Олень
Это было в мае 1941 года. Мне тогда едва исполнилось два с половиной года и это первое детское впечатление, врезавшееся в память. Соседи по двору на улице Янковского 22 решили выехать за город на пикник.
Рано утром к нам во двор въехал грузовик. В кузове стояли скамейки и они быстро заполнялись соседями. Мама и папа тоже забрались в кузов и сидели на самых удобных местах сразу же за кабинкой. Отсюда можно было хорошо видеть дорогу, но мама боялась, что меня продует на ветру и поэтому посадила спиной к движению.
- Ну что, отправляемся? – спросил плотный мужчина в белой фуражке. Он посмотрел на сидящих в кузове, стоя на подножке кабины, предложил моей маме взять меня в кабину и после ее отказа начальственно скомандовал своему шоферу: - Поехали!
Грузовик, раскачиваясь на ухабах, стал медленно выезжать со двора. Мы ехали на Старую Кубань. Я знал тогда только, что это река, вода которой не течет никуда. Собственно, рекой ее назвать было нельзя, это старое русло Кубани, в котором она когда-то текла, пока однажды не изменила направления.
Рядом с нами сидела соседка Любовь Николаевна и ее взрослая дочь Майа Михайловна, которую все называли красавицей и которая мне нравилась. У нее были жгуче черные с ровным пробором волосы, контрастирующие с бледным приветливым лицом и большие печальные глаза.
Машина шла вдоль городских улиц, скоро их сменили пригородные строения, потом начались огороды и поля. Мне казалось, что движемся мы целую вечность, но хотелось, чтобы поездка продолжалась как можно дольше. Было что-то завораживающее в этих убегающей от машины дороги и мелькающих с одной и другой стороны деревьев.
Вот и приехали: Старая Кубань. Густая, зеленая вода, отражающая склонившиеся к ней деревья.
Были скатерть, раскинутая на поляне, на которой появилась всяческая снедь. Меня это мало интересовало и поэтому такое не запомнилось.
Но вот после неинтересного процесса еды началось катание на лодках. Я сидел у мамы на руках, папа, как моряк, был на веслах, в лодке были Любовь Николаевна и Майа Михайловна и еще какие-то знакомые. Я очень беспокоился, чтобы лодка не утонула, потому что ее борта находились чуть-чуть выше воды. Еще немного и вода хлынет внутрь.
Но все обошлось и, к моему великому облегчению, вскоре мы пристали к берегу и вышли из лодки.
А потом произошло самое удивительное. Мы подошли к легкой изгороди, около которой стояло несколько клеток со зверюшками.
Это был передвижной зверинец. Клетки меня не интересовали, к тому же от них шел сильный запах и находиться около было неуютно.
Но вот откуда-то из-за деревьев показался дивный зверь. Он медленно и грациозно подошел к нам и остановился у изгороди.
- Это олень, - сказала мама, - Не бойся его, он добрый.
Я стоял изумленный всем видом оленя, а главное, его большими ветвистыми рогами. Когда олень поворачивал голову, вместе с ней плавно поворачивались его большие рога и было интересно следить за каждым движением животного.
Олень не боялся людей и спокойно смотрел на них немигающими широко открытыми глазами. Можно было подумать, что мы с ним давно - давно знакомы.
Мне он казался огромным, неправдоподобным, волшебным. Я считал, что подошел олень именно ко мне, как к старому знакомому.
Долго простояли мы возле вольера с оленем. Кто –то начал кормить его хлебом и олень мягко брал кусочки прямо с ладони.
Дорогу домой я не помню, так как сразу же заснул и проспал весь обратный путь. Мне снился олень, которого я, замирая от восхищения и страха, кормил хлебом с рук.
Этот пикник был последним в нашем дворе перед грозными событиями, нахлынувшими через полтора месяца. Все изменилось.
Ушел на войну отец. Из Севастополя от него стали приходить письма - треугольнички. Ждали их при каждом появлении почтальона.
Мне часто вспоминалась та предвоенная совместная поездка на Старую Кубань, катание на лодке и красавец – олень.
Около моей кровати висел коврик, взрослые уважительно его называли: гобелен. На нем в зеленовато – желтых тонах была изображена охота на оленя.
Несутся на лошадях всадники с ружьями, кто-то из них трубит в рог, в ярости беснуются на поляне собаки, а в центре отрешенно стоит олень и только рога его готовы сражаться до последнего.
Я, засыпая, многократно видел эту картину, моего оленя. Я считал, что олень обязательно спасется, вот только немного передохнет и большими прыжками унесется и от своры собак и от охотников.
Детские воспоминания очень цепкие и яркие, тот красавец – олень навсегда сохранился в моей памяти.
24.09.00
Шапарев Н.К., – Одесские миниатюры, - Одесса: Принт – Сервис, 2002.