Ныне стало модным апеллировать к миру горнему – вес аргументации автоматически возрастает на порядок, при прочих равных условиях. Да и уважения – в глазах собеседника - добавляет. Поветрие – не иначе. Даже откровенные атеисты и сатанисты ныне - не какие-то там отщепенцы и ниспровергатели, а последователи своего личного, определенным образом ими понимаемого Бога.
И при всем при этом в пыли дискуссионных баталий как-то незаметно затерялся один из самых интересных вопросов религиозного мировоззрения: «Если – при наличие Единого Творца – существуют несколько мировых религий (не говоря уже о бесчисленном количестве всевозможных сект), то чем же отличается Таинство вхождения в Храм (пусть даже - духовный, не связанный с конкретикой географии и архитектуры) от визита к психотерапевту?»
За примерами – далеко ходить не придется. Рассея – средоточие примеров. На любой, самый взыскательный, вкус.
После того, как якобинцы рассейские низвергли храмы Божьи в пучину мерзости надругательства и запустения, вырезали под корень весь цвет истовых служителей Слова Божьего, и 70 лет ездили нам по ушам диалектическим материализмом, религиозное сознание рассейского обывателя оказалось в состоянии глубокого летаргического сна. Моисей коммунизма водил народ свой по пустыне безверия и атеизма почти в два раза дольше, чем Библейский странник. И в выборе методов воздействия на души сынов и дочерей избранного народа особой щепетильностью, прямо скажем, не отличался. После того, как грянул гром вседозволенности и ничем не ограниченного суверенитета, Спящий проснулся. Но это было – уже сознание другого народа, с измененными этническими корнями, с запутанными национальными взаимозависимостями, с гипертрофированной пирамидой духовных приоритетов. Жажда духовных ценностей вызвала к жизни огромное число идей, подвижников и стихийно возникающих сообществ, целью которых было восстановление религиозной составляющей социума. Беда оказалась в том, что благословенный дождь озарения духовного пролился не на благодатную почву исконного православия, а на твердый, как камень, такыр индивидуализма и недоверия к ближнему.
Современная рассейская религиозность – это жуткая помесь модного аутотренинга, разномастных методик самоограничения и пропаганды откровенной отсебятины по вопросам совести и морали. Это – все, что угодно, но не вера в ее изначальном понимании. Я не пророк, и не тщу себя надеждой осветить словом истину заблудшим. С равным правом, и, надеюсь, с чистой душой, любой может повесить это клеймо заблуждающегося и на меня. Посему – предлагаю прислушаться к словам выдающегося иерарха Русской Православной Церкви митрополита Антония Сурожского о сути современного православия в частности, и веры как таковой вообще. Почему именно его?. Потому, что по многочисленным откликам, статьям и книгам для всего современного мира Антоний Сурожский – «и есть Русская Православная Церковь» : «…Господь, - не точка "покоя", это точка, где сталкиваются, встречаются, противостоят все различные напряжения Истории, весь ужас взаимной ненависти, все то, что мы называем грехом, то есть последствия разделенности человека от Бога и человека от своего ближнего. Он в той точке, которую можно бы назвать центром циклона - не в месте покоя, а в месте равновесия, возникающего от максимального напряжения и столкновения. Да, наш Бог - не такой Бог, который ушел на небо и ждет момента судить живых и мертвых; это Бог, который стал солидарен с нами настолько, что это повергает в ужас…».
Мы живем в быстроменяющемся мире, адекватность восприятия которого во многом зависит от нашей возможности менять самого себя, свои привычки, взгляды и принципы во имя сохранения ограниченного набора нетленных истин, которые суть – и цель и способ нашего служения Господу. Бог – не спасительная соломинка для погрязшего в грехе и отчаянии и разуверившегося во всем и вся обывателя, не удобный спасательный круг для уверенного в себе интеллектуала, ищущего духовного оправдания своему безмерному эгоизму. Бог – не собеседник для жаждущего Истины, не утешитель для разуверившегося в Добре, не врачеватель для жертвы неудавшегося суицида. Вернее, Бог – и первое, и второе, и третье. Таким мы видим Его в культах, ставших неотъемлемой частью современной цивилизации, таким Он представляется нам – в силу ограниченности наших представлений о Нем. Но соответствует ли это представление действительности? Вопрос риторический. Претендентов на Истину в последней инстанции – вполне хватает и без нас, не об этом речь. Речь – вовсе о другом : насколько для нас, творений Божьих, важна адекватность осмысления Замысла Божьего? И - что важнее – кто стоит за попытками подобного осмысления : Создатель собственной персоной, или Сатана, всего лишь элемент Замысла, пусть и гиперэнерговооруженный, с нашей точки зрения.
Оказывается, существует весьма экзотический взгляд на религиозность, лишенный песнопевческой сочности официальных культов, и – совершенно неприемлемый для восприятия «широкими массами трудящихся». Взгляд, возводящий во главу угла «тяготы и лишения», но без привычной нам оскомины аскетизма : «…Я могу умолить Бога, чтобы Он тебя освободил от этого, но тогда ты потеряешь венец мученичества. Продолжай бороться…, никогда не поддавайся. Пока ты не поддашься, это в тебе борьба со злом во имя Христа. Если я тебя освобожу, ты уже не будешь борцом за Христа». Какой-то сизифов труд получается. Некое, лишенное практической целесообразности действо. Нет конца у этого пути – и получается, что и быть не может. И «галочку» в личном деле праведника ни во исполнение подвига духовного, ни во искупление греха поставить невозможно. Спорно? Возможно. Антоний Сурожский – один из первых, кто серьезно поднял вопрос об осознании места и роли современного православия в современном мире. О дальнейшей судьбе православия. О самой возможности дальнейшего пути. «…А потому и православие, голосом которого он был и остается, - это православие, лишенное помпезности, не стремящееся к власти и внешнему успеху. Скорее, это продолжение традиции древних русских нестяжателей, которую можно обозначить пословицей "Бог не в бревнах, а в ребрах". Религия в масштабе человеческой личности…». Финита ля комедия. Занавес. Туш…
Одно маленькое «но». С одной стороны – есть священнослужитель, философ, человек, который при жизни пользовался вполне заслуженными авторитетом и уважением. Это – с одной стороны. С другой – полное забвение его богословских концепций. Как будто все, о чем он говорил – связано с некой параллельной реальностью, к нам никакого отношения не имеющей. Был человек – и нет человека. Нет человека – и проблем нет. Во всей этой ситуации, однако, есть один очень интересный аспект : человек сей и не настаивал на восприятии своих слов, в какой бы то ни было форме. Он вообще не оставил ни строчки – сам. Все, что мы сегодня знаем о его взглядах – собрано его учениками и почитателями. Ничего не напоминает? В том-то и дело, что аналогия – более чем прозрачная… Ну, хорошо, не склонен был философ вздымать на хоругвь собственные тезисы – честь ему и хвала. Действительно, ну их, бунтов и революций – себе дороже получается. Но осмыслить-то мы – можем? Или – не имеем права? Он ведь сам – не настаивал… Тогда – для чего с таким упорством торил дорогу нашим сомнениям? Из «любви к искусству», так сказать? Бессеребреник откровений Божьих?
Любой сыщик в этом месте «сделал бы стойку» : вопрос – есть, ответа – нет. Следовательно – здесь и нужно искать, самая подходящая предметная область. Последуем примеру пинкертонов и шерлоков холмсов.
Собственно говоря, долго ходить и здесь - не придется. Святые пророческие откровения подняты на слишком высокий пьедестал, чтобы можно было пройти и не заметить. С тем, какие истины «правильные», а какие «неправильные» - Церковь уже давно разобралась, и результаты разбирательства – предоставлены нам, грешным, во вполне доступной и удобоваримой форме. Но ведь искали-то мы не это. Нас интересовал вопрос обоснования незыблемости – с одной стороны, и обеспечения допустимых модификаций (при необходимости) – с другой. Воспользуемся трудами архиепископа Иллариона (Троицкого) «Святое Писание и Церковь»:
- «…Вот как и Священное Писание и разум Церкви заставляют нас представлять себе смысл и сущность дела Христова. Дело Христово — создание Церкви, нового человечества. Понимаемое так дело Христово действительно становится исключительным; оно безмерно возвышается над всяким делом человеческим…»;
- «…Церковь ведет людей к совершенству. У Церкви есть и иные пути, и иные средства для этого, кроме книг Священного Писания…»;
- «…Священное Писание не есть самостоятельная величина; его нельзя считать данным для Церкви законом, который она может исполнять и от которого она может отступать. Священное Писание явилось в недрах Церкви и ради Церкви. Церковь владеет Писанием и употребляет его на пользу своих членов…».
Ах, вот оно в чем дело! Церковь владеет Писанием. И употребляет его на пользу своих членов. На языке протоколов это называется «чистосердечное признание». Никакого налета священной мистики, никакого флера таинственности откровения. Владеет. Употребляет. Пользы ради. Как говорится в одном старинном анекдоте : «И кто же мы все после этого?». Незыблемость канонов определяется не ценностью информации, а «благообеспечением» процесса. Буде на то воля процессодержателей – суть информации изменится, в нужную для процесса сторону. Буде на то - воля процессодержателей.
Мы даже не добрались до проблемы соизмеримости официальных откровений в различных культах. Сие – вопрос уже праздный. На самом деле, к чему вопрошать о критериях превосходства Библии над сокровищницами мудрости Корана, Конфуция, дзен-буддизма, если суть вопроса – владение и употребление? Нас разделили не по этническому принципу, не по принципу схожести исторических и культурных корней. Все гораздо скромнее : владение и употребление. Во благо. К всеобщему удовлетворению. Что-то схожее с воинским Уставом, с порядком. Старый порядок, новый порядок…
Возникает законное сомнение : при чем же тут Бог? Ведь было же сказано, четко и недвусмысленно : «Не сотвори себе кумира. И никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли…». Не сотвори кумира. Не сотвори. Зри Бога Единого, возлюби Его всей душой, служи Ему по мере сил и способностей. Не ставь форму откровения выше его сути. Не суди. Не лжесвидетельствуй… Как об стенку – горох…
И конечно же важно, братья и сестры, архиважно – как любил говаривать дедушка Ленин – кто умер на кресте с обличающим клеймом «царь иудейский» : Спаситель рода человеческого или сын плотника. Важно, потому что подобные откровения – из разряда важнейших религиозных догм, формирующих основы современной цивилизации. Это не какая-то там простенькая теорема, которую за пять минут может доказать любой школьник, а – если хотите – краеугольный камень бытия для сотен миллионов землян. Вот только странно, что отношение наше к подобным откровениям – оставляет желать много лучшего. Ведь если есть разногласия, и разногласия немалые, то либо – «есть правые и виноватые», либо – «правых вообще нет». Третий вариант (самый разумный) – «каждый прав по своему» (а, посему – живи сам, и дай жить другим) – мы отвергли уже много столетий тому. Религиозные войны и чистки напоили землицу-матушку такими потоками крови, что она радует нас плодородием своим и сегодня, вопреки всем экологическим и техногенным катастрофам. Время поиска религиозных компромиссов упущено не потому, что мы сегодня не сможем согласованно выйти на этот путь, суть не в том. Церковь владеет Писанием. И употребляет его на пользу своих членов. Религия, как таковая, ныне оторвана от культа, как такового. Культ живет сам по себе, религия – сама по себе, ибо превратилась «идеологический конструктор для взрослых» : кто во что горазд.
Ежели мы продолжим поиски правых и виноватых, то судьба миллиардов заблудших, погрязших в пучине невежества и лжи – заранее известна. Ибо – в любом случае, кто бы ни оказался правым, количество заблудших будет исчисляться миллиардами. И плодородию землицы тогда уже точно – ничего не грозит. Мы слишком разные, чтобы один единственный культ вместил в себя всех нас, все многообразие исторических, этнических и прочих корней. Если такое и возможно, то в отдаленном будущем, в весьма отдаленном. Следовательно – вариант поиска отметаем, как неприемлемый. Но тогда – что же остается? Правых нет вообще?
Как сие ни прискорбно, но необходимо признать : истинного лика Господа не ведает никто. И претендовать на истину в последней инстанции в нашем взрывоопасном мире – бредятина несусветная. И то и другое – вопросы принципиальные. Как только сознание воспротивится принятию этих простых тезисов, достаточно напомнить себе возможную альтернативу : миллиарды заблудших, готовых с пеной у рта и с автоматом в руках отстаивать свою версию нашего бренного бытия и Святого Творения этого самого бренного бытия.
Я не ставлю себе целью очернить существующие культы, или – более того – заронить искру сомнения в целесообразности религиозности как таковой. Сие – бредятина еще более несусветная, чем претензии на абсолютность откровения. Существующие религиозные культы играли и продолжают играть важнейшую роль в обустройстве данного нам мироздания. Недаром в эпоху формирования государственности слова «собиратель земель» и «столп веры» были практически тождественны. И храмы, и обряды, и религиозные праздники – и ныне, и присно, и во веки веков – врачуют, в меру сил, социальные язвы, потчуют души верующих светом надежды и преображения, способствуют, как это ни банально звучит, формированию единого просвещенного человечества.
Одно маленькое «но». Наши пастыри духовные, владея Святым Писанием и употребляя его, по своему разумению, на пользу всей паствы, выполняют важнейшую социальную функцию, в необходимости и целесообразности которой никто и не сомневался.
Но при чем тут Бог?