Как-то в воскресенье Лолу остановил сокурсник.
- Сделай доброе дело, а? Не откажи. Никого из художников, как нарочно, нет дома! Пожалуйста, нарисуй за меня и отнеси завтра в "Муштум" карикатуру. Ночью с оказией улетаю в Палангу в "Дом творчества художников". Вот тебе тема. Выручай! С меня причитается!
Рисунок на незамысловатый сюжет утром был в редакции. Он благополучно вышел под фамилией художника. Гонорар за рисунок художник попросил передать автору. Так открылся секрет, который весьма удивил редактора, но с тех пор Лоле стали заказывать карикатуры, в основном, на бытовые темы, так как считалось, что сатира дело серьёзное и сугубо мужское!
Вскоре появились почитатели её пышнотелых, большеглазых, в национальном вкусе, женщин, изображениями которых оклеивали кабины шофёры, а школьницы засыпали её восторженными письмами. Дело в том, что Лола оказалась первой и единственной в Республике ЖЕНЩИНОЙ-КАРИКАТУРИСТОМ, как, в своё время, стала единственной девушкой в институте на отделении графики, пробив брешь в мужской стенке! Оскорбленные и униженные сим однокурсники неустанно, зло и изобретательно мстили за это. Каждый семестр факультет вывешивал у деканата изрядную стенгазету на трех листах ватмана, где её персона составляла большую часть злых уродливых карикатур, хотя в действительности всё в Лоле было пригожим – и лицо, и фигура, и стать. У газеты вечно покатывалась от хохота толпа студентов... На практике однокурсники подкладывали в её чемодан кирпичи, и невозмутимо наслаждались, видя как Лола, надрываясь тащит неподъёмный груз. На экзаменационных просмотрах оказывалось, что именно её рисунки, "совершенно случайно", в аудитории порваны, либо вымазаны краской, или вообще бесследно исчезли, за что Лолу, на откровенную радость сокурсникам, зачастую лишали стипендии, даже на дипломном курсе!
После окончания института со специализацией "оформление и иллюстрация книг" её, как единственную девушку, направили на работу в престижное издательство литературы "Гафура Гуляма" художественным редактором. Видимо, оскорблённый этим, главный редактор, не поднимая глаз, сухо отказал в приёме на работу, "в связи с отсутствием вакансии". До появления оной министерство Культуры временно перенаправило Лолу на телевидение, что затянулось на пять лет, как оказалось - тоже первой и единственной ЖЕНЩИНОЙ - ХУДОЖНИКОМ-ПОСТАНОВЩИКОМ на Узбекском телевидении, где ей тоже пришлось добиваться уважения.
В качестве карикатуриста, как бы в назидание сокурсникам, Лола довольно скоро обрела известность и успех. Её лёгкие жизнерадостные рисунки в "Муштуме" благожелательно заметили в республиканских сатирических журналах, и в Москве нередко перепечатывали карикатуры, о чём Лола узнавала по гонорарам - приходящим Бог весть откуда, а однажды даже в долларах из Японии. Впервые в "Крокодиле" её рисунок появился в Юбилейном номере от Узбекистана. Затем два рисунка удостоились публикации в "Библиотечке Крокодила".
Однако Лола не строила особых иллюзий по поводу своих работ и рискнула, проездом через Москву, показать, для сравнения со столичным уровнем, свои работы в "Крокодиле". В сером сумрачном 12 этажном громоздком здании издательства "Правда", сурово глядящем во все окна на Савёловский вокзал и кишащие внизу суетливые машины, на её звонок в редакцию появился главный художник, который молча выслушал её, взял папку с рисунками и исчез. Через час, с невозмутимым видом, вернул папку и, предвосхищая вопросы, как отрезал: "Редколлегия взяла 7 рисунков и автошарж в номер. До свидания".
Через месяц, возвращаясь домой, она без энтузиазма позвонила с вокзала в редакцию. "Слушаю" - ответил голос главного художника.
- Прошу прощения, что с моими рисунками? Можно ли их забрать?
- Нет. Они в типографии, печатаются в номере. До свидания!
"Странно, - подумала Лола - возможно, я ослышалась или что-то неправильно поняла?" Практически это невозможно, ведь материалы в номер берут за два-три месяца и более! Дома в "Муштуме" её встречали, как героиню. Все поздравляли, восхищались и откровенно завидовали, осведомлённые, что в типографии, как обычно, с матриц печатается последний "Крокодил", в котором Лоле посвящена целая страница, в рубрике "Впервые в Крокодиле".
Мастер цеха деловито осведомился:
- Сколько экземпляров возьмёте?
- Сто, - весело отшутилась Лола. Мастер без удивления ответил:
- Сразу не вынесете, придётся брать частями!
Через два года по работе судьба нежданно-негаданно забросила Лолу надолго в Москву, где она осталась навсегда, "как талантливый национальный кадр", заодно окончила в Университете Искусств заочный факультет живописи и рисунка у Стелы Матвеевны Манизер. В Москве с заказами не было проблем, а женщин-художников было, пожалуй, больше, чем мужчин. В "Крокодиле" Лола стала печататься регулярно. В редакцию ей приходили письма не только от местных ценителей её утончённых карикатур, но даже от заграничных почитателей. Со временем она стала корреспондентом "Крокодила". Редакция находилась на последнем этаже издательства, в котором обретались все известные журналы. Коридор "Крокодила" украшали во всю стену две сатирические картины Кукрыниксов.
Не секрет, что в СССР существовала жёсткая цензура. Посему каждый номер журнала утверждался в ЦК КПСС. Не прошедшие сквозь сито цензуры статьи, рисунки, картины снимались с очередного номера и с выставок. Неуклонно соблюдались железные рамки иерархии. Обложку заказывали непременно Заслуженным и Народным художникам. По рангу Лола находилась где-то внизу, как "молодой карикатурист из провинции", даже не член Союза Художников, куда вступить было крайне трудно. Посему, когда её поздравил с публикацией на обложке технический редактор Мочалов, удостовериться в оном ни у кого Лола не рискнула, и приняла за бестактную шутку. Дело в том, что главный редактор Дубровин Евгений Пантелеевич, обладатель ярко-голубых глаз и строгого румяного лица, обычно монументально восседал в безразмерном дубовом кабинете под пальмами. Обратиться к нему можно было лишь в крайнем случае, и только через деловую озабоченную секретаршу. А главный художник - суровый неразговорчивый высокомерный Крылов Андрей Порфирьевич - сын одного из "Кукрыниксов", весьма востребованный художник, не баловал редакцию своим присутствием и не выносил лишних разговоров. Стены его кабинета украшали сатирические портреты созвездия художников-крокодильцев.
Утверждали темы, заказывали рисунки в номер и принимали готовые - на редколлегии в большом зале за длинным дубовым столом трижды в месяц, в присутствии именитых художников и писателей-сатириков. Опубликоваться в "Крокодиле" было сверхпрестижно. Его тираж составлял ШЕСТЬ МИЛЛИОНОВ! Многие художники и писатели-сатирики тщетно пытались напечататься в нём хоть раз. Корреспондентами "Крокодила" тогда были друзья-журналисты Моралевич, высокий, курносый, улыбчивый, с ресницами до бровей, и стройный молодой брюнет, с приятной внешностью, Киреев, ныне известный писатель и слегка полысевший преподаватель Литературного института. К изумлению Лолы, действительно, обложку свежего "Крокодила" украшал её рисунок, хотя её заказывали Народному художнику Семёнову. Оказывается, цензура запретила её печатать из-за "позорящего коммуниста изображёния в семейных трусах", и приказала рисунок Лолы переместить на обложку. В нём мило обыгрывался сюжет по сказке "О рыбаке и золотой рыбке".
Затем нередко в номере появлялись её большие многофигурные карикатуры. ПОРТРЕТ Лолы, то бишь шарж блистательного карикатуриста Жени Шукаева, как-то незаметно и естественно поселился, в числе других, в кабинете Крылова, где Лола была изображена с глазами на пол лица, окруженными частоколом длиннющих ресниц.
Другим нежданным-негаданным подарком судьбы явилась публикация её рисунков в серии "Мастера Советской карикатуры". Кстати, одну из рекомендаций в Союз Художников ей дал впоследствии главный художник Крылов, другую, ныне здравствующий, 104-летний патриарх сатиры, Борис Ефимов, который в войну числился в списке Гитлера "на первоочередное уничтожение при захвате Москвы, как рисовавший на него убийственные карикатуры". Лола сотрудничала с ним также в "Агитплакате". Они вывешивались на улицах Москвы в специальных витринах . Её двухметровый плакат тех лет "О необходимости использовать лошадей в народном хозяйстве" и поныне экспонируется в музее "Коневодство".
С распадом СССР, при редакторе Алексее Степановиче Пьянове, предоставленный самому себе на выживание, знаменитый на весь мир и любимый народом "Крокодил", издававшийся непрерывно с 1922 года, отметив в кинотеатре Октябрь своё 80- летие, вскоре разорился и перестал быть!
Ныне выходит некий частный "Новый Крокодил", но это совсем другой журнал и совсем другая история.
* * *