«Хронологически серебряный век продолжался не более трех десятилетий…»
- Совсем маленький период,- произнесла я тихо, удивленная этим фактом.
Так я сидела и обдумывала каждую строчку из прочитанного и законспектированного мною параграфа. Я немного устала. Пальцам больно держать ручку в руках, они ноют. Еще нужно законспектировать много материала, я сделала только половину и уже успела устать. Я обратила внимание на свой рабочий стол, что бы отвлечься на пару минут от письма и дать свободу своим пальцам, которые уже даже не слушаются, они выводят кривые неровные буквы. Им нужна свобода, хотя бы временная, им нужен отдых.
На моем столе очень много вещей и все они необходимы мне для работы. Мой компьютер – мой лучший друг. На нем сидит муха, черненькая, очень интересная и какая-то странная. Она немного бестолкова. Видимо она не находит другого места для своей посадки. Она сонная.
От старости мой компьютер немного посерел, потерял былой шикарный вид. Раньше он гордо возвышался на моем столе. Независимый, пахнущий новым и белоснежный. Однако и пластмасса стареет, как и на человеке появляются морщины с возрастом, так и пластмасса темнеет со временем. Клавиатура. Сколько текстов было напечатано с ее помощью! Сколько раз я звонко набирала на ней любимые слова.
Множество бумажек, нарезанных мною специально для удобства. Они мне просто необходимы, если нужно срочно записать очень важную вещь. В такие моменты я сразу бросаюсь к этим чистым листочкам и записываю информацию, чаще всего этой важной информацией являются мои мысли. Только разумная мысль посетила меня, я цепляюсь за нее и не даю сбежать, тут же отражая ее на бумаге. На столе находится большое количество ручек и карандашей. Карандашей очень много, все они заточены, некоторые до такой степени, что можно палец уколоть. Снова белые листочки, но эти уже с моими записями. Мне стало интересно, я перебираю их, некоторые ненужные я, разорвав их на мелкие кусочки, выкинула, а вот эта мысль интересна «Каждый в этом мире имеет то, что заслуживает», следующая записка тоже ничего «Любить так всегда, быть любимым так вечно». Да, мои мысли порой шокируют, но эти вполне спокойны и понятны. Я положила свои записки на прежнее место, их заметно уменьшилось, после того как я их почистила. Тут же на них приземлилась муха, таже самая, что сидела на мониторе. Странное насекомое. Странное и одновременно забавное. А может потому и забавное, что странное? Она сидит и перебирает задними лапками свои тонкие, прозрачные крылышки. Совсем безобидная и сонная.
За окном идет снег. Зима незаметно прокралась к нам в город. Эта муха…она еще не спит. Она мечется, летает над моим столом. Приземлилась на клавиатуру, села на мои записки. Все-таки она странная и забавная.
Настольная лампа. Она стоит на моем столе, и она моя давняя подруга. Разложены мои тетради и книги. Все это разбросано хаотично, не аккуратно.
И снова эта муха. Теперь она приземлилась на мою лампу, она медленно ползает по выключателю. Она остановилась. Я внимательно слежу за ней, наверное, она заметила это, потому что сидит неподвижно и смотрит на меня. Да, да, смотрит!
Лампа очень горячая. Свет уже горит давно. От лампочки жарко в лицо. Она раскалена.
Муха снова чистится. Она так быстро и умело трет передними лапками друг о дружку, что это просто не может не поражать. Серенькая, с перламутровыми крылышками она производит впечатление. Она снова взлетела, мечется. Муха едва рассчитывает координаты для приземления, ударяется. Ее пора прошла, а она еще не спит, не на месте. Ползает по белоснежно-сиреневым страницам моей книги. Снова чистит свои крошечные лапки. Я боюсь ее вспугнуть.
На улице ночь. Идет снег. Жужжит муха. Не щадя греет лицо раскаленная лампа.
Эта муха уникальна. Что-то в ней есть. Может то, что она противится законам природы и в положенное время для сна она бодрствует. Может то, что она так смела.
Она приземлилась ко мне на руку и снова потирает передние лапки. Я не сгоняю ее. Мне интересно. Она сидит неподвижно, как будто ожидая чего-то, готовясь к чему-то.
Муха улетела. Она снова сидит возле лампы. Видимо свет, излучаемый этой лампой, манит ее, напоминает о летнем зное. Греется.
- Образный мир поэзии символизма….
Я продолжаю писать, произнося слова, что пишу вслух, но у меня не получается сосредоточиться.
Муха кружит над моей головой. Почему она все время летает? Почему бы ей просто не взять и не посидеть под лампой? Она все время летает, останавливаясь и приземляясь лишь на пару секунд и снова взлетает, что-то ищет.
Лампа жжет лицо. Голова начинает болеть. Муха жужжит…
Муха подлетела к лампе. Она кружит вокруг нее. Она приближается к самой лампочке. Она совсем не осознает, что делает и куда летит. Вот она почти села на раскаленное стекло лампочки. Что она делает?!
- О!- вскрикнула я.
Соприкоснувшись с лампочкой, муха жалостно, как-то странно зажужжала и…упала на стол. Я все еще наблюдаю за ней. Ее лапки, которыми она так шустро чистила себе крылышки теперь как-то странно дергаются. Она лежит на спине. Дергается, словно пытается снова полететь. Муха странно прожужжала, и лапки ее перестали дергаться совсем.
Я не могу от нее отвести взгляд. Она неподвижна. Лишь некоторые лапки еще невротично изредка подергиваются. Она умерла, а ее маленькое тело все еще по инерции дергается, движется, пытается.… Делает рывки. Ее лапка дернулась, еще раз, еще раз, еще и…
Может, было бы лучше, что бы она не противилась природе. Уснула на зиму, как и другие, как и все остальные, как и все? Но она рискнула. Пошла против и…неудача. Она увидела в электрической лампочке свет и летнее тепло солнца, но, увидев – ошиблась и обожглась.
Сможет ли еще хоть одна муха так сильно рискнуть, обжечься?..