Я плыву на облаке верхом Продолжение

- Какая няня?
- Моя. С ребенком сидит.
- И кто у тебя? Сын? Дочь?
- Дочь.
- Сколько лет?
- Пять.
- А муж твой где?
- Бросил.
- Что ж так?
- Надоела. Другую завел.
- Вот как.
- Да, так. Я обыкновенная и ничего особенного не знаю
- Не торопись. Квартиру эту снимаешь?
- Да.
- Филя хотел, чтоб ты у него на даче жила. Переезжай!
- Как это? А Галя?
- Галя в загородном доме поживет. На днях за границу уезжает
- Как это уезжает?
- А что ей тут делать? А там квартира, счет в банке.
Все слишком легко получилось. Никому ни кто не должен. А как бы поступил Фил? Неужели все так просто. И я тоже расслабилась: влезла под душ, а потом выбежала на улицу, не высушив волосы, с сумочкой через плечо? Неужели я тоже такая? И Галя? И вообще все мы?
- Ты любила брата? – спрашивает вдруг.
- У меня никого не было, кроме него.
- А родители как же?
- Мама умерла, когда я была маленькой. А у отца другая семья. Фил помогал мне всегда.
- Значит, он делился с тобой планами?
- Я ничего не знала о его работе.
- Но следователь, наверное, просветил?
- Он сказал, что Фила убили в следствии разборок криминальных группировок. Но я не верю, что Фил мог делать что- то противозаконное. У него маленький сын и дочь только что родилась. Он был примерным семьянином.
Дон Карлеоне улыбнулся, вернее, не улыбнулся, а как – то дернул краешки губ, которые растянулись в странную, почти неестественную улыбку.
- А скажи- ка , голуба, зачем он позвонил тебе перед смертью?
Спросил и все будто бы затихли, прислушались, даже музыка перестала играть, музыканты зачем – то начали переставлять инструменты. Я съежилась.
- Он позвонил и попросил приехать сюда?
- А зачем? У вас дела какие – то были?
- Я не знаю. Но он попросил приехать побыстрее. Я подумала, что – то важное произошло, раз он просит приехать. Он никогда раньше не звонил просто так, чтоб поболтать. Тем более, что он знал, что я только – только определилась с няней и работой. Я не всегда могу бросить все и ехать.
- Ты оправдываешься как будто? – Дон Карлеоне сделал глоток, принесенного официантом, виски.- Мне просто интересно, что он тебе сказал?
- Он не успел ничего сказать. Я опоздала, я приехала на 15 минут позже. И я виновата
То, что , если бы я не опоздала, а приехала вовремя, могло сохранить Филу жизнь больно и почти не по- человечески отзывалось в сердце и висках. Я почувствовала, что холод заполоняет все тело, руки, ноги и я не в силах говорить, двигаться.
Фил не разрешал мне плакать на людях, он всегда считал, что надо быть сильной и смелой. Он хотел, чтоб я была лучше всех. Но я не сумела, я ничего не смогла. И слезы, хотя я и сдерживала их где- то внутри, потекли по щекам. (Филу было бы стыдно) . Я закрыла лицо руками. К черту!
- Извините,- шепнула, выдавила из себя.
Кто – то обнял меня за плечи, почти вдавив в стул.
- Успокойся! Костя такси вызвал. Пей кофе. Здесь варят хороший кофе. Крепкий, настоящий.
Тот, кого назвали Костей, держал чашку кофе почти у моего носа. Усмехался. ( Да, бабская слабость- слезы!)
Дон Карлеоне взял меня за руку, сжал.
- Поезжай домой, голуба. Расти дочь красавицей.
Да, люди живут и дышат… И я живу и дышу, а Фил нет. А мог бы жить. Не назначил бы встречу в этой проклятой « Праге» и жил бы. И любил бы.
А ведь он умел любить.
Цветы носил. Покупал дорогие букеты и дарил. На руках носил. К Максу по ночам вставал, пеленал, с бутылочки кормил. Он так переживал, что Галя долго не могла родить. К докторам возил самым лучшим, к шептунам всяким, даже в Америку ездил, лекарства какие- то оттуда привозил. Сын родился на славу. А вот недавно дочь. Диана. « Пусть будет самой красивой, как королева» - говорил.
А теперь всего этого нет.
 

На улице мне стало легче. Костя, назначенный Доном Карлеоне в проводники, не отставал. Сопел где- то позади.
- Я сама, - обернулась. – Я доеду сама. Мне такси не надо.
Но он не собирался уходить, видно то, что я говорю, он даже и не слышит. Но у дверей машины , тронул меня за руку.
- Дай, я поведу. Где живешь? Куда ехать?
- В Старый город.
Он бесцеремонно уселся за руль, толкнул дверцу для меня:
- Садись давай!
Я молча села- спорить бесполезно, да и не хотелось, какая разница, кто , куда и зачем повезет. Теперь уже не имеет значения.
На площади поинтересовался:
- Одна живешь?
- Нет. А что?
- Интересно, откуда такая красивая сестра у Фильки? Он тебя к нам не возил.
- К вам? Это куда?
- К нам. Просто. Один ездил. Прятал тебя, наверное.
- Я не сокровище, чтоб меня прятали.
- А злая чего такая? Тебе же ничего не сделали?
- А что могли?
- Тебе? Нет. Ты Филькина сестра. Теперь старик тебе помогать будет, вот увидишь. Он сентиментальный у нас очень. Фильмов насмотрелся про мафию.
- Про что? – я с удивлением глянула на своего проводника. – Про какую еще мафию?
 - Ну, ты и чудачка! Как с другой планеты. Телевизор он любит смотреть. Сериалы. А тебя как зовут?
- Земфира.
- Ого! Классно.
- Что тут классного? Дурацкое имя?
- Не-ет. Оригинальное. Где еще такое найдешь? Так ты одна живешь?
- Нет, с дочерью.
- А муж?
- Объелся груш.
- Тоже неплохо.
- Поверни тут налево,- скомандовала почти у самого дома.- Спасибо, что довез.
- А на кофе не пригласишь? – он прищурил карие , веселые глаза.- Все таки заслужил.
- Честно говоря, я тебя не просила. Но, вообще- то , идем. С няней своей познакомлю. Она очень хорошая девушка.
- Объедками не питаюсь,- он заглушил мотор. – А с тобой бы познакомился! И вообще, может тебе сделать, чего надо ? Кран там починить или еще что, я всегда могу.
- Спасибо, Константин. Мастера можно вызвать. Есть же эксплуатационные службы. И кран починят, и сантехнику поменяют.
Мы вышли из машины. Он протянул мне ключи, улыбнулся.
- Ладно, неприступная. Пока. Увидимся. В следующий раз с няней познакомлюсь.
Я махнула ему рукой. Просто и легко.
Интересно, он так же просто стреляет?........
 


 Три дня спустя

Снилось, что кто- то стоит позади меня , а я никак не могу обернуться, чтобы увидеть, кто там. Я чувствую чужое дыхание, запах дорогого одеколона, но не могу оглянуться. Даже спросить ничего не могу, язык не поворачивается и не выговаривает нужные слова.
И вдруг звонит телефон.
Я открываю глаза. Ночь или день?
Звонок повторился.
Я нащупала трубку и, все еще не сняв оцепения от сна, бормочу:
- Алло!
- Не спишь? – слышу вдруг его голос.
- Нет. Уже нет.
- - Значит, разбудил?
- Мне снился дурацкий сон.
- Значит, хорошо, что разбудил?
- Конечно. Сейчас можно и подумать.
- О чем?
- Обо всем.
- А обо мне?
- И о тебе.
- Надеюсь, хорошее?
- Хорошее.
- Тогда приятно, что хоть кто- то думает обо мне приятное.
- Что случилось?
- Ничего. …. А если приеду, кофе напоишь?
- Напою.
- Тогда я еду!
Почему я не сказала « не надо», почему? Струсила? Потому что подумала, что все может оказаться в последний раз и потом не будет, что вспомнить. Наверное……





- Мне, наверное, не надо было приезжать?- спрашивает, когда я , поставив кофе на стол, уселась напротив и молча, подперев голову кулаками, глянула в его газа.
- Почему ты так смотришь?
- Как ?
- Завораживающе.
Усмехаюсь и опускаю ресницы. ( Жеманница?)
- Эй,- он тронул за руку. – Я же пошутил. Мне нравится, когда ты смотришь так.
- Шутишь?
- Вот еще.
- Мне снился сон. Глупый, наверное. Будто кто- то стоит позади меня, а я не могу оглянуться, чтобы увидеть, кто это. И спросить не могу.
- Тебе всегда не нравилось, когда кто- нибудь стоял за спиной.
- Саш, я переезжаю .
- Куда?
- На дачу Фила.
- Почему?
- Я ездила на встречу с его друзьями. Дачу Фил оставил мне. Вчера они привезли документы.
- Почему мне ничего не говорила?
- А надо?
- Ты считаешь, что я не достоин знать, куда и зачем ты ходишь?
- Я не это имела в виду.
- Может быть. Но смысл был такой.
- Саша , у тебя семья. Зачем тебе эти проблемы.
- Ты- не проблема.
- А что, Саш? Кто я?
- Вынуждаешь сказать?
- Если это грубо, лучше не надо
- Получается, будет легче, если совру?
- Мне, да.
- Ты та, кому я пишу стихи. Никому не писал, а тебе пишу. Ты та, ради кого я готов лететь сломя голову даже на конец света.
- Не преувеличивай.
- А тебе не приятно?
- Ты любишь свою семью.
- Семья- это то, ради чего я жил до тебя. Это тыл. Это то место, где я отдыхаю, где я живу. Это элементарные понятия , Зема.
- Ты хорошо говоришь, как поэт.
- У тебя этого не было, тебе трудно сравнить.
- Возможно. Но я старалась, чтобы это было так.
- Плохо старалась, Зема.
- Зачем ты издеваешься?
- Я?
- Ты знаешь, что это слишком больная тема и все равно говоришь.
- А если бы не говорил, тебе было бы легче?
- Не знаю. Но друзья не делают больно друг другу.
- Если не сделать больно, можно и не понять, что болело.
- Возможно. Но и постоянно сыпать соль на рану тоже не стоит.
- Почему ты всегда споришь?
- Потому что теперь нет никого, кто запретил мне бы мне это.
- Твой муж кстати, живет у Златы, но обедает у мамы. Мама, признаться, тоже на грани срыва.
- Зачем ты мне это рассказываешь?
- Я думал, тебе интересно
- Уже нет.
- Странно. Я думал, что тебе это интересно.
- У меня другие проблемы.
- Послушай, Зема,- он потянулся и взял меня за руку.- Я знаю, что Фила никто тебе не вернет. Его нет. И ты сама это понимаешь. Ты не можешь жить и думать только об этом. У тебя есть дочь. И даже муж. … Не перебивай. И тебе надо устраиваться. С ним или без него , это твое дело. Но жить тем, чего нет, нельзя. Это скажет любой. И даже Фил так бы сказал.
- Тебя тоже нет?
- Ты понимаешь все слишком примитивно.
- Тогда зачем говорить об этом?
- Я хочу помочь тебе. Я на твоей стороне.
- Значит, ты есть?
- Я всегда буду. Пока не состарюсь и не умру.
Фил учил не доверять. Фил хотел, чтобы любила.. А как любить, если не знаешь, что это?
- Если умрешь ты, умру и я.
Зачем сорвалось с языка и повисло в этой тишине?
- Значит умрем вместе и в один день, как в сказке.,- проговорил тихо.- веришь?
Я пожала плечами.
- А зря? Зря не веришь..
Он встает из- за стола и идет в большую комнату. Я слышу уже из темноты:
- Я заночую тут. Уж не обессудь.
Как кино. Кино про любовь, про все хорошее, про верность и счастье. Но у меня все это как на негативе.
Кажется, у Семы был день рождения. Дом полон гостей, смеха и радости. Я весь день возилась на кухне, готовя то жаркое, то салаты, то еще что- то, уже не помню. На улице жарили шашлыки, вокруг все цвело и пело. Весна. Май.
Потом за столом поднимали тосты: за именинника, за его маму, вырастившую такого замечательного сына, и вдруг Сашка поднимает тост за меня. И удивительным было не то, что он предложил выпить за меня, а то как он это сказал. Он предложил выпить за серого кардинала этого дома. он предложил выпить за Ришелье.
Я помню, что все развеселились тогда, всем запал в душу « серый к4ардинал». Никто ничего не понял. Но ведь я то знала, что это за человек. Человек, который строил политику на интриге и повелевал даже королем.
Я спросила уже потом:
- А почему серый кардинал? Он ведь носил красное.
- Потому что ты как на негативе,- сказал уже во дворе.
- Как это?
- Потому что ты есть и как будто тебя нет. Негатив не настоящая фотография.
- А Ришилье при чем?
- Потому что он знал обо всех все, даже самые тайные желания.
- Ты считаешь, что я все о всех знаю?
- Знаешь. Но никогда никого не осуждаешь.
Честно сказать, я все таки не поняла его тогда. Но теперь улавливаю смысл. Жизнь – это и есть негатив. Иногда она складывается не так, как хотелось бы, и мы думаем, что это только сон. Мир, в котором все не по- настоящему.
Я убираю со стола посуду, подметаю крошки, иду в ванную и мою лицо. Пылающее. Потом долго смотрю на себя в зеркало. Чего я хотела? Утра рядом с человеком, который никогда не будет со мной? Или просто тишины утра, когда даже гул машин за окном не потревожит наступившей паузы. ?
- Тебе сыграть что- нибудь?- слышу из комнаты.- Или разбужу всех?
- Вряд ли,- я встрепенулась и , наконец- то , вышла из ванной.
Вошла в комнату, села у его ног на уже разобранную постель.
- Это романтическая песня, сочиненная однажды ночью,- прокомментировал, перебирая струны гитары. – Хочешь послушать? Где твои девочки? Спят?
- Спят, но вряд ли ты их разбудишь. Я очень хочу, чтобы ты спел. Я так давно не слушала тебя.
- Фил играл лучше.
- Фил тоже был самоучкой. Он приехал с этой гитарой из армии. Теперь вот мне притащил как- то. Он Аннушке часто пел на ночь. Она очень любила его песни.
- Тогда я сыграю на ночь для тебя . вместо колыбельной. Идет?
Я кивнула.
Я смотрела на его голое тело, на гитару у груди и понимала, что так будет лишь теперь. Только сейчас, а завтра все измениться и встанет на свои законные места.

 Вы можете послушать кривотолки
 И верить в то, что говорит молва.
 И понимать по- своему намеки
 И думать, что все это лишь слова….

У него был хороший голос. Когда- то кто- то говорил, что ему предлагали место в какой- то группе. Но у него уже была Таисия и Эмма, надо было работать, чтобы прокормить семью. А это глупости. На них не заработаешь. Но иногда он пел. На днях рождениях, на свадьбах. Такие хорошие песни- баллады, напоминающие французские песни- шансоны.
А потом он замолчал, отложил гитару, привлек меня к себе, глянул в глаза и словно проник в самую глубь.
- Знаешь,- сказал тихо. – Я мечтал, что сяду вот так с тобой и мы будем молчать. Будет такая тишина. А потом ты зажжешь свечи. Принесешь все, что найдешь в доме. Зажжешь и сядешь рядом. И мы будем молчать вместе.
- У меня нет свечей,- говорю, поднимаясь.- Свечи напоминают мне похороны. Конечно, романтично. Но тишина при свечах не для меня.
- Ты не романтик?
- Была когда- то. Теперь ярый реалист.
- Значит, уйдешь без намека на романтику?- в его глазах блеснули чертенята.
- Спокойной ночи, генерал! – и вышла.
А в коридоре вдруг села на пол и обхватила голову руками. Прижалась к стене стенного шкафа и сидела так долго- долго, пока не затекла спина . наверное, в романах это называется благородством? ……



А уже ранним утром я на цыпочках пробираюсь в комнату, где он спит, сажусь на край кровати и смотрю. Смотрю, как он спит.
Раскинув руки, прикрыв длинные( почти женские) ресницы.
И мне нужна эта сказка, нужна, чтобы остаться в ней хоть на минуту, посидеть сложа руки, не нарушая ни одного закона Гармонии.
Просто сидеть и смотреть, как он спит. Не бегать с тряпкой и пылесосом по комнатам, не стирать белье, не копаться в городе, пропалывая сотый раз ук и морковь. Просто сидеть и смотреть, как он спит. Сидеть тихо- тихо и просто смотреть, боясь даже вздохнуть или сделать хоть одно движение… Чужой мужчина в чужой квартире…
 - Кофе свари! – неожиданно приподнимается на локте( Притворялся?)
- В постель?- вздрагиваю, как от неожиданности.
- А что, слабо? – он улыбается.
- Нет.
( Встаю- но он ловит руку)
- Неужели принесешь?
- Конечно.
- Тогда почаще ночевать буду,- он заразительно смеется, отпускает мою руку.
В глазах чертенята..
Это утро просто – напросто. Утро..


- У вас в доме есть оружие? – спрашивает Анна- большая позади.
( Я чуть не роняю турку с закипевшим кофе на пол)
- А что ? – оборачиваюсь.
- Вчера, когда вы на работе были, приезжал какой- то Костя. Он спрашивал.
- И ты каждому, кто звонит в дверь, открываешь? И вообще почему ты не спишь в такую рань?
- Потому что вчера забыла вам сказать, вы поздно пришли. Потом у вас гости были. А по утрам у меня творческий подъем, я с 4 до 5 пишу дипломную работу одному студенту. За деньги.
- Хорошо же нынешние студенты живут,- я покачала головой.
- Так у вас оружие есть? – Анна и не собиралась уходить.
- Оружие есть, но не здесь.
- А где?
- Осталось в доме мужа, на чердаке. Надо бы съездить забрать, но не хочется опять там появляться. О пистолете никто не знает. Найдут вряд ли.. да и зачем искать.
- Мне кажется, что после этого визита оружие вам необходимо. Вы стрелять умеете?
- Умею, конечно.
- Я вот думала, что вам все- таки оружие надо.
- Знаешь, Анна, я , конечно, ценю твою заботу, но это гиблое дело. Я туда не поеду. А тебе советую, поменьше книг читать.
Не нянька, а Пуаро какой- то, ей богу. Но пистолет зарегистрирован на Фила, поэтому реально, что ему там не место. И почему Костя этот спрашивал? Может они что- то раскопали? А я и телефона- то их не знаю.


- За пятнадцать лет ни разу не пил кофе в постели,- он делает глоток и закрывает глаза.
- Не сладкий?
- В самый раз. Что это твоя нянька с самого утра разболталась? Ночевала что ли тоже?
- Ночевала. Ты домой лучше позвони.
- А зачем?
- Волнуются ведь.
- Ничего. Может, догадаются, где искать?
- А тебе это надо?
- А тебе?
- Мне? Нет.
- Побаиваешься моей женушки?
- Я никого не боюсь уже.
- Ого! Пуленепробиваемая какая. Я тебе каждый раз удивляюсь, вечно что- то новенькое узнаю.
- Это плохо?
- Может быть и хорошо иногда.
- Я живу другой жизнью. Не в том доме. Меня мало интересует, что и кому там болит.
- Но кофе мне варишь. По утрам.
- Варю.
- Значит, в твоей другой жизни есть место и для меня.
- Наверное, есть.
 Я смотрю на него и ощущаю, вернее, чувствую, как он снимает с меня мой алый халат с кисточками, как расстегивает пуговицы ночной сорочки, как касается плеч. Но словно очнувшись, я отталкиваю эти видения, оказавшись опять в своем реальном мире и говорю ему как- то хрипло:
- Мне надо поехать в дом и забрать одну вещь.
- Важную?
Да, важную. Ты мог бы подвезти меня до дома и открыть дверь с другой стороны?
- Само собой. За такой чудный кофе я готов тебя на край света везти.
- На край света не надо. Мне надо только до дома добраться. Я на чердаке оставила кое- что из Аниных вещей. Хочу перешить ей что- нибудь до лета.
- А может проще мужу позвонить?
- У меня давно нет никакого мужа.
- У тебя все легко.
- Не все.
- А тебе не кажется, что в этой твоей другой жизни тебе будет нужен еще кто-то или что- то?
- В качестве кого? Проводника что ли? Спасибушки. Замуж я не хочу.
Саша придвигается ко мне, кладет руку на плечо.
- Послушай, девочка. Если твой мужик оказался сволочью, это еще не значит, что все другие такие же. Тебе придется научиться верить людям. Без веры нет дороги в будущее.а у тебя дочь. Она вырастет и спросит, почему у нее нет этой самой веры.
- У моей дочери будет все,- выговариваю хмуро.- Я сама построю ей жизнь, без проводников.
- Не спеши, родная. Подумай.
Он отпускает свои руки, откидывает одеяло, одевается, натягивает джинсы, застегивает ремень. И не оборачиваясь на меня, идет на кухню, где пахнет уже чем- то вкусными осведомляется громко, чуть ли не на всю квартиру:
- А кроме омлета, вы минет делаете?
И я слышу, как Анна роняет что- то на пол с чувственным грохотом, а он смеется так же громко и заразительно, как всегда.



Костя позвонил мне сам. Я уже слезала с чердака по деревянной лестнице, когда раздался его звонок.
- Привет, неприступная!- раздался его голос. – Не разбудил?
- Я давно встала.
- Ты ранняя птичка,- засмеялся. – Я заходил вчера.
- Мне сказали.
- Старик хочет с тобой поговорить.
- Зачем?
- Я же говорил, что он сентиментальный.
- Мне сказали, что ты спрашивал о пушке?
- Это тоже.
- Тогда что важнее?
- Все.
- Куда мне приехать?
- Мы сами приедем. Сегодня.
- Я буду вечером.
- Нам откроют и днем.
- Вы, наверное, из очень крутых?
- Как угадала?
- Я не угадывала.
- Вот наивная. Ладно, жди гостей. Пока.
Мне не понравился этот разговор, глупый какой- то и книжный. Хотя я ведь и не очень – то знаю, как должны разговаривать со мной. Может быть, все только показалось? И не было вообще никакого Дона Карлеоне и Константина не было. Тогда что же было? Я, Фил, Саша. Кофе в любое время суток, беседы до утра. Еще был Сема и ссора. Злата была. Была семья. Наша ,общая. А теперь я будто в кино снимаюсь, в каком – то глупых сценах. Говорю что- то не то, делаю что- то не так.
Я посмотрела на пистолет в моих руках. Холодная сталь словно жгла пальцы. А ведь проще- простого нажать на курок и покончить со всеми и вся. Я ведь метко стреляю. Фил учил. Он гордился, что я могу . что мне не страшно, что рука не дрожит, что я могла бы в спортсмены пойти по стрельбе. Он говорил и смеялся. Хлопал по плечу и прижимал к себе. Почему он так верил, что я справлюсь? Он считал, что хватит сил на все. Но не хватило. Я развалила семью и не сделала контрольный выстрел. Где- то по свету ходит мой двойник и вершит правосудие. А я стою на дороге и не вижу ее конца, я не знаю, куда пойти , чтобы не сбиться с пути. Не лежит камень, на котором предсказана судьба . Да и давно уже не ездят по дорогам добры молодцы, не спешат на помощь немощным и обездоленным. Просто, наверное, нет теперь таких.



 Через два часа


На столе лежала записка, написанная небрежным Аниным подчерком( не учительским): « Мы ушли на выставку кошек».
Замечательно! Все таки не разучился народ еще записки писать. В школах даже специальная тема есть по мастерству написания записок. Вот время!
Я бросила сумку с пистолетом на обувной ящик и пошла переодеваться. Но не успев даже натянуть старенькие джинсы, услышала звонок в дверь.
Черт! Неужели Дон Кареоне? Путаясь в рукавах рубашки, открываю, забыв даже спросить» Кто там?»
Передо мной тут же вырастают два бугая- и я ошарашено застываю, соображая, что до сумки с пистолетом дотянусь вряд ли.
- Здравствуй, голуба!- слышу вдруг . голос, напоминающий болгарское вино. ( или это штамп из из книг?)
вскидываю глаза- позади бугаев( даже не видно), одетый в черное длинное пальто, седоволосый Дон Карлеоне.
- Здравствуйте!- бормочу невнятно.- Проходите!
Но они уже вошли. Будто и не замечая меня, оттеснили в угол, как раз к обувному ящику.
- Что же ты не спрашиваешь, кто там и дверь открываешь? – Дон Карлеоне осуждающе смотрит на меня.
- Я ждала вас вечером.
- А мы и днем любим в гости ходить. Где тут у тебя присесть можно?
Я кивком показываю на дверь комнаты.
- Кофейку сделаешь?- спрашивает, садясь в кресло.( Бугаи топчутся у стены) .
- Извините,- шепчу. – Вы располагайтесь. Я сейчас сварю кофе.
И почти ныряю на кухню, машинально хватаю турку, насыпаю кофе.
Что им надо? Визит вежливости? Старческий сентиментализм? Или что- то другое? А, может, уже известно, кто убил Фила? Но следователь не звонил. И Галя тоже.
Наконец- то, кофе закипает. Я наливаю его в чашки, беру поднос и иду в комнату.
- Пожалуйста!- мямлю.- Сладкого вот только нет. Я ждала вас к вечеру. В магазин не сходила.
• - А мы с пирогами!,- говорит Дон Карлеоне.
• И тут я замечаю на столике огромный торт с фруктами, бутылку вина, явно не местного разлива и большущую плюшевую овчарку на диване. ( Аннушка такую в магазине каком- то клянчила. Я еще подумала, что за такие деньги ее только президент может себе позволить).
• - Спасибо! Не стоило,- проговорила.
• - Ты садись, голуба,- произносит он.- А вы, ребятки, подсуетитесь!
• Один из бугаев подходит ко мне, берет из рук поднос с чашками, ставит на стол, откуда- то появляются фужеры на тонких ножках и точно по взмаху волшебной палочки- бутерброды с икрой.
• - Садись, садись, красавица! В ногах правды нет,- Дон Карлеоне берет меня за руку и почти силой сажает на диван.
• - Что- то ты нам не рада?
• - Я вас почти не знаю.
• - В ресторане , вроде как, смелей была?
• - Я по дороге обдумала, что говорить буду.
• - Но ты же не знала, о чем спрошу?
• - Вопросы можно предугадать.
• - О, Как! – Дон Кареоне засмеялся.- Слыхали, неучи! Высшее образование, не то, что вы.
• А дочка где?
• - С няней на выставку пошла. Кошек смотреть.
• - Хорошая нянька. Животных учит смотреть. А я вот овчару ей принес. Не испугается?
• - спасибо. Не надо было.
• - Да что ты заладила. Мы не к чужим шли, а к сестре Фильки.
• Я поднимаю на него глаза. Холодные, как сталь. Но взгляд усталый. Такой взгляд бывает только у очень старых людей, когда жизнь прожита.
• - Когда на дачу Филькину переезжать думаешь?
• - Я не решила еще.
• - Мои ребята помогут вещи перевезти. И не мешкай. Весна, а там и лето. Дочка на солнышке побегает. Детям полезно.
• - Я сама справлюсь. Не стоит беспокоиться.
• - Я хочу, чтоб ты не нуждалась. И не обращалась к алкашам за помощью. У моих орлов силы не мерено. Застоялись уже. Без работы простой. Завтра переезжай. Собирайся сегодня. И завтра на новое место. Чужой дом – чужой, а там все твое.
• - А Галя?
• - Галя- дура. Как и положено,- он неожиданно резко меняет тон. – Я знал.
• - Она не уехала и не звонила.
• - А могла бы. Был у нее. Не одна. Дети во дворе одни.
• - Как не одна?
• - У нее и при Фильке фраер был. Филька все терпел.
• - Но ведь Галя так любила .
• Дон Карлеоне усмехнулся:
• - Засиделись мы у тебя. Пойдем. Не мешкай только с переездом. Завтра Костя позвонит. Хочу, чтоб вечером ты на даче была. Новоселье устрою.
Дон Карлеоне встал, за ним поднялись бугаи, я тоже хотела было встать, но он останови меня жестом:
- Сиди, голуба! Мы сами дорогу найдем, чай не у чужих?
По правде сказать, мне и так было не подняться. Руки на коленях, спина прямая, только глаза хлопают. Как кукла. Разве такие приходят в гости просто так? Какая им разница, когда я перееду? Или разница все- таки есть? И очень важен переезд завтра, а не на следующей неделе? А вдруг, как в детективе приедут парни в масках , вытащат автоматы и пустят очередь в нас, таскающих узлы и баулы с вещами? А может, это только сон? Я проснусь и все окажется на своих местах? И я, и Аннушка, и даже Сема?
Я поднялась, посмотрела на стол: все осталось нетронутым. Торт, вино, кофе.. Зачем им этот маскарад? Кофейку зашли попить?
Я вытащила из кармана сигареты, чиркнула зажигалкой, прикурила.
И все- таки это неспроста? Ой, неспроста. Надо им от меня что- то. Просто так никто никуда не поедет и даже пальцем не пошевелит, чтобы что- либо сделать.
Медленно подхожу к двери, сумка с пистолетом все также стоит на обувном ящике. Надо немедленно все спрятать! Но спрятать так, чтобы всегда иметь под рукой. Спрятать сейчас , переодеться и поехать к Галине. Я давно должна была поехать, но все не удавалось. Мы, в принципе, и не дружили- то особенно. Но она жена Фила. Там мои племянники. Они сказали, что она уедет за границу. Мол, так будет лучше. Но кому? Ей или им?
Я запихиваю сумку в стенной шкаф и заваливаю коробками. Пусть полежит до лучших времен!



Номер Галиного телефона не отвечал: я нервно потыкала кнопки еще раз и опять услышала, что абонент находится в зоне недосягаемости.
Черт!
Я подъехала к воротам, за которыми, задыхаясь, рвал цепь, Бакс.
Но ведь водит же она в школу Макса и Диане в сад ходить надо. Или наняла домашнего учителя и гувернантку? А сама закрылась в четырех стенах и выходит только к обеду?
Я вышла из машины, открыла калитку, приласкала прыгнувшего ко мне Бакса.
В окнах темно. Даже занавески не шелохнулись.
Что есть силы нажимаю на дверной звонок.
Тишина.
Ее нет.
Исчезла.
А может, уже уехала?
Даже с племянниками не дала увидеться.
И не предупредила.
Я позвонила еще раз.
Послышались шаги- я насторожилась. Щелкнул замок и я увидела Галину. Такую же и как бы не ту совсем, которую привыкла видеть. Что- то в ней было не так. Домашний наряд, макияж( она и не ходила иначе по дому), но что- то в ней быо другое, незнакомое, чужое какое- то.
- Привет!- говорю.- А я думала, что нет никого?
- Проходи!- не здороваясь, она пропустила меня вперед, закрыла дверь.
Я остановилась в полутемном коридоре, не зная идти дальше или подождать, пока она пригласит. Но она молчала, чем- то шуршала позади меня и наконец, спросила:
- Ну, с чем пришла?
- Поговорить,- отвечаю, оборачиваюсь на нее. И тут понимаю, что показалось мне незнакомым в ее виде. Галя была пьяна. Причем очень сильно, она не могла и шагу сделать, сидела на каких- то ящиках, на газетах, расставив ноги. А всегда была такой правильной и утонченной.
- А где дети? – я будто не замечала ее состояния.
Пошарила по стене рукой, нащупала включатель. Свет брызнул по углам, освещая мне давно немытые полы , затоптанный коврик в прихожей и саму Галю,так неловко сидящую на ящиках.
- Дети у мамы, - голос у нее был хриплый и тоже чужой. Не такой, как всегда. Может даже, простуженный какой- то.
- А ты?
- А я вот дома. Тебе что?
- Галя, ты пьяна?
- А что? Я человек взрослый, могу позволить в отсутствие мужа и детей.
Она глянула устало, но совсем не так, как смотрят люди, которым плохо. Скорее, наоборот.
Я шагнула к ней, присела на корточки, взяла за руку:
- Поехали ко мне! У меня кофе есть. Выспишься, в ванне полежишь.
Она почти рывком выдернула руку:
- Да пошла ты ! С добротой своей! Филиппа нет и нечего тебе ходить сюда.
- Галя, ты что? Мы же семья.
- Были,- она толкнула меня и поднялась.
- Были,- повторила и пошла, придерживаясь за стенку в глубь комнат.
- Галя!- я шагнула за ней, но она оглянулась.
- Вали ты отсюда, родственница! Без тебя справлюсь. Без твоей доброты. В брата пошла: добренькая. Всем на помощь летит. А мне плевать на тебя! И на доброту твою тоже плевать. И на Филиппа.
- Что ты говоришь, Галя?- прошептала. – Что ты говоришь?
- А что не нравиться? Думала, я плакать буду. Побегу к тебе, как ты к Филиппу бегала. Не нужна ты мне. И не приезжай сюда! Дорогу забудь.
- Ты просто пьяна,- проговорила. – Ты чушь несешь!
- Да пошла ты! – она махнула на меня рукой. – Проваливай! Нечего тебе сюда ездить. Твоего тут нет. Дачку получила- пользуйся. Желаю счастья. Хотя…. С твоей мордой только подъезды мыть. Много Филипп тебе дал, но ты как была простушкой, так и осталась. Усекла?
Я повернулась к двери, не оглядываясь, вышла, пошла к машине, села, завела мотор. Зажала зубами не прикуренную сигарету.
Без комментарий! Да и комментировать нечего. Было и нет. А пусто место свято не бывает.
И не надо ни о чем думать и за кого- то переживать. У Галина теперь своя жизнь. Она- не я. Она может жить, как захочет.
Но Фил любил другую Галю. Он же сам ее вылепил, как Галатею. Она без него ничего не значила. А теперь – вдова Филиппа Балашова. И мужа ей заменят толпы мужчин, дом за границей, деньги на счете и ничегонеделанье на всю оставшуюся жизнь.



- Наконец- то!- выбежала мне навстречу Аннушка.- У нас гости были, да?
- Нет. А что?- я снимаю куртку, вешаю на вешалку.
- А торт кто купил? И Собаку? Ма, это мне?
- Ах, торт!- вспомнила я. – Это мои знакомые приходили. Собака тебе. Понравилась?
- Конечно. Это Рекс. Я уже имя ему придумала. Как в кино « Комиссар Рекс», помнишь?
- Помню, помню. А Анна где?
- Она кота причесывает.
- Какого еще кота?- я приостановилась у дверей кухни.
- Мы на выставке кота купили.
- Кого?
- Мама, он хороший, пушистый. У него и паспорт есть. Идем, я покажу.
Кот сидел на диване рядом с громадной овчаркой Дона Карлеоне. Белый, пушистый. Как игрушка.
- Это настоящий персидский кот,- говорит позади меня Анна- большая. – Мы назвали его Ником. Так Аннушке хотелось. Но если вы против, я его себе возьму.
- Да нет. Только ты, наверное, заплатила уйму денег. Сколько он стоил?
- Успокойтесь. Это подарок. Мне за работу по Гете заплатили.
- Анна!- я смотрю строже. – Я могу представить, сколько он стоил. Никакая работа по Гете столько не стоит. Ты не обязана делать такие подарки.
- Тогда перестаньте мне говорить о деньгах.
- Но….
- Это подарок. И точка.
Анна- большая повернулась и вышла. А я схватилась за спасительную кружку кофе. Хорошие же нынче няньки: и детективы читают, и персидских котов покупают.
- А что у нас гости были? – слышу голос Анны- большой.- Тут торт. Куда его поставить? В холодильник?
- Съешь,- отзываюсь.
- А кто был- то?- голова Анны просунулась в комнату.
- Дон Карлеоне.
- Да ну? – она всплеснула руками.- Опять спрашивал, что сказал ваш брат?
- Нет. Приказал, завтра на дачу переезжать. Так что придется полночи вещи складывать. Завтра утром за нами приедут.
- А почему такая спешка?
- Потому что так ему хочется.
- Вы не доверяете им?
- Я не доверяю никому. Только себе.
- А мне?
Я удивленно глянула на нее, пожала плечами. Взяла сигареты, поднялась.
- Не знаю. Ты хороший человек. Мне надо с кем- то делиться наболевшим. Я ведь Близнец по гороскопу. Я не умею сходить с ума в одиночку. Я обязана с кем- то общаться.
- Этот ваш Дон Карлеоне – мой дядя,- вдруг произносит она.
- Что? – сигареты выскальзывают из рук.
- Дон Кареоне- мой дядя. И зовут его Петром. Петр Юрьевич.
- Дядя?
И тут до моего сознания начинает доходить. Но не частями, как обычно это бывает. А все сразу. От А до Б. Все подстроено. Даже она.
- Вы можете отказаться от моих услуг,- произносит она тихо.- Но я не хотела больше скрывать . Дядя хотел, чтобы я еще подождала и ничего не говорила.
- Чего подождала?
- ОН думал, что тот, кто убил вашего брата обязательно выйдет на вас. Ведь вы, в принципе, мишень. Или приманка. Я как бы должна была вас уберечь.
- От чего?
- От него. От того, кто убил.
- Значит, все было понарошку? Как игра?
- Нет. Дядя, действительно, очень переживал из- за вас. Просто он не мог прийти и сказать, кто есть кто.
- А тебя точно Анной зовут?
- Да.
- А как вы узнали, что я няню ищу? И вообще, как вы угадали, что я выберу тебя? Я ведь, честно говоря, пенсионерку какую- нибудь хотела взять, чтоб сказки Аннушке читала, носки вязала.
- Мы не гадали. Я и в самом деле искала такую работу.
- Племянница Дона Карлеоне? Не смеши?
- Это не имеет значения. Вы сейчас, конечно, можете меня прогнать. Но я все равно буду рада, что работ ала у вас.
- Ты знаешь, я тоже буду рада, если ты не уйдешь.
- То есть?
- Я хочу, чтобы ты продолжала работать.
- После всего?
- А что , собственно, произошло? Ну, пришла, ну, скрывала. Ну, задание выполняла. И надо сказать, блестяще это делала. Понимаешь, у меня, кроме дочки никого нет. Ты ей иногда даже вместо меня была. Я тебе благодарна. Она в тебе души не чает. С ней никто так не обращался. Только Фил и я. Семе она- пустое место. Злата ему таких много нарожает. А у меня уже вряд ли дети будут. Я благодарна тебе. И давай, на « ты»! раз уж точки над « і» поставили.
Я подняла упавшие сигареты и вышла из комнаты, не глядя на Анну. Она глянула удивленно. Наверное, думала, шучу я или нет. Потом, уже вслед мне проговорила:
- Мой дядя- хороший человек. Я знаю его всю жизнь. Он мне отца заменил, вырастил. Тебе не надо плохо о нас думать. Тебя никто не даст в обиду.
- Я умею постоять за тебя сама,- произношу глухо.
Прикуриваю на кухне, сажусь у окна.
Боже мой! Как же умеют люди обвести меня вокруг пальца. А я сижу и в ус не дую. А ведь давно могла бы заметить, что чересчур много совпадений. Слишком их много.и мотивировать все могла: детективы читает. Она только легонько направляла меня на нужный путь. А я и шла, даже и не задумалась ни разу, почему она все знает, обо всем догадывается, а я нет. Почему мне самой такое на ум не приходило? Потому что мне некогда было думать. Я , как овца. Шла и все.
- Земфира, может мне все- таки лучше уйти сегодня?- подает голос Анна за спиной.
- Если хочешь.
- А вы?
- А я останусь дома.
- Но мы хотели еще в цирк пойти к восьми часам . И билеты купили.
- Идите.
- Тогда я опять останусь ночевать.
- Да, все по- прежнему. Я же сказала. Ничего не изменилось.
- Тогда мы пойдем.
- Хорошо отдохните.
- Не скучай, мама!- это Аннушка из коридора.
Хлопает дверь.
Я тушу сигарету в пепельнице.
Все правильно. Просто, когда наступит настоящая весна, все будет по- другому. Весной легче: солнце, зеленая трава. Сирень в вазах повсюду. Свежий ветер во все окна. Еще будет дождь. весенний, заводной. Барабанящий по стеклу и по крышам. И от него захочется петь и танцевать.
Потом первый гром.
И надо будет бежать через всю комнату, чтобы закрыть балконную дверь.
А потом будут ветки жасмина у ворот. И пионы в саду.
Это будет весна. Настоящая, такая неодинаковая, не похожая на прошлогоднюю. Это будет мир на двоих.
И небо будет звездным. И , может быть, никто уже меня не обманет?




Это не любопытство.
Просто они так мило шли, держась за руки, что во мне невольно заговорила зависть. Он и она. Сема и Злата. Злата, еще больше похорошевшая, и он, совсем не похожий на себя, такой юный , как на фотографиях в их семейном альбоме.
Со мной он никогда не ходил по городу просто так, со мной он никогда не болтал без умолку, нежно заглядывая в глаза. Со мной у него все было по другому. Потому что я была другая. Я его не любила, а Злата любит. И это видно, по ее взгляду, по ее жестам, по ее изящной походке, по тому, как крепко держит она его за руку.
И они даже не замечают меня, стоящую на обочине с сумкой продуктов.
Впрочем, как всегда. Я таскаю сумки. Таскала там и таскаю тут. Я наседка. Не изменяющая нигде, ни курятнике, ни на воле. Не получилось из меня лебедя.
И , наверное, поэтому, я выгрузив продукты на стол в кухне, не бросилась на кровать, размазывая слезы и проклиная весь белый свет, а натянув длинную узкую юбку, долго наносила макияж перед зеркалом, пытаясь из той прежней превратиться в лебедя. А когда на меня глянуло уже до неузнаваемости чужое лицо, я размашисто написала прямо на стекле: « Уехала в клуб!».
У ночных миров свои прелести.
Я смотрела на полуголые мужские тела у самого столика и не думала, что это грешно. Грешно наслаждаться близостью мужчины, который не принадлежит никому. Только танцу. Только движениям. А когда , смыв грим, он вернется домой, его встретит нежность любимых рук и теплота любимых губ. И он забудет, что всего лишь час назад извивался на сцене, двигался в такт движениям и на него смотрели все. Но не одну из них он не любил и не желал.
Галина права- из реалий можно выйти. Выйти хотя бы на время. Хотя бы на минуту, забыв, что будни давно забили гол в твои ворота и празднуют победу. Смеются над тобой, слабой и злой, хихикают, когда ты идешь мимо, тычут пальцами.
Я наливаю и выпиваю водку почти залпом, не чувствуя горечи, ощущая лишь жжение в груди, откидываюсь на спинку стула и смотрю на них, молодых и красивых, задорных и смешных, у которых еще все впереди.
- Домой собирайся!- слышу вдруг Его голос.
Он стоит рядом , нервно постукивая пальцами по крышке стола.
( Какая дрянь вытащила его из постели и назначила мне в охранники? ) .
- Боишься, что сопьюсь?- улыбаюсь.- Не бойся. Мне это не грозит.
- Это не место хлебать водку ведрами.
- Да сядь ты! Выпей! Или бросил?
- Я за рулем.
- Я тоже.
- Едем домой!
- К кому?- я смеюсь, прикуриваю, щурю накрашенные глаза. – К тебе?
- Зема! Ты здорово набралась тут. Едем!
- А не пойти ли тебе на……
- Честно говоря, ты достала.
Он почти рывком поднимает меня со стула, бросает на стол какие- то деньги, отодвигает бокалы, беззлобно матерится. Охранник бежит к нам, но Он останавливает его , что- то говорит, я слышу что- то о пропавшей жене, потом покорно иду за ним, улыбаюсь каким- то лицам кавказкой национальности, надеваю поданное пальто, заматываю шарф, и едва поспеваю за его большими шагами, и только в машине выговариваю устало:
- Спасибо, генерал!
- Зачем ты потащилась в этот кабак?- он завел мотор.
- Мальчика снять,- улыбаюсь.
Но не замечает улыбки.
- И ты знаешь, как это делают?
- В кино видела.
- А как потом всю жизнь на лекарства работают ты не видела?
- Я же пошутила.
За окном неслись деревья, дома, мосты.
- Останови!,- говорю хрипло.
- Зачем?
- Мне плохо.
Он тормозит у моста. Я открываю дверцу и глотаю свежий воздух( весенний), выхожу и шагаю к мосту, облокачиваюсь о перила и смотрю вниз.
Зачем мне все это? Зачем мне, так мечтавшей о теплом семейном очаге, все это?
Ведь я не ссорилась, не била посуду, не хлопала дверью. Я хотела быть счастливой.
- Что с тобой?- Его голос у самого уха.
Вздрагиваю, не отвечаю, потом оборачиваюсь- вижу эти до боли нужные мне глаза, зачем- то прижимаюсь к Его груди, но тут же толкаю, иду огромными шагами вперед, оборачиваюсь( ветер рвет полы расстегнувшегося пальто) и кричу:
- Ненавижу тебя! Ненавижу тебя! Хочу, чтоб ты пропал, исчез, растворился!
Он приближается, хватает за плечи.
У меня кривятся губы, а руки упираются в его грудь.
- Хочу, чтоб тебя не было,- произношу чуть тише.
- За что? – спрашивает
- За то, что ты есть.
- Что ты говоришь?
- Я ненавижу тебя за то, что ты есть. За то, что живешь, за то, что ешь и спишь. За то, что…
- Сейчас стою рядом? – перебивает меня.- Да?
Он поворачивает мое лицо двумя ладонями к свету, жадно касается искривленных губ, жадно и настойчиво, больно и сладко, отталкивает и идет к машине.
А я стою- с горячими, как в жару губами, руки в карманах- опять стою и смотрю, как он уходит. И сердце не бьется- оно выпало и ежит на мосту, у самых ног, тяжело вздымаясь, как раненая птица.
 Мне надо было догнать его, схватить и прижаться всем телом, еще раз коснуться горячих губ, но я стояла и смотрела, как он уходит, садится в машину, захлопывает дверцу . я приложила палец к губам- они все еще горели- и я знала, я теперь точно была уверена, как он целует.
Натянув перчатки, смотрю вниз, на черную воду в реке, и почему- то мне вспоминается Эмма, его дочь. То, как он учит ее кататься на велосипеде, как прыгает следом за ней в воду с вышки, как ведет ее и Дариуша в магазин за мороженым.
У него все есть. Есть уют и семья. Любовь и нежность, из которых я почти как украла, но страсть жадного, неистового поцелуя.
Но ведь меня тоже ждали. Аннушка. Наверное, долго не засыпала, потому что меня нет? А я даже не приехала почитать ей на ночь. Если бы я хотела создать то, чего не имела, я бы создала, просто у меня не хватило дыхалки. Не хватило желания создать то, что никому не было нужно.

Дома на кухне горел свет.
Анна, разложив свои тетради, что- то сосредоточенно писала, покусывая кончик карандаша.
- Привет!,- говорю, снимая пальто и вешая его в прихожей.
- Я волновалась,- вдруг говорит Анна., поднимая голову. – Половина третьего.
- Извини,- проговариваю, садясь рядом с ней. – Ты не спишь?
- Нет. Тебя жду. Дядя звонил. Спрашивал, почему ты на дачу не собираешься?
- Завтра. Честное слово. Напилась я сегодня.
- И где была? В клубе?
- Я же написала.
- И что ты там делала? Неужели пила все время?
- Нет. Смотрела мужской стриптиз.
- И как?
- Забавно.
- Я знала, что Он вытащит тебя оттуда.
- Значит, это ты ему сказала?
- Конечно, я. Кто бы еще согласился туда поехать. Он не удивился, когда я попросила.
- Еще бы!
- Это все из- за Него? – она ставит передо мной чашку холодного кофе.
( Меньше всего она похожа на племянницу Дона Кареоне. Скорее на сестру или подругу)
- Не знаю,- я пожимаю плечами.- Просто так получилось. Увидела на улице подругу с мужем. Увидела какие они красивые и влюбленные. И сорвалась.
- А у Него – семья?
Она словно и не слышала, что я сказала. Или просто уже настолько выучила меня, что не слушает предысторию, а сразу переходит к делу?
- Да,- отвечаю не сразу.- Жена и двое детей.
- И ты Его любишь?
- Это не любовь.
- А что тогда?
- Это боль. Это, когда сердце падает к ногам и из раны сочится кровь.
- Ты была с ним когда- нибудь?
- Нет.
- Тогда это не боль. Боль- это любовь. Любят для того, чтоб болело.
Я посмотрела на нее с удивлением. Может она поэт? Или философ? Но явно не племянница Дона Карлеоне. Или же у них чересчур сентиментальный клан?
- Любовь- это не боль,- говорю, закуривая.- От любви не болит, от любви обычно получают оргазм.
- Тогда почему мне было больно?
Она открывает одну из тетрадей и протягивает мне какую- то фотографию.
Я приподнимаю брови. На фотографии они и .. Фил. На фоне какого- то магазина, но не у нас, где- то за границей.
- Это в Германии.
- Что это?- спрашиваю шепотом. – Разве вы….
- Да, были знакомы. И не только…
- То есть?
- Я очень любила его.
- Как это? Не понимаю….
Я всегда знала, что Фил не святоша. Но у него были дети, была Галя. Все, что не касается семьи, для него не было важным. Бани, спортклубы, длинноногие массажистки- все это чушь собачья. Фил до безумия любил семью. Но Анна?
- Мы познакомились у дяди. Он иногда устраивал разные презентации, и попросил прийти и меня. Филипп пригласил меня на танец. Я сразу обалдела от его мышц, роста, от всего… Он заговорил о каких- то делах, но я сразу сказала, что не интересуюсь делами дядюшки. Он удивился. Весь вечер не отходил от меня. А на следующий день он позвонил и пригласил пообедать. Мы сходили в ресторан, посидели. Он и не скрывал, что женат. И все не верил, что племянница Петра- обычная училка. Он и о тебе говорил и об Аннушке. Я уже заочно знала вас, из его рассказов.
А потом было много встреч. Филипп умел быть добрым и нежным, ласковым и внимательным. Он не походил на дядюшкиных идиотов, которые и двух слов- то связать не могут. …. Я понимала, конечно, что никогда не смогу просыпаться у него на плече по утрам, что даже не сварю ему кофе, когда он будет торопиться на работу. Я никогда не заменю ему семью. Поэтому я так быстро согласилась работать у тебя, когда узнала, что ты ищешь няню. Летом я хотела уехать и не видеть Филиппа никогда.
- Вы долго встречались? – свой голос я не узнала.
- Три года.
Анна прячет фото , встает из- за стола. Наверное, не верит, что взяла и рассказала все мне- обычной дуре, которую бросил муж.
- Иди ляг,- говорю тихо. – Завтра суббота. Выспись.
- А ты?
- Я лягу. Кофе допью.
Торопливо глотаю остывшую жидкость.
Наверное, любовь заключвается в том, чтобы до головокружения упасть в бездну и даже не вскрикнуть от боли. Но что в этом понимаю я сама? Ведь у меня никогда ничего не было.. Я мечтала и только...
Анна любила Филиппа. И он рвался на две части.. одна- Гале, другая- ей. Ей- та, что поменьше, объедки с большого стола. А могло быть иначе. Но у Гали был Макс, а потом Диана. А дети для Филиппа были всем.
Значит, Анне осмтавалось только терпеливое ожидание старости и надежда на то, что Галя умрет раньше ее.





Утро пришло в каком- то странном солнечном блеске. Я так давно не просыпающаяся с солнцем в глаза- удивленно потянулась.
Новая комната на даче Фила как раз выходила на восход.
Весь вчерашний день , проведенный в переездах, я думала, что обязательно выберу себе самую светлую комнату, в которой меня не настигнет апатия и депрессия.
Но все это легло тяжелым грузом сразу же поздно вечером, когда после совместного чаепития Дон карлеоне уехал, прихватив с собой и Константина, так и напрашивающегося нам в совсем не нужные помощники.
Я, убрав посуду, бродила по комнатам и вспоминала лето. Как мы приезжали сюда с братом, как бегал по комнатам Макс, как Галя порхала по комнатам, как бабочка. А теперь даже запаха их присутствия нет. Не пахнет виски, не слышеится смех.Нет больше той счастливой семьи. Нет хороших, добрых людей. Фила убили, Галя не хочет даже здороваться. Все изменилось. Все.
- Доброе утро, мама!- Анна- маленькая вбегает в комнату с котенком на руках. – Что проснулась?
- Да. Привет утром!
- Мы с Анной поедем в « Маугли».
- А что это?
- Ну ты даешь, мам! Так детей развлекают.
В дверь позвонили. Я услышала ,как Анна- большая спросила:
- Кто там?
Ей что- то ответили и она щелннула замком.
- Зема!- крикнула из коридора.- Это к тебе!
- И кто? – я потянулась за халатом.
- Твой муж!
- Что-о!?
Меня почти выбросило из постели и сразу же перестала любоваться солнцем. Это напоминало фильм про плохого дядю. Сейчас этот плохой дядя войдет и мой мир рухнет.
Но он не входил, наверное,топтался в прихожей, слушал, как я одеваюсь или как Анна гремит на кухне посудой.
- Папа пришел!- толкнула я дочь в плечо.- Иди встречай!
Вышла следом за ней, потуже затянув пояс, в тапочках на босу ногу.
Он стоял у самых дверей , не разуваясь, в шапке.такой красивый и не похожий на себя прежнего. Мальчишка какой- то и только . Кривил на губах что- то на подобие улыбки.
Хорошенькое утро. Да еще и в воскресенье.
- Кто тебе адрес дал?- спросила.
Я специально не здоровалась, не предлагала присесть, выпить кофе, чувствовать себя, как дома.
- Нашлись доброжелатили.
Он тоже не поздоровался, не снялкуртки, не спросил, как дела.
- Что тебе нужно?- беру с тумбочки пачку сигарет, закуриваю
- Я пришел навестить дочь.
- Эта моя дочь,- почти не обращая на него внимания, прохожу на кухню, насыпаю в турку кофе.
- Земка, не дури!
Он идет следом, садится на табуретку позади меня.
- Что тебе от меня нужно, Семен?
- Мне нужен развод,- наконец выдыхает он.
- Хорошо.
- Но мама хочет , чтобы мы помирились.
- И что?
- Если ты предложишь мир, я согласен на прежние отношения.
- Прежних отношений не было и не будет,- отрезала, потушив сигарету в пепельнице.
 - ты согласна на развод?
- Конечно.
- Так просто?
Он был явно удивлен. Наверное, его уже стращали женами, которые не хотят давать развод, которые идут на все лишь бы вытянуть побольше из бывшего супруга. Или выдумывают какой- нибудь спектакль.
- А ребенок?
- А у ребенка есть мать. Когда ей захочется увидеть отца, она придет к тебе.
- Так просто.
Он, действительно, не ожидал такого разговора. Или же просто не был настроен на конфликт.
- Ну и сука же ты , Земка!- произносит вдруг.
Я удивленно смотрю на его лицо- что- то не так?
Он подходит резко, как там. Когда я во все глаза смотрела на его и Злату.
- Ты настоящая сука!
- Да пошел ты....
Он притянул меня к себе, пахнуло дорогим и острым одеколоном.
- Не забывай, что твоего заступника уже нет.
 Я рванулась, но он и держал больше.
- До свидание,- сказал , приближаясь к дверям.
- Хорошего дня!
 Дверь закрылась.
Все было неправильно и не так.
Я набираю номер, нажимая на кнопки дрожащими пальцами. А когда слышу до боли знакомое « алло», почти ору в трубку:
- Я никогда не прощу тебе то, что ты сказал Семке, где мы. Слышишь, никогда!.
И бросив трубку, долго смотрю в окно, на пустой двор, все еще не весенний.



_ Кто тебе дал право орать на меня?- он стоит черной птицей прямо надо мной, сгорбившейся, вдруг постаревшей. – Ты кто такая? Мать? Сестра? Жена?
Он всегда прав. Он тысячу раз прав.
Мужчины всегда правы, что бы они не делали и какие бы они не были.
Осмелев, поднимаю голову и смотрю ему в глаза.
- Никто,- выговариваю.- Я тебе –никто.
Он сдается. Садится нога за ногу, придвигает к себе кофеварку, наливает холодный кофе себе и мне, закуривает.
- Я не давал ему твоего адреса. И никогда не говорил, где ты находишься. Поверь?
- Я верю,- говорю тихо. – Извини. Я позвонила и наорала на тебя в воскресенье. Когда ты с семьей.
Не притрагиваясь к кофе, поднимаюсь и иду в комнату. Ложусь на диван, сворачиваюсь калачиком, как когда- то в детстве, утыкаюсь носом в диванные подушки.
Серый Ришилье проиграл.
Интриган, политикан и просто одинокий человек.
- Перестань,- он садится на краешек где- то у меня в ногах.
-Виновата я,- отзываюсь, не поднимая головы.- Я не хочу, чтобы он пришел еще раз. Я вообще не хочу его видеть здесь. Конечно, теперь многие могут сказать, где я живу. Если захотеть получить информацию, ее можно получить.
Он проводит пальцем по щиколотке, чуть выше носка.
- У тебя красивые ноги,- говорит. – Длинные, как у моделей.
- Не льсти,- отвечаю.- Обыкновенные.
- Почему ты стесняешься. Если мужик говорит тебе комплимент, значит так и есть.
- Особенно если он – ты!
- Тебе стыдно?
Я приподнимаю голову, смотрю на него, на его серый вязанный свитер, на черные джинсы.
- Ты что ничего не понял?- спрашиваю тихо. – Ничего, да?
- Да понял я ,- он поднимается, делает несколько шагов по комнате и опять садится. – Я уже давно все понял. А вот ты- то поняла?
- Что? Что понять должна? Я давно все поняла для себя. Ты хороший муж, заботливый отец, понимающий друг. У тебя все в норме. У тебя не стреляют в брата, не приходят в гости какие- то « темные» личности, у тебя никто ничего не требует. Тебя не называют» сукой» и не обманывают с лучшей подругой. Ты- везунчик. У тебя все есть.
- Зема...
- Нет, не перебивай,- я останавливаю его жестом.- Тебе все удается легко и просто. Ты можешь даже все красивое растоптать и не заметить. Ты все можешь. Потому что у тебя есть семья. А ради семьи можно свернуть горы. Ты пройдешь и не заметишь. Сердца не заметишь. Как то , у Данко. Которое втоптали в грязь. А ты знаешь, каково стоять у всех на виду с сердцем на ладони? Никто тебя не замечает, все идут мимо и всем плевать...
- Зема...
- Там, тогда на мосту мое сердце лежало у самых ног. Я сгребла осколки и сунула в карман. Конечно, я склеила все. Кое- как. « Моментом». Засунула обратно в грудь. Но веь теперь это уже не сердце. Оно будет не так биться и , возможно, не так болеть.
- Время лечит,- произносит глухо.
- Не лечит. Никто не вылечит. Болезнь прогрессирует, дает осложнения. Нет такого лекарства, которое вылечило бы. Еще никто не придумал, не создал. Это романтика, конечно. На любителя.
- Тебе прям книги писать надо, девочка,- он встает и подходит к окну. – Книги о чем- нибудь великом. Прямо таки из серии « ЖЗЛ».
- Ты нарочно?
- Конечно,- он оборачивается.- Я все делаю нарочно. Всем. И семье тоже. Но вот если бы ты еще знала, как легко дается это « нарочно»? Если бы ты влезла в шкуру этого « нарочно». Захотела ли бы ты клеить сердце, которое станет обыкновенной халтурой?
- Тебе бы самому книги писать.
- Вместе и начнем,- он закуривает. – Ты- свою, я- свою.
- И о чем будет книга?
 - О реальности, которую ты так не любишь.
- И кто же будет главным героем?
- А это уже ты решай!
- Значит, ты понял,- произношу тихо.
- А то! – он тушит сигарету.- Чай не дурень, хоть университетов не кончал.
- Но....
Он садится рядом, близко- близко.
- Не теперь,- произносит. – Я не умею иначе. Могу, но первый раз в жизни не хочу. Не хочу обидеть тебя.
- Чем?
- Я не Джек- Потрошитель. Мне будект жаль, если ты не склеишь свое сердце.
Он встает. А потом вдруг оборачивается, садится на корточки и обнимает мои колени обеими руками.
- Посмотри на меня!- произносит.
И я смотрю прямо в его глаза. Черные, как тьма, без чертенят и усмешки.
- У меня ничего нет для тебя, Зема... Совсем ничего. Даже ломаного гроша. Мне нечего тебе дать. Я все отдал.
- Я ничего не прошу,- отвечаю вдруг резко.- Мне ничего не надо.
-Тогда скажи, как мне уйти, чтобы не вернуться? Как уйти?
Он отпускает колени, хватает за плечи, почти не глядя на меня, с силой , не обращая внимания на пуговицы разлетающиеся по полу, рвет ворот свитера.
И смотрит ошарашенно на обнажившееся голое тело, на шею, грудь, чуть скрытую бюстгалтером, и отходит, отпуская, тяжело дыша, как после тяжелой битвы.
А я сижу, затаясь и не шелохнувшись, не пряча обнаженнное тело, не закрывая ладонями лицо, пылающее, как жар, и молчу.
От страха.
От боли.
От муки.
И смотрю ему в глаза. Смотрю в темный омут, в глубину чего- то животного и инкстинтного.
- Так просто?- спрашиваю, даже не понимая кого, его или себя.
И наклоняюсь, чтобы собрать пуговицы. Даже считаю в уме: одна, две, три..., по- моему, должно быть шесть.
Я зажимаю их в кулаке, поднимаюсь, чтобы выйти.
Но он с той же силой, почти рывком, усаживает прямо на стол, на кружева белой салфетки, на полированную гладь.
Услышала, как вдруг забилось ожившее сердце, качнулся пол.
- Саша,- выдавила.
Я не помнила, как это пить и испытывать жажду, я не умела умирать и рождаться вновь. Но мне хотелось это делать. Хотелось выучить это как самую нужную теорему.
Он целовал как- то взахлеб, его руки торопливо расстегивали джинсы, сдергивали на пол кружева, а потом нещадно жгли тело, вызывая сладостную истому.
Он шептал что- то ласковое, нежное, тоже взахлеб, надкусывал мочку уха, а потом по линии шеи до плеча ; а внутри все рвалось и надрывалось.
Он умел быть нежным.
Я догадывалась всегда. Я хотела знать это всегда: от первого взгляда в день моей свадьбы до сегодняшнего утра. Я хотела знать это. Но почему- то толкаю его, отталкиваю
Я сползаю со стола, иду мимо него, сажусь в кресло. Прикуриваю новую сигарету.
- У тебя красивое тело,- он не сводит с меня глаз.
- Не льсти,- я смотрю на разбросанные вещи, на свой свитер, на носки, пуговицы, выскользнувшие тогда из ладоней. – Я всегда мечтала о больших сиськах и толстой попе.
- Ну-у, этого я уже насмотрелся ,- он подходит и смотрит уже как- то свысока, сверху вниз, улыбается, но в глазах не прыгаюти не веселятся чертенята..- Ты красивая женщина, Зема. До дури... И пахнешь дождем, летним или цветами. Не знаю... и не потому, что мне сподручно говорить тебе такое.
- Тогда зачем?
- Зачем ты отттолкнула меня? – он спрашивал с легкой обидой, даже с какой- то растерянностью.- Почему?
- А тебе это ново?
- Что?
- То, что оттолкнула.
- Зема...,- он вздохнул.
- Не надо,- проговорила быстро.- Уходи. Уходи. Уходи, ради Бога. Ничего не поучится. Ничего.
- Но почему?
Не отвечаю, я не знаю, что ответить. Слова застряли где- то в груди. И я словно окаменела. От того, что страшно . Страшно забыться даже на мгновение.
Я очнулась, когда входная дверь хлопнула. Подскочила к окну и увидела, как он уходит , легкой походкой, даже насвистывая что- то. Ведь для него это только приключение. Только.


 Две недели спустя

Только когда меня ударили последний раз, я застонала и перевернулась на спину. При свете фонарей было трудно их рассмотреть, я видела лишь носки ботинок и слышала отборный мат. Один из них наклонился и сорвал с шеи золотую цепочку. Я заметила блеск злых черных глаз.
- Пошли!- скомандовал один из них. – Очухается!
- Вот сука,- проговорил второй, потирая челюсть.- Вывихнула наверное, падаль?
Кто- то из уходящих засмеялся, но я уже не смотрела им вслед.
Я разглядывала небо, звездное небо весны. Жутковатое, черное, не такое,
 как всегда. И еще я хотела спросить: « За что?». Неужели мир так изменился, что встречные прохожие являются жертвами всяких придурков.
Силясь подняться, почувствовала резкую боль в боку.
- Ребра сломали,- догадалась и ругнулась так же, как они, смачно сплевывая.
В глазах темнело, но я поднялась, держась за стенку дома. Влажную от дождя. Джинсы прилипли к ногам, а из разбитой брови сочилась кровь. Теперь заживать месяца два будет. Черт! Черт!
У ворот дома обесиленно села на траву. На кухне горел свет. Анна не спит- ждет. А Аннушка, наверное, уснула уже, сложив ладошки под голову. Приподнимаюсь, дотягиваюсь до звонка.
Голос Анны тревожно спросил:
- Это ты, Земфира?
- Я. Открой.
Она вышла мне навстречу. Приложила руки к щекам, вскрикнула.
- Что с тобой?
- Ребра, наверное, сломали. И глаз. Это бровь разбита. Помоги на ступеньки зайти.
Она придержала меня за плечи, распахнула дверь.
- Где ребенок?
- Аня спит.
- Слава Богу.
- Кто с тобой это сделал? Я позвоню дяде.
- Не надо. Завтра в поликлинику пойду.
- Зема, это серьезно. Я обязана рассказать.
- Случайность. Бровь зашьют. Кастетом распороли. Ребра срастутся. Это чушь.
- Как это произошло?
- Они подошли в переулке. Я видела, что они идут. Теперь все допоздна шляются,- я приложила к брови мокрое полотенце.- Попросили сигарету. Я сказала, что не курю. Один из них ударил сразу. Под дых. Я ответила. Ногой в челюсть. Это, наверное, их раззадорило.
- Хочешь сказать, что это обычные хулиганы?
- Ясное дело.
- Я иду звонить дяде. И не перечь.
Она исчезла в коридоре.
Я налила кофе, со стоном села на стул.
Обычно? Или это из репертуара детективов?


Константин расспрашивал быстро, стараясь на меня не смотреть.
Он только на руки врача смотрел, перевязывающие сломанные ребра.
- Я их из- под земли вырою,- бросил, уходя.
- Не стоит,- проговорила уже с дивана.
- Я знаю, что делаю.
Анна сочувственно покачала головой.
- Ляг и не двигайся,- проговорила. – Они сами все решат. Это мужские игры. Понимаешь?
- А женские будут когда- нибудь?- усмехаясь, откинулась на подушку.
- Лучше, если женщины будут сидеть дома и ждать мужчин с войны,- по- моему она все приняла всерьез.
Но ведь все это чушь собачья. Никто никого не найдет. Да и зачем? Ведь не убили же. Не сильно покалечили. Так, слегка.
Честно говоря, мне было неловко из- за того, что теперь Константин поднимет на ноги каких- то людей, и они, чертыхаясь, будут бегать по городу, чтобы найти каких- то психов, которые дали в морду не той девке.
Обо мне давно никто не беспокоился. Я никогда не позволяла себе такие кардебалеты. Фил убил бы меня за это.
Я всегда сидела тихо, как мышь. Или серый кардинал. Ришилье.
Где- то на столе запищал мобильный.
- Аня, подай!- позвала .
Она торопливо подала маленький аппарат и с надеждой уставилась на экран.
- Это не Костя,- проговорила почему- то шепотом.
Но почувствовала, что нежданно краснею, и пальцы дрожат.
- Дай сигарету,- проговариваю, приподнимаясь.
Прикурив, кладу телефон рядом. Уже не чувствую боли и тошноты.
Но каждое слово в сообщении помню: «§ Не могу уснуть. Веришь, не веришь? Но все помню и опять касаюсь твоих губ, потом шеи, провожу губами по ложбинке между грудей, опускаясь все ниже ниже…..» Отправлено 00: 24 Отправитель А
Затягиваюсь еще раз, приподнявшись, тушу сигарету в пепельнице на столе. Сжимаю телефон и смотрю на экран. Все тоже. Не выдумала.
И, слава Богу, что он ничего не знает.
Бегло набираю текст. Щелкаю последней кнопкой. Сообщение отправлено.
« § Я приподнимаю твою голову горячими ладонями, чтобы коснуться губ еще раз. Потом шеи, потом по одной линии, до живота, обнимаю колени, наклоняюсь…» Отправлено 00: 30 Отправитель .
А потом сама, точно пугаясь, того, что сделала, вздрагивая от писка полученного сообщения, читаю, как должное: « § Я опускаю тебя на одеяло, смотрю в распахнутые и ждущие от меня чего- то особенного глаза, ласкаю горячее тело, вхожу медленно, лишь потом увеличивая темп…..» Отправлено 00: 40.Отправитель А
Пишу, уже не задумываясь. Даже не обращая внимания на присевшую рядом Анну.
« § Я обнимаю тебя за шею, шепчу что- то, может быть даже « Еще», говорю что- то, сменив слова на стон» Отправлено 00: 45 Отправитель .
А получив ответ, улыбаюсь, смотрю и не вижу Анну, ощущая лишь странное тепло, разлившееся по всему телу. « § Я целую твое вспотевшее лицо, вижу все еще приоткрытые губы и все еще чувствую твое сердце, бьющееся рядом с моим. Повториться ли это?» Отправлено 00: 55 Отправитель А
Отвечаю, почти не видя букв : « § Мне было хорошо с тобой….. « Отправлено 00: 00. Отправитель
 - Что это было?- тихо спрашивает она.
- Не знаю,- и смеюсь вдруг. – Секс по телефону.
- С ним?
Я откинулась на подушки. Кажется, уже перестало ныть избитое тело, не болела разбитая бровь.
- А ты хотела, чтоб я сообщила ему обо всем? Я не привыкла жаловаться, Аня, понимаешь? Мне плевать, что его никогда не будет рядом в горе, в беде, в недуге. Главное, чтобы он где- то ходил по свету и дышал. Все. Мне хватит этого. Большего я не получу никогда.
- Ты нравишься Косте,- говорит зачем- то, вставая. – Очень нравишься. Мне дядя давно сказал.
- К чему ты это?
- Он мог бы быть счастлив с тобой. Вы похожи.
- Я ни на кого не похожа. Я- сама по себе.
- Как знаешь.
Она направилась к дверям, оглянулась:
- Если понадобиться, крикни.
Я повернулась к стене.
Что она знает? Любила моего брата и тоже ни на что не надеялась. И если бы не эти подонки, я никогда бы больше не обратилась к этим» друзьям». Я не умею жить по правилам других. Я всегда сама по себе. Я сама все решаю. Я умею постоять за себя. Просто их было слишком много. А я одна. У меня нет черного пояса по карате. Я не занималась дзюдо и не бегала на тренировки по культуризму. Обычные придурки. Которым нечего делать по вечерам.
Только почему все это случается со мной? Стечение обстоятельств.



 Две недели спустя

Я придирчиво разглядывала свою схему произошедшего и подчеркивала карандашом действующие лица. Кажется, это называется аналитически мыслить. Но мыслить не получалось. Был один неизвестный персонаж. Икс. Таинственный человек, который выглядывал из- за кулис и , возможно, руководил парадом.
Именно он сидел тогда за столом с Филом в « Праге». Он был чужой. Его не знали. Да и встреча была днем. Никто из знакомых Фила не ездит туда среди бела дня.
Но Фил его знал. Знал близко, иначе бы не сел с ним за один столик.
Тогда кто он? Что ему было нужно от Фила? Почему он выстрелил в него из пушки, зарегистрированной на имя Фила. Что Фил сам дал ему это оружие? И сказал, стрелять.
Бред. Бред сивой кобылы.
Я потерла рукой виски. Длинная челка упала на глаза. Я смахнула ее и опять уставилась на схему. Слишком уж не кольцевая композиция. Нет конца.
Следователь говорил, что это междуусобицы. Выпили, повздорили. Но ведь Фил был за рулем. Значит, не пил. Вряд ли он был готов на конфликт с человеком на совершенно трезвую голову.
Деньги?
Не думаю, что этот человек был что- либо должен Филу. Таких людей ставят на счетчик и не пьют с ними кофе.
Семейное?
Дон Карлеоне заикнулся, что у Галины кто- то был и при Филе. То есть она от него гуляла.
Но Фил не из тех, чтобы приглашать дружка своей жены в ресторан на чашечку кофе. Тем более он просит приехать меня.
Значит, это не связано с Галиной. Зачем Филу показывать мне то, что он рогоносец.
Тогда это тянется ко мне. Значит этот человек был знаком и мне. Фил мог позвать кого- то, кого я знала. У меня был трудный период. Я искала работу. Он прекрасно знал, что у него я не возьму ни копейки и пригласил кого- то, кто мог бы мне помочь. Устроить на работу, например.
Но зачем этому хорошему человеку помогать сестре человека, в которого он потом стреляет?
Что- то тут не складывается в оно целое. Этот кто-то явно не имел ничего общего с помощью.
Он кто- то другой. Из другой оперы. Но я его знала.
А если Фил просто случайно кого- то встретил, посидел выпил с ним кофе, тот человек уехал, Фил позвонил мне, а потом спустился вниз, чтобы меня встретить. Туда вошел некто. И убил. Выстрелил в спину. Как трус. В глаза побоялся посмотреть. Выстрелил и убежал.
И вот возникает этот икс. Посторонний, который правит балом из- за кулис.
Появляется Дон Карлеоне. Появляется Анна, которая любила Фила. Появляется Костя, которому я нравлюсь. И все время вокруг разные люди. Которые тоже хотят знать, кто убил Фила и зачем он мне звонил.
Я поднимаюсь с постели. Подхожу к окну.
Кто? Кто убил Фила?
Сколько всего я могла бы рассказать ему теперь. Сколько всего.
Стрелки часов показывают полночь. Но сна ни в одном глазу.
Анна уехала к дяде. Аннушка спит. А я в очередной раз решаю задачу этой загадки. И каждый раз натыкаюсь на тупик. Ни на сантиметр не приблизилась к разгадке. Но чувствую, что здесь рядом, где- то совсем недалеко есть тот, кто это сделал. И сделал не просто так, а потому что знал нас обоих.
Ведь те идиоты с улицы, которых Костя притащил на дачу отрабатывать свою выходку, сказали, что их попросили на меня напасть и предупредили, что я могу дать сдачи. Но что это за человек они не знают, сказали, что он им заплатил. Описать его не могут. Придурки – наркоманы. Из- за дозы мать родную продадут.
Опять икс. Мистер Икс. Тот, который ходит рядом и дышит мне в спину.
Если бы не Аннушка, я могла поступать иначе. Мне не было бы жаль себя. Но Аннушка- это моя жизнь это мой свет в ночи. Ради нее. Я затаилась и жду исхода.
Я выхожу в коридор. Отодвигаю обувной ящик. Достаю из узенькой (из- под туфлей) коробки пистолет. Глажу холодную рукоятку.
Смешно признаться, но не задумываясь, я выстрелила бы в того, кто убил. В этого чертового мистера Икса. Нажала бы курок и посмотрела бы, как он падает на пол, как медленно оседает по стенке, оставляя кровавый след. А потом лежит, спустив руки- плети, приоткрыв глаза. Я столько раз представляла себе эту картинку, что даже жмурилась от удовольствия. Смеялась и потирала руку. Но это было лишь воображение. Он по- прежнему ходил рядом и дышал в спину.
Кто- то постучал.
Вздрогнув, я оглянулась.
Пистолет предательски высовывался из- под не заправленной рубашки.
- Кто там?
- Я.
Распахиваю дверь настежь. Ветер охватывает необутые ноги.
- Ты?- сама не знаю, рада или не рада.
Но будто опять и опять погружаюсь в омут черных глаз. Тех, ради которых… В снег и дождь бегут по улице, босиком.
- Не ждала?
- Не ожидала.
-Рада?
- Тебе опять не спалось?
- И для этого ты засунула за пояс пушку, как ковбой.
- Прости.
Он приподнимает рубашку, разглядывает пистолет, чуть прищурив глаза.
- Ты все могла мне рассказать. Я узнаю от совершенно посторонних людей.
Ты мне не веришь?
- Если ты переспал со мной визуально, то это не значит, что я резко начала верить всем , кто ходит рядом в реальности.
- Ты мнительная, Зема.
- Ты это знаешь.
- Скоро пол второго, а ты взвинчена, как будто утро.
- Мне не спится.
- И что тому причина?
- Я думаю о Филе.
- А я думал , обо мне.,- он улыбается. – Пушку положи, а то еще пальнешь ненароком.
- Не волнуйся. На тебя у меня другие виды.
- Даже? Спасибо. Кстати, твой Сема подал на развод. Скоро получишь повестку.
- Я знаю.
- Тебя это не волнует?
- А почему должно?
- У тебя дочь.
- Она еще маловата, чтобы судить о моих поступках. Когда подрастет, я ей все объясню. Думаю, что переживать о загубленном детстве в неполной семье она не будет.
- У тебя все так складно,- он удивленно поднимает брови. – Даже завидно.
- А завидовать нечему, Саш,- я кладу пистолет обратно в коробку и задвигаю ящик.- Была семья и нет. Это , честно говоря, невесело.
- Его мать хочет, чтобы ты вернулась.
- Странно. Не думаю, что ради нее я окажусь с вами под одной крышей.
- Ты стала злой, Зема.
- А говорят, что бабы- дуры.
- Это драма?
- Нет, земля любви, земля надежды,- я закуриваю, открываю дверь на кухню.
- Это очень растяжимое понятие,- он тоже достает сигарету и смотрит как-то по- другому, серьезно, может даже, грустно.
- Я не могу без тебя жить,- говорит вдруг тихо.- Ты как вода. Ведь человек может сдохнуть без воды. Я не могу не видеть тебя, не говорить с тобой, не касаться тебя. Это как кино. Сериал что ли? Я все понимаю. Я люблю свою семью. Я не выжил бы без них. Мне скоро сорок. Я строю дом, у меня дело, хорошая жена. Но без тебя мне ничего этого не надо. Не нужен дом, не нужна семья, не нужна эта чертова фирма. Это все ничто без тебя.
- Ты соображаешь, что говоришь?- я замираю у края стола.- Сам –то ты понимаешь, что говоришь?
- Я хочу тебя, Земфира,- произносит, как будто сквозь зубы.- И ты это знаешь. Давно. Хочу так, что готов с ума сойти и проползти на коленях до Египта. Только ради того, чтобы еще раз сжать тебя со всей силы.
- А я люблю тебя,- произношу.- Давно. Как только увидела.
Отворачиваюсь.
- Что? – он замирает с не прикуренной сигаретой в тонких пальцах.
- Я люблю тебя,- повторяю.- И ты можешь прямо сейчас уйти, если трусишь. Потому что я все равно буду любить, даже труса.
Он подходит
Близко- близко.
Я могу услышать его сердце.
Я чувствую его дыхание.
Ощущаю прикосновение.
- Спасибо. ,- шепчет.
- За что? – удивляюсь.
- За любовь.
И мне показалось, что теперь нет ничего проще, чем говорить про любовь, не стыдясь, не обрывая себя, не боясь смотреть в глаза( в любимые глаза) и слушать себя , свое сердце. Понимать и осознавать, что тебя благодарят за любовь. Любовь, которая была без прикосновений, без луны, без слов при свечах. Ее выдумали, придумали двое. Которые стоят теперь рядом и им важно, наверное, что слова о любви не бессмысленны.
- Где ты сейчас спишь?
 Он берет за руку и ведет именно в ту комнату, в какую надо и целует так, как хочу.
Он из тех, ради которых и во имя которых бегут в дождь и снег, режут вены и выпрыгивают в окно, сбивают звезды и бросают к ногам. И все потому, что это тот мужчина…
Но мне почему- то страшно .
Страшно, что это именно та ночь, та, которую воображала раз сто. И там, в воображении, мне не было так страшно, как теперь.
Мне казалось, что это последний раз, что больше не будет уже ни дней, ни ночей, ни того, ради которого в снег и дождь бегут босиком, а не догнав, режут вены или прыгают в окно.
- Не надо,- толкаю обеими руками в грудь. – Не надо.
- Что не надо?- он смотрит, как тогда в комнате, как в тот раз , и взгляд блуждающий, не понимающий.- Что я не так сделал?
- Все так,- я опускаю руки. – Все так. Так, как хочу.
- Я обидел тебя?
- Прости, но я не могу.
Подхожу к столу, беру сигарету. Но не прикуриваю, молчу, зажав краешком рта коричневый фильтр.
 - Наверное, я дура,- произношу, поднося огонек зажигалки к сигарете.- Я не умею и не могу быть счастливой с тем, кого люблю. .. Но ведь и счастья не будет. Его придется делить. И ты не придешь сюда больше.
- О чем ты? – он подходит ближе. – Почему отталкиваешь? Мне не надо делить счастье с тобой. Потому что оно будет твоим. Нашим. На двоих.
- Извини,- опускаю голову.- Извини.
- И каждый раз ты будешь тыкать меня мордой в грязь? – он сжимает мои плечи.
- Извини.
Он тушит мою сигарету в пепельнице, поворачивает лицо обеими ладонями к себе.
Я смотрю на него и …. Запоминаю. Таким. Чужим мужчиной в чужой квартире.
- Я никогда не трону тебя, если ты сама не захочешь,- проговаривает быстро. – Веришь?
Киваю и обнимаю одной рукой за шею. Касаюсь сухих, таких горячих губ. Его губ.
И чувствую, как он отвечает мне. Нежно и осторожно, будто целует в первый раз.
И может быть, это был бы хороший роман о любви. Честный и благородный, как в средние века , во времена культа прекрасной дамы.
Но я переставляю местами догмы и авторитеты. И распахиваюсь навстречу и не толкаю больше, не разжимаю рук. И не улыбаюсь. И не говорю.
Я чувствую спиной только мягкую ткань скатерти, желтые отблески света уличного фонаря за окном, рисующего замысловатые узоры на моем теле.
- Господи, как же я хочу тебя,- слышу его шепот. – Господи, как хочу!
И все нервные клетки собрались в комок где- то у горла , заглушив стоны и слова.
Я правильно поняла: так любят и так ласкают. А вчера еще только воображала, как эти руки скользнут по телу, оставляя сладостные воспоминания.
А теперь они тут. И я могу почувствовать их на коже, ощутить их нежность и силу.
Мне почему- то кажется, что все это не со мной, а с кем- то другим. И это не я ощущаю движения его тела, не я чувствую его всего, не я обнимаю и ласкаю.
- Умру без тебя,- шепчу.- Умерла бы, если бы ушел.
И отчего- то становится жарко. Может, от слов, которые шепчу или от того, что Он рядом. Он, ради которого и во имя которого.


А потом еще час лежу , зажмурившись и сжимая его руку, почти не дыша, как на эшафоте, все еще ожидая, когда взметнется топор…………..





 Десять дней спустя

В тот вечер их долго не было из магазина. Я уже перестирала все белье, завесила все шнуры в сушилке, а они все не приходили. А вышли за хлебом. Магазин в пяти шагах.
Сначала я подумала, что Анна- большая повела Аннушку в парк прокатиться пару раз на качелях, но когда начало темнеть , я заволновалась.
Что- то было не так. Идиотизм какой-то в самом деле. Я почему- то сразу поняла, что что- то случилось, заметалась по квартире, в очередной Ра набирая Анин номер. Но номер не отвечал. Племянница Дона Карлеоне не отвечала на звонки уже три часа.
Я выдвинула ящик в прихожей и вдруг- даже краска в лицо ударила- увидела, что он пуст. Пистолета, который я сюда клала, исчез.
Кто- то опять тщательно прошнырял все углы, нашел пистолет и ушел.
И тут дверь открылась и вбежала Анна в расстегнутой куртке и шарфом в руках.
- Аннушка где?- кинулась я к ней. – Где?
- ЕЕ увезли.,- выговорила, переводя дыхание. – Твой муж. Он ждал у магазина. Я ничего не могла поделать.
Да, черт возьми!- тут ничего не попишешь. Сему никто, к сожалению, не лишал родительских прав. Но ведь и забирать без моего ведома тоже не разрешал.
Они, наверное, затеяли игру. Накануне развода. Странную игру в неправильный развод- где ребенок, как козырная карта.
- Я взяла такси, - продолжала Анна.- И поехала следом. Он повез ее к себе. У ворот его мать стояла.
- Еще бы!- фыркнула я. – Трудно представить Сему без мамы.
- Ты знаешь, что сейчас делать?- Анна явно выглядела напуганной.
- Конечно. Поехать туда и получить дочь обратно, уже напичканную историями о плохой маме.
- Зема, это я виновата.
- Ты не виновата. Это я должна была подумать о том, что накануне развода Сема отколет какой- нибудь номер.
- Я позвоню дяде!- Анна метнулась к телефону.
- Не надо,- я останавливаю ее жестом.- Это мой ребенок, и я сама решу эту проблему. Такие люди их вспугнут.
- Но зачем им Аня? Ведь он приходил только один раз. И не интересовался больше.
- Для компромисса.
- Какого?
- Обычного. В стиле мыльных опер. Вот тебе дочь, а вот тебе и муж. А не хочешь мужа, не поучишь дочь. Им ведь ясно, что ради Аньки я по головам пойду. Правда, у меня есть еще один вариант.
- Какой?
- Аня им нужна для того, чтобы я согласилась на их условия. Деньги. Деньги. Деньги. При таком деле, как развод, всплывают очень щекотливые факты. О Филе, например. О том, как я поучила все. По закону я обязана поделиться. Ведь это нажито в браке.
- Чушь?
- Но есть такое право.
- Мой дядя все устроит. И на суде тоже.
- Верю. Но до этого мне изрядно попортят нервы. Кстати, ты не убирала в обувном ящике?
- Нет. А что?
- Странно,- я задумчиво глянула на нее.- Да ладно, потом.
Видимо, придется ехать в этот дом прямо сейчас. Господи, я уже и забыла, что прожила там целых семь лет. Не думала, что придется переступать порог этого дома еще раз. Сегодня суббота. Все дома. Все выйдут послушать бесплатный спектакль, который моя свекровь не помедлит устроить. И Сашка, конечно, тоже выйдет послушать. Таисия вытащит его из комнаты, чтобы он видел, как ее тетка умеет унижать людей.
Интересное кино обещают!
Я выхожу на улицу и иду к машине, весело сверкнувшей мне фарами на зов.
Зажав зубами не прикуренную сигарету, выруливаю на дорогу и, переключив скорость, вливаюсь в поток, несущийся за город.
Мой желанный апрель. Да, апрель.. нынешняя весна явно припозднилась. Снег начал таять совсем не давно, а в прошлом году было уже тепло и сухо. Мы все выходные торчали на даче Фила. Галина пекла кибинай , Макс и Фил жарили шашлыки, а я резала салаты. Мы открывали сезон.
А потом, уложив детей спать, до ночи пели песни и пили вино.
Фил очень люби « Любэ» и Шафутинского, Аннушка всегда после таких выходных напевала дома « Синее море, только море за кормой….». А однажды, спросила: « почему дядя Филя не мой папа?». Я ответила ей что- то дурацкое, но уже тогда поняла, что ребенок понимает, как неправильно мы живем. Как неправильно ведет себя Сема. Она уже тогда понимала, каким должен быть папа.
Я завидовала Эмме и Дариушу. Завидовала праздникам, которые Саша устраивал для них. Он просто с ума сходил, когда дети были рядом. Когда он слышал их смех. А Сема мог и не заметить Аню. Как меня отец. Ему плевать было. Всегда.
Подъезжая к дому, заметила машину Семы и золотистую « Тайоту» Златы. Значит, все в сборе.
Хлопнув дверцей, иду к воротам. Треплю по голове подбежавшую старушку- Пальму, звоню в дверь.
Боже мой! Когда же, наконец, я спокойно вздохну ?
- Входи, Земфира,- слышу Семин голос.
Как- то не глядя на него вхожу в коридор, вдыхаю запах порогов, уюта и покоя. Таисия, наверно, печет? Все, как положено в правильной семье.
- Зачем ты забрал Анюту? – встряхиваюсь, разгоняя набросившуюся тоску.
- Я хотел видеть свою дочь.
- А другого способа не нашлось, чтоб ее увидеть?
Приоткрывается дверь Таисиной половины. Таисия в бигуди и халате, еще больше располневшая, вытягивает шею в нашу сторону.
Зрители собираются.
- Зема, давай вообще поговорим спокойно. Чаю выпьем. ,- Сема вталкивает меня на нашу половину.
- Сема, - поворачиваюсь у порога.- Верни мне дочь и отвали.
- Сядь!- он толкает меня к столу.- Отваливать я не собираюсь. И ты это уже поняла. Не хочешь миром, будет по- плохому.
- Что ты имеешь в виду?
- У тебя же аналитический ум, Земочка,- раздался голос Златы.- Подумай!
Она вышла из комнаты все такая же красивая и изящная, как всегда.
- Где моя дочь?
- Аня спит,- Злата села рядом, заложив ногу за ногу, зевнула.- Я предполагала, что ты прискачешь сразу же. Уложила девочку. Поздно уже.
- Я ее разбужу и мы поедем,- я встаю, но Злата хватает меня за руку.
- Сядь, подруга! Успокойся. Доедете , чайку выпей. Ты похудела, родная. Прямо таки суповой набор. Что бандиты плохо кормят?,- она усмехнулась
- Думай, что говоришь,- я вырываю руку и встаю.
- А разве я вру?
- Вообще- то это все не твое дело. Аня не твоя.
- Не психуй! Фила нет. Он не прибежит тебе на помощь как всегда. Так что можешь не строить из себя героиню. Что ты можешь? Писать тексты к порнофильмам?
- Я хочу забрать мою дочь.
Это было последней каплей, потому что, толкнув Злату, я вбежала в комнату.
Аннушка спала в кресле перед включенным телевизором, прижав к себе диванную подушку и склонив голову на плечо.
Я оглянулась: позади меня стоял Сема.
Я заметила, что он другой. Ровный и спокойный, не похожий на себя.
- Кровати не нашлось?- спросила.
- Для нее нет, а вот для тебя найдется. И не только кровать.
Он медленно вытащи из – за пазухи ….. пистолет. Мой. Тот самый. Который пропал из коробки. Значит, это он провел шмон в моей квартире.
- Зачем тебе?- в неуверенности я отступила от Аннушки, сцепила руки.
- это я убил Фила , Зема,- сказал он.- Я убил его тогда в « Праге». В туалете.
Я уцепилась за край стола.
- Я ненавидел его за то, что он любил тебя. Он помирить хотел нас, придурок. Он позвал меня в « Прагу», а потом позвонил тебе. Но я всегда знал, что он считает меня за лоха. Он вышел тебя встретить, я пошел следом. Выстрелил .
- Как ты нашел пистолет? – спросила хрипло.
- Случайно. Полез на чердак за удочками и нашел. А спустя какое- то время ты его забрала. Вспомнила. Не доценил тебя. Извини. Ты вообще хорошо устроилась. Я тебя пугнуть хотел. Нашел наркоманов, которые согласились тебя отметелить. Я думал, ты поймешь? Но ты ведь дура по жизни. Бросилась таблицы рисовать и высчитывать, кто и где.
Голова кружилась. Рука, вцепившаяся в стол, онемела, я застыла, я даже не понимала, зачем он говорит все это.
- А теперь и тебя пристрелю. И все твое- станет моим. Усекла, сука?
По- моему, завизжала Злата. Кто- то вошел. Но я не видела, кто, я видела только дуло. Дуло и те мгновения, за которые не успеваешь досчитать до трех.
- Семка, не дури!
Это был Его голос. Пришел на спектакль?
- Не вмешивайся, Сашка!
Кто это крикнул? Злата? Таисия?
- Не трогай ее, Семка! Отдай ствол,- Саша медленно подходил к нам.
- Не лезь, Саня… Я убью эту суку!
- Не дури!
Я знала, как стреляют: секунда, нет, еще меньше- я шагнула между ними, почувствовала, как дуло уперлось мне в бок, потом ударила Сему по руке- не было выхода- и вдруг боль заполонила все…. Я увидела сердце на ковре, окровавленное и горячее, а кто- то, да, кто- то , не заметив, наступил на него и раздавил.
Оно затихло и перестало болеть. И я увидела глаза. Совсем рядом Его глаза. Без пляшущих и веселящихся чертенят.






А потом я долго просыпалась, стараясь разлепить тяжелые веки. И откуда- то издалека я слышала Аннушкин голос, читавший по слогам:

 Я плыву на облаке верхом…
 Я плыву на облаке и
 Вижу:
 Дерево, тропинку к дому,
 Дом.
 Ну- ка , я спущусь чуть- чуть пониже……..

 2003- 22.03. 2006

 
 
-