Путешествие

Мескаль солёный, песок на зубах, мексиканская шляпа на лысой, вспотевшей голове, дорожная сумка через плечо, всё раскачивается, плывёт, взаимопревращается, следуя визуальной, ничуть не материальной логике, видимо, лишь в моём воображении. Мороженого бы. Но жрать его чем? Чем облизывать? Тысячелетней скалой у меня во рту? Во рту? Да что такое рот, какой рот? На мне растёт много всякого, я генеалогическое древо всего, всего, снаружи плечи, пятки, внутри мозаика знаков, плато моего Я, внезапно лаково забликовавшее льдом, оглянушись за очередной мысли круговертью, утратил равновесие, и скользнув, понёсся по клауглаульющейся круговерти, упругой в петлях, стемительной на широких протяжных участах…. Кто скользил? Лично я в космосе. Покой и разотождествление… Несусь, стремительный… Тишь, упругая бесконечность, тайной раскрытая даль звёзд. От чего бы толкнуться, хочу движения. Гляди-ка, полетел. Откуда эти мазутные разводы? Почему слякоть, лодка чья-то, лёд, я в океане, я промок, я тяжек, погружаюсь…. Ну вот, опять тьма, как в космосе, но глуше, упружей, и холод, откуда столько холода, какой силе вселенской понадобилось сюда доставить весь этот холод? Это ж ещё сконцентрировать как надо, и всё в меня, как остро, и холодно, и жёстко… Тает. Плавится. Моя любовь согрела? Чушь? Всё, что со мной сейчас происходит – это я? Плавится, слабится, стекает куда-то, что это, метафора свободы? Беспочвенность? Чванство? Свиной уголок? Какой чахлое болотце, зною, вони, гнойных пятен, слизи, противно вытереть о себя ладони… Ах, ладони? Господи, у меня есть ладони, какое счастье!... Да у меня же Я есть! Какое изумительное счастье, твердь, какой-то свет… красный… Да это мои глаза! Я зряч! Могу их открыть. Всё красное, плывёт… открыть ворота в ад. А сам я где? Нигде. В себе. И ада нет во мне. Но всё во мне. А ворота куда? Я во мне, а ворота наружу что ли? Интересно. И кроме меня, выходит, что-то есть? Песок… жара... Это что такое? Да это же кактусы растут… кружится голова. Фляга в сумке! Где сумка? Ах вон она, ха! Это я оставил её у тех камней и полз сюда что ли… да… судя по следам на песке. Вот так комочки, не обманул тот мордастый, хотя не добро на меня смотрел поначалу, ну ещё бы, думал, раз европеец, значит дурак, мол, пусть алкоголь свой пьют, нехер ездить, таинство наше для своих ля-ля-ля потреблять. Какое уж там ля-ля-ля. Едва не заблудился. Ха! Какие-то комочки! В жизни в такие глубины не спускался! Даже во сне. Эх, хорошие парни эти индейцы или кто они там считаются. Дикари, а вон как умеют. А ведь и мы для них дикари, пустоголовые дети, обвешанные техническими побрякушками, слепые внутрь и наивные вовне. Ах, вкусна водица. Сколько ж времени меня возило? И в какую, собственно, сторону люди? Господи, да что же это было со мной? Подумать только! Да и теперь, будто одной ногой в том странном мире… Или я всегда там стоял, просто не замечал прежде? Надо хорошенько всё обдумать, когда вернусь в гостиницу. Не обманул, мордатый… Хе, даже ловлю себя невольно, что как коза на водопое постукиваю копытцем перед собой: плоть ли, реальность ли, не сна ли продолженье по мотивам… Хорошенько всё обдумать… А, вон и дорога. Это чего ж я, и в пустыню даже не попал, лишь чуть отошёл от дороги? Мда… Для проводничков своих, индейчиков, я, должно быть, как у нас алкоголик, выдувший поутру у стекляшки заветный бутылёк, да свалившийся через сто метров мордой в снег. Ну да ладно, пусть себе что хотят думают, в конце концов даже по их представлениям выходит, что ритуал вторичен, важны лишь добытые внутри сокровища, а я… Боже, да что же это было такое!? Скорей, скорей, в гостиницу, всё описать и обдумать, скорее… эх, молодцы красномордые!