, она и от полиции скрывается. Ты бы выяснил. Я понял, она скрывается, скрывается …вообще. Не от тебя конкретно. Мне даже показалось, на счет тебя – там ничего не изменилось. Думаю …
Теперь мысль приятеля показалась Теду более правдоподобной. Тот, казалось, действительно выдвигал одну из вероятных причин, почему Стасс никто не видел в течение нескольких дней.
-Хорошо, Френк. Я понял, - снова перебил он приятеля. - Я проверю это. На счет адреса, спасибо, Френк, я понял.
Френк, как всегда пустился в развитие темы, снова заговорил о том, что Теду может быть и не стоит вмешиваться во всё это, «пусть она сама разгребет свои проблемы, не маленькая»…
Тед поблагодарил его, извинился за то, что потревожил… и хотел уже отключить телефон, но Френк вдруг крикнул в него: «Тед, я возвращаюсь! Завтра буду! Док сказал, материалы можно пролистать и дома, зайти в наш университет, в библиотеку и дополнить их, это будет запиской к проекту. Если хочешь, я мог бы прихватить и твои.
-Нет! Френк, без нянек. Я сам. Пока просто не до …библиотек.
-А что такое? Это из-за Стасс?
-Да тут …всего понемногу. Всё, потом, Френк. Приезжаешь – отлично. Значит, завтра, …может, увидимся.
Он снова позвонил Тусси. Ответил автоответчик. Было сказано, что дома - никого, но «ваше сообщение…» И Тед сделал запись: «Стасс, это я - Тед. Я знаю, что ты там, мне Мерфи сказал. Я жду объяснений до рассвета. Утром я вылетаю в Гарвард. Каникул больше вообще не будет. Если ты хочешь увидеться, я …буду рад. Нет…- нет! Всё, пока!»
Тед стал ждать.
 ***
Но вместо звонка, уже через час, то есть, не дав ему и глаз сомкнуть, к нему постучали в дверь. После его хмурого разрешения, вошла …Элиза.
Мать была похожа на приведение. Тед даже отшатнулся от двери спальной. – Ма?!…О, боже…
В доме Лоренсов случалось разное. Бывали ситуации, какие выводили из себя и терпеливого археолога и дотошного исследователя; здесь рыдали навзрыд роскошные женщины и только двое не знали, что есть несдержанность. Как бы ни была остра ситуация, Тед и его отец искали компромиссного решения. Выход без хлопанья дверями всегда находился. Нужно было просто чуточку выждать.
-Мама, я …знаю, ты сбежала из больницы. Это не тот случай, ма, чтоб делать рывок. Это тридцать лет назад ты могла себе позволить. Сейчас…, а сейчас, мама, мы вместе поедем обратно. По пути, если захочешь, я на все твои просьбы скажу «да».
Она была покорна, потому что действовало лекарство. Она была «под капельницей», звоня на мобильный мужу: «Забери меня из этой богадельни, немедленно!»
Артур кинул клич, он был заинтересован, чтоб «проблема рассосалась». Однако, волнуясь и за Элизу, он сначала послал ехать за ней Хью, но потом…поехал за ней сам. Вернее, поехал с водителем и Хью. Что-то подсказывало ему об осторожности.
Тед оделся, с Элизой, укутанной служанками, в сопровождении Хью, под зорким оком Артура, наблюдавшего за ними в пролет лестницы, а затем с балкона, они спустились к машине.
Близился рассвет второго дня недели.
***
В палате, когда Элиза заняла своё место в кровати, он надел ей наушники, включил магнитофон, вставил диск. Потом, поставив на стол стакан с водой, он вложил туда пару таблеток успокаивающего лекарства, и... вышел из палаты.
Элиза провожала его до двери долгим болезненным взглядом.
Тед затеял свою игру, отстаивая право на любовь. Она-то знает, насколько опасны такие игры.
Тед сел на скамью, что стояла прямо за дверью палаты. Он напряженно прислушивался с тишине за дверью.
И вдруг вздрогнул. Обычно тихий, на этот раз звук его мобильного показался ему чрезвычайно громким.
-Алло? Алло, Стасс? Это я, говори!
Тед удивленно отстранил телефон от уха. Тряхнул им. Снова - к уху. - Алло, это Лоренс. Кто звонит?
Быстро, будто торопится. - Тед, это я. Что ты хотел?
-О…о…да как же ты меня напугала, дурочка. …- Тед улыбнулся. Он был счастлив услышать, наконец, живой голос своей подружки.
Прокашлявшись, придав голосу нежности и чуть урчащего тембра, он начал сливать тоску по той, что все-таки отозвалась. – Стасик, я как пёс, принюхиваюсь к кажлдому следу, ищу тебя, ты где? Что? Говори громче. Громче, угу.
Почти шепотом: «Не могу, громче. Милый, милый мой…мне приятно, правда, приятно, что ты искал меня. Только не шуми, …не нужно шуметь, Тед, угу?»
Мимика Теда весьма красноречива. Улыбка его становится задумчивой. Голос становится более «трезвым». - У тебя что, кроме зуба еще и уши заболели? Что стряслось? Ну всё, тихо –громко - мне плевать. Говори, милая, где ты? …Эй, я приеду, слышишь? Где ты?.. Ста-ас?!
Очень тихо. Теду так приходилось прислушиваться к телефону, что …он бы ни за что не засек зова матери. Но последнее – он тоже не выпускал из виду. Он приоткрыл дверь и заглянул в щель.
Элиза лежала с открытыми глазами. Плакала. Нос её распух, вместо платка, она вытирала лицо салфеткой.
Тед осторожно прикрыл дверь. Снова присел.
 -…Никуда не нужно ездить, прошу тебя. О, Тед, милый, …о господи, как же всё сложно. Ладно, Тед, правда, пока не могу больше говорить. Я тебе сама перезвоню.
Тед снова хмурится и заговорил громко и требовательно, за что тут же получил внушение от санитарки, помогавшей больным с утренним туалетом. Но, махнув ей, кивнув, сказав: «ладно, я понял, простите», - тут же снова заговорил в трубку и так же громко: «Куда ехать, говори! «Перезвоню» - это меня не устраивает. И вообще, я умираю, а она прячется – тырится! Ты вообще можешь повременить. Кинуть свои женские игры, я же понял, чего ты прячешься. Ты из-за аборта? Чего молчишь? Сделала, да? Да говори ж ты! - И тут же с болью, снова не услышав ответа - Дура!!! И всё равно, где ты, я забираю тебя. Ты слышишь, и такой …забираю!
Тед упустил дверь. Элиза кинула «старые сказки». Их она ещё достаточно хорошо помнила сама. Она стояла у двери, чуть-чуть приоткрыв её. Она видела сына. Слышала, что он говорил той, перейдя на громкий шепот.
-Я скоро позвоню, Тед. Ай, глупый, …держись, не умирай. Я тебя люблю.
Он понял, что что-то произошло. Тело звенело от напряга. - Стасс, если ты ...
-Тед, пожалуйста, всё. Я очень тебя люблю, только тебя. Но прошу, больше и не звони и не ищи. Я после тебя сама найду.
-После?! После чего?! Что происходит?! Это ты из-за налоговой всполошилась? Сколько ты должна? Говори, ну, Стасс, сколько?
-Тед, нет,…милый, о боже, да как же закончить всё это, не могу кинуть трубку, а ты? Тед, пожалуйста, всё, Тед, всё…
-Не всё! Если это не из-за полиции, то что? Я же сказал, я простил тебе аборт…
Элиза резко оттолкнула от себя дверь, закрыв её наглухо.
Тед заметил шорох.
Дверь закрыта. Но…ему показалось, что всё равно за ней что-то не так. Он сказал Стасс. – Подожди, минуту, илая, я сейчас…
Он толкнул дверь, Элизы в кровати нет.
Он влетел в комнату.
Мать, присев, была за дверью.
-Мама?! Что такое? Плохо? – (В трубку). – Стасс, так где тебя найти, ответь? …Стасс, ну что ты опять, дурочка моя: «Милый, нет - милый не надо», – это я уже слышал. Говори, …Стасс, ой, у меня тут мать заболела. Не, честно, давай, короче, где ты?
Тишина. Мобильный указал ему на конец разговора. – Вот черт!
В запале ругнувшись, он сел на корточки рядом с матерью. Тоже у стены. Тоже за дверью. Тоже замолчал.
Дверь распахнута. Вдруг тишина. Санитарка заглянула – в палате никого.
Она зашла внутрь. Огляделась. – Ах! Как же вы меня напугали. – Темнокожей женщине едва удалось справиться с испугом. – Ну-ка, больная, - взглянув на карточку, санитарка поправилась, - мисс Лоренс, давайте не будем нарушать распоряжение доктора Дошфока. Раз положено лекарство, так давайте в кроватку, и я вам снова поставлю капельницу.
Хрипло: «Я здорова».
Санитарка уставилась на двух сидевших на корточках. То на одну посмотрит, то - на другого. – Вы похожи. Это ваш сын? …- Женщина хмыкнула. - Хороший мальчик.
Но видно и «таких» ей приходилось здесь видеть. – Я знаю, что здоровы, но подкрепиться всё же не мешает.
Санитарка подхватила Элизу, Тед тут же вскочил, подхватил мать с другой стороны и вместе так, они перевели её и уложили в кровать.
Лекарство снова поступало в вену больной.
Тед убрал плеер, спрятал диск в карман. Он настороженно следил за матерью, за её лицом. А сам думал: «А может, она проигралась? Вот дурак, это я ей показал сходку у Мирзы. Там играют по крупному. А может, туда заглянуть? Да, лучше заглянуть, звонить в такое место, думаю, бессмысленно. Вот черт! И были-то там два раза! Как же она успела пристраститься? Ну ладно, это пустяки, такое я разгребу». - И тут же он низко наклоняется, поцеловав мать в лоб, присаживается на край постели. – Ну вот, цвет лица уже живой. И чего тебе не лежится?
Санитарка, покачав головой в кудрях, покинула палату.
Элиза тут же всхлипнула. - Всё в порядке, Тед. Это я, это ничего. Сердце у меня – самый железный орган. Я выдержу.
Она протянула руку. Тед взял её в свою.
-Только…зачем тебе это, Тэ, мальчик мой? Зачем ты раскапываешь этот мусор прошлого? Тебе сегодняшних проблем не хватает? Артур будет недоволен. Или он знает? …Он в курсе?!
-Нет, мама, нет, успокойся. Лежи смирно.
-Это стоять можно смирно. А лежать, - она улыбнулась, обрадовавшись, что муж в неведении о поездки сына к Минкосу. – лежать можно вольно. …Тед, прошу тебя, не давай ему повода думать, что ты знаешь про эту женщину.
Тед обрадовался, что обошлось «малой кровью». Он потянулся, и …сам выпил успокоительное из стакана. Улыбнулся матери. - Еще как дам, мама. Ты, правда, в порядке?
Элиза погладила «младшенького» по щеке. - Тед, ты ведь добрый мальчик, зачем ты начал все это?
-Я добрый. Я как вы. Оба. И вы у меня тоже добрые. Вот мы и посмотрим, кто добрей. А давай, с тебя начнем.
Последнее - он сказал, буквально на глазах Элизы превратившись …«в котенка». Он поглаживал её руку, голос стал тихим, вкрадчивым. Он даже дважды поцеловал мать не то в ухо, не то в щеку. - Вот ты мне и скажи, кто меня обманывает? Кто меня обманывает больше, чем вы с отцом? Всю жизнь мне внушалась свобода. «Мы для свободы. Мы за свободу. Мы свободны» Ну, и что? Я свободен? «Ты куда? Ты с кем? Туда нельзя! К этим не смей!»
Тед ёрничал. Он пытался выудить информацию у матери. Его радовало, что та уже или ещё не плачет. Поэтому он говорил с ней ровно и, не снимая с лица улыбки.
Элиза поняла хитрость сына. Она достаточно хорошо разбиралась в вариантах его улыбок. Эту она бы назвала «муркающей». Такая миленькая натянутость на лице шкоды, где-то уже подгадившего.
-Так ты же мне не веришь?
-А я попытаюсь.
-И поверишь?
Тед кивнул.
-Ты мне поверишь, если я тебе скажу, что хотела только остановить их. Все считали меня его законной женой…
-Верю. Этому – да. Правда, я не сразу понял смысл твоего камуфляжа. Ну, этот живот и прочее. Но то, что ты пошла туда, чтобы предотвратить эту несправедливость, что ты действовала ради чести своей и отца, я понял сразу. Ты пыталась предотвратить беду от его наглости. Ты пыталась спасти любимого человека. Я понял, ма.
Элиза с благодарностью, не пряча тихих слез, смотрела на сына. - Правда?
Тед подал ей свой платок.
Элиза вытерла глаза. - Спасибо. Но как ты узнал…о Марке?
-О Марке, Эде и Марго?
Элиза прикрыла руками лицо. – Я знаю, что я не звезда Голливуда. Это теперь модно брать чужих детей на воспитание. - Она всхлипнула и отняла от лица руки. Смотрела на сына прямо, лишь чуть моргая покрасневшими глазами. -…Берут, оплачивают часть их жизни и начинают манкировать ими, в случае рождения своего ребенка. Я так не смогла. Я всех троих «вынашивала» все девять месяцев. Рисовала пятна на лице, много ела, много пила воды и спала, до появления одутловатостей под глазами. Боже, как я играла… Просто Сара Бернар…Артур всю жизнь в разъездах. Приехал: «Как ты, дорогая?» Уехал: «Береги себя, дорогая». Думаю, он подозревал меня в обмане до тех самых пор, пока я действительно не забеременела. Он увидел меня с пузом на пляже. Забеременев тобой, я специально стала ездить купаться на открытые пляжи. Кто-то стесняется такого, я …впервые в жизни позировала всем. Артуру донесли. Он, веришь, чуть не потерял сознание. Ну, дар речи–то он точно, потерял …на время. Засыпал подарками, даже к детям стал добрее относиться. Позже он конечно, как ты же, всё узнал от заведующего клиникой – вот этой. От Брукса – главврача узнал всё. Всё, что хотел. Легкий допрос с пристрастием и всё…выяснил. Все документы были ту же подправлены. На Марка сделали документ впопыхах. Любой эксперт определил бы, что это липа. Я немного сглупила. Слишком резко нацепила «самый большой живот». А тут гости. Пришлось «снять» живот. Кузен после просто заикался: «как так, я же вот, вот только…». Пришлось солгать, что я скрывала от всех, потому что ребенок незаконнорожденный. Что я утягивала живот. Выкрутилась. На свете полно легковерных людей. Да и актриса я неплохая. – Элиза улыбнулась. - А с тобой всё вышло по правде. Неожиданно, как будто подарок мне …муки за муки. Тяжело тебя вынашивала. Боялась всего: много лежать, много двигаться, много есть - много пить, мало есть –мало пить. Малейший свой каприз считала твоим. Мне солёные арбузы добывали аж с Сибири. – Лиза улыбнулась. – А вот! Захотелось! Сыночку моему! – Она поманила Теда рукой, и вдруг с улыбки сморщилась вся, …и, разрыдавшись, прижала его к груди. - Можешь не делать анализы. Только деньги потратишь. Ты мой.
-Ма, да я же сказал – верю.
-Ты - Лоренс. …Не пойдешь же ты к окружному прокурору доносить на отца…
Элиза с тревогой ждала ответа на слова, не прозвучавшие, как вопрос.
-Не пойду.
-Тогда …зачем? Зачем ездил?
-А для гадостей.
Элиза долго смотрела в спокойные глаза сына и вдруг поняла. – Так ты ...хочешь именно этим заставить его разрешить тебе жениться на этой женщине?
Лоренс понимал, что это удар ниже пояса, и все- таки ответил, как считал нужным: «Более того, мама, сделай он хоть одно движение против нее, я разрушу всю империю Лоренсов. – Он широко улыбнулся, показав матери зубы. - Я - идиот, …ха-ха! – Он снова не улыбался. - Но это будет. Завтра я уезжаю в Гарвард. Приеду через неделю. Я уже сказал Крафту, чтоб подъехал ко мне сразу, как я появлюсь. И я сообщу о своём отказе в подписании соглашения на десятилетний контракт. Отцу семьдесят лет. Он спит …слишком крепко. От лекарств. Он отойдет от дела по здоровью. А я уйду от них – по желанию. Мама, и всё, перестанем внушать друг другу, что деньги в нашей жизни – главное.
-А как же?!
Элиза не ожидала такого поворота. – Это даже не деньги, это дело всей семьи!
-Это психоз семьи, мама. И я уже чувствую, как тоже заражаюсь этим недугом. Приятно, конечно, ощущать себя могущественным, но на самом-то деле нет никого уязвимее нас, ма. Чуть срыв в отношениях или делах, для других это переживаемая ситуация, а для нас – болевой удар по самолюбию. Мы начинаем так ненавидеть, что хватаемся за помощь сумасшедшего. Это дикость, мама!
Тед заглядывал матери в глаза. Он присел ближе и поцеловал её руки.
-Ты посмотри на себя, диабет - это пустяк в сравнении с прессингом отца. Ты - комок нервов. Он расслабляется. Выпивкой, женщинами. А от тебя требует абсолютной трезвости. Просто монашьей верности. Глупость – черта с два! Жестокость! И я боюсь, что когда-нибудь уеду, а, вернувшись, не увижу тебя.
-Тэ, мальчик мой, ...милый мой, ...я так боялась, что стала безразлична и тебе....
-В том-то весь и ужас, что ты боишься этого. А почему? Ты всё отдавала детям: время, здоровье, участие. Это ты - бессребреник, ма! Ты не ждешь ответной любви. Но ты всё равно боишься: этого проклятого одиночества; боишься, что тебя бросят, что о тебе забудут, что ты безразлична. Тебе кто внушил, что ты не красива? Кто, скажи? Отец? …. Ма, ты мировая женщина! Только мысли твои …не о том. Заказы эти…пяти, десятилетние – об этом есть кому думать. Твои проблемы - свежесть грима на лице, платье – отпад. Зачем тебе каждый день эти слезы и звонки "где муж, где Тед?", "как Марк?", «как Эдди, как дети Марго? Как она сама, моя деточка?». Ма, мы уже не деточки. Живи ты своей жизнью, не топись в наших. Можно же просто быть в курсе. Ну, помочь чем-то, но пытаться гнуть…
Тед вздохнул. Отпустил руки матери, но наклонившись низко, уткнулся лбом ей в грудь. – Я тебя умоляю, заведи ты …свою жизнь. – Он выпрямился. Посмотрел матери в глаза. - И, я уверен, отец начнет крутиться по твоей орбите. Или почаще будет к ней подлетать. Для проверок. Но уже его важности для тебя. А сейчас ему доставляет удовольствие делать тебе больно своими мелкими стариковскими пакостями. …Вот что он вчера за завтраком пристал к твоему украшению,…просто пристал!
Элиза заинтересованно моргала глазами. Не отрываясь, смотрела на сына. Она понимала, тот хочет что-то выторговать у неё за эту нежность. За эту щемящую душевность. Но ей было так приятно обманываться, добровольно поддаваться на его интригу. - Не знаю, не знаю, Тед, ...и что он придрался к броши? Не знаю…- Она улыбнулась.
-А я знаю! Он сказал, что эта брошь тебе не идёт. Такое же украшение он подарил очередной шлюшке. Но поскольку он выбирал его сам и на свой вкус, ты, через своих наушников, узнав об этом, купила в точности такое же. Это и взбесило его, а тебя - до слез довело.
-Тед, но я...-Улыбка пропала с её лица. Ей было грустно, что и сын её раскрыл. Раскрыл на столько глубоко.
Элиза всхлипнула. - Что мне сделать, чтобы он ...дарил эти украшения мне? Что, Тед?
К этой минуте разговора, он стал её союзником. – Прежде всего, вот прямо сейчас, просто спи. В тебя литр лекарств вошло, а ты - ни в одном глазу! Хоть бы уснула. И…перестань ты плакать всё время. Пошли ты его к черту, вместе с его украшениями. У тебя самой счет - на целый квартал ювелирных лавок! Какого черта ты бегаешь за его вкусами, пусть он заинтересуется твоими! И вообще, - Тед отвернулся и сказал тихо. - Не крась больше волосы в белый. Это цвет тебя старит. Ты же рыжая, даже ярче, чем я.
Элиза вздохнула раз, другой, третий и, завыв «а-а-а», начала качать, трясь головой о больничную подушку.
-За что? Ты…ударил меня, Тед, за что?
-У меня свои проблемы, ма. Я хотел их разрешить вот таким способом…
Он вздохнул, перебирая в уме все способы. - Но какой выбрать? Я не знаю.
-Значит, твоё решение отказаться от подписания контракта – это тоже ещё не выбранный вариант?
Тед хмуро оглядел распухшее лицо матери. До него будто не сразу дошел смысл её слов. Кстати, прозвучавших отнюдь не плаксиво.
Он рассмеялся. - Ты не исправима, ма! Говорю тебе, учу тебя, ты всё лезешь в эти дела…
Но Элиза, хлюпая носом, ждала ответа.
Тед вздохнул и кивнул головой. - Да. Я же …Лоренс. Только отцу - не слова. Мама, я люблю Стасс. Очень. И она меня. Для нас обоих важно быть рядом. Нет, быть вместе.
-Тед, отец категоричен, …и я…
Тед передразнил: «И я». …Не так, ма! Меня интересует твоё мнение, отдельно от мнения отца и его проблем. Как ты, как ты считаешь? Могу ли я привести её сюда, то есть, к нам в дом. Ну, просто про «парикмахершу» - этого я уже наслушался. Ты не можешь её знать так, как её знаю я.
Элиза печально покачала головой. – Ты любишь, …как жаль, Тэ. Как же это плохо, мальчик.
Тед игнорировал печаль, он обрадовался, что мать разговорилась. - Ты что-то знаешь, ма? Что?
Элиза виновато отвела взгляд. –Милый мой, я ведь тоже не хочу, чтобы ты посчитал меня злой. И ...может то, что я скажу, будет тоже что-то вроде пощечины. Как средство против …уже твоей истерии. Гтов?
Тед ощетинился. - Ты ведь не знаешь её. Совсем не знаешь.
Элиза покачала головой, будто отвечая ему, знаю.
Тед нахмурился. - И что ты знаешь?
Элиза отвернулась. Вздохнула, спрятала носовой платок в широкой ладони, и попыталась присесть на кровати.
Успокоительное будто вовсе на неё не действовало. Ей принесли завтрак, поставили укол, подлили лекарства в бутыль капельницы. Только всё ей было это лишним. Сын был с ней, муж уже отзвонился: «Я уехал на заводы», - она была …здорова. Или почти здорова.
Когда палата опустела, и они снова остались вдвоем, Тед тихо произнес: «Если ты все еще не хочешь сказать мне это, не говори».
Элиза покачала головой: «Я хочу! Хочу! - И тише продолжила - Но будет ли это в радость тебе, не знаю».
Тед приготовился узнать худшее. Для него это была измена Стасс. Тед даже подумал: «Мерфи?» Это бы разрушило все их отношения со Стасс, его отцовство, его твердое желание жениться именно на ней и ни на ком больше. Если бы он узнал, что Стасс, его женщина в то же самое время спала и с его другом – всё, это бы всё изменило. …Но вот иную измену, адюльтер где-нибудь на яхте, тут он бы просто перестраховался на счет ребенка. Он всё же надеялся, ведь Стасс не сказала да, когда он спрашивал, сделала ли она аборт, он надеялся, что его ребенок жив. Что они …встретятся.
Он ждал.
Элиза, справившись с всхлипываниями, заговорила тихо, но с легкими искорками эмоций: «Она итальянка. То есть сейчас у неё с гражданством всё в порядке, но изначально, она появилась в Лос-Анджелесе, скрываясь здесь от возмездия своих родственников из Сицилии. Она последняя из рода Пазини. Отец её отвечал за наркобизнес в Северной Калифорнии. Он попался на жульничестве, и его люди из родни решили наказать его. Его жена, два сына и брат были убиты в Италии. Родные помогли его младшей дочери с оформлением бессрочной визы в Америке. Через пять лет её опекунам удалось получить для неё гражданство. Она сменила фамилию. Стала Прайз. Но через два года она снова сменила место проживания. По-видимому, её вычислили те, кто исполнял вендетту. Трех дочерей Пазини нашли убитыми в Бразилии. Это случилось два года назад. Они там прятались. Здесь родные засуетились. Они решили, что девушек из семьи Пазини не тронут. Оказалось, играют …до конца. Ей были сделаны новые документы. Хорошие документы. Есть у неё тут один человек, из родни покровительствует ей. Даже с лицом некоторые изменения были сделаны. Скварцетти. Тебе знакомо это имя? Правильно – заместитель исполнительного директора бюро. ФБР подсуетилось для родственницы своего человечка. Ей помогли уехать в Канаду. Но её снова потянуло в Калифорнию. Как бабочка на огонь! Через два года она вернулась из Канады обратно. Съездила на похороны к тетке в Италию и …сюда. Не в Канаду, а именно сюда, в Лос-Анджелес. Ведь и паспорт уже был на другое имя. Она была Джулия Хонга. И вдруг она снова объявилась здесь как Пазини. Вообще-то, она Анела Пазини. А сейчас значит, Стасси. Любопытно, просто ли это совпадение? Она скрывается, Тед. Снова скрывается. А тут ты. Думаю, она, встречаясь с тобой, она всё-таки мела в виду связи Артура. Наши возможности.
Элиза посмотрела на сына. – Откуда всё это, как думаешь?
-Я знаю.
-Вот видишь, как могущественны Лоренсы. Твой дядя Генри правит штатом уже второй срок. Он как-то увидел тебя с этой женщиной на одном из дефиле в бутике Мориса. Его поразило, как ты глядел на неё. Генри позвонил мне и, заметно волнуясь, предупредил что это «не та женщина, что нужна нашему Тедди».
-Ещё один знает то, о чем не знает бог.
-Тед, ты зря шутишь. Эта …женщина…она обречена.
Элиза смотрела на сына. Тот молчал. Теперь даже хмурости не было видно на его лице - маске. Мать продолжила: «Я узнала от жены одного чиновника из полицейского управления, конечно за услугу, … кто-то взорвал её машину. Это, по-видимому, было предупреждением. Затем кто-то ворвался на снимаемую ей ранее квартиру, там был учинен погром. И наконец, самое ужасное, её предоставили охрану. Полиция. Когда к ней пристали во время её входа в салон, в её салон, полицейский решил, что это просто парочка хулиганов. В него выстрелили. Просто взяли и …. Ты, уверена, искал её, спрашивал о ней девушек из салона. Ну, да, понятно. Они молчат. Заведено серьезное дело, которым заинтересовалось ФБР. Её дядя уверен в своей «победе», но это же не возможно. У этих итальянских мафи свои законы. Пока жив хоть один член семьи…
Тед сильно сцепил зубы. Он хотел остановить запугивание, каким мать пыталась давить на него. Но промолчал.
-Тед,…мне страшно.
Элиза сама перехватила руки сына, цепко взялась за них. Ей показалось, она сделала всё, чтоб остановить сына. Она не спускала с него глаз. И что же она в них увидела? В прищуренных глазах отражается расчет. «Он обдумывает услышанное, совершенно при этом не паникуя. Или это глупость, или …он задумал страшное».
-Мама, надеюсь, ты не против, если я привезу ее сюда, к нам.
Элиза вскинула совершенно нечеткие белесые брови. - Что, сюда?! В клинику?!
Тед улыбнулся. – Хорошо, не в клинику. Всего лишь к нам домой.
У матери вытянулось лицо. Округлились глаза. – Сын, ты шутишь. Я надеюсь.
-Но мы же добрые, мама. Мы же все тут добрые. И ты, и папа. Мы не хотим, чтобы была убита ни в чём не повинная женщина. В доме Лоренсов …-Тед не спускал глаз с лица матери. – моей супруге будет значительно спокойнее. Что Генри Скварцетти? У нас есть Арчи Лоренс! Его могущество. Оно защитит птенцов.
Элиза вскрикнула. – Ты уверен?
-А чего сомневаться? Ты же сама сказала, ему нужен контракт. Он его получит. Я продам ему свою подпись за безопасность моей жены и моего ребенка.
-Отвези меня домой!!!
Да что ты так торопишься, ма? Время есть.
-немедненно! Если ты всё ещё шутишь, - Элиза выдернула иглу из руки. – То зря! Ты обвинил меня в использовании идиота..
-А разве так было?
Элиза села на кровати. – Да, ты обвинил меня в использовании идиота, а тут ты сам поступаешь, ..хорошо, хочешь поступить! как идиот! Я еду домой.
-Ма, тут ведь и психиатрическое отделение есть. Ты бы поспокойнее. Ну или хотя бы …приведи себя в порядок.
-Выведи меня отсюда.
Тед поднялся с кровати. – Не знаю. Это у отца убегать есть практика, я, как правило, выхожу через парадный вход.
Элиза одернула на себе сорочку, накинула халат, подпоясалась и…взяла сына под руку. – Что ж, господин палач, веди меня …к парадному подъезду.
-Тогда уж «выведи», ма. – Тед улыбнулся.
Однако, столь милая парочка действительно не вызвала подозрений у медперсонала. Кто-то, правда, напомнил о процедурах: успокоительных ваннах, душе Шарко….Элиза всем обещала: «Я буду». Но где и когда – никто так и не узнал. Наглость сына, часто раздражавшая её, на этот раз помогла. Она спокойно доехала до дома, вызвала с совещания мужа и …устроила обычную истерику: «Наш сын сошел с ума!»
Когда Артур, выслушав жену, позвонил сыну на мобильный, тот ответил ему: «Извини, отец. Но я буду некоторое время занят. Мне четыре часа терпеть процедуру венчания в соборе, а потом нужно ехать, трясти мэра, чтоб ускорился с оформлением брака Теда Лоренса и Стасси Пазини».
-Тед, она неизвестно кто…
Тед ответил резко: «А станет Стасси Лоренс, проживающей в элитном районе пригорода Лос-Анджелеса, на Улице Каштанов, девять».
Тед отключил телефон. Совсем, чтоб не беспокоили.
Элиза кинулась к сыну. Но свалилась, споткнувшись о край персидского ковра. –Беги за ним! Он едет к ней.
-Куда?! Куда я побегу?!
Артур выглянул в окно. – Его сын, уложив на заднем сиденье машины смокинг коробку с ботинками и пластиковый пакет, сел в машину и укатил. Один. Не взяв даже Била Хью.
-Он как вы все…Мак Диры, псих! Тут думать нужно, а он …психует.
Элиза лежала на ковре. Будто загорала. Она глядела в потолок. – Марк не прислал тебе даже открытки к рождеству. Эдди уже второй год пропускает твой день рождения. Марго на семидесятилетие подарила тебе бульдога. И сказала : «В пару». Ты думаешь, гости не поняли намека? Ты хочешь, чтоб наш Тедди попал под выстрелы этих итальянских мачо? …Вот и подумай. Ну, если с психикой справишься.
Отряхнув юбки, с помощью Сюз она поднялась на ноги. Её качало. Все лекарства начали действовать только сейчас, когда ситуация просто вынуждала действовать. – Он уже знает про причину твоего «великолепного сна». Ты превратился в наркомана, Арчи …Дерьмо!
 ***
Во вторник он тоже не улетел в Гарвард. Рассвет среды только-только начинался, а он уже был на ногах. Он побывал везде.
В начале он поехал к Тусси. Но испуганная маникюрша даже не открыла ему дверь. – Её здесь нет! Она уехала.
Тед хитростью и комплиментами заставил девушку открыть ему дверь.
Никакого присутствия в доме Стасс он не обнаружил. Тусси ругалась, кидалась на него с кулаками, Тед смотрел сквозь неё. Обойдя дом, задний дворик с садом, он покинул «негостеприимную грубиянку».
Лицо его по-прежнему походило на маску. Маску решительности и расчета.
Он был пробивным, а что толку? Стасс как сквозь землю провалилась.
Он уже был с включенным телефоном. «Отпинывал» домашних: «Я жив», и ждал голоса Стасс. А ему позвонил Мерфи. Он, по-видимому, пытаясь, замазать возникшую трещину лил про день, который ему предстоит снова провести в библиотеке лос-анжелесского университета: «Тоска, слушай...».
-Алло, Френк, это ты потом расскажешь, ладно. …У меня проблема, я не могу ни за одной дверью отыскать Стасс. Я не видел её уже несколько дней. Френк, я волнуюсь, даже больше, Френк, я боюсь…
-Ну что, я, значит, был прав. …И нечего было связываться.
-Ах, вот ты какой, …цветочек аленький …по прозвищу злая собака Френки Мерфи.
- Да ладно. …Где ты?
-Да вот он я, у твоих дверей.
-Иду.
Протягивая и пожимая другу руку, Тед действительно выглядел сильно встревоженным. Ища Стасс он заметил некий «хвост» - машина марки «форд» бесконечно следовала за ним. Тед сначала решил, его отслеживает отец. Но, переговорив с Билом Хью, он понял, его ведут другие. Хью, конечно, обещал разобраться, но Тед заволновался. Вот только теперь он понял, на этот раз мать вовсе не угрожала ему моралью о «бесчестности людей», она предупреждала его.
-Я везде был. Везде Френк.
-В доме профессора?
Лоренс уставился на Мерфи. – Я звонил как-то, дня три назад, его домработница сказала, что гостей в доме нет, и не бывает. Да и какого черта ей делать у профессора столько дней?
-Ай, Тед, ты ж искал её в моргах, а там-то ей что делать?
Лоренс сначала замер, потом расхохотался. И сутки напряжения мигом прошли-проехали. – Ай да Мерфи, ай да сукин ты сын! Это ж хорошая идея, едем к профессору завтракать!
-Но – но, на счет сук и прочее. Моя мать не банкирша, конечно, …зато у неё есть приставка к фамилии.
-Ну да, «фон». Фон, а на его фоне ты - Мерфи.
-Не Мерфи, а Диц. …Ай, ладно, всё равно ты не поймешь, что такое …классическая родословная потомка герцога Фердинанда.
-Да где уж мне разобраться в ваших фонах, фонах.
- Заткнись, Йорик.
-Не-а, Лоренс.
-А, всё одно - Йорик.
Машина рванула с места на хорошей скорости. Лоренс даже что-то замурлыкал себе под нос. Что-то запел, как будто даже про цветущие акации. И тут же. Вдруг резко оборвав песенку, рассказал Мерфи про «итальянскую нарко - драму»
 ***
Конечно же, в столь ранний час в доме профессора спали. Но, как ни странно, именно он открыл приятелям дверь. Лица обоих ему были знакомы отчасти, он знавал их родителей.
- Вы - сын бывшего губернатора Лоренса? …А вы - Мерфи? …В чем дело, господа?
Говорил, конечно, Мерфи. Ему действительно лучше, чем Лоренсу удавалось начать разговор. У Теда была малоприятная в таких случаях черта, он любил сразу переходить к делу и своей сухостью вызывал ответную реакцию.
Именно это черта была свойственна его матери - Элизе Лоренс. Та совершенно не умела найти тему для разговора. Возможно, поэтому у неё имелась лишь одна подружка за всю жизнь. Её Арчи.
-Профессор, мы извиняемся, но у нас неожиданное дело к вашей студентке – Стасси Прайз. Мы ее везде ищем, дело в том что, э…у нее в доме неприят¬ности...
Профессор поморщился и ...повел себя нерешительно.
Это сразу насторожило Лоренса. Он тут же и выдал: «Она у вас, я знаю! Профессор Майер, скажите ей, что я хочу её видеть. Это очень важно. Речь идёт о её безопасности».
Майер еще сильнее сморщил лицо. Он был явно сконфужен и даже не доволен. Но, быстро посмотрев на парней, видимо решил, что лучшим будет впустить их, чтобы не вести диалоги у порога дома, где их могли услышать.
Парни прошли в холл, Майер признался. - Да, студентка у меня. Вчера она приехала на консультацию, почему-то на дом. И ...подвернула на лестнице ногу. Пришлось... оста¬вить ее здесь. Она отказалась от услуг врача, хотя я настаивал....
Пожилой преподаватель экономики выглядел «пойманным». Он чувствовал се¬бя неловко и явно рассчитывал, что вошедшие мужчины понимают его пра¬вильно. – Я так и не знаю, …встала ли она....
Лоренс съязвил. – Что так и валяется у вас на лестнице?!
И тут все увидели быстро спускающуюся по лестнице, Стасс. Та явно подслушивала их разговор в холле.
И ещё Тед понял, что она не спала эту ночь.
-Привет, мальчики!
Трое мужчин уставились на неё. Грим на её лице был вчерашний, одежда помята. И ещё она была явно взволнованна. Но улыбнулась всем. Подошла к профессору. - Извините меня за беспокойство, профессор. Спасибо, что не выг¬нали меня вчера. По поводу сдачи экзамена я позвоню вам. Обязательно. Тогда мы уточним сроки моей пересдачи. А пока, ...пока наверно, я останусь вашей долж¬ницей. Но я обещаю вам, я не брошу курсы.
Стасси покачала опущенной головой. - Я пока сама не знаю, когда я снова смогу вернуться к учебе. Но я позвоню вам. Обязательно. Спасибо вам, прощайте.
Как будто парней и не было в холле, Стасс обошла их, и первая направилась к выходной двери.
Майер бормотал что-то «об единственной теме», которая была «долгом» у его студентки, но, кажется, был рад, что его избавляют от заботы и ...пи¬кантной ситуации.
 ***
Между тем солнце взошло. В церкви, где Тед хотел устроить венчание, утренняя месса закончилась.
Мерфи потребовал, раз уж так все счастливо завершилось, от¬метить такое дело завтраком за счет Лоренса.
Тед хмуро кивнул. Он сам был голоден и зол. То, что Майер был одиноким человеком, он знал. Искоса поглядывая на Стасс, он думал, ревнуя даже к старику: «Холостяки, …они такие мерзкие. Они и без секса так умеют обрабатывать дурочек. …Но моя – не дура, не дурочка. Подвернула ногу, а ладно! Подвернула, и …забудем!»
Стасс же не пускалась в объяснения: что да почему. Она молча смотрела сквозь окно машины и кажется, "отсутствовала здесь". Думала о чем-то своем.
В животе Лоренса сильно заурчало, требуя калорийный завтрак. Но Тед разворачивал машину возле церкви. И вместо того, чтобы проехать еще с десяток метров до малень¬кого кафе, он остановился и предложил всем выйти.
-Тед, ты куда? Это не то место. Тут по¬жирают чужие страдания.
-Пошли, Френк, нам как раз сюда... и за этим.
Мефри насторожился. - Тед, алле, дружок? Может, объяснишь нам, что ты задумал?
-Еще один глупый вопрос, …дружок. …Идём, Френк, время.
По тому, как часто Лоренс оглядывал пустынную улочку, потому, как сильно Лоренс потянул к себе за руку Стасс и с какой настойчивостью втолкнул упирающуюся женщину в проем церковных дверей, Френк понял ход мыслей своего приятеля.
Медленно он покинул салон машины.
Скромная церковь была пуста. Казалось абсолютно. Парни даже чуть пошуме¬ли: "Эй, тут есть кто?!"
Из-за ограждения вышел священник. Внимательно вгляды¬ваясь в лица вошедших, не узнавая в них своих прихожан, он веж¬ливо поинтересовался: «Слушаю вас внимательно. Вы, по-видимому, по какому-то делу?»
Тед оставил руку Стасс и быстро поспешил к служителю, уже на хо¬ду пытаясь объяснить суть дела.
-Да, да, святой отец. У нас срочное дело. Нам нужно обвенчать¬ся. Чем скорее процедура закончиться, тем солиднее она будет оплачена. Так что не будем терять время.
Тед видел, что священник смотрит через его плечо на пару Стасс и Мерфи. Он хмуро оглянулся на друзей. И тут же заметил ухмылку на лице Френка и недоумение, даже испуг на лице Стас.
Свя¬щенник обошел Лоренса и подошел ближе к «молодым». - Это вы хотели бы повенчаться?
От хора в прозвучало: "Нет! Нет! Это я заказываю банкет, святой отец".
Священник чуть отс¬тупил назад. Тут же он натолкнулся на Лоренса. Тот уже стоял за его спиной.
-Нет, это я женюсь, святой отец. Я! А он – …родственник со стороны невесты …
Тед огляделся. У самых дверей затирала пол темнокожая женщина.
-И вот, она. Она …засвидетельствует венчание с моей стороны.
Тед указал на уборщицу. Та, видимо прислушиваясь к разговору, была сильно удивлена. Но отложила своё дело и приблизилась к троице только что вошедших людей.
Тед торопил. -Больше никого не будет. И давайте начнем венча¬ние. У нас мало времени. Где же…библия? …Ах, в руках…
Священник понял, что «наглость» парня напускная, он сильно взволнован.
И тогда он оставил его и внимательно посмотрел на Стасс.
Мерфи понял, что манера его друга начинать разговор с дела, как всегда, создает недопонимание у собравшихся. Он тихонечко под¬толкнул Стасс к Теду. Сам подошел ближе к священнику, чтобы объяснить тому в более доверительных тонах суть проблемы. - Святой отец, ...я готов всё объяснить.
Мерфи мягко указал рукой на пару друзей, подошедших ближе к алтарю и ведущих свой безмолвный диалог, глядя глаза в глаза.
Френк продолжил: «Эти двое любят друг друга. Хотят, чтоб брак их был законным во всех отношениях. А тут вот, и сроч¬ность вопроса не в том, что любовь трещит по швам, …трещит по швам, простите, платье невесты. Обстоятельства, святой отец. Только они требуют срочности. Надо бы не оставить без божьего благосло¬вения такой порыв жениха. Девушка не в чем не виновата. И ...по поводу достойной оплаты всей процедуры - он не шутит. И вообще, разве плохо, что приход получит ещё двух достойных прихожан. Просим вас, проявите снисхожде¬ние к нетерпению и некоторой вспыльчивости моего друга и моей ...сестры».
Стасс посмотрела на крест, нахмурилась и опустила голову.
Ло¬ренс не отрывал от своей невесты взгляда. Он считывал с лица ее "да" и другого не ждал. Не хотел верить в её "нет". Ведь он ре¬шился, он нашел выход, «какие могут быть ещё вопросы?»
Женщина стояла, низко опустив голову. Лицо её было скорее печальным, чем грустным. Она будто с кем-то или с чем-то прощалась. - Тед, это не возможно. Я не могу венчаться в этой церкви.
Лоренс, вздохнул и тоже посмотрел на распятие, суровое в своей скромности.
-Спасибо, что ты сама сказала мне это, …Анела.
Стасси широко раскрыла глаза, щеки её мгновенно потеряли жизнен¬ный цвет, стали бледными, как полотно. Рот её раскрылся, она видимо хотела вскрикнуть, но в пересохшем горле лишь защекотало, Стасси только шевельнула губами.
Но Тед услышал её шепот: «Ты ... уже знаешь?»
Тед кивнул. – Лучше бы я узнал это от тебя. А, впрочем, какая теперь разница.
Ему не хотелось смотреть недобрым взглядом на Стасс. Он любил её. Немного вздорно, нервно, ревнуя сильно, но любил.
Он резко крутанулся на месте, и нервно заторо¬пил священника. - Тут еще одна проблема, святой отец! Надо бы сначала провести обряд крещения. Моя невеста, она католичка. Но…мечтает стать протестанткой. Как вы полагаете, это достойное решение?
Удивление священника, кажется уже начинающего понимать ситуа¬цию, было полным.
Он мягко улыбнулся Мерфи, чуть коснувшись то¬го рукой, обошел его и подошел к паре со стороны невесты. - Простите, какую веру вы исповедуете?
-Я католичка, святой отец.
Священник быстро посмотрел на хмурую сдержанность в лице же¬ниха, который снова сверлил Стасс взглядом.
-Простите, уважаемая, вы действительно хотели бы стать добропорядочной протес¬танткой?
Стасс печально посмотрела вперед, на распятие. - Вы считаете, что меняющие религию католички порядочными не бывают?
Тед слышно скрипнул зубами. Резко сжал кисть девушки, даже чуть дернул ее к себе. А потом, посмотрев на священника, снова зато¬ропил: «Да, да, именно так. Сделайте е добропорядочной, святой отец. И побыстрее. Я заплачу за процедуру крещения.
Священник, все замечая, опустил голову и тихо, не задевая па¬ру, обошел ее.
-Дело не в деньгах, сын мой. Кажется, ваша невеста сама ещё не решила, как ей будет лучше...
Тед перебил священнослужителя. - Вера одна! Это ваши собраться по кресту что-то намудрили. Так что расхлебывайтесь за них, святой отец! Она хочет быть протестанткой. Она ...хочет.
Тед снова уставился в бледный профиль своей возлюбленной. Кожа лица Стасс стала белее снега. Будто стала тонкой, прозрачной. Пухлый упрямый рот был смят в бутон. Она будто сдерживала себя, чтобы не закричать. Глядела на крест и обречено молчала.
Мерфи тактично вмешался: «Хочет, она сама решила. Так что давайте не отвлекаться, святой отец. Жених должен быть к обеду на другом конце страны. А моя сестра не хочет остаться в дурочках».
Священник стоял рядом с Тедом и услышал, как Стасс тихо спросила: «Откуда ты узнал об этом?»
Тед, тоже тихо, ответил: «Я потом все объясню. У нас нет времени, Стасс...»
-Ты спешишь?
-Мы спешим.
Лоренс спешил и сильно этим удивлял не только священника. Мерфи тоже не считал дело столь спешным. Хотя брак, по его мнению, мог бы повлиять на действия противников Пазини. «Итальянцев можно остановить только деньгами. Обычным делом - заткнув. Теперь они уже не будут нападать на неё. А на Теда, где сядешь, там и слезешь. Денег, он, конечно, даст. Но кому даст, когда и сколько – вот вопрос. Это же Лоренсы. Они дотошны в вопросе денег».
Тед спешил. Он решил, надо ехать в Гарвард. Надо заставить себя ставить точки в начатых делах. В том числе и в любви. Нужно было срочно завершать дело. А то ещё и не начиналось. Вот он и лез на рожон, подталкивая священника к действию.
Быстро взглянув на Стасси, опять же тихо, он добавил: «Нет времени, рассказывать, Стасс. Но если я узнал, значит, уже знают и другие».
Лоренс резко крутанул шеей. - Вы, святой отец, плохо заботитесь о своем приходе. К вам бук¬вально не достучится бедная католичка, желающая верить в веру истинную. Это неразумно и преступно с точки зрения церкви. Крестите её!
Священник внимательно оглядел молодого мужчину, спросил: «Я могу ошибаться, вы…Лоренс? Сын бывшего губернатора Лоренса?»
-Тед Лоренс. А теперь поживее. Прошу вас, ну сколько ж можно повторять, время не терпит.
Священник еще внимательнее посмотрел в лицо торопливого жени¬ха и, видимо, узнал в его чертах что-то знакомое в связи с прозвучавшей известной фамилией. Тихо, но настойчиво он повторил: «Я не вижу, мистер Лоренс, что ваша невеста хочет креститься. Дело не в деньгах и даже не в количестве прихожан.… Вот вас я тоже не вижу среди нашей паствы. Вы толкаете меня на преступление, я не могу обращать в веру человека, которому эта вера вов¬се даже может и не ясна. Я должен понять мотив этой молодой женщины. А та, как я понял, несколько запуталась в своей жизни, и решила резко изменить ее, полагаясь, что смена веры и брак сделают это за нее. А так не бывает. Все дело в человеке, мистер Лоренс, только человек, ведомый крепостью веры, может найти свой правильный путь в жизни.
-Бросьте, агитацию! Вера - неверие....Я сказал, что она согласна, значит - согласна! Венчайте или я пожалею, что именно ваша церковь первой появилась на нашей дороге.
Священник еще более настойчиво, но по-прежнему спокойно, ответил на выпад сына по вере и сына ...известного в их городе биз¬несмена и банкира.
-И все-таки согласие девушки необходимо в таком случае, сын мой.
Священник снова обошел пару и, заглянув в глаза девушки, которая была совершенно безучастна к дерзкой перебранке своего жени¬ха, спросил: «Как вас зовут?»
-Пазини...
-Это ваше имя?
Девушка повернула к священнику голову и, чуть размыкая губы, произнесла: «Анела Пазини. Я не согласна менять вероисповедание, святой отец. Но ведь вы же можете повенчать нас так, разве нельзя? Я готова стать женой Теда Лоренса. И что же, брак не возможен, если мы принадлежим к различной пастве?
Священник впервые в жизни столкнулся с подобным случаем. Он понял, женщина, что стояла перед ним скромно потупившись, не была нахальной девицей, что желает ускориться в процедуре, чтоб поживее стать женой сына миллиардера. Он задумался, а потом кивнул Лоренсу.
Священник доставал необходимую атрибутику не спеша, явно затягивая процесс, как бы давая шанс подумать ещё не осознающей происходящего молодой женщине. Он, казалось, даже бы и обрадовался, вздохнул с облегчением, если бы та отошла от алтаря и от стоящего рядом парня. Но девушка только печально смотрела на распятие впереди себя и молча жда¬ла.
Мерфи стоял позади них, он был не похож на себя сейчас. Френк был хмур. Теперь и ему казалось, что игра получилась неинтересной. Натянутой ему показалась процедура венчания, и даже нача¬ла отдавать формальностями и обязательствами. Для себя он решил такой момент в жизни оттянуть на как можно подальше. Что-то сразу оттолкнуло Френка от подобного шага в жизни. Да и выбор Теда он все еще не оправдывал, считал, что все и даже на счет Пазини разрешилось бы с меньшими жертвами со стороны его друга.
Выведя венчающихся за пределы церкви, подведя их к могиле некого святого, священник объявил о начале процедуры венчания. – Эта могила известного священника – вероотступника – Франциска Паруса. Этот человек, священник творил как добрые дела в лоне нашей церкви, так и наказуемые. Он венчал всех, без разбору, считая это дело правильным, без оглядок на принадлежность к вере. Он венчал здесь и мусульман, и буддистов, и православных, и католиков. Это, разумеется, тогда не приветствовалось. Это даже преследовалось и осуждалось. Но за его благочестие, за те заслуги перед нашей церковью, что люди никогда не забудут, он всё же был похоронен в пределах границ нашей протестантской церкви. Я прочту для вас, Анела Пазини, кусок из Книги Руфь. Глава вторая. Начну, пожалуй, с десятого стиха. А для вас, Тед Лоренс, я прочту кусок из Книги Экклесиаста. Думаю, подойдет глава первая. Начну со стиха девятого. Вы не против?
«Молодые» кто кивнул, кто покачал головой, просто не зная, как ответить, что они согласны.
Обряд начался.
 ***
Через полтора часа, щурясь от яркого солнца, трое молодых лю¬дей вышли на улицу. К машине.
Мерфи особо радовался, что все кончилось. Он ужасно вспотел. А желудок его так неприлично урчал во время процедуры, что ему …просто хотелось уйти.
Стасси с удивлением рассматривала чуть великоватое ей кольцо с золотистым топазом. Это было кольцо с руки Лоренса. А тот глядел в небо, пытаясь чуть расслабиться.
На его руке тоже было кольцо. Совсем простенькое. С толстого пальца руки темнокожей женщины – свидетельницы их венчания, по непонятной причине предложившей Теду кольцо, когда оказалось, что жених примчался венчаться …без колец.
Что произошло в следующие роковые секунды, никто из троицы и предположить не мог.
Тед даже не сообразил, что происходит. Он оглянулся. Ему показалось, его окликнул священник, с которым Тед вот только что расплатился за венчание. Тед оглянулся, задержался на какое-то мгновение у кромки тротуара, а Стасс в это время оказалась рядом с Френком прямо у машины Теда.
Френк обнял чужую невесту -недожену, пытаясь чуть-чуть утешить её, ну и поздравить.
Женщина улыбнулась. Она посмотрела как раз на небо в нежнейшей лазури. На облачко в виде пушистого комочка. А потом, совершенно машинально, она посмотрела на двигающуюся на скорости машину. И сразу заметила дуло автомата в чьих-то руках.
Стасс успела крикнуть: «Тед! Тед!!!» Она пригнулась, больно ударившись об капот машины, ощутила острую боль в плече. А Френк успел развернуться к дороге, он фактически в упор смотрел на своих убийц.
Машина со стрелявшими рванула и скрылась за поворотом.
Лоренс кинулся к машине.
-Тед, они убили его. Уходи! Уходи! Они вернутся, уходи! Пожалуйста, уходи!
Лоренс низко нагнулся над Мерфи. Кинулся щупать пульс, осматривать раны на шее, в голове. Он понял, что его друг…мёртв. – Господи, …так скоро…за что? Суки, сволочи!!! За что же Френка? Стасс кинулась к церкви. Оттуда уже бежала женщина, выбежал и священник. Все звонили, крича в мобильные, кто вызывая «скорую», кто полицию. Лоренс – вызывал отца. – Па, это я. А пусть, что совещание. Я сильно не отвлеку. Я …э…я согласен подписать бумаги по контракту. Да мне не радость твоя нужна, отец. Участие. Френка убили. Да, Френка Мерфи. Возле церкви, …в который вы венчались с матерью».
 Френк умер. Но в легких его ещё странным образом клокотала кровь. Тед стоял рядом с сидевшей на стуле Стасс.
На широкой доске, уложенной на два табурета лежал Френк, вдруг показавшийся им обоим сильно …подросшим за каких-то пять - десять минут.
Стасс всё оглядывалась, поднимая голову к Теду. - Береги себя. Теперь…не исправить. Себя береги, милый.
-Это Френк Мерфи? Сын банкира Мерфи?
-Да.
Сержант полиции тихо присвистнул. – А кто стрелял?
И тут заговорила Стасс. Голос её был тих, но хладнокровие не подвело её даже в такой ситуации. Она тут же назвала сержанту номер машины, цвет, марку, число сидевших в салоне людей. Даже назвала имя одного из этих людей, уже несколько раз за эти несколько суток пересекавших ей путь.
Тед стоял рядом с машиной «скорой». Он провожал Френка. И…встречал отца.
***
Стасс тоже увезли в больницу. Пуля вышла на вылет, но рану нужно было ещё осмотреть. Тед остался с отцом поговорить, у дверей этой больницы.
 Элиза старалась держаться подальше от разгне¬ванного мужа. Она всё пыталась утешать мать Френка, но та лишь смотрела на нее потерянным взглядом и все повторяла: "Лиз, он ведь, … он ведь вот только с кровати встал, не позавтракал даже...".
Элиза попятилась. Глаза её заблестели сначала, потом, плечи задергались в такт рыданиям, и она ушла и от плачущей женщины подальше.
У выхода стояли Артур и Тед. Они спрятались от налетевших репортеров в машину.
Лоренс старший был совершенно багров лицом, но видимо, сила еще была, чтобы справиться с голосом, он пытаться спокойно объ¬ясниться с сыном.
-Тед, у клиники уже полно репортеров. Там полиция, но ведь это не сможет обезопасить тебя, пожалуйста, отпусти её с богом. Мы заплатим ей и …пусть себе идёт или едет, куда хочет. Мы поможем ей сменить место жительства. Я уже позвонил брату.
-А мэру? Тед, я же просил помочь.
-Ты снова за своё! Я сказал, никакой регистрации! Что, глупость твою регистрировать?! Кто в наше время женится, лишь ночь, проведя с девицей? Ты хочешь, чтоб над тобой смеялись?!
-Тебе-то что за дело. Тебе ж главное, чтоб над Лоренсом не смеялись. А тут, узнав, про продление контракта …никто уже смеяться не будет. Ещё позавидуют.
-Ты шантажируешь меня.
-А это хорошо, что ты не спрашиваешь, па. Ты уверен был, что так будет. И вот, всё твоё к тебе и вернулось.
Тед заткнулся. Он вдруг вспомнил Минкоса и понял, что он повторил слово в слово его слова.
Артур, вглядываясь в вытаращенные глаза сына, решил, что ему плохо. – Что такое? Что, голова? Тед не молчи.
-Нет-нет. Это …сердце. Это пустяки.
Элиза, быстро препроводившая Стасси в машину, тут же севшая в неё сама, просто шипела от злости: «Вцепилась!…. Вцепилась,…вце…»
Звучала полицейская сирена, машина Лоренсов в оцеплении, тронулась с места.
Но у больницы, со стороны, где располагался морг, стояла другая машина.
Репортеры кинулись терзать семейство Мерфи.
 ***
Стасс будто не замечала присутствующих. Хотя это не было так. Она видела серьезное лицо Артура Лоренса, видела болезненное припухшее лицо матери Теда. Её духи были приятны Стасс.
Она повернулась к Теду, сидевшему рядом с ней, но напротив отца.
-Тед, наверно все зря. Они правы. Все зря.
Тед с силой стиснул её руку в своих руках. Он сказал, будто выдохнул то, что тяготило его душу: «А как же Френк, Стасс? Ведь он умер за тебя, за меня, он умер за нас».
Женщина низко опустила голову. Она уже не плакала. Чувство вины заставляло Стасс защищаться и быть сильной.
Потому, она снова выпрямилась и, поглядев на Теда, всхлипнула.
Тед приказал водителю, заметив, что тот свернул к дому. - К мэрии!
Телохранитель Артура Лоренса повернул лицо в сторону начальника.
Артур сцепил зубы, те скрипнули, но…он резко кивнул, разрешив отклонение от маршрута
Машина на ближайшем повороте плавно изменила направление. Кортеж направился к мэрии.
Тед, не глядел на отца. Он перекинулся взглядом с матерью. Элиза всю дорогу смотрела сквозь призму слёз на кольцо на пальце руки Стасс. Кольцо было великовато. Но Стасси удерживала его соседними пальцами, зажимая ладонь в кулак.
«Расплата,…да, это расплата за почти уже замоленную перед богом чужую смерть. Расплата за обман мужа, взвалившего всю тяжесть вины на свои плечи. Ведь если бы не Артур, …сидеть бы мне вместе с дурачком и радоваться привезенным на рождество яблочкам. А эта? Сидит …гордая. Кольцом прикрылась… Ладно, посмотрим». – Элиза глубоко вздохнула и теснее придвинулась к мужу.
Артур хмуро посмотрел на неё и чуть отодвинулся. Потом он быстро взглянул на сына, на…невестку и снова отвернулся. Ото всех.
Машина остановилась. Тед увидел через затемненное стекло здание мэрии.
Он смотрел на двери, соображал. "Тут не церковь, меня могут тут и не услышать. Те, кто здесь сидит - это скорее личные друзья отца, чем люди близкие по духу к семье Лоренсов вообще. Мне мо¬гут отказать.
Он похлопал себя по карманам. Вынул документы.
-Где твой паспорт?
Стасс какое-то время смотрела ему в глаза. Будто считывала что-то. Потом, кивнула и принялась искать документы в сумочке. - Вот.
Тед впервые открыл её паспорт. –Анела Пазини…Гражданка Соединенных Штатов Америки…. Вот и…хорошо. Выходим, дорогая.
Телохранитель открыл дверцу лимузина. Тед стал выходить из машины. За ним Стасси.
У мэрии их ждала новость. Скварцетти – собственной персоной.
–Господа, я…даже не знаю, что и сказать. Но…для начала, давайте пройдем внутрь помещения. Даже думаю, лучше прямо в кабинет к мэру. Кажется, за вами приехали журналисты.
Артур замешкался. Родниться с …ФБР – ему не сильно хотелось. Элиза уже нашептала ему про дядюшку «невесты».
Элиза вмеша¬лась, быть может, впервые в своей жизни она потребовала от мужа: «Артур ты обязан пойти туда с ним. Ты обязан, это наш сын. Ты …обязан помочь».
Лоренс скрипел сиденьем, ерзал, касаясь плеча жены, но не вы¬ходил из салона лимузина.
Он помнил, что на три тридцать дня сегодня назначена встреча с Краф¬том и представителем заказчика. Что вот-вот надо будет обсуждать проект контракта, который может быть не подписан Тедом, как возможным приемником дела, в случае недееспособности семидесятилетнего гла¬вы компании.
 Присутствие Теда при обсуждении проекта тоже обязательно, а тот как будто бы собрался отсутствовать в это время, занимаясь устройством своей жизни.
Лоренс старший не выходил из машины. Тогда Элиза, оттолкнув его, вышла сама. Она поприветствовала Скварцетти, пожав ему руку. –муж кому-то звонит по телефону. Давайте, действительно зайдем в мэрию. Артур подойдет после.
«Дура!» - Вырвалось у Лоренса, слышавшего слова жены. Но и даже после этого он не поки¬нул салона.
Тед и Стасс уже зашли в мэрию. Они присели в кресла в приемной мэра.
Элиза Лоренс несколько восхитила итальянского господина. Маленькая женщина гордо несла свои рыхлые сто килограмм, стуча высокими каблуками по паркету мэрии.
Сейчас она выглядела достойно известного и могущего еще пока семейства Лоренсов.
Элиза даже не задержалась перед дверью. Она просто-таки рванула её на себя, те распахнулись и, пропустив ещё и Скварцетти, захлопнулись.
Стасси, даже не смотревшей в их сторону, вдруг стало плохо. Вдруг что-то сильно сначала кольнуло в боку, потом будто резануло в середине живота. Она охнула и согнулась пополам.
-Что? Что с тобой? …Стасси?…
Тед наклонился к женщине.
Стасс побледнела, но постаралась улыбнуться ему. - Нет… Ничего, милый. Я сейчас. Я сейчас, нужно подышать. – Она принялась глубоко дышать.
Элиза вышла из кабинета. Она наклонилась к побледневшей молодой женщине. - Это ребенок Теда?
-Да.
Элизы выпрямилась. Повернула голову к сыну. - Это так, сын? Ты…уверен?
Тед вскочил с кресла, ударил по высокой кабинетной двери ладонью, та открылась.
Элиза, не приглашая Стасс, вошли в приемную мэра.
 ***
-Что ты хочешь от моего сына?
Артур стоял возле Стасс, оставшейся в приемной в одиночестве.
Он казался ей, сидящей у дверей таким огромным. таким величественным, что даже пара телохранителей, тершихся у двери, показались ей сейчас мелкими в сравнении с ним.
-Я люблю его. У нас будет ребенок.
Лоренс нахмурился. Сделав знак охране выйти, он присел рядом со Стасс в кресло.
Оглядывая бледное утонченное лицо девушки, он спросил: «Что вы делали у церкви?»
-Мы венчались.
Артур Лоренс резко дернул шеей, белый тугой воротничок показался ему невероятно тесным в эту секунду. - Но ведь ты кажется, католичка? К тому же живешь под чужим именем, по чужим документам.
Анела подняла голову.
Только сейчас она заметила, что глаза Лоренса старшего были красны. По-видимому, он страдал бессонницей, и вообще не чувствовал себя совершенно здоровым. Не виновато, но тихо, глядя в его усталые глаза, она ответила: «Священник зарегистрировал наш брак, как брак Теда Лоренса с католичкой и Анелой Пазини. У меня хорошие документы.
-Черт! Это действительно твой дядя? Я про …
Стасс кивнула.
Лоренс вновь отвернулся. Но почти тут же он снова повернулся и уставился на кольцо Стасси.
-Откуда у тебя это кольцо?
-Тед надел. В церкви.
-А у него чье на пальце?
-Женщина, негритянка одна дала. Она была свидетельницей на венчании. Она и…Мерфи.
Артур снова сказа: «Черт!» - И отвернулся.
Время шло. Шел уже первый час дня. Близилась важная встреча, на которой присутствие обоих Лоренсов было более чем обязатель¬ным.
В кабинете «обрабатывали» Теда. Убеждали, что «брак как бы и не обязателен».
Наконец, глава семьи Лоренсов шумно и глубоко вздохнул и толкнул дверь в кабинет мэра.
Телохранители заняли место у двери. Один из крепких парней внимательно оглядел Стасс и встал рядом с ней.
Она сидела, будто под конвоем.
Всё казалось, замерло в ожидании. Стасс думала о Теде. О его здоровье. О своем. Думала о том, смогут ли они выдержать всё это? Сможет ли она родить ему ребенка? Она думала и о Френке. Вспоминала его тогдашнего и…сегодняшнего, заслонившего её от пуль.
«Если я смогу родить мальчика…Ах, если бы это был мальчик…Мы назовем его Френком…».
Через минуту Стасс, приглашенная Тедом, вошла к кабинет.
Тед уже подписал необходимые документы.
Стасс стала Анелой Лоренс и обрела, наконец, защиту, став членом семьи влиятельного бизнесмена, банкира, политика.
 ***
-А почему ты назвалась именно Стасс? А не…Мэри, не Джуди?
Элиза ещё дергалась в ревности, ещё не смирилась.
Стасс, глядя на распахнувшиеся перед ними ворота поместья Лоренсов, пожала плечами, - мне просто нравилось это имя.
Тед, уже думал о поездке в Гарвард. «раз колит что-то там у неё, значит, лучше с собой не брать. – Он посмотрел на мать. Подумал. – Нет, пожалуй, возьму с собой. Её бизнес всё равно никуда не денется. А мне так будет спокойнее…точки ставить».
Урок, полученный Тедом, был воспринят им правильно. Он по¬нял, что значит в мире дело его предков, что значит слово его отца. Право на любовь им попросту откуплено у жизни. Ценою смерти друга, денег, связей, имени.
Он подписал про¬ект контракта и продолжал платить за свободу выбора до конца своих дней.

январь 1998 Пермь
 mel5 @yandex.ru