Глава 11. НАТУРАЛЬНЫЙ МИР
Веселый весенний денек гонял по больничной палате солнечных зайчиков. Алиса с застывшими слезами в глазах тихо нашептывала слова старинной песенки: “Миленький ты мой, возьми меня с собой. Там в краю далеком стану тебе женой...”. Из коридора ввалилась в дверь Люба с букетом гигантских ромашек, но Алиса чуть только повела глазами в ее сторону, оканчивая куплет: “...взял бы я тебя, но там в краю далеком есть у меня жена”.
— С возвращением в реальность!— Выдала бодрое приветствие Люба. — А ты что на мокром месте, царевна-лягушка? О ком ревешь, слезы льешь?
— Все стало серым, а были такие яркие краски. Если бы не черти, я бы хотела назад.
— Вот именно: если бы. Тебе еще свезло, а для многих оттуда нет возврата. Вот послушай. — Люба, просунув за решетку руку, распахнула окно и вместе со щебетом птиц в комнату проникли звуки похожие на вопли чертей.
— Что это? — С ужасом подскочила на кровати Алиса.
— Иди, иди сюда.— Поманила ее Люба от окна.
Алиса осторожно заглянула за подоконник вниз, с высоты второго этажа на внутренний квадратный дворик, заполненный гуляющими там умалишенными. Конечно, те что-то гукали, но самые ужасные вскрики вылетали из приоткрытых окон здания и отражаясь многократно от стен дворика, уходили в небо. Алиса резко захлопнула окно и жалостливо произнесла:
— Им конечно тоже тошно здесь, а там было столько чувства и эмоций. Там все, как увидят меня - сразу узнавали, да и просто я там иногда могла полетать.
— Но ты пойми там все это иллюзия, как компьютерная игра для тинэйджеров. Ты хотела бы жить в компьютере? Настоящий мир здесь, а крутизна и жизни, и смерти, и любви зависит реально только от количества денег. Ты пойми, что там все это дешевая игра воображения.
— Ты точно уверена в том, о чем говоришь?
— Конечно, мною проверено. А ты, глядя на меня, еще смеешь сомневаться что счастье прописано здесь?
— Не знаю: поживем - посмотрим. Он говорил, что людской мир тоже иллюзия, только совсем узенькая и плоская, как окно в скафандре...
— Кстати о нем. Ты на этот раз надеюсь, запомнила адреса, фамилии?
— Не а, когда ты с ним рядом, все это всегда становиться не важно.
— Не важно.— Передразнивая Алису произнесла Люба. — Ты со своими предкам утряси все сама, только не говори, что ты здесь. Ты здесь не легально. На вот. — Люба вложила в руку Алисы мобильный телефон.— А вообще отсюда не положено звонить. Со справкой на учебу я решу сама в другой клинике, типа ты упала и травмировалась. Пойдет?
Алиса кивнула в ответ головой и тут же дверь снова отворилась. Санитар вкатил в палату белое инвалидное кресло, а Люба заговорила торопливо:
— Да, от Паши тебе большой привет. Ну, все. У тебя сейчас тамограмма, потом процедуры.
Происходящие в дальнейшем события Алиса запомнила эпизодически, как-то: скрипящие двери лифта, а за ними в коридорах в сопровождении медиков пешие больные с безумными лицами. Затем была желтая горизонтальная труба, куда поместили Алису в положении лежа. Позже полный низенький доктор со сверкающим в руке молоточком, монотонным счетом цифр усыпил ее сидевшую в кресле. А после пробуждения все тот же доктор пробубнил, рассматривая на свет темный снимок:
— Особых нарушений нет, крайне увеличен гипофиз... Обойдемся профилактическими мерами...
Еще Алиса запомнила, как ее опутали проводками и как она дергалась от болезненного лечения - электроразрядами.
В другом кабинете китаец в белом халате, прижигая тело девушки сигарами, объяснялся с ней на ломаном русском:
— Сецас сделаем отзакупорка цакр.
Затем он пронзал длинными иглами уши, руки и многие другие части тела Алисы.
И уже поздно вечером в палате появилась женщина с яркими желтоватыми пятнами вместо лица и рук. Пустив из шприца в потолок струйку, она сделала в вену на руке Алисы укол, бросила в стакан на тумбочке несколько разноцветных таблеток и попросила, уходя:
— Прими все после еды.
Следующим днем, одновременно с санитаром прикатившим в палату коляску, позвонила на “мобильник” Люба:
— После обеда у тебя будет визитер, ты там хоть глазки-то подведи.
Виктор прибыл с букетом роз и с баулом снеди:
— На входе цветы не пропускали, еле уговорил. — Изрек вместо приветствия Виктор.— Вот, встретил Любу, сказала, что ты в больнице скучаешь.
— А что еще она наговорила?
— Про то, что вас с подругой заглючило на дискотеке от пробы ЛСД. Расскажи, если не секрет, как сюда доставили.
— Ну, я спускалась в ад, а потом на следующий день меня по городу вылавливали черти, вот к Любе и обратилась. По приколу то, что бывшие самые крутые грешники там в аду становятся чертями двуполыми, ну этими самыми, как их... когда мужик и баба сразу?
— Гермафродитами?
— Ага.
— Весело значится у них, их хороводы ламбады вдвойне эротичней.
На это замечание Виктора Алиса улыбнулась и он воодушевлено продолжил:
— Представляю удивление какого-нибудь воровского пахана...
— Точно, как же это переживет Семен Аркадьевич? — Задумалась Алиса.— Ленкин отец на дух голубых не переносит.
— Знаешь, — Вдруг очень серьезно начал Виктор, — у меня к тебе непонятное притяжение. Мне ни с кем не было так комфортно, как с тобой. После выписки поехали на природу? У меня есть загородный дом с баней и с бассейном...
На последних словах Алису передернуло:
— Ладно, все, иди, устала я.— Промолвила девушка, затравлено наблюдая за реакцией Виктора, — Вылечусь, потом и поговорим.
Вечером в палате появилась женщина-врач с очень красивыми чертами лица. Сначала она, включив маленький фонарик, осмотрела глаза Алисы. А затем, пустив из шприца струйку в потолок, ввела лекарства в вену девушки и бросив в стакан цветные таблетки, сказала уходя:
— Три разного цвета сейчас, остальные две утром.
Утром вместо санитара в палату пришел сам кругленький доктор.
— К сожалению, случилось непредвиденное. — Сухо произнес он, разглядывая ногти на своих руках. — И мы немедленно, не долечив, должны вас отпустить.— Доктор исподлобья резко взглянул в глаза Алисы и заговорил очень быстро.— У вас странный случай, вы хотя и весьма хорошо поддаетесь внушению, но некоторые области вашего сознания полностью закрыты и заблокированы. Я хотел бы провести лечение частным образом. Вот вам моя визитка, обязательно позвоните, об оплате не беспокойтесь. Сейчас вам принесут одежду, ваша Любовь Андреевна ждет вас за воротами.
Едва Алиса ступила за порог сторожки у глухих металлических ворот, как ее тут же из окошка такси окликнула Люба. Странно было увидеть эту даму в потрепанной машине “Жигули-комби” четвертой модели, похожей на плоский черный ящик. А еще вскоре Алиса заметила, усевшись на заднее сидение рядом с Любой, что лицо той распухло от слез.
— Что происходит?— удивилась Алиса.
— Сволочи уже похоронили, а еще и тел не нашли.— С ходу распалилась Люба.— Делают что хотят и не бояться ни чего, значит это они все и подстроили. Сказали, что Паша разбился вчера на вертолете, упал в тайге... Полетел без Геры...— Разрыдалась Люба.
В ресторане аэропорта девушки пили коньяк.
— После обыска допрашивали пару часов.— Рассказывала Люба. — Кто с кем встречался и когда, какие и где денежные счета, какая после него осталась собственность. Так я им сейчас и сказала.— Вдруг рассказчица на секунду задумалась.— Так, справки я тебе отдала, а на дорогу оставила? Может тебе еще денег дать?
— Нет, не надо.— Коротко отказалась Алиса.
Люба же, одним глотком опорожнив фужер, продолжила рассказ:
— Потом вернули пластиковую карту и телефон. Разрешили взять личные вещи, в четыре чемодана еле утрамбовала. Под утро подогнали такси, ты видела эту развалину, и выперли из дома. Тело, сказали, как найдут, отправят спецрейсом в Москву, там отдадут родственникам. А мне сказали, что я ни кто. И если, я утаила что, то отвечу по всей строгости закона. А я прямо так и испугалась.— Ерничала Люба.
А еще через некоторое время Алиса, оставшись в зале ожидания в одиночестве, проводила взглядом подскочивший за окном с взлетной полосы самолет, потом еще один.
В чужой ванной комнате перед зеркалом обнаженная Алиса вытиралась большим махровым полотенцем розового цвета. Повесив полотенце на вешалку, девушка взяла со стеклянной полки кольцо с розовым камушком и надела его на пальчик. Затем обернув вокруг себя простыню, она выскользнула за дверь.
В полутемной комнате, куда вошла Алиса, тихо звучала музыка. А на широкой кровати лежало долговязое мужское тело вниз лицом. Опустившись с ним рядом, девушка спросила:
— Ты чувствуешь свой поводок, Вадим?
— Что? — Белобрысый парень на постели обернулся в пол оборота.
— У тебя есть ощущение, что тебя куда-то тянут? Тебе хочется куда-нибудь, так сильно, что все валится из рук?
Парень, пристально посмотрев на Алису, немного подумал и несколько рассеянно ответил:
— Ну, у всех, конечно, есть какая-нибудь мечта.
— Какая у тебя конкретно?
— Хочу рвануть в Голливуд, стать классным кинооператором с мировым именем, что бы мои работы смотрели все.
— Ну вот, я так и думала. Все правильно.
— Что правильно?
— То что нормальные люди мечтают об автомобилях, домах и яхтах и не стремятся в заоблачные дали...
С авоськами в руках Алиса вошла в подъезд блочной многоэтажки, и сразу же на первом лестничном пролете слева от лифта отомкнула своим ключом дверь. Ступив в квартиру, девушка прикрыла ладонью лицо, прихожая была наполнена дымом. Алиса поспешила на кухню, откуда доносился шум воды. Там в раковине мойки под струей воды мокла черная от копоти кастрюля, а клубящуюся под потолком гарь Вадим выгонял полотенцем в открытое окно. Бросив пакеты на стол, Алиса прошла в спальню и прикрыла за собой дверь. Но брови девушки взлетели на лоб, когда она увидела дымящий на гладильной доске утюг.
Покинув квартирку, нарядная парочка стремительно передвигалась по улице - Алиса хмурилась, а Вадим говорил ухмыляясь:
— Что ты так переживаешь? Ну, подумаешь еще одна сожженная доска и еще одна кастрюля, завтра новые куплю.
— Купишь?— Возмутилась Алиса, — у нас копеек осталось сегодня на две пачки сигарет.
— Деньги? Они везде, только надо их взять. Поехали после занятий к моим предкам, они будут рады тебе, а я там разрешу финансовый вопрос.
С букетом хризантем Алиса стояла за спиной Вадима, нажимавшего кнопку входного звонка. Дверь им отворила миловидная женщина. Переступив порог, Вадим сходу произнес:
— Привет, ма. Знакомься это Алиса.
Чаепитие подходило к концу, Алиса сидела перед пустой кружкой, дожевывая кусочек печенья из ассорти в жестяной банке. Высокий холеный мужчина в возрасте, сидевший в кресле слева от Алисы, просматривал сквозь очки какую-то прессу. И когда по телевизору начинали показывать рекламу, он, глядя поверх очков, брал со стола пульт и переключал канал. Мать Вадима заменила блюдо с оставшимися бутербродами на большую вазу со всяческими фруктами. А затем, убирая пустую посуду, она в сердцах воскликнула:
— Опять, Вадим?!
Вадим, выйдя из забытья, вздрогнул и бросил два хлебных кусочка, измятых словно пластилин, в чайное блюдце, которое тут же передал, улыбаясь, в руки матери. Но Алиса успела приметить на тарелочке вылепленные из белого мякиша розы и целую кучку разнокалиберных червяков. А Вадим сразу же без перехода обратился к мужчине:
— Мы пойдем уже, батя.
— Ты давай там, поаккуратней.— Глядя поверх очков, посоветовал мужчина.
— Ага.— Согласился Вадим, подымаясь с дивана.
Часы на стене показывали, что уже пол четвертого и за окнами была непроглядная темень, а в квартире Вадима творился полный кавардак. Стучали соседи по трубам отопления, стараясь заглушить музыку. А может быть и не музыку, а многоголосый шум, издаваемый тремя нетрезвыми красотками и еще большим количеством их ухажеров пьяных в стельку.
Вся эта честна компания расположилась на объемной кухне Вадима, в основном на угловом диванчике вокруг стола. Вскоре Алиса решила покинуть их. Пошатываясь, она встала из-за стола, прошла в спальню и рухнула на кровать.
Проснулась Алиса днем от звона бьющейся посуды и от звонкого девичьего смеха. Алиса вертелась с бока на бок, а смех все не прекращался. Тогда она, закутавшись в простыню, пошла на раздражающий ее звук.
На кухне Алиса узрела совершенно голого Вадима. Он сметал веником с пола осколки фарфора в савок, а с диванчика за ним наблюдала вполне одетая Юлька. Она, заметив присутствие Алисы, смутилась, но все же не смогла сдержать восхищения в вопле:
— Ты совсем обалдел, Вадька!
Алиса, презрительно поморщившись, отвернулась от этой сцены и пробухтела себе под нос:
— Притомил придурочный птенчик.
Далее, прихватив с собой телефон, Алиса заперлась в ванной. Прежде чем набрать телефонный номер, она пустила из крана воду, а затем еще и спустила воду в унитаз. И наконец сквозь бурлящий шум девушка проговорила в трубку:
— Виктор, не занят? Привет. Как дела?.. Не хочешь потусить сегодня?.. Вода в мойке шумит. Я у подруги, она посуду моет. Мы к зачету готовились, выйду от нее часа через два... Это на Затонской... Ага, на углу у мебельного магазина. До встречи.
Виктор привез Алису к подъезду бабушкиного дома совсем еще светлым вечером. Заглушив мотор машины, он приглушил музыку и произнес, обращаясь к девушке:
— Ты приносишь мне удачу. После встреч с тобой у меня еще с неделю все катится как по маслу. Решаются вопросы, на которых я уже давно поставил крест. Может все-таки поедем ко мне, вот посмотришь, какую я мебель купил после визита к тебе в больницу?
— Прекращай, я же сказала, послезавтра у меня экзамен, надо готовится.— Алиса достала сигареты из сумочки и с улыбкой посмотрев на Виктора, спросила.— Я покурю напоследок перед домом?
В полдень на втором этаже каменного, под старину, коттеджа настежь распахнулось окно. В нем появилась радостная Алиса.
— Прелесть какая!— воскликнула она восхищенно.
Действительно, открывавшийся вид был хорош. Темно-зеленой полосой возвышался лес на дальнем берегу быстрой и полноводной речки. От дома речку отделяло каких-то метров восемь. Треть этого расстояния приходилась на каменистый крутой береговой скос. Другая же половина являла собой травянистую лужайку, подступившую вплотную к стене первого этажа, сложенного из огромных каменных валунов.
— Говорят, что около ста лет назад на этом фундаменте стояла водяная мельница, потом были совхозные склады.— Подходя к Алисе, пояснил Виктор.— А вообще, до настоящей прелести мне тут еще вкладываться и вкладываться.
— Пятнадцать - пять.— Торжествующе подытожила счет Алиса, выуживая из реки пойманную на удочку серебристую рыбку. — Говорю тебе, сними поплавок, на такой воде он только мешает. — Бросив рыбку в ведро с водой, девушка, разрезая со свистом воздух, махнула гибким удилищем над рекой.
Виктор, щурясь от бликующего на воде оранжевого солнца, внимательно следил за оранжевым поплавком прыгающим среди волн. Вот поплавок закрутился в буруне и скрылся под воду. Виктор резко дернул удилищем, а затем быстро сматывая на катушку леску, обиженно проговорил:
— Зато у меня рыба крупнее.
— Эй, перестань жульничать, мы спорили на количество, а не на размер.— Возмутилась Алиса.
Виктор молча усмехнулся, вытягивая из воды пустую снасть и снова плавным броском закинул со спиннинга оранжевый продолговатый поплавок далеко в оранжевую реку.
Две собаки, светлые лохматые кавказские овчарки, размахивая хвостами, провожали по двору до машины одетых по-походному Виктора с Алисой. Из домика у ворот выбежал крепкий дедок, что-то дожевывая и вытирая тыльной стороной ладони рот.
— Открывай ворота, Митрич. — Распахивая дверь автомобиля, крикнул ему Виктор.
— Скоро ль ждать? — Выполняя распоряжение, поинтересовался дедок.
— Скоро, Митрич.— Громко, но по-доброму отвечал Виктор.— Проинспектирую подшефное хозяйство и вернусь. А ты прямо сейчас начинай баньку прогревать и дров к мангалу приготовь.
Вскоре по деревянному настилу автомобиль выкатился за ворота и они тут же захлопнулись. Но Митрич появился из калитки, подзывая строгим голосом выбежавших вслед за машиной собак:
— Пальма, Чандр, быстро домой!
Приземистые домики возникли из-за леса внезапно. И по самой деревеньке Виктор повел машину неспешно. Полностью открыв окна, он отвечал кивками головы на приветствия сельчан. В конце последней улицы вдруг из какого-то двора зазвучала залихватская песня под гармошку.
Вскоре остановив у ворот фермы машину, парочка покинула ее. Мужчина в очках с толстыми линзами и в измятом костюме, выбежав из дверей, кинулся им навстречу:
— Ждем, вас Виктор Федорович. Все готово, все работники сегодня трезвые, как стеклышко. Владимир Иванович предупредили, что подъедут позже.
— Хорошо, Гриша, хорошо.— Пробасил в ответ Виктор.
Упиравшуюся огромную свинью, поймав ее заднюю ногу веревочной петлей, тащили из загона двое коренастых мужичков. Виктор, оседлав жердь ворот, наблюдал за обезумившим животным, тщетно рвущимся обратно в общее стадо. И вот когда уже плененная свинья поравнялась с Виктором, он стремительным рывком ринулся вперед и подхватив переднее копыто животного, опрокинул свинью навзничь. Мужички, бросив веревку, бросились Виктору на помощь и принялись удерживать взбрыкивающую ногами тушу. Пасть свиньи в это время издавала рычащие звуки, ее желтые огромные зубы клацали, стараясь что-нибудь ухватить. Виктор же, навалившись на шею свиньи одной рукой, другой свободной достал из-за голенища кирзового сапога нож. Быстро прицелившись, он вонзил лезвие в щетинистую грудь по самую ручку и провернул нож под ребрами несколько раз. Свинья дико взвизгнула, а затем глаза ее стали тускнеть и туша конвульсивно задергалась. Виктор выдернул нож, тут же кто-то, собирая кровь, подставил к обильно кровоточащей ране алюминиевую посудину.
Со звуком реактивного самолета три паяльные лампы начали выдувать голубое пламя. Четверо дюжих мужиков, подхватив поверженную свинью за ноги, перекинули ее с земли на толстые доски. И пламя ламп запалило на туше густую щетину. Но запекавшуюся черную корку тут же соскабливали со свиной кожи ножи и смывали тряпки водой из ведер. А пара помощников Виктора опять тащили из стада на веревке новую жертву. И снова, едва Виктор вынул нож из новой смертельной раны, как под пульсирующую струю крови была подставлена посудинка. И вновь вскоре следующая свинья упиралась, запутавшись в петле задней ногой...
Огромный топор в руках Виктора быстро отделял свиные головы, а затем разваливал туши вдоль хребта на половины. Баба, несшая мимо Алисы ведро воды, высказалась, кивнув понимающе головой:
— Удалец, одно загляденье.
Окончив работу, Виктор вонзил топор в плаху и пригубил, поданную ему мужичком, алюминиевую кружку, после чего поверх его губ остались багровые усы.
— Хочешь? — радостно улыбаясь, Виктор подошел к Алисе и протянул руку с алюминиевой кружкой.
Девушка, бросив в ответ презрительный взгляд, произнесла:
— Ну ты и живодер.
Ни один мускул не дрогнул на лице Виктора. Продолжая улыбаться, он опорожнил кружку до дна и развернулся, направляясь к рабочим.
— Постой, куда ты, — воскликнула Алиса вслед Виктору и он сразу застыл на месте. Девушка же быстро подбежав к нему, поднялась на цыпочки и слизнув со щеки Виктора кровь, прошептала.— Куда же ты? Мне так хреново без тебя, Витечка.
Из подземного перехода на перрон поднимались по ступенькам Алиса и ее мать. Взрослая женщина наставляла дочь:
— О лучшем я и не мечтала, очень хороший парень. Давайте ближе к зиме свадьбу планируйте, но до середины ноября. Позже два месяца по поверью нехорошо.
— Мам, ты скорая такая. — Возмутилась Алиса.— С чего ты взяла, что он сделает мне предложение?
— Да по нему видно. А вообще скажи что залетела, проверь как завертится. Я так и отца твоего охмуряла, царство ему небесное и отчима так же. — Женщина взглянула на мужчину впереди, метрах в пяти от нее, несшего две громоздкие сумки. И словно почувствовав взгляд, отчим обернулся и заулыбался дамам.
Виктор, парень Алисы, шел с левой стороны от отчима-Виктора и тоже нес сумку. Увидев номер ближайшего вагона, он произнес:
— Этот шестой, ваш следующий, не торопитесь.
В ответ старший Виктор тихо проговорил:
— Ты это... С характером она, но сопля еще, ты не обижай ее. А ты то мужик взрослый, потерпимей будь, добрая она, как и мать ее. И давай при первой возможности наведывайтесь к нам...
Средь ясного июньского дня посыпались с неба крупные капли, вызвав оживление народа на центральных улицах города. Принимая участие в общем переполохе, Алиса пулеметной очередью простучала по асфальту шпильками босоножек и вбежала по ступенькам под навес над входом в магазин игрушек. Лужи, моментально разлившись, вспенивались под проливным дождем. Милицейские сирены завыли, быстро приближаясь и вскоре подымая водяную пыль, вереница машин с мигалками стремительно проследовала по дороге. Едва они скрылись с глаз, как с пути их следования раздался грохот и скрежет металла.
— Что творят, господи, что творят. — Всплеснула руками женщина, укрывавшаяся от непогоды по соседству с Алисой.
А еще через мгновение на дорогу в обратном направлении вынырнули из-под завесы ливня две слепящие светом фары. Завизжали тормоза и юркая машинка, резко свернув, юзом заскочила в близлежащий двор.
Дождь кончился так же внезапно, как и начался, только небо продолжало хмуриться и громко шипели на ходу колеса машин. Алиса, покинув укрытие, пошла по тротуару, вдоль дороги. Троллейбус, параллельным курсом едва миновав девушку, запутался своими “рогами” в электропроводах. Освободившись, длинные металлические штанги болтались над его крышей из стороны в сторону, путая и разрывая медную проволоку, словно нитки. Возникло грандиозное электрическое замыкание, сначала вспыхнувшее фейерверком искр, а потом по проводам побежали огромные огненные шары с грозным шипением. Срываясь вниз, шары пронзительно свистели, а ударясь о землю, они с грохотом взрывались перед Алисой ослепительными белыми вспышками.
Когда электрический иллюзион прекратился, Алиса все продолжала неподвижно стоять на одном месте с широко открытыми глазами и ртом. На тот момент девушка практически не видела ни чего и не слышала. Но вот сначала возникло слово. И слово это было: “Алиса”. И произнесено оно было приятным гортанным голосом серой птицы. Она, а скорее на этот раз просто он, мужчина по имени Артур, с мельтешащим серебристым сиянием на месте человеческого лица, налетел из-за угла и затащил девочку, заморгавшую часто глазами, в двери кафе. А там сразу усадил за стол с грязной посудой. За его спиной, вместо крыльев вихрилась ночь. Но вдруг и за окнами наступила ночь, но вскоре опять настал день.
— Что это было? – продолжая щуриться, изумилась девушка.
— Это погоня, – весело ответил Артур.
— Кого за кем?
— Птиц за птицей и людей за дичью.
— Что ты им сделал?
— Оно само свершилось - распутался еще один узел. — Прячась за сиянием, продолжала веселиться птица, но вдруг подтянув за пальцы правую ладонь Алисы к своей голове, она встревожено зашептала. — Обними меня левой рукой за шею, скорее и не говори ни чего, пожалуйста, нельзя сейчас шуметь, так надо. От этого зависит моя жизнь.
Девушка, ухмыльнувшись, повиновалась и тут же, звякнув звоночком, распахнулась входная дверь. В кафе ввалились трое бритоголовых парней, из которых двое были в черных кожаных пиджаках. Их стремительные автоматические действия словно были заранее распланированы. Первый, самый крупный из них, быстро прошел в двери “подсобки” и там скрылся. Второй, невысокий крепыш, внимательно осматривал посетителей в зале. Третий, длинный и худой, громким шепотом расспрашивал барменов, не видали ли они одинокого мужчину забежавшего сюда сейчас.
Алиса перевела взгляд за окно. Там на карнизе увлекшись любовной игрой, ворковала пара голубей.
— Если все случается само, то почему бегут-то за тобой? Вот и птицы все, как птицы. Ты ж одна какая-то ненормальная. — Прошептала девушка.
— Линия моя такая, ты же видела. — Тихо ответила птица.
Когда звякнув на прощание дверью, бритоголовые ушли, Алиса продолжила разговор в полный голос:
— И почему, вообще, ты именно птица. И что за птицы такие большие птицы?
— Понимаешь, мы крылатые всего лишь простые чудотворцы в этом мире. Материальное чудо это очень просто. Берешь и проявляешь физические свойства материи невостребованные данным временем, либо еще, либо уже. Чудо, как фокус из рукава, можно только явить. Ну, как пулемет в племени дикарей, как камень источающий воду, как оживший труп, ну и прочая ерунда. Настоящие творцы тут люди. Настоящая тайна в вас. Ваши тела из плоти конечно совершеннейшие организмы, но это всего лишь биологические машины. Далее под плотью этих машин идет тончайшая энергопроводящая оснастка. При зарождении тела в эту оснастку впрягается божественная монада, эдакая крошечная энергоструктура или по-другому душа. Она до поры слоняется в эфире, по аналогии радиоволн и может быть как изощренной предыдущим бытием, так и девственной. И вот рождаясь, вы люди вольны творить и делать на Земле все, что захочется. И вы, блаженствуя, конечно ни чего бы не делали, однако свойства тел - это голод, боль, инстинкт размножения, страх небытия и прочее стимулируют вас к движению, к гонкам на выживание. Но эти путаные движения все еще хаотичны. Хаос. Великий хаос бесконечен, как движение по кольцу и бесформенный, как дым. С его приходом время будто зациклено в однообразии случайных событий, как заевшая пластинка. Случайность ничего не создает... помнишь: “И день похож на день, и ночь на ночь...” в хаосе год за годом все сущее перетекает как песок. Поистине необходимо чудо, что бы вырваться из кольца и упорядочить хаос. Нужны чудеса чтобы миллиардам миллиардов движений, всем движениям придать целенаправленность. И чудеса-приманки явятся к Земным сознаниям в виде странных стечений обстоятельств, в облике привидений и плачущих картин. Они притягивают к себе. И это неосознанное движение к неизвестному и есть путь к совершенству. А путь к совершенству и есть творчество. В творчестве происходит рост души человека и ткутся его энергетические тела, неважно сапожник, полководец или живописец он. Любой свершающий совершенство есть художник. Когда же обессиленные и отчаявшиеся люди вновь и вновь сокрушаются Малости своей, приходят Большие птицы с чудесами.
— Ладно, я поняла, что вы круче нас.— Алиса недовольно прервала монолог Артура. — Ну, а все-таки, что вам самим-то кудесникам тут надо?
— Мы пробились сквозь бренность материи и обрели вечность. Мы не испытываем боли и голода, мы гармонично любим, мы открыли новые измерения, мы можем быть в разных потоках времени разом, но мелочь ускользнула и в последствии оказалась не разрешимой. Слишком велико притяжение галактики. Мы не можем уйти за пределы ее. А жизнь галактики ограничена, она сгорит в адском пламени и мы с ней. Избежать такой перспективы можно, утончив и освободив большую массу грубой материи до уровня тонкой энергии. Мы потеряли с материей связь и способность преобразовывая, утончать. На то способен только животный мир обладающий осознанием. Только он может прервать глобальное сжатие материи, синтезируя из нее свободные энергии. Поняла?
— Что?— очнулась Алиса от отстраненной задумчивости, — я что тебе биолог и астрофизик в одном лице? Я задала простой вопрос: “Что вы за птицы такие?” и не спрашивала о строении вселенной. А ты тут развернул...
— Хорошо, давай попробую объяснить по-другому.— Согласился Артур.— У птиц нет свободы выбора, каждая привязана к своей силовой линии. Та дает птице вместе с необходимой ей жизненной силой установку проявлять чудеса в рамках некоего плана. Поэтому одни из птиц, способны напитать три хлеба такой силой, что ими можно накормить толпы людей, ну ты знаешь. Другие способны зарядить энергией волю и мысли людей, объединить их для воплощения грандиозных проектов. Третьи могут своей чудесной силой растопить любые льды в ком угодно и так далее. Но когда почему-то возникают узлы на силовых линиях, силы как-то преобразуются в распухающих на линиях волдырях. И связь птиц с планом нарушается и небесные чудотворцы становятся земными чародеями. И падшие птицы тратят творчество людей в свое удовольствие и в творение чародейских орудий усиливающих их власть над людьми. Египетские пирамиды - свидетельство одного из таких древних силовых узлов. В такие моменты зачарованные люди без сопротивления идут на смерть ни за что, а когда жуют собачье дерьмо, то думают, что едят пирожные - творожные. А когда мой поводок расправляет узлы, проявляется реальность и истинные лица, и птицы отрываются от Земли, не всем это нравится.
— А ты, короче значит, что-то вроде птичьего мента?
— Да нет, не мент я, я - птица. Можно сказать в некотором роде координатор.
— Если птицы вот такие правильные, — заскучав, сказала Алиса, — да, но и не лезли бы с пустыми советами к скверным людишкам. От советов сыт не будешь, делали бы что полезное..., лучше бы помог мне денег побольше раздобыть.
— Эх, что деньги. Я подарю тебе этот мир, ты - говорящая с птицами, станешь в нем первой ...
— Ага, а еще в придачу солнце, звезды и вселенную. Что, попроще никак нельзя?
— Проще? Короче, вам без нас не выбраться из сети эмоций, вы застрянете в эволюции, потакая необузданным сиюминутным желаниям и инстинктам выживания, убивая друг друга за кусок пожирнее... По Земле снова побредут полудикие стада, а нам без вас скитаться вокруг планеты век за веком, наблюдая чередование Ледниковых периодов, сознавая, что мир застыл в цикличности, а с ним и мы. И не будет смеха и несчастных песен, только божественная гармония природы, в виде звуков: “ням-ням” и громкий финальный аккорд: “бабах”.
— Хрень и тоска какая. Напустил снова туману. Как ребенку сказки травишь.
— Да скоро ты сама еще сильнее изменишься и все прочувствуешь, будет забавно за тобой понаблюдать.
— Знаешь, что... перестань пугать. Все птицы у меня уже исчезли, остался только ты. И то я вижу тебя смутно, все черты твои размыты. Думаю, что после еще одного курса лечения, ты у меня навсегда пройдешь. И еще мне сделали предложение выйти замуж, что ты посоветуешь, соглашаться?
— Это тебе самой решать. Но если отважишься,— несколько сурово зазвучал голос Артура, — за мной к свадьбе станется сказочный подарок.
— Спасибо за совет.— С грустью промолвила Алиса, — И постарайся меня больше не подставлять, как сегодня, а то еще вместе с тобой пристрелят.
Дальше они молча допили кофе и птица как-то сразу улетучилась, даже не расплатилась за себя. Алиса порылась в карманах, заглянула в сумочку, затем набрала номер на телефоне и вскоре виновато заговорила в трубку:
— Вить, ты где? я зашла в кофейню в центре, а деньги дома забыла. Рассчитаться нечем... Через час? Давай побыстрей...