Старик, Старуха и белый снег

 Старик, Старуха и белый снег.

 « И будут два на ложе,
один берётся,
 а другой оставляется»

 ( Св. Евангелие)




Пришло мне на мысль написать небольшой рассказ. Даже не рассказ, а так фантазию. То, что возникло у меня в воображении, мучает уже не один год. То всплывает, то опять погружается на дно сердца.
Да простят меня Бог и ты благосклонный читатель, но я, пожалуй, попытаюсь описать томящее меня наваждение.
Речь пойдёт о Старике и Старухе. Когда я впервые увидел их, мне было года двадцать два – двадцать три. Был я человек без определённых занятий. Так мечтатель. Представлял себя то великим писателем, то великим поэтом, то философом, то учёным, то художником, то композитором, то актёром и т.д... Вообще, кем угодно, но обязательно великим. Колебания мои были всегда широки, к слову замечу, что они не кончены и сейчас, и, думаю, что не оставят меня до самой смерти, о которой, мой друг, не стоит забывать.
(Не стоит забывать и об аккуратности почерка).

Итак о Старике.
Это была густая тёмная ночь. Мне помнится, что она была глубокого фиолетового цвета и даже в особо затемнённых своих местах выдавалась тёмно- вишнёвыми пятнами. На небе не было ни одной звезды.
Дом Старика и Старухи стоял на окраине посёлка, посёлок же, как водится, у самого синего моря.
О, я помню, какой чудесный морской воздух пьянил меня в те далёкие дни, счастливые дни беззаботной моей юности, когда я мог бродить вдоль шипящего солёной пенистой волной берега столько, сколько мне заблагорассудится; купать в море загорелые ноги и радоваться, совсем не подозревая, что когда- нибудь этому счастью придёт конец.
Дом, а точнее домик, был выбелен и окружён покосившимся плетеным забором. Никакая растительность не осеняла его; он был словно в пустыне. Песок и ракушки... и высокое голубое небо во дни ясной погоды лета. Это было очень красиво! Ты, конечно, можешь и не разделять моих восторгов, но, поверь, мне это очень нравилось, да и сейчас, воображая в себе эту картину, я радуюсь.
Но как бы там нибыло, я увидел стариков не летом, а поздней осенью. Их домик был мне знаком уже несколько лет, неоднократно я обращал на него внимание во время своих прогулок,однако обитателей его видел лишь однажды и то при весьма странных обстоятельствах.

Не могу объяснить как, но я был свидетелем самой сокровенной ночи в жизни этих двух приморских стариков. Я проник в их ночь (непостижимым для себя образом), причём отчётливо видел их лежащими на кровати посреди полупустой комнаты домика, и смотрел на них сверху, как будто бы ветхой черепичной крыши их лачуги для меня не существовало. ( Странно, но, думаю, что так это и было).
На кровати передо мной лежали два сухих старческих тела и чуть слышно посапывали. В углу перед потемневшим образом горела лампадка (стеклянная замасленная стопка с жестяным мостиком, который старик вырезал из консервной банки).
Вдруг Старик вздрогнул, веки его открылись, и я увидел перед собой широко открытые глаза, выражение которых скрывало в себе одновременно испуг и тихую ясность, в этих глазах мне виделась задумчивая настороженность. Я очень испугался, что Старик увидит меня. Но этого не случилось. Он смотрел как будто бы сквозь меня (хотя теперь я точно уверен, что Старик смотрел внутрь себя самого).
Моё положение было крайне неприличным, я бы с радостью убрался вон, но не знал, как это сделать.

Старик высвободил из-под простыни руку, иссушённую зноем и временем жизни, и легонько потеребил спящую с ним жену. Она тотчас проснулась как будто и не спала вовсе. Слегка пошевелила под простынёю своё худое тело и, не открывая глаз, не поворачивая головы, чуть зевая, спросила: « Что тебе?»
Старик ответил не сразу. Он повернул голову. Перед ним был профиль жены, её лицо освещалось тусклым оранжевым светом мерцающей лампады. Острый прямой нос, большие морщинистые веки, закрывали огромные яблоки глаз, высокий лоб, впалые щёки, ровный подбородок. Старая кожа обтягивала кости черепа. Старуха в молодости была очень красива и даже теперь, когда она более походила на смерть, нежели на живого человека, в ней была красота.
- Послушай, Старуха, - сказал Старик, пресекая течение тишины.
(Мне показалось, что кто-то тихо выдул из фагота несколько звуков.)
И снова молчание.
- Что?! – ответила Старуха, и (о чудо!) - я увидел совсем молодые глаза: свежие белые яблоки и черный зрачок на голубом поле радужки. В глазах стояли слёзы.
- Скажи мне, как ты думаешь, кто из нас первый умрёт? - продолжал Старик, поворачиваясь на бок.
- Зачем тебе это?
- О, это очень важно, ведь страшно подумать, если это будешь ты (и у Старика задрожал подбородок).
- Ты всегда был малодушным эгоистом, - ответила старуха - нет, чтобы пропустить даму вперёд, норовишь сам пролезть первым. (Слеза набухла в уголке глаза и превратилась в большую каплю).
- Нет, нет, ты послушай, ты не права! – дребезжал Старик.
- А то как же, я знаю, чего ты хочешь, - спокойно говорила старуха.
- Ты пойми, никто не может это сделать сам. Мы должны ждать, пока нас позовут. Туда нельзя войти самовольно. Это великая тайна! – глаза Старика светились трепетным спокойствием.
- Да, – сказала Старуха и закрыла свои огромные глаза.
- Ты слышишь, как шумит море? – через время спросил Старик.
- Мы слушаем его уже шестьдесят лет на этом месте, - спокойно вдохнул Старик.
- Нет, сегодня оно шумит по-особому, мне кажется, что у моря был такой голос в первый год нашей жизни здесь.
- Да, да, мне тоже так кажется, - ответил Старик.
- Скажи, почему ты не ушёл с этого побережья, когда сын наш Калий предлагал тебе отдых в его доме?
- О нет, что ты, ты должна меня понять. Море везде одно и тоже, но здесь оно наше, как нигде.
- Калий добрый мальчик, и я благодарен тебе Рада, это ты его таким сделала... Но он опередил нас, а мы задержались! - с горечью воскликнул Старик.
- Не надо так, ты же сам сказал, что никто не может войти туда без приглашения...
- Да!.. (и вновь воцарилась тишина).


От лёгкого сквозняка трепетал огонёк лампады.Дрожаший свет, освещал Образ, с которого спокойно смотрел Бог,благословляющий десницей.

- Доброй ночи, старый мой Коро, спи спокойно, не терзай себя переживаниями, - медленно и утешительно проговорила Старуха, - она протянула свою сухую руку к мужу, положила ему ладонь на глаза.
- Доброй ночи, Рада, прости, что потревожил тебя, спи спокойно, - прошептал Старик.
 Снова наступила тишина. Слышно было только, как шумит море, как монотонно накатывают волны на берег и разбиваются о ракушняк. Наконец тишина, властно и спокойно входящая в комнатку, на кровати которой мирным сном забылись Старик Коро и его жена Рада, постепенно вытеснила всякий шум и пение.

Когда я очнулся, то увидел, что солнце уже оторвалось от горизонта, и с серого неба медленно слетает белый пушистый снег. Снег падал на побережье. Но как только я протёр глаза, был поражён, увидев, что снег также слетает и на кровать... кровать, покрытую белой простынёй.
Снег уже почти покрыл всё пространство комнаты (словно и не было ветхой черепичной крыши над домиком).
Старик лежал неподвижно, с закрытыми глазами. Снег блестел в седых его волосах и бороде. Спокойное лицо его излучало мир и тишину.
Рядом со Стариком сидела Рада, её седые волосы тоже были покрыты снегом. Она сидела на кровати, скрестив по-восточному ноги и сжав сухие ладони у груди. Глаза её были устремлены на мужа.
Она молча раскачивалась в такт прибоя. Слёзы капали на белую её рубашку, на белый снег, прожигая его.
Сухая рука старухи как-то неуверенно касалась то седых волос Старика, то его глаз, то спокойного чела, то она вдруг опять сжимала свои руки у груди.
Внезапно она возвела глаза к небу; её прекрасные глаза были полны слёз и тишины. Мне показалось, что мы встретились взглядами, но она смотрела как бы сквозь меня в самую глубь жизни.
Я испугался, я был бы рад исчезнуть, хотя какая-то неизъяснимая радость охватила меня при виде этих молодых глаз, наполненных слезами, но я не мог исчезнуть по- своей воле. Я был свидетелем чуда. И я благодарен.

Рада вздохнула и, глядя на небо, сказала: «Мой Коро ушёл сегодня ночью к Тебе», - и она улыбнулась, - «О, он столько раз готовился к встрече с Тобой», - она опустила голову, из её удивительных глаз потоком полились слёзы, прожигая снег.
«Но Ты же знаешь, что никто не может прийти к Тебе сам, пока Ты его не позовёшь». Старуха замолчала, и море заполнило тишину.
«Коро! – всхлипнула Старуха, - зачем ты ушёл прежде меня... о, я знала, что ты поступишь именно так, потому что ты всегда был слабее меня, ведь ты же мужчина...» – и она провела рукой по седым волосам мужа, сметая снег.
«Но ты не виноват, так и должно было быть, ведь никто не может без приглашения прийти к Нему... Значит, ты больше любил Его, чем я... Он первым пригласил тебя».

После долгого молчания Рада повернулась к солнцу, восходящему к своему зениту. Звезда была прекрасна в ожерельи снега.
«Посмотри, Коро, какой чудесный снег выпал в твой день. Сегодня ты увидишь Калия, поцелуй его от меня... скоро ваша Рада будет с вами...»
Снег кружился и покрывал побережье, сыпался на покосившийся плетёный забор, на порог дома, на ветхую черепичную крышу.

Ночь прошла. Наступил день. Выпал снег.
В комнату со стены спокойно смотрел Бог, тихо благословляющий рукой.


 Р. Г. Запорожье 2002г., декабрь.